Глава 5

– К ней вернулась болезнь, – прошептала Лена, – та самая, с которой мама справилась, когда я ходила в начальную школу. Врачи тогда пообещали ей два месяца жизни, но мама победила недуг. Сейчас все иначе. Немощь подняла голову, доктора честно сказали: «Года полтора, возможно, два вы протянете. Потом паралич и конец». Мама мужественный человек, она не о себе подумала, о дочери и о муже, сказала: «Никита поплачет на моей могиле, потоскует месяц. А потом около него появится хитрованка, которая его утешит. Никита не сможет жить один, он женится. Беда будет, если в доме появится злая бабенка. Сначала она тебя выживет, потом станет над Никитой измываться, потребует для себя ролей, больших денег. Чем это закончится? У Никиты случится инфаркт-инсульт, и он ко мне на тот свет улетит. Вторая супруга получит все: квартиру, дачу, деньги. А ты, Леночка, останешься голая, нищая. Ну уж нет!»

Актриса опустила голову.

– Мамочка решила меня обезопасить. Она документами всегда занималась. Папа их только подписывал там, где мать показывала. Никогда не читал ни строчки. Он прекрасно знал: жена досконально проверит и договоры, и контракты. Отец не глядя подмахнул дарственную, квартира стала моей собственностью. И дача на меня переведена. Мама очень радовалась: «Доченька, теперь я уйду спокойно». Потом появилась Булова. У Ириши характер прямо как мамин. Мать с ней поговорила, объяснила ситуацию. Ира все поняла, пообещала: «Раиса Николаевна, клянусь: никогда не оставлю Никиту Сергеевича. Вас, конечно, никто заменить не сможет. Но я очень постараюсь сделать его счастливым. Я одного возраста с Леной, роль матери для нее исполнять мне не по чину. Но я попробую стать ей верной подругой. А насчет того, что рожу ребенка, который вашу девочку на второе место отодвинет, не волнуйтесь. Я бесплодна, никогда не забеременею. Вы только, пожалуйста, не умирайте, живите до ста лет, я вам помогать буду и по хозяйству, и в театре». И мы правда стали как одна семья. Теперь скажите: была у мамы причина, хоть крохотная, чтобы напасть на Ирину? Убить ее? Да еще таким ужасным способом. Вы знаете, как погибла Булова?

– Нет, – ответила я, – вы выбежали в коридор, мы с художником пошли следом. Он открыл дверь, я вошла в комнату, а вы там у двери вся в слезах. Я вывела вас в коридор, народ набежал, приехала полиция. Всем присутствующим велели оставить паспортные данные, номера телефонов и отпустили.

– А вы остались со мной, – сказала Лена.

– Ну да, – смутилась я, – не хотела вас одну бросить.

– Где была в это время Раиса? – удивился Степан. – И Никита Сергеевич?

Лена судорожно вздохнула:

– Отцу стало плохо, вызвали «Скорую», врачи увезли его в больницу, где родители купили страховку. У папы подозрение на инсульт, очень высокое давление. Я обзвонилась в клинику. Наш семейный доктор фальшиво бодро говорит: «Леночка, Никита Сергеевич спит, вам нет смысла приезжать. Не беспокойтесь, ваш отец в надежных руках. Но я не хочу, чтобы кто-либо, даже вы, его посещали».

– Что с Раисой Николаевной? – спросил Степан.

Лена зашмыгала носом.

– Ее тоже увезли на «Скорой», – объяснила я. – В тот же медцентр, что и мужа. Мы в Еленой в коридоре были, не знали, что Раисе Николаевне стало плохо. С ней говорили в кабинете мужа.

– Потом приехало несколько человек, – продолжила Елена, – все в комбинезонах.

– Эксперты, – уточнила я, – они сразу заторопились. Их, как оказалось, вызвали к главному режиссеру. Вскоре другие доктора появились, те Раису унесли. Лена перепугалась.

Дочь Никиты Сергеевича вытерла лицо рукавом кофты.

– Конечно, меня колотило. Я не понимала: что с папой? Что с мамой?

– Когда жену режиссера отправили в клинику, из кабинета вышли двое, – подхватила я, – тот, что постарше, сказал молодому: «Держи все на контроле. Проверь. Возможно, это симуляция. Она хочет потянуть время». Лена вскочила, закричала: «Моя мама никогда не врет. Ей на самом деле очень плохо, она умирает». И расплакалась. Полицейский в возрасте сбежал, Лена рыдала. Молодой назвался Андреем Николаевичем, спросил у меня: «Вы кто?» Услышал, что писательница, чей роман Никита Сергеевич собирался ставить, сразу стал вежливым, объяснил: «Когда Горкин узнал, что жена подозревается в убийстве Ирины Буловой, у него язык заплетаться начал. Раиса Николаевна перепугалась, хотела с ним отправиться на «Скорой». Но Геннадий Петрович стал ее опрашивать. У него метод такой: тепленьким человека брать. Если разрешить подозреваемому домой уйти, то наутро он явится, уже обдумав тактику поведения, да еще адвоката прихватит. А в день совершения преступления предполагаемый убийца весь на нервяке. Самый подходящий момент на него надавить, в стрессе многие выбалтывают то, о чем лучше молчать».

Степан покачал головой.

– Ну-ну. Метод Геннадия Петровича закончился вызовом «Скорой» для Раисы.

Я пояснила:

– Разговорчивый Андрей Николаевич не постеснялся Елену поучать: «Для семьи лучше, если Раиса Николаевна скончается. Тогда ни суда, ни следствия не будет, анкеты останутся чистыми. Захотите визу, например, в США получить, на вопрос: «Находились ли родственники под судом и следствием?» – честно ответите: «Нет». И проверка ничего дурного не выяснит, чиста Елена со всех сторон. А почему? Да потому что ее мамаша-убийца скончалась. Официально ей ничего не предъявляли. Вот если Раиса оклемается, то тогда другой поворот, она основная подозреваемая в деле об убийстве. Не видать вам визы. Ни в одной стране не любят людей, чьи родители лишили кого-то жизни».

Мой муж пришел в крайнее возмущение:

– Прямо так и сказал?

– Не ручаюсь, что дословно передала, – поморщилась я, – но в целом да. Степа, мы должны помочь Лене!

– Иришу ударили по голове статуэткой, которая всегда стояла на письменном столе, – прошептала Лена, – мы сидели, обсуждали постановку пьесы Виолы. Вдруг раздался голос мамы: «Помогите!»

– Верно, я тоже слышала крик, такой отчаянный, прямо страшно стало! – подтвердила я.

Елена стала накручивать на палец прядь волос.

– Полиция решила, что Ирина и Раиса повздорили. Любовница зачем-то пришла к жене режиссера, возможно, она оскорбила ее. Та не справилась с эмоциями, схватила первое, что попалось под руку, и бросилась на разлучницу. Если не знать того, что я сообщила вам, можно предположить, что события вполне могли развиваться таким образом. Мало найдется женщин, способных дружить с возлюбленной своего мужа. Но в нашем случае-то все иначе! Мама воспитала себе замену, потратила много сил, времени на поиски такой женщины, как Ириша. Думаю, мамы изначально не было в кабинете, она где-то ходила по делам. Вернулась в офис, увидела на полу Булову, испугалась и закричала. Далее события развивались по стандартной схеме. На вопль примчались все, кто мог. И что они увидели? Ира лежит на полу в луже крови, статуэтка… Рая бледная, трясется. Что придет в голову людям, которые прекрасно осведомлены, что Булова – очередная пассия владельца театра? У его жены не выдержали нервы, вот она и стукнула по голове очередную пассию супруга.

– Надо найти того, кто на самом деле убил Ирину, – воскликнула я.

Лена молитвенно сложила руки:

– Да! Не знаю, выйдет ли мама из реанимации живой, но если она…

Дочь Никиты Сергеевича на мгновение закрыла глаза, потом снова заговорила:

– Если она этот мир навсегда покинет, то люди, вспоминая мою маму, будут говорить не о том, каким замечательным человеком она была, как много сделала для театра, как любила мужа, детей… Люди не скажут: «Рая Горкина? Та, что помогла супругу создать два прекрасных театра?» Нет, они отреагируют иначе: «Рая Горкина? Это та, что убила любовницу Никиты Сергеевича?» Человек – странное животное, он с трудом верит в добро и охотно соглашается со всем дурным, что слышит. Рая – отличная мать, жена, помощница мужа? Ну… наверное, за эти хвалебные слова заплатили, это пиар. Раиса преступница, убила Ирину? Да, конечно, я сам там находился, все видел, распни, распни, распни ее!

– В вашем театре пропускная система? – спросил Степан.

– На территорию бывшего завода без разрешения нельзя въехать, – ответила я.

– И нельзя войти, – добавила Елена, – но зарплата у охранников невелика, соблазнить их рублем легко.

– Ворота у вас крепко заперты, – напомнила я, – когда я нажала на звонок, послышался вопрос: «Кто там?» Они отворились только после объяснения, что я автор пьесы.

Лена пожала плечами:

– У нас у двери сидит дежурная, она тоже от денег не откажется. Вариантов попасть в театр, кроме официального, много. Можно влезть через окно туалета, оно всегда открыто, чтобы избежать запахов. Вы не рядовой зритель с билетом, поэтому попали в офис через служебный вход. Зрители пользуются парадной дверью, она выходит прямо на проспект, где всегда людно. Наша задача – привлечь в театр как можно больше народа. В «Семи гномах» не только взрослый, но и детский репертуар. Согласятся ли мамы-бабушки пойти с ребятами на представление, если на билетах напечатано: «Вход через территорию завода по предъявлении паспорта»? В Москве много развлечений для юного зрителя. Тащиться по закоулкам, нести на руках малыша, чтобы он не запачкался? «Да пошел такой театр лесом! Поведу Ваню в цирк, там метро рядом». Поэтому у нас есть двери с проспекта. В театре не всегда аншлаг, но три четверти кресел, как правило, заняты. Да и на вечерний спектакль зритель хочет с комфортом попасть. Миновали времена, когда театралы ночами стояли за билетами и пьесы нелегально ставили в каких-то подвалах, но туда все рвались, так как ставили там, например, Сэмюэла Беккета, которого власти в СССР терпеть не могли. Нынче люди избалованны, хотят в буфете выпить шампанского бесплатно. Кто-то из зрителей мог после спектакля спрятаться.

– Где? – тут же спросил Степан.

Лена развела руками:

– У нас масса закоулков. Театр находится в очень большом здании, занимает лишь малую его часть, другая сдается. Из зоны гримерок есть переход в ту зону, которая сдается внаем. Он неизвестен публике, но свои все осведомлены о коридоре. Понимаете?

– Конечно, – воскликнула я, – злоумышленник мог где-то затаиться или пройти незамеченным.