Глава 34

– Странно, что ребенок, который с малолетства искренне верил в Бога, стал в школе воровать, – заметил Степан.

Раиса покраснела.

– Он был ни при чем!

– Да ну? – с фальшивым удивлением воскликнул Степа. – А кто крал?

Раиса молчала.

– Дело давнее, Константина теперь к ответственности не привлекут, – произнесла я, – да и не жаловались директора школ в милицию.

– Если знаете, зачем вопросы задаете? – огрызнулась Раиса.

– Мы не знаем, а только догадываемся, – уточнил Степан.

– Я долго не понимала, в чем дело, – поморщилась Раиса, – когда меня впервые в школу вызвали и огорошили: Витька признался в краже, я чуть не умерла. Вам меня не понять!

– Ну почему же, – возразила я, – вы испугались, что генетика Бориса начинает вылезать в его сыне. Никита Сергеевич знал, кто биологический отец мальчика?

– Нет, – нехотя призналась Раиса, – я объяснила, что у меня был муж, который умер вскоре после появления ребенка на свет. Витя несколько раз гимназии менял, я скандал с воровством деньгами купировала. Ругала сына, наказывала, а тот молчал. Он вообще не из породы говорунов. И учился не очень хорошо. Костя за ним кочевал. Всегда хотел быть рядом с Витей, говорил: «Нас нельзя разлучать». Я прямо радовалась, какой он верный друг. Ну а потом я устала в гимназиях объясняться и к Геннадию с просьбой пришла: «Устрой моего вора в простой медицинский колледж, туда, где народ бедный, переть нечего. Прямо не знаю, что с ним делать». Гена только спросил: «Никита знает про то, что с Витей?» Я ответила: «Нет. Пожалуйста, сохрани тайну. Не хочу скандалов дома». Носков мальчика с липкими руками отправил, куда я просила. И прямо чудо произошло. Витька стал пятерки носить. А Костя в Москве в гимназии остался. Он, правда, с Виктором хотел уйти, да ему отец не позволил. Потом Носков мне звонит: «Срочно приезжай». Я за сердце схватилась. Витька, мерзавец, опять принялся чужие сумки потрошить! Примчалась, вхожу в кабинет, там Виктор и Костя. Генерал сыну приказал:

– Говори. Только правду.

Тот и выложил все. Он воровал! Витя друга первый раз застал случайно на месте преступления. И взял вину на себя. Потом всякий раз Константина покрывал. У меня слезы хлынули из глаз.

– Зачем? Витька, ты дурак?

Он молчит, Геннадий вместо него ответил:

– Ты не поймешь. Виктор мал возрастом, да велик в вере. Он решил за друга пострадать из любви к нему.

Честное слово, я не знала, кому из мальчишек первому наподдать. Воришке, который приятелем прикрылся, или обезумевшему от любви Витьке. Генерал Костю отправил к психотерапевту от воровства лечиться. А я Виктора тоже к психологу отволокла. С Костей тот долго работал. Про Витю он мне сказал:

– Голову ему церковники крепко заморочили. Попытайтесь подростка в веселую компанию включить, его отвлечь надо.

Я велела Косте:

– Витька из-за тебя кучу неприятностей получил, теперь расплачивайся. Води его по своим адресам, найди другу девочку.

Костик послушался, но Витька не хотел ни с кем просто так время проводить, нудил про брак на всю жизнь.

– Вы в курсе, что Виктор освободился? – спросил Степан.

– Нет, – коротко ответила Раиса.

– Дусю знаете? – влезла я со своим вопросом.

– Кого? – заморгала мать Виктора.

– Михалеву, помощницу костюмера, уборщицу, гардеробщицу, – перечислила я.

– А-а-а. Да, но поверхностно. Ее Игорь привел, наш звуковик, – пояснила Горкина. – Она не поступила в театральный, искала работу.

– Девушка вам не показалась знакомой? – спросил Степан.

Рая махнула рукой:

– Они теперь все как яйца. Мы в молодости старались выглядеть особенно, сами шили платья, чтобы не как у всех. Сейчас все иначе, главное, чтобы туфли и сумка были как у подруги.

– Значит, вы не знали, кто такая Евдокия? – не утихал Степан.

– Сказала же, ее Игорь привел, – напомнила Горкина, – да и не рассматривала я девицу особенно. Зачем? Лицо простое, из толпы не выделишь.

– Как часто вы встречаетесь с Лидией Носковой? – спросила я.

– Мы не общаемся, – буркнула жена режиссера.

– Что случилось? – удивился Степа. – Из-за чего рухнула многолетняя дружба?

Раиса стала вертеть браслет на запястье.

– Лида всегда чуралась нашей компании. Мне быстро ясно стало: она не особенно довольна, что мы в гостевом доме часто живем. Не нравилось ей, что Геннадий Витю очень любил, к себе приблизил. Не по вкусу Лиде была дружба с нами. Но она ничего сказать не могла, в семье у них муж был главным, с ним спорить нельзя. Когда Гена умер, Лида неожиданно ко мне в город приехала, встала на пороге, в квартиру не вошла. Объявила, как глашатай на площади: «После всего, что произошло, убедительная просьба навсегда забыть дорогу в мой дом. Не желаю видеть ни вас, Раиса, ни Елену». Плюнула на пол и удалилась. Я, конечно, перестала с ней общаться. Но не рассердилась, поняла: она раздавлена стрессом. Лидия очень любила мужа.

– Значит, вы давно не видели Людмилу? – подвела я итог.

– Да, – кивнула Раиса, – с момента задержания сына.

Григорий поднял руку:

– На экране фото. Узнаете чье?

Раиса прищурилась:

– Это Людмила Носкова. Если память мне не изменяет, снимок сделан на ее дне рождения. Мы тогда в последний раз его все вместе отмечали. Веселые, счастливые. Не знали, что скоро выползет на свет правда про преступления Виктора, умрет Гена.

– Жизнь непредсказуема, – вздохнул Степан, – сегодня ты большой человек, а завтра в тюрьме. Или наоборот.

– На втором фото кто? – вернула я беседу в прежнее русло.

– Евдокия, девушка, которую Игорь просил взять на работу, – пояснила Раиса. – Она-то здесь с какого боку?

– Удивительно, как быстро и эффективно можно стать неузнаваемой с малыми затратами, – прогудел Гриша, – изменить прическу…

Девушка на снимке под номером два мигом преобразилась.

– Одновременно покрасим их в другой цвет, – промурлыкал Гриша, – сделаем иную форму бровей, вот так, снимем очки. Я уверен, они с простыми стеклами. У девушки в семнадцать лет обычно пухлые детские щеки. Когда же ей переваливает хорошо за двадцать, овал лица заостряется. Если только симпатяшка не разожралась. В нашем случае осталась стройность, я бы даже сказал, худоба. Значит, я убираю округлость. Ну и кто на втором снимке?

Раиса заморгала.

– Людмила Носкова! Игорь меня обманул. А я-то! Всегда за свою доверчивость страдаю!

– Вы беседовали с претенденткой на должность помощницы костюмера? – полюбопытствовала я.

Горкина сжала губы.

– В нынешнее время толерантность разбушевалась. Недавно я услышала в метро объявление: «Приглашаются женщины на должность оператора спецтехники». Оператор спецтехники! Звучит красиво. Но это же уборщица! Помощник костюмера! Вполне себе ничего работа. Но в реальности вам придется стоять с утюгом у доски, ботинки чистить. Зарплата невелика, а работы завались. Текучка на этой должности огромная. Калейдоскоп баб! Игорь попросил меня в тот момент, когда очередная девка ушла. Я позвонила кадровичке, которая теперь называется «главным менеджером отдела персонала», и попросила:

– Наташа! Придет молодая женщина Евдокия, оформи ее на помкостюмера.

Ната ответила:

– Надеюсь, она хоть три месяца продержится.

Вот и все. Правда, потом мы с Наташей в кафе столкнулись, она сказала:

– Евдокия нормально работает, в гардеробе помогает, полы моет старательно, я подкинула ей премию.

Да я и вспомнить не могла, о ком она говорит. На мне весь театр, забот невпроворот. Что за спектакль Людмила устроила? Зачем ей зрителям пальто подавать? Плитку в коридоре драить? Ничего не понимаю.

– Сейчас объясним, – пообещал Степан, – только позовем кое-кого.