Глава 3
– Законная жена убила любовницу? – спросил Степан.
– У тебя какие сейчас дела? – поинтересовалась я.
– Хотел выпить чаю в кафе на углу, вечером приедет клиент, – ответил муж.
– Отлично, – обрадовалась я, – мы через пять минут к тебе присоединимся.
– «Мы» – это кто? – задал ожидаемый вопрос супруг.
– Я приду не одна, а вместе с Леной, дочкой Раисы, – уточнила я, – на вызов из полиции приехал противный мужик, который в первую же секунду твердо решил, что Рая лишила жизни любовницу своего мужа. Сейчас все расскажу в деталях.
– Хорошо, – вздохнул Дмитриев. – Вам какой чай заказать: черный, зеленый? Или твоя спутница предпочитает кофе?
– А мы уже тут, – сказала я, – припарковались на нашей стоянке, бежим в кафе.
– Похоже, Степан – добрый человек, – прошептала Лена, когда я открыла дверь трактира.
– Да, не злой, – подтвердила я, входя в зал, – но он никогда не станет из жалости покрывать убийцу. Ему надо честно и подробно изложить события. Если Раиса невиновна, он сделает все возможное, чтобы справедливость восторжествовала.
Степан помахал рукой:
– Сюда!
Мы поспешили в дальний угол.
– Учитывая, что, кроме меня, в зале есть только одна женщина, не стоило кричать, куда вам идти, – улыбнулся мой супруг.
Лена опустилась на стул.
– Можно, я обойдусь без предисловий?
– Давайте, – согласился Дмитриев, он очень не любит пустых бесед и долгих предисловий.
– Придется начать издалека, иначе вы не поймете всех нюансов, – предупредила Елена.
– Да хоть от сотворения мира, – усмехнулся Дмитриев, – пару часов я совершенно свободен.
– Постараюсь говорить четко, быстро, информативно, – пообещала актриса и завела повествование.
Раиса появилась на свет в семье театрального критика Николая Волкова. Первые годы жизни девочки были чудесными. Любящий папа Коля, добрая мама Лариса, ласковая няня. Родители, правда, постоянно находились на работе. Лариса играла в театре, снималась в кино, Николай летал по стране, посещал разные спектакли, потом писал рецензии. Режиссеры побаивались Волкова, тот мог так разгромить постановку, что мало не покажется. Неприятно же читать в издании с миллионным тиражом, что ты бездарь. Но намного хуже то, что народ, который до сих пор верит прессе, а в прежние времена вообще считал все напечатанное в СМИ руководством к действию, массово перестанет покупать билеты. Коля заканчивал свои разгромные статьи стандартным абзацем: «И вот что я вам скажу: не тратьте средства на поход в храм Мельпомены, где вы увидите дурно написанную и плохо поставленную пьесу. Лучше купите на эти деньги трюфелей да попейте с ними чаю. Получите от этого удовольствие, а от непотребной пьески вас изжога замучает».
Когда Рая была маленькой, на отца напал с ножом артист Брусков, который из-за рецензии Волкова лишился работы в столичном театре. От тяжелого ранения Николай мгновенно умер. Убийцу схватили на месте преступления, отправили за решетку, признали сумасшедшим, и он сгинул в специализированной психиатрической клинике.
Едва гроб Волкова засыпали комьями земли, как Ларисе пришлось туго. Николай обидел многих, обиженные боялись ссориться с критиком, считая, что у того много своих людей на самом верху, поэтому лебезили перед его супругой. Но стоило Николаю уйти в мир иной, как выяснилось, что настоящих друзей у него не было. Вокруг оказались одни волки, которые не постеснялись отомстить вдове за унижения, которые терпели от ее покойного мужа.
Формально придраться было не к чему. Актрису из театра не уволили, ей платили положенные деньги. Но не давали ролей в новых спектаклях, а в старых заменили другими исполнительницами. Объяснение этому нашлось простое: Ларисе было за сорок, играть Джульетту уже поздновато. И на кого обижаться? Не лучше обстояло дело и в кино, но в этом случае никто не был виноват. Ассистенты режиссеров подыскивают актеров в базе киностудии. Фото вдовы из нее не убрали. Ну не подходила Лариса ни для одного фильма! Ее даже на пробы не приглашали.
Обычному человеку непонятны душевные муки женщины, которая блистала на сцене и на экране и враз стала ненужной. Для артиста незанятость – самое страшное наказание. Просидев год без дела, Лара, наступив на гордость, попросила главного режиссера:
– Введите меня в спектакль.
– Ларонька, душа моя, – запел тот, – как только появится роль твоего гениального уровня, так сразу.
– Я могу и второстепенную героиню играть, – прошептала актриса, – да хоть «кушать подано» говорить. Верните мне сцену. Я погибаю без нее.
– Ну что ты! Какое «кушать подано», – замахал руками владелец театра, – ты у нас лучшая, уникальная. Непременно появится достойная пьеса. Я помню о тебе. И ты же получаешь зарплату!
Лариса поняла: ей никогда не выйти на сцену в этом театре. Она стала обходить других режиссеров. Но везде с ней беседовали одинаково: очень уважительно, называли «бриллиантом», но… «ролей вашего уровня у нас пока нет. Мы сразу позвоним, как только появится подходящая пьеса». К сожалению, Николай ухитрился оскорбить всех главных режиссеров Москвы и Питера. Уехать в провинцию и стать ведущей актрисой в городке с пятью тысячами населения? Получать от благодарного зрителя три ромашки и шоколадку? О нет! Это хуже, чем упасть на дно.
Как поступила вдова? Начала пить. Вся зарплата уходила на выпивку за считаные дни. От няни для Раи пришлось отказаться. Скоро Волковой стало все равно, чем дочь питается, как одевается, когда ложится спать… Мир актрисы сузился до поллитровки, ее волновало только одно: сегодня есть что налить в стакан?
Неизвестно, как сложилась бы судьба Раи, да девочку взяла под свое крыло учительница математики Валентина Сергеевна. У нее было трое детей, но Раечка не стала лишней. Педагог на пару дней умудрилась привести Ларису в трезвое состояние, отвела ее к нотариусу, и актриса подарила свою кооперативную квартиру дочери. Вот поэтому Раечка не стала бомжихой, мать не могла продать жилье. Умерла Лариса, когда дочь получила аттестат об окончании школы. Рая поступила на экономический факультет, куда ее пристроила все та же Валентина Сергеевна, она дружила с деканом.
После защиты диплома Рая встретила Никиту, нищего, бесштанного молодого режиссера из провинции, который обивал пороги театров и киностудий, пытался получить хоть какую-то работу. Парень ночевал у друзей, а когда те не могли пустить его поспать на полу на кухне, коротал ночи на вокзале.
Любовь Раи и Никиты расцвела буйным цветом, молодой человек получил постоянную прописку, заботливую жену, чистую постель, вкусную еду. Вскоре после женитьбы Никита перестал походить на оборванца и плохо пахнуть, он теперь пользовался дорогим одеколоном.
Как известно, по одежке встречают. Когда в кабинет к какому-нибудь маститому режиссеру вваливается не особенно аккуратный юноша в грязных мятых брюках и бубнит: «Здрасте. Я хочу у вас поставить пьесу. Окончил институт в городе Фиговске, невероятно талантлив», то, понятное дело, от такого типа стараются побыстрее избавиться. Раечка, осознав проблему, определила супруга на режиссерские курсы. Спустя пару лет поиском работы занялся хорошо одетый москвич с постоянной пропиской в центре города, с дипломом о получении второго профильного образования в столичном вузе. Изменение внешности Никиты, обучение его в институте – все это далось не даром. Раечка пахала день и ночь, в семье тогда уже появилась Леночка, на содержание которой тоже требовались немалые деньги. Но Волкова не чуралась никакой работы. Днем она сидела в бухгалтерии, ночью мыла полы в поликлинике, рано утром драила подъезды.
В конце концов Никита устроился помощником режиссера в театр, Леночка росла, Рая сияла от счастья.
Горкин оказался талантлив, он быстро вскарабкался на вершину успеха и решил организовать свой театр. Теперь у него их два! «Семь гномов» и «Созвездие Никиты».
Лена прервала свой рассказ.
– Папа – добрый человек, он готов помочь многим, у него масса знакомств, его любит пресса, телевидение. Отец говорит, что устал от тусовок, посещает их исключительно по необходимости. Но на самом деле ему нравятся вечеринки. Мама на них не ходит, она находится в тени мужа. Но папин успех на девяносто процентов зависит от мамы. Если отцу сообщают о какой-то проблеме, ну например: закапризничала актриса, крыша у театра протекла, нет хорошей пьесы, зритель не идет на спектакль… Что он делает? Как по-вашему?
– Ну не знаю, – пробормотала я, – вызывает психолога к капризнице, строителей для починки крыши, звонит драматургам, нанимает журналистов, чтобы пиарить новый спектакль.
– Не угадали, – мрачно улыбнулась Лена, – отец кричит: «Рая, иди сюда!» Мама приносится на бешеной скорости, муж сообщает ей о незадаче. И успокаивается, теперь он твердо знает: супруга все наладит. Да такую жену надо на руках носить. Но, к сожалению, отец подхватил весьма распространенный в актерской среде вирус под названием «Гениальный гений». Он напрочь забыл, что для нищего парня сделала его жена, стал считать ее секретарем, пресс-агентом, пиарщиком, своим адвокатом, домработницей, заведующей литчастью, поваром… Тьма должностей досталась моей матери.
Лена умолкла, осушила свою чашку и продолжила рассказ. С каждой ее новой фразой я все сильнее жалела супругу Горкина.
Быстро став маститым режиссером, Никита Сергеевич столь же стремительно изменился. Теперь он посещал самые дорогие рестораны, покупал парфюм за нереальные деньги. Одевался Горкин на первый взгляд просто, но московские модники прекрасно знали, сколько стоит такая простота. Из большой квартиры Раи семья переехала в огромные роскошные хоромы. Теперь муж и жена поселились в разных спальнях, и у Раисы оказалась самая маленькая комната.
– Мне некомфортно в большой, – твердила Рая, – я люблю уютные крохотные помещения.
На парковке у дома стояли шикарная машина Никиты и копеечная малолитражка Раечки. Думаете, муж жалел денег на супругу? Никита неоднократно просил жену:
– Давай выкинем консервную банку на колесах. Купим тебе новую, соответствующую твоему статусу машину. Отправь на помойку жуткий пуховик, надень шубу. Приведи себя в порядок. Что у тебя на голове? Кошки там барбоса хоронили и с его родней передрались? А обувь? Мама миа! Твои сапоги старше египетской пирамиды.
– Зачем мне новая тачка, если старая прекрасно ездит? – отбивалась Рая. – В шубе жарко и за рулем сидеть неудобно. В пуховике комфортнее. Волосы мне по-модному Олечка стрижет, я к ней давно хожу. Сапоги удобные. Что еще надо?
И, как уже говорилось, Рая не любит вечеринок. Всякий раз, когда ей приходится сопровождать мужа, она появляется перед толпой журналистов с таким разнесчастным видом, что те потом ехидничают, обсуждая кривую улыбку Горкиной. И платье на ней немодное, и обувь с сумкой не от дорогого бренда, а волосы неизменно укладывает все та же криворукая Оленька. Рая с завидной регулярностью оказывалась в списках хуже всех одетых знаменитостей, которые составляла пресса. Один раз жена Горкина приняла участие в телепрограмме, где стилисты переодевали людей. Она согласилась на это после долгих уговоров, и только тогда, когда муж догадался сказать:
– Пойми, нам нужна эта съемка для пиара театра.
Перевоплощение удалось на все сто, Раечка помолодела лет на двадцать, стала хорошенькой, почти такой, как в юности. Никита пришел в восторг от вида жены, Лена хвалила маму, знакомые, которые видели передачу, осыпали Раю комплиментами. Но когда она пришла из студии домой, все вернулось на круги своя.
То, что Никита не самый верный муж, ни для кого не секрет. Мало кто осуждал Горкина за «неуставные» отношения с молодыми красивыми актрисами. Никита влюблялся, будто с небоскреба падал. Он начинал везде появляться с очередной избранницей, которую представлял всем: «Моя новая студентка, очень талантливая актриса». Симпатяшка вводилась во все спектакли Горкина и думала: «Жизнь удалась, Никита вышвырнет Райку, как старые тапки, женится на мне, я получу все главные роли, связи и деньги режиссера». Нос у очаровашки задирался выше горизонта, она хамила другим артистам, костюмерам, гримерам, вела себя по-хозяйски.
Окружающие только улыбались, все знали: Никита никогда не бросит свою супругу, а главная звезда всех постановок Горкина – его дочь Елена. Любовница более трех-четырех месяцев не продержится. Так оно и было. Вскоре девица исчезала. Вместо нее появлялась очередная «очень талантливая» студентка.
Как к изменам мужа относилась Раечка? Никак, она их не замечала, миролюбиво беседовала с очередной фавориткой супруга. Поскольку Никиту интересовали только особы не старше двадцати пяти лет, многие симпатяшки поначалу не знали, что милая тетушка в спортивном костюме – законная супруга Никиты Сергеевича, принимали ее за обслуживающий персонал, капризно выговаривали ей:
– Вы принесли в мою гримерку холодный чай, поменяйте на горячий.
Рая извинялась, приносила другую кружку. Потом кто-нибудь объяснял нимфе, кого она гоняет в буфет, и очень веселился, наблюдая, как вытягивается по-детски щекастое личико.
Что на самом деле испытывала Рая, никто не знал, но большинство окружающих пребывало в уверенности, что она прекрасно знает: Горкин без нее как без рук, ног и мозга, если она бросит мужа, оба его театра мигом разорятся.
Когда в жизни Никиты появилась Ирина Булова, понятное дело, никто и ухом не повел. Ну еще одна очередная. Знаем, знаем, уже сто раз это проходили. Но Ира неожиданно оказалась иной, чем ее предшественницы. Булова держалась скромно, по тусовкам ходила без радости, в объектив папарацци не лезла. Одетая в маленькое черное платье, она скромно стояла у стены, ожидая, когда Никита наобщается со всеми и вспомнит про нее. Подарков у Горкина не просила, бриллиантами не украшалась, в шубы не куталась, о главных ролях не мечтала, искренне радовалась возможности выйти на сцену со словами:
– Сэр, вас ждут в гостиной.
Ира мало разговаривала, не плела интриг, никого не обижала, и… она бегала Раечке за чаем, подолгу сидела у нее в кабинете. Вскоре местный люд понял: жена и любовница подружились. Это было странно даже для закулисья, в котором водятся разные твари. Языки местных кумушек заработали с фантастической скоростью. Понятное дело, при Лене никто про ее мать не сплетничал, но между собой актеры постоянно обсасывали горячую тему. Как-то раз младшая Горкина шла мимо буфета и случайно услышала беседу.
– Райка прикидывается, – вещала гримерша Света, – она ненавидит Ирину.
– Не, они подруги! – возразила костюмерша Катя.
– Ерунда, – возразила актриса Евгения Капина, – они просто договорились. Раисе надоела карусель баб, Никита на них тьму денег тратит, от семьи средства отрывает. Ирка же на все пойдет, лишь бы в Москве зацепиться. Вот Раиска ей и предложила: «Спи с моим мужиком сколько хочешь, но развода он не получит». Они скоро станут жить веселой шведской семьей. Ирина родит ребенка, Райка ему памперсы менять будет.
– Жесть! – выпалила Света. – Ну как можно на это согласиться? Ирка дура!
– Ты москвичка, – вздохнула Евгения, – а Булова из Хрюшинска Задрипинской области. Ей надо зацепиться в столице.
– Не! Никита скоро пошлет Ирку, – безапелляционно заявила Светлана. – Наташка, жена Вадика Раевского, видела Горкина в ресторане с какой-то молодой задницей, и это была не Ирка. Капец любви вот-вот настанет. Новая фаворитка на пороге.
– Давно пора, – высказалась Женя, – скоро год их амуру. Дольше никто пока не продержался.
– Рекордсменка! – хмыкнула Света. – Медаль ей на тощие сиськи.
Вот только злые языки ошиблись. Минуло еще двенадцать месяцев, а Ира по-прежнему была с Никитой, пила чай с Раечкой. Последняя вдруг похорошела, стала модно одеваться, изменила прическу. А потом все ахнули: Рая появилась на работе с профессионально сделанным макияжем и красиво уложенными волосами. При виде разительно переменившейся жены Горского Ада Николаевна не выдержала и, как-то стоя в туалете у умывальника, сказала Лене:
– Твоя мать – прямо белый лебедь.
Дочь прикинулась непонимающей:
– Вы о чем?
– Не изображай, у тебя это плохо получается, не верю, – ехидно засмеялась Ада. – Хочешь сказать, что не видела маман с накрашенными глазами? Да Рая часа два у стилиста просидела. Эффект того стоил. Ты не в курсе, она теперь всегда в таком образе нам являться будет? Или по особому случаю вполне себе ничего стала?
Лена не сразу нашлась что ответить Аде, которую в театре за глаза звали «жаба в шоколаде».
И тут из кабинки вышла Ира, она сразу заговорила:
– Макияж Раисе Николаевне сделала я, училась когда-то на стилиста. Совсем немного времени потратила, полчаса всего. Жена Никиты Сергеевича очень красивая, умная… – Ира на секунду прервалась, потом, бросив многозначительный взгляд на толстый живот Ады, договорила: – Фигура у нее девичья, ума, тактичности, трудолюбия на пятерых хватит. Она для меня – пример идеальной жены, матери, сотрудницы. А Лена – образец актрисы. Я счастлива, что они не побрезговали включить в свою семью провинциальную глупую девочку, то есть меня. Дали мне приют. И я всегда буду им благодарна.
Потом развернулась и ушла. Ада Николаевна осталась с раскрытым ртом. Лена пошла к двери, и тут Днепрова крикнула:
– Мелкая дрянь живет у вас?
Елена обернулась:
– С одной стороны, да, с другой – нет. Ирина снимала комнату в коммуналке на краю столицы, где время уже не московское. Очень уставала. В театр ездить – два часа, соседи шумные. А у матери пустая квартира, она ей от родителей досталась, мы там жили до того, как в новые апартаменты переехали. Мамуля Ире ключи дала, Булова теперь там бесплатно устроилась. Вот и выходит, с одной стороны, живет Ира у нас, а с другой – нет. Не на одной территории с нами.
