Глава девятнадцатая
Внизу, под ногами, пылал Кандес. Даже здесь, на расстоянии в сотни миль, жар Солнца Солнц был почти невыносимым. Прикрыв глаза ладонью и глядя чуть в сторону, Хайден видел яркие хвосты падающих к солнцу озер, которые вскипали, приближаясь к источнику излучения.
— Они похожи на кометы, — заметила, впервые увидев их, Обри.
Корабли из всех княжеств Вирги, подходя к Кандесу, старались держаться вне области высокой температуры, приближаясь к солнцу только после его отключения. Во многих княжествах сохранялся обычай отправлять к Солнцу Солнц гробы с умершими. В конце пути, размышлял Хайден, они должно быть тоже становились кометами и, так и не достигнув цели, испарялись, возвращались в исходное состояние, изначальную материю Вирги, чтобы стать потом людьми и всем остальным. Так, наверное, случилось с его матерью, когда взорвалось новое солнце Эри. А отец мог превратиться в компост для какой-нибудь слипстримовской фермы.
Некоторые из судов, скрывающихся в свете Кандеса, были всего лишь катафалками. Но у некоторых была другая цель.
— Что ты делаешь? — Обри обняла его за талию. — Получишь ожог глаз. Пойдем.
Хайден думал о кораблях, рискующих приблизиться к Кандесу в темноте. Их называли коллекторами, и занимались они тем, что собирали выброшенный Солнцем Солнц мусор. Мусор этот был главным источником солнечных компонентов. Такие вот отходы, купленные в далеких княжествах, использовали его родители, чтобы построить тайное солнце Эри.
Пока Хайден не собирался делиться с кем-либо своими мыслями и планами. Обри затащила его в домик сборщиков древесного угля, который они отыскали на окраине Листа Хора. Домик, словно неловкий, угловатый жук, примостился на черной ветви дерева, корни которого простирались на мили в темноте. Венера Фаннинг и Карриер устроились неподалеку, в другом таком же временном жилище; байк спрятали в куче веток — оставить его на хранение Хайдену Карриер не решился.
Ну и пусть. Как непривычно и чудесно — проснуться с первыми лучами Кандеса, вползающими в домик через щели в ставнях, и обнаружить рядом с собой Обри. Он спал с женщинами и раньше, но никогда не просыпался наутро ни с одной из них. Вот почему Хайден еще долго лежал тихо, едва дыша и упиваясь ее близостью.
Ставший привычным рокот двигателей исчез, и даже птицы не нарушали тишину. Хайден потянулся к окну и замер, пораженный открывшейся взгляду картиной. Словно клещ, вцепившийся в волосы гиганта, он видел растянувшиеся на мили в направлении Кандеса тонкие черные стволы. Переплетенные, спутанные волосы гиганта тянулись к свету; на многих стволах еще сохранились ветви, хотя сборщики регулярно их обрезали. Ни на одном не было листьев, но жизнь присутствовала и здесь, в изогнутых локтях ветвей жались полевые цветы, тут и там пестрели яркие зеленые кустики. На этом самом дереве Обри обнаружила дикую малину, что, возможно, и объясняло выбор его сборщиками угля. Рыба здесь не водилась из-за жары, но стайка птиц кружила вдалеке.
По прошествии некоторого времени Хайден понял, что здесь не совсем тихо, и начал задаваться вопросом, не скрывается ли поблизости пчелиный улей или осиное гнездо. Глубокий, басовый гул, слабый, но постоянный, заполнял воздух. Накануне вечером он его не слышал.
Когда Хайден сказал об этом Обри, она лишь пожала плечами.
— Это Кандес. Когда ты рядом с ним, кажется, будто поет бог.
Пораженный ее познаниями, он сказал ей об этом.
— Ты действительно знаешь, как управлять Кандесом? Можешь играть с ним, как с байком?
Она покачала головой.
— Если уж сравнивать, то не с байком, а с ракетой. Но, Хайден, Кандес спроектировали еще до появления Вирги. Проекты доступны любому, кто захочет покинуть Виргу и найти их. Они были и у меня, когда я прибыла сюда.
Тот разговор случился несколько часов назад и перешел затем в поцелуи и ласки более интимные. Но ее слова запали в память, и чем больше он думал о них, тем более и более странными они ему казались.
— А зачем ты привезла с собой планы Кандеса? — спросил он, когда они устроились в прохладной тени внутри домика. — Ты уже заранее знала, что полетишь туда?
Обри слегка нахмурилась и обвела взглядом плетеные стены, но когда их глаза снова встретились, она беззаботно улыбнулась.
— Я приехала сюда со всей информацией, какую только нам удалось собрать по Вирге. — Она подняла и сжала два пальца. — Если данные занимают места меньше, чем крохотная песчинка, так почему бы не захватить их с собой? Испускаемое Кандесом излучение делает невозможным использование этой информации, поэтому, когда мы доберемся туда, мне придется обойтись тем немногим, что я помню. Но помню вполне достаточно.
Он задумчиво кивнул. Внезапно Обри схватила его за руку.
— Смотри!
У двери жужжало одно из тех странных, крошечных хромированных насекомых, что встречаются иногда даже в таких местах. Обри называла их танкерами. Хайден протянул руку.
— Поймать?
Она покачала головой.
— У меня нет с собой инструментов, чтобы изучать его сейчас. — Маленький танкер развернулся и умчался. За окном пронеслось целое облачко похожих жучков.
— Ты была права, — сказал Хайден. — Они направляются к Кандесу.
— Несут горючее, — кивнула она. — Для реакторов Фарнсуорта.
Утомленные любовными ласками, они лежали рядом и молчали. Многое осталось недосказанным, и Хайден остро это ощущал.
Наконец он повернулся и положил руку ей на грудь.
— Подслушивает?
Она поняла, о чем речь, и пожала плечами.
— Мне нужно быть осторожной. Но вообще-то ему все равно. Это ведь всего лишь тупой механизм.
Хайден задумался. Кивнул в сторону окна.
— Ты для этого сюда прибыла? Посетить Кандес? Она посмотрела ему в глаза.
— Нет. Скорее даже наоборот. Если бы где-нибудь в Вирге я смогла найти способ освободиться от этого… — она постучала по горлу, — то сделала бы все там.
Хайден в смущении покачал головой.
— Разве ты не рискуешь, рассказывая мне об этом?
— Нет. Для него важно только, чтобы я не рассказывала о своей миссии. Все остальное его не касается.
— Даже его собственная жизнь?
— Он не живой. Так что… — Она выдавила улыбку. — Просто есть кое-что, что может привести его в действие.
— Так… — Он ненадолго задумался. — Думаешь, что мы могли бы найти способ убить его в Кандесе?
— Поэтому я и подтолкнула Фаннингов к этому. Не очень благородно, да? — Она с усмешкой пожала плечами. — Но сработало.
Он рассмеялся.
— Я могу помочь? Она поцеловала его.
— Ты только будь начеку. Я сделаю остальное.
— Ты тоже можешь помочь мне, — сказал он серьезно. Обри вскинула бровь. — Обри… ты думала о том, что будешь делать, если избавишься от этой штуки? Ты останешься или уйдешь?
— Останусь, — ответила она после паузы. — Я бы осталась.
Хайден вздохнул, недолго собираясь с мыслями.
— У меня тоже есть причина попасть в Кандес. — Он рассказал ей о своем плане найти в Кандесе солнечные компоненты и вернуть их на Эйри. Рассказал, и как будто облегчил душу. — Хочу закончить то, что начали родители.
Зажечь новое солнце на краю зимы, чтобы собрать вокруг него народ Эйри. Чтобы им было, куда вернуться из Слипстрима. Спасти мой народ.
Наверное, он счел бы это безумной, несбыточной мечтой — если бы его отец и мать не шли к этой мечте так упорно и уверенно.
— Мне понадобится инженер. Твоя помощь была бы бесценной.
— Вот как… — Она опустила глаза. — И это все, что тебе от меня нужно? Мои знания?
— Нет! — Он рассмеялся и притянул ее к себе. — Не только. Я хочу намного больше. Мы могли бы основать новую нацию, Обри. Вместе. А тебе бы этого не хотелось?
Обри обняла его и уткнулась лицом в его плечо.
— Больше всего, — пробормотала она, — мне бы хотелось этого.
Они проснулись вместе посреди ночи. В домике было темно. Где-то вдалеке послышался крик.
— Ты слышала? — спросил Хайден и почувствовал, что Обри кивнула. Некоторое время оба вслушивались в тишину; потом она прильнула к нему.
— Может быть, отношения между Венерой и Карриером не такие уж целомудренные, как мы думали.
— Не говори так. Я… — Он недоговорил — долгий, протяжный вой пронесся через ночь и завертелся вокруг домика.
Через секунду они были у окна, пытаясь рассмотреть что-то во мраке.
— Это не человек, — сказала Обри. Увидеть что-то было невозможно — такой абсолютной темноты Хайден не встречал даже в зиме. Уж не соскользнула ли кабина каким-то образом в глубины Листа Хора? И как это выяснить, пока они не задохнулись?
Крик раздался снова, теперь под аккомпанемент ломающихся ветвей. Шум нарастал, как будто что-то огромное брело через тьму, разбрасывая в стороны деревья. Домик задрожал.
Все прекратилось так же быстро, как началось.
Они еще долго оставались у окна, но больше ничего не случилось. Примерно через час в темноте появился покачивающийся огонек фонаря, а вслед за ним Карриер и Венера. Вид у обоих был мрачный.
— Что вы об этом думаете? — Картер обошелся без предисловий. Хайден покачал головой.
— Может, сегодня нам стоит держаться вместе, — предложил он. И, словно вспомнив о чем-то, спросил: — Где байк?
Карриер махнул бечевкой, которую Хайден заметил только теперь.
— Я его привязал. Решил, что так лучше. Хайден кивнул.
Некоторое время они просто сидели, молча переглядываясь.
— Это смешно, — сказала Венера после неловкой паузы, затянувшейся на добрых пятнадцать минут. — Надо чем-то заняться. Хотя бы поговорить.
— Я — за, — согласилась Обри. Повисла еще одна долгая пауза.
— Давайте рассказывать истории, — с наигранной бодростью предложила Венера.
Все посмотрели на нее.
— Истории о призраках, — поправилась Венера и рассмеялась. — Да перестаньте вы. Самое подходящее время, лучше не найти.
Все засмеялись, и через минуту Хайден уже рассказывал историю о черных пиратских солнцах и странных монстрах, живущих в зиме.
Потом настала очередь Венеры, и Хайден почему-то не удивился, когда оказалось, что она знает множество таких историй и умеет их рассказывать.
В одной из этих историй Венеры сам Кандес отправился на поиски ночных приключений; солнце проголодалось — оно светило уже несколько столетий — и успело слопать несколько соседних княжеств, пока дерзкий молодой фермер уговорил его остановиться. Венера подогнала рассказ к ночному происшествию: невидимое солнце бродит с ужасным шумом, а наутро загорается как нив чем не бывало, и никто не знает, что причинило страшные разрушения.
Когда история закончилась, Обри захлопала в ладоши.
— У вас скрытый талант, Венера!
Жена адмирала с показной скромностью опустила глаза.
— Правда?
— Надеюсь, вы не станете возражать, если я спрошу, как вам удалось убедить Чейсона взять вас в экспедицию. Мне казалось, он твердо настроен оставить вас дома.
— Ну, — промолвила с улыбкой Венера, — я его шантажировала.
— Что? — Обри и Хайден нервно рассмеялись. Венера небрежно махнула рукой.
— Однажды, еще в бытность студентом, мой Чейсон написал несколько мятежных брошюр, обличающих Кормчего. Об этом, конечно, никто не знает. То есть никто, кто мог бы проговориться. — Она взглянула на Карриера, лицо которого оставалось, как всегда, непроницаемым. — Я узнала об этом от его старого товарища, с которым он любил выпить, и подала так, что ему ничего не оставалось, как взять меня с собой. Вот и все. — Она с невинным видом пожала плечами.
Хайден усмехнулся.
— Чейсон Фаннинг… обличал Кормчего? Карриер бросил на Венеру сердитый взгляд.
— Вы никогда не говорили мне об этом, — с упреком сказал он.
— Почему я должна об этом говорить? — Венера лукаво посмотрела на него. — В любом случае, сейчас ваша очередь, Лайл. Можете поделиться с нами парочкой историй о призраках?
Карриер, запинаясь, пробормотал что-то и опустил глаза.
— Истории о призраках — это для детей. Реальные события намного страшнее любых историй. — Он пристально посмотрел на Венеру.
Сейчас что-то будет, подумал Хайден, но Венера, казалось, ничего не заметила и, надув губки, спросила:
— Например?
— Например, — прохрипел он, — история о человеке, который узнает, что его сыну недостает духу сделать то, что требуется, чтобы защитить свой народ. Мальчик вступает в Сопротивление завоеванного противника и пытается убедить отца сделать то же самое.
Венера вскинула бровь.
— Что же в этом такого ужасного? Карриер глубоко вздохнул.
— Отец подыгрывает ему. В конце концов Сопротивление доверяет мальчику, и, конечно, он доверяет отцу — настолько, что однажды рассказывает ему о местонахождении нового солнца, которое строят его друзья. А отец, — тут Карриер мрачно улыбнулся, — делает то, что сделал бы каждый верноподданный гражданин. Он сообщает Кормчему.
— Юношеский пыл, — заметила Венера. — С возрастом проходит.
— Только утех, кто выживает, — возразил Карриер. — А выживают не все.
Обри наклонилась к Карриеру.
— И что же случилось с вашим сыном?
— Он погиб, когда те ублюдки на Эйри взорвали свое новое солнце. — Если глаза Карриера и потемнели от гнева, то голос даже не дрогнул. — Но знаете что? Если бы мне пришлось сделать это снова, я бы это сделал. Поскольку законопослушный гражданин Слипстрима никогда не пойдет против Кормчего и сделает все для своего народа. — Последние слова явно предназначались Венере.
За этим последовало долгое, неловкое молчание. Обри попыталась спасти положение, рассказав курьезный эпизод, случившийся с ней во время короткого пребывания в Раше, но рассказ получился несмешной и успеха не имел.
Настроение испортилось; оставалось сидеть в тишине и ждать рассвета. Хайдена такой расклад вполне устраивал — трепаться не хотелось. Он сидел в углу, пытаясь оправиться от шока.
Человек, которого он поклялся убить, сидел рядом с ним. В какой-то момент все прочее отступило на задний план.
Но потом случилось что-то странное. Гнев стал слабеть, и когда Кандес вспыхнул наконец неверным светом зари, и в растянувшемся на мили лесу мертвых деревьев словно разверзлась широкая рана, Хайден даже позволил себе переглянуться с Карриером.
— Как будто какое-то чудовище прогрызло деревья, — изумленно заметила Обри.
— Гигантский жук? — спросил Карриер, но было ясно, что он и сам в это не верит. Гигантские жуки большие, как облака, но слабые. Тот, кто сделал это, мог поглощать целые города.
— Кандес прогулялся, — усмехнулась Венера, и все рассмеялись. Напряжение, державшееся всю ночь, ушло.
Потом Венера и Карриер вернулись в свой домик. Хайден испытывал необычайную легкость, как будто с плеч свалилось тяжелое бремя ответственности. В конце концов Лайл Карриер был обычным человеком, к тому же несчастным.
Что истощило его гнев? Он задавался этим вопросом, глядя то на Обри, то на горящий в центре неба Кандес. Сомнений не осталось. За прошедшие недели Хайден научился смотреть дальше вчера и сегодня. Он открыл для себя будущее, и это изменило его.
Возможно, он все же выполнит данное Чейсону Фаннингу обещание.
Рой байков ввинчивался в зиму. На каждой машине стояла большая магниевая лампа, и длинные копья света пронзали мрак в поисках безопасного прохода. За ними, презрев риск, мчались главные силы экспедиции. Роса выступала бисером на обтекаемых корпусах и, соскальзывая, отмечала их путь. Любой мог при желании последовать за ними, но флот Гехеллена отстал еще на границе. В успех погони никто всерьез и не верил, поскольку корабли Слипстрима с самого начала, еще под покровом ночи, получили преимущество.
Гигантские многорукие облака возникли из темноты, слишком большие, чтобы их можно было обогнуть. Командир разведывательного звена выпустил звуковую ракету, и вскоре ее желтый глаз погас в тумане. При попадании во что-то она взрывалась фонтаном фосфористых брызг. Пристально наблюдая за контурами облака, он, казалось, не обращал внимания на ледяной ветер. Взрыва не последовало, и он, махнув рукой — чисто! — прочертил рядом со следом ракеты свой собственный.
«Ладья» шла за байками на расстоянии нескольких миль. Чейсон Фаннинг выбрался из бокового люка и зацепился ногой за кольцо на корпусе. Далеко-далеко, за сотней миль усыпанного облаками пространства, серебристый просвет обозначал солнце Мавери. Слабые вспышки и сполохи освещали небо над и сбоку этой серебристой области.
Может быть, просто гроза? Но нет, краски другие — красные, огненно-оранжевые. Зарево разгоралось где-то у границы между Мавери и зимой. Расстояние было слишком большое, поэтому Чейсон не слышал взрывов, но опыт подсказывал — там разворачивается грандиозное, жестокое сражение. Он должен быть там.
Из люка неуклюже выбрался Трэвис с одеялом в здоровой руке.
— Прошу прощения, сэр, вы здесь замерзнете, — прокричал он, пытаясь набросить одеяло на плечи Чейсона.
— Посмотрите на это, — сказал адмирал. Крошечные звездочки, обозначавшие взрывы, удерживали его внимание недолго, хотя воображение и разум подсказывали, что там происходит. Взгляд его снова и снова уходил вперед. Половину неба занимали светящиеся круги, слишком широкие, чтобы их можно бы объять раскинутыми руками. Внешние края растворялись в сумраке и тьме, сердцевины сияли лазурью, и то тут, то там на несколько секунд выглядывало солнце. В созвездье наций, известном как Меридиан, были десятки таких колец, но самые дальние скрывались за ближними.
Перламутровая часть неба рядом с Мавери была Слипстримом, а еще раньше — Эйри. Формацию Фалкон заслонял корпус «Ладьи». Чейсон уже выбирался несколько раз на другой борт, чтобы посмотреть туда.
— Ребята хотели бы пойти, — сказал Трэвис, кивая туда, где бушевала бесшумная битва. — Они знают, что у нас другая задача, но их это не радует.
Чейсон вздохнул.
— Меня тоже. Флот проклянет мое имя, потому что меня там нет. Все мы, вероятно, уже заклеймены как предатели. Если мы вернемся без головы флагмана Фалкона, Кормчий прикажет выпороть меня публично. В лучшем случае.
Чейсон удостоверился, что под ногами есть опора, и встал навстречу ветру.
— Мы идем туда, — крикнул он, указывая в сторону Формации Фалкона. — И шансы таковы, что мы никогда уже не увидим свет Слипстрима. Так смотрите же, Трэвис! Любуйтесь, пока можно!
— Спуститесь, сэр! Он покачал головой.
— Когда буду в порядке. Оставьте меня. Трэвис убрался.
Чейсон Фаннинг остался. Ему было одиноко. Впервые за много месяцев рядом не было Венеры, и он скучал по ней сильнее, чем ожидал. Она приводила его в бешенство, от нее невозможно было отделаться; и все же она заставляла его улыбаться так же часто, как и приводила в ярость.
Они не попрощались при расставании, но напоследок она оглянулась и отыскала его взглядом у дверей ангара. На мгновение глаза ее расширились, и затем она снова отвернулась.
Он улыбнулся. Ветер вырвал соленые капельки из глаз и бросил их в вихрящийся след за кормой «Ладьи».
Кандес был тлеющим угольком, когда четыре путешественника расселись по местам, и Хайден включил горелки турбовентилятора. Тыл стал низом, а они устремились прямо к солнцу. Хайден повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на домик, и улыбнулся. Потом поправил очки на носу и открыл дроссель.
Следа за ними не оставалось, вероятно, из-за высокой температуры воздуха около Солнца Солнц; впрочем, какова бы ни была причина, шансы на, то, что их заметят с крейсеров Гехеллена… все еще патрулировавших окрестности Листа Хора, уменьшались.
По крайней мере он убеждал себя в этом первые десять минут полета; потом заметил, что Карриер машет рукой с противоположной стороны байка.
Вытянув шею, Хайден выглянул из-за металлического цилиндра и в первый момент не увидел ничего необычного — только лодки-катафалки да коллекторов, осторожно пробирающихся к солнцу. Через минуту, однако, он заметил то же, что и Карриер: восемь искр света, поднимающихся над черным утесом саргассов. Золотистого цвета солнца, они четко выделялись на фоне сиреневых сумерек.
Карриер наклонился к Венере.
— На байки не похожи — больше! — Но меньше, чем коммерческие суда; подумал Хайден. Скорее двухмоторные и двуместные — пилот и стрелок — катамараны. Быстрые. И если сблизятся, разнесут их байк в щепки.
Хайден подергал дроссель, оценивая отдачу. Потом пригнулся, почти вжавшись в горячий металл, и включил форсаж. Женщины с обеих сторон от него тоже уткнулись носом в корпус, воздух взревел, и Кандес как будто стал ощутимо ярче.
Но только на несколько минут, а потом Солнце Солнц начало гаснуть. Погасло оно не сразу. Прищурившись, Хайден различил в его сиянии некую структуру. Кандес, с удивлением понял он, был не одним солнцем, а скорее облаком солнц. Он попытался посчитать их, но они слились быстрее, чем он успел это сделать. Каждое оставляло блекнущее красное пятно и свой оттиск на сетчатке глаза.
Но жара не спадала. Он почувствовал ее сначала в тех местах, куда не проникал ветер: в ложбинке под горлом, на икрах. Через несколько минут жара навалилась на байк, который будто врезался в эластичную поверхность из выхлопного газа и огня. Они прошли пятьдесят миль, и воздуха окутал их пеленой; еще сто миль — и стало трудно дышать. Коммерческие суда отстали, но катамараны все еще шли за ними, и свет их фар дрожал в колышущемся воздухе.
В уголке глаза появились крохотные вспышки. Хайден забеспокоился — уж не отрубается ли он? — и затем увидел инверсионные следы, прочертившие небо, словно линии меридианов.
Венера отчаянно махнула рукой. Когда он поймал ее взгляд, она сложила пальцы пистолетом. Он кивнул и повел байк зигзагом, как слаломист, сначала мягко, чтобы не сбросить пассажиров, потом резче, так как пули прошивали воздух со всех сторон.
Через минуту огонь прекратился. Он оглянулся — преследователи еще держались, но на приличном расстоянии.
Хайден улыбнулся. Ему некуда деваться — так думали эти люди. Они полагали, что если повиснут у него на хвосте, он в конце концов сдастся. Спрятаться здесь негде, а внутрь Кандеса ему не проникнуть.
Что ж, их ждет сюрприз.
Длинное крыло тени скользнуло в зиму позади объекта Саргассо-44. Скрюченный в черный кулак сожженный лес, очертания которого смягчались туманом, не производил большого впечатления после Листа Хора, но все же простирался на добрых три мили в поперечине. «Ладья» и остальные суда подкрадывались к скрытой верфи с неосвещенной стороны, погасив ходовые огни. Два байка отправились на разведку с флагмана Чейсона Фаннинга, и он ждал их возвращения не на мостике, а в ангаре.
К черту приличия. Он поглядел на тикающие стенные часы. Через два часа солнца Фалкона погаснут, перейдя в свой вечерний цикл. Через два часа его план увенчается либо успехом, либо катастрофой. И все знали это, но никто не говорил об этом вслух.
Они установили радары на носу каждого корабля и уже опробовали их. Конечно, они не работали, только в катодно-лучевых трубках, привинченных к корпусу рядом со штурманской рубкой, возникало яркое свечение. Какая-то невидимая энергия определенно давала о себе знать. Чейсон ободрился — как-никак намек на будущий успех.
Экипаж тоже ждал… Ждал и готовился. Тренировки проходили ежедневно и по несколько часов кряду — доводили до совершенства искусство стрельбы вслепую по приказам с мостика. Ракетчики держались уверенно.
Он покачал головой и рассмеялся.
— Парни, не хочу никого обидеть, но вы сильно смахиваете на пиратов. — Изможденные, раненые, в наспех заштопанной форме… да, вид еще тот. Что отличало их от других экипажей, с которыми работал Чейсон, так это украшения. Час сражения приближался, и его люди все усерднее обвешивались драгоценностями, как будто от веса этих символов будущего богатства зависела их судьба в предстоящем сражении.
Наказанию за столь вопиющее нарушение инструкций можно было подвергнуть каждого. Ожерелье могло попасться в глаза или зацепиться за руку в решающий момент.
Но наказывать их никто не собирался, и они все это понимали. И то, что они это понимали, почему-то грело Чейсона. Ни к одному из своих прежних экипажей он не испытывал столь теплых чувств.
Инверсионные следы байков зацепили край саргассов и пропали. Размеры и возраст объекта под номером 44 не предполагали наличия в нем токсичных веществ, тем более с учетом бурной промышленной и транспортной активности. Чейсон тем не менее настоял, чтобы разведчики надели защитные костюмы. Не хватало только, чтобы они вырубились от ядовитых испарений и свалились прямо на верфь.
— Теперь нам остается только ждать, — сказал Трэвис. Чейсон усмехнулся.
— Опустились до банальностей?
Трэвис пробормотал что-то, но Чейсон только махнул рукой.
— Не обращайте внимания. Сегодня я впервые за несколько недель чувствую себя свободным.
— Да, сэр. — Потом Трэвис указал куда-то. — Сэр? Смотрите.
Байки уже возвращались. Должно быть, верфь Фалкона находилась ближе к поверхности саргассов, чем он думал.
— Ладно. — Чейсон хлопнул в ладоши. — Давайте посмотрим, что тут у нас.
Хайдену доводилось видеть облака побольше этих взметнувшихся вверх шпилей, но даже айсберги у оболочки Вирги не могли сравниться с ними. Длинные дугообразные арки соединяли сияющие прозрачные хребты, парившие в воздухе, как нити скрывшейся в зимних облаках медузы. Хребты тянулись на мили, но не крепились ни к какой прочной основе. Удивительно, но Кандес был не каким-то целостным предметом, вещью, а областью, зоной. Сотни объектов всевозможных форм и размеров мерцали в пределах воздушной сферы, обозначенной гигантскими шпилями. Кандес был мотором, двигателем, открытым для внешнего мира.
И что же в таком случае надлежало открыть ключом Венеры? Они скользили между вершинами на пониженной скорости. Вражеские катамараны висели на хвосте, уверенные в том, что могут настигнуть байк в любой момент. Наверно, им было просто интересно, что Хайден предпримет дальше. Их окружали тишина и покой, и все было бы прекрасно, если бы не исходившая от игл кристалла дикая жара.
— Интересно, они стеклянные? — вслух поинтересовался Хайден. Обри покачала головой.
— Алмазные. Это обратные излучатели.
В тускло-оранжевом свечении дремлющих солнц проступали дополнительные детали: дуги и арочные нити кабеля, зеркальные шары размером с город, извилистые переходные мостики. При включенных солнцах внутренние отражения и преломления наверняка многократно удваивались, и отделить реальность от миража было бы невозможно. Утонувший в свете, Кандес исчез бы как физический объект. Все эти штанги и провода выглядели как призрак чего-то бесформенного. Это что-то ушло на время, возможно, отправилось на охоту, чтобы поглотить парочку княжеств. Но к утру оно вернется в свое логово, и тогда все эти алмазы и железо обретут большую реальность, созданную из света. И тот глупец, что окажется здесь, исчезнет навсегда.
Венера и Карриер тоже проснулись и смотрели по сторонам. Хайден дышал мелкими глотками — от высокой температуры у него кружилась голова.
— Куда? — обратился он к Обри.
— Туда. — Она указала на темный прямоугольник, силуэт которого выделялся на фоне одного из солнц. — Это, должно быть… зал для посетителей.
Хайден коротко рассмеялся и тут же пожалел об этом — раскаленный воздух обжег горло.
— Еще одна туристическая станция? Но Обри покачала головой.
— Это… — у нее перехватило дыхание, — учебный центр… технического обслуживания. Здесь нет дистанционного управления. И туристов здесь не бывает.
— Надеюсь, нас никто не ждет.
Хайден прибавил ходу, и они рванули через сияющие облака машин и кабелей. Он услышал звук и других двигателей. Вражеские катамараны приближались.
Он вел их вниз по изгибу шпиля, готовый ко всему. Прямоугольник впереди медленно растворялся в кубической формы структуре ярдов тридцати в поперечине, сделанной из какого-то белого вещества. Сбоку в ней торчал кристаллический шип, а рядом с ним виднелось что-то квадратное. Хайден даже моргнул от удивления — неужели? Да, это и впрямь была дверь.
С обеих сторон байка появились синие, похожие на веретена штуковины — катамараны. Внешне они напоминали модернизированные ракеты с реактивными двигателями и двумя кокпитами. Возле каждого кокпита стоял тяжелый пулемет; два из них теперь повернулись, беря на мушку байк Хайдена. Один из гехелленцев жестом приказал развернуться.
Он махнул утвердительно, но сворачивать не стал. До квадратной двери оставались считанные ярды, когда преследователь сделал предупредительный выстрел. Пуля с пронзительным визгом отскочила от алмазной стены. Хайден выпустил руль и поднял руки вверх, показывая, что сдается, но в то же время обхватил корпус коленями, чтобы не потерять контроль над машиной.
Еще один предупредительный выстрел — и Хайден, бросив взгляд вниз, увидел пробоину в обтекателе, в дюймах от головы Обри.
Он потянулся, чтобы выключить двигатель байка, и в этот момент Карриер небрежно свесился с сидения. В тишине выстрел прозвучал оглушающее громко. И тут же Карриер соскочил с байка и, кувыркаясь в воздухе, выстрелил еще несколько раз.
Оба стрелка получили по пуле в лоб. Карриер, сорвав Венеру с сидения, толкнул ее к двери, а сам полетел в другую.
— Берегись! — крикнул Хайден и увидел, что Обри, потеряв сознание, заваливается набок и сползает с седла. Он быстро выдернул ногу из стремени и повернулся к Карриеру. Они сцепились руками, и Хайден потянул его назад; оба катамарана пронеслись мимо, роняя капли крови.
Найдя в стене углубление, Венера приложила к нему белый цилиндр, который тщательно оберегала на протяжении всего полета. Оба пилота на катамаранах открыли огонь, но пули прошли далеко от цели, поскольку после каждого выстрела отдача смещала пулеметную платформу. Одна все же угодила в пистолет Карриера и разбила оружие прямо в руке. Он отдернул руку и выругался.
Одной рукой Хайден схватил Обри за рубашку, другой зацепился за край двери, внезапно открывшейся в алмазной стене, и потянул Обри и байк навстречу ослепительному сиянию. В ушах звенело от выстрелов.
Шум словно отрезало, когда дверь за ними закрылась, и четыре человека и байк упали в свет.
— Ничего? Вообще ничего? — Чейсону стало нехорошо. Два разведчика выглядели не лучше; экипаж, обступивший их полукуполом, замер словно громом пораженный.
— Все заброшено, сэр. Все закрыто, за исключением пары домиков, вроде бы караульных будок. Корабли ушли… кроме буксиров, но…
— А может, вы их просто не нашли? Может, они спрятаны где-то в саргассах?
Пилоты переглянулись. И пожали плечами.
— Их там просто некуда прятать, сэр. Мы смотрели. Сэр… сэр, они ушли.
Ушли. Дредноут и весь флот новеньких военных кораблей Формации Фалкон взяли курс на Слипстрим. Возможно, они уже там. А Чейсон Фаннинг забрал семь судов, которые помогли бы защитить родину, и потащил на поиски некоего средства, которое дало бы военное преимущество и которое оказалось химерой. Он проиграл.
— Сэр? Что нам теперь делать?
У Чейсона Фаннинга не было ответа.
