Глава 12
Спор богов. Посланник
Звон колокола, сотрясающий все вокруг, привычно ударил по ушам, и, не теряя времени, Ульгард вскочил с постели, торопливо одеваясь. То, к чему он так долго готовился, произошло: годы тренировок, молитв и постов — и все это ради сегодняшнего дня. Тьма пришла, как ее и ожидали защитники Цитадели Крови, на третий день страданий Аредиуса. В эти дни граница миров особенно тонка, и именно сейчас враг нанес свой удар, стремясь уничтожить последнюю из преград, что защищает этот мир от его прихода.
Ульгард уже был готов бежать к оружейнику, когда голос в его голове неожиданно рявкнул:
«Стоять!»
По привычке подчиняться Ульгард послушно замер и лишь спустя миг сбросил наваждение чужой воли, собираясь мчаться к цели. И снова был остановлен: он опять услышал голос в своем разуме, подкрепленный давлением чужой воли:
«Нечего нам с тобой делать на стенах — второй раз я там умирать не хочу, да и не для того я сюда послан».
«Кем ты сюда послан, и кто ты вообще такой?!»
Ульгард с детства рос на сказаниях и притчах, где посланники Паладиуса частенько встречались с людьми, чтобы спасти их или вернуть назад на праведный путь, но он даже мечтать не мог, что столкнется с чем-то подобным сам. Если конечно он внезапно не сошел с ума, и никакого голоса в голове у него нет.
«Да есть я. И даже не надейся, что сошел с ума», — ехидный голос вновь раздался внутри, несмотря на робкие надежды юноши никогда его больше не услышать.
«Жаль, что ты ничего не помнишь о прошлой попытке, тогда мне сейчас было бы намного проще. Впрочем, это все не важно: главное то, что мы с тобой должны исполнить свою миссию и спасти Чашу — для этого я сюда и послан. Поэтому сейчас беги в оружейную за дополнительным снаряжением, оно нам совсем не помешает, а потом пойдем искать того, кто может провести нас к Чаше. На стене мы с тобой ничего не поменяем».
Ульгард, все еще плохо понимая, что происходит, наконец обрел контроль над реальностью и стремительно рванул в оружейную. Старый Барген-Однорукий, неодобрительно ворча, подтолкнул к нему экипировку, которою послушник споро натянул на себя. Теперь он готов к отражению нападения на Цитадель.
Пока мальчишка бежал в оружейную и одевал снаряжение, я размышлял, что мне делать дальше. После гибели на стене во второй раз очнувшись в теле подростка, я понял, что первая смерть не прошла даром — я утратил полный контроль над этим телом. Узы, в первый раз связывавшие разум мальчишки, пропали, и теперь я был на вторых ролях. Кем-то вроде Тайвари в моем собственном теле: подсказывать могу, а вот влиять на решения оператора — практически нет. Воспоминание о моей зануде вызвали легкую улыбку: ее советы бы сейчас мне очень пригодились.
На мое счастье Ульгард легковерен и послушен. Муштра в гарнизоне Цитадели сделали из него хорошего воина, привычного к бездумному повиновению приказам. Сейчас для меня главное не потерять над ним контроль, так как если мы снова погибнем, чувствую, третьей попытки или не будет, или я и вовсе окажусь в роли безмолвного наблюдателя, бессильного на что-либо повлиять.
Наша цель — найти того, кто принимает решения и мог бы привести к Чаше. Потому что, что бы там не происходило за стенами, главные события будут развиваться возле нее. Доступ к памяти Ульгарда у меня остался, и сейчас я копался в ней, пытаясь понять, к кому нам нужно обратиться. Структура Ордена Чаши в чем-то напоминала армейскую. Боевые братья, вне зависимости от чинов отвечавшие за оборону крепости, по сути были обычными вояками. Зная узколобость этой братии, к кому-то из них обращаться просто бесполезно: меня в лучшем случае не поймут, а то и вовсе казнят на месте за то, что я не прибыл вовремя на свой боевой пост.
Так, кто еще есть… Братья-наставники, занимающиеся подготовкой и обучением. Эти тоже вряд ли подходят, да и нет там никого с соответствующими полномочиями. Тогда кто еще? Перебирая знания мальчишки, я пришел к четкому выводу, что мне нужны братья-просветители. Именно они отвечали за души обитателей крепости, и, судя по воспоминаниям Ульгарда, даже обладали определенными магическими способностями.
Значит решено. Ульгард, уже полностью снаряженный, ожидал лишь приказа, и, получив его, стремительно понесся в главный храм первого круга стен Цитадели. Там я наверняка смогу найти кого-то из клириков, способных мне помочь. В потоке снующих людей никто не обратил внимания на мальчишку, бегущего от стены к служебным помещениям. Боевая организация Цитадели впечатляла — каждый четко знал, что и когда ему делать, и, не раздумывая, выполнял свой долг.
Госпиталь, учебные классы, тренировочные залы и молельные комнаты — все не то. Встреченные нами люди уже с удивлением поглядывали на Ульгарда, явно не понимая, что он делает здесь вместо того, чтобы отражать штурм на своем посту, но вопросов не задал ни один. Дисциплина, что тут сказать. А вот и церковь первого круга стен. Здесь полным ходом шло богослужение: несколько десятков клириков во главе с настоятелем, замерев перед алтарем, тянули молитвы, призывая Паладиуса помочь защитникам стен, укрепить их дух и ниспослать победу в бою.
На вбежавшего молодого воина первоначально не обратили внимания, хотя, не прерывая молитвы, пару клириков на него и покосились. Но когда Ульгард нерешительно шагнул внутрь, к нему тут же подбежал служка и попытался вытолкать назад. Ну, уж нет! Я чувствовал страх юноши: ему в сто раз легче было бы умереть на стене, чем сделать то, чего я от него хотел. Внутренний страх, робость, сомнения в правильности собственных поступков сковывали его крепче иных цепей. А что, если никого голоса нет? Может, ему все померещилось, и он, нарушив все приказы, оставил свой боевой пост? А то и вовсе оказался одержим и сбит с пути Неназываемым?!
«Ну вот, сейчас все и узнаешь! Действуй, а я тебя не оставлю», — мой голос вернул ему былую решимость, и, отодвинув в сторону старичка, Ульгард бодрым шагом промаршировал к настоятелю. И, не дожидаясь окончания молитвы, громко к нему обратился:
— Отче, у меня в голове сидит голос, и он говорит, что ниспослан самим Паладиусом для спасения Чаши и нашего мира. Он потребовал от меня отвести его к вам.
Настоятель, тянувший молитву, на миг запнулся, но все-таки ее закончил, и лишь потом повернулся к Ульгарду. Я удивленно охнул: глаза у него полыхали ярким сиянием божественной силы. Мощное тело, волевое лицо, покрытое шрамами, руки профессионального бойца… Настоящий паладин, даже панцирь виден под сутаной, наброшенной сверху на доспехи.
Настоятель несколько мгновений внимательно смотрел на Ульгарда, прежде чем заговорить:.
— Повтори то, что ты сейчас сказал.
— Посланник Паладиуса в моей голове, и ему нужно к священной Чаше.
Настоятель десять очень долгих секунд молчал, а потом решительно шагнул вперед, положив руку на голову Ульгарда.
— Кто ты? Назови свое имя и зачем ты послан сюда!
Я почувствовал давление неумолимой силы — словно попал под пресс. Чужая воля давила, хотелось спрятаться в дальние уголки чужого сознания, но делать этого было никак нельзя.
— Мое имя Рэнион, и я посланник бога, выбранный им для спасения Чаши и этого мира, — уточнять, каким именно богом я был послан в этот мир, явно не стоило.
* * *
От планеты, медленно кружащейся перед богами, отделилось крохотное сияющее облако. Оно подлетело к одному из богов и исчезло в его руке. А в пустоте раздался голос мольбы настоятеля:
— Господи, дай мне знак, от тебя ли сей посланник, или он ниспослан твоим врагом.
Смеющийся Господин, на время отвлекшись от созерцания мира, негромко произнес:
— Выбор за тобой, Паладиус. Правилами не запрещено ответить на молитву: это не является прямым вмешательством в Суд.
* * *
Я бежал, с трудом пытаясь удержаться за спиной прущего как мечерог настоятеля…
После короткого разговора, больше похожего на допрос, отец-настоятель, не зная, что делать, замер в раздумьях. Мне показалось, они начали принимать неприятный для меня оборот, когда неожиданно вмешался Ульгард:
— Отче, если у Вас есть сомнения, то пусть Небесный Владыка развеет их.
Настоятель сначала недоуменно взглянул на юношу, а после решительно шагнул к алтарю.
Когда в ответ на короткую молитву, над алтарем ярко вспыхнул символ Паладиуса, я облегченно выдохнул. Честно говоря, я до последнего не знал, чего ждать от обращения жреца к богу этого мира — но бессмысленно подыхать на стене во второй раз было бы однозначно исключительной глупостью.
Зато после знака свыше события просто понеслись вскачь. Сначала все ошарашено пялились на появившийся светящийся восьмилучевой крест в полукруге щита, а потом принялись дружно и неистово молиться. После приступа веры настоятель часовни буквально за шкирку потащил Ульгарда к выходу из церкви, а затем понесся вперед со скоростью хорошей скаковой лошади, сбивая и расталкивая всех встречных на пути.
Я едва поспевал за ним и чуть не отстал, когда, наконец, мы подбежали к подъемнику, который охранял небольшой отряд воинов, расступившийся перед нами. Настоятель вытащил из сутаны массивный ключ и начал долго возиться с замком, явно заржавевшим от редкого использования. Но вот дверь поддалась, и мы оказались в лифтовой шахте, а клеть со скрипом начала поднимать нас куда-то вверх.
Спустя минуту мы оказались наверху башни на небольшой открытой площадке, где стоял крохотный двухместный вагончик, прикрепленный к натянутым в воздухе канатам. Указав на него, отец Мальрик повернулся ко мне:
— Он отвезет тебя за пятую стену в центральный донжон. Там ты расскажешь все то, что рассказал мне.
— А Вы?
— А я вернусь к своему служению. Сейчас я нужен тем, кто сажается и умирает на стене.
На это я отрицательно качнул головой:
— Так не пойдет! Вы должны ехать со мной. Без Вас мне никто не поверит, и придется снова доказывать правоту моих слов. Вы же воин и знаете, как важно не упустить время. И порой один миг меняет победу на поражение. На стене здесь и сейчас идет не самый главный бой. Даже потеряв первую стену, врага встретит вторая, а за ней и все остальные. Хоть и без Вашей поддержки, воины сумеют достойно встретить бесформенных, главный же удар будет нанесен не снаружи, а изнутри. Весь этот штурм нужен лишь, чтобы отвлечь наше внимание.
Отец Мальрик колебался лишь секунду. Ему, человеку долга, казалось предательством оставить в середине боя тех, с кем он столь долго служил. Но есть долг превыше его собственных желаний, важнее жизней всех охранявших Цитадель.
— Садись! — явно проглотив подсердечное ругательство, недовольно буркнул священник. Первым залез в кабинку, дождался меня, после чего дернул за короткий рычажок, и кабинка вагончика неторопливо поползла вперед.
— С чего ты взял, что удар будет нанесен изнутри? — отец Мальрик не выдержал, и начал меня мучить вопросами, мешая думать, и чтобы он не мешал, пришлось дать универсальный для него ответ:
— Об этом хотел предупредить Паладиус.
Я собрался с мыслями. Логика проста: после падения второй Цитадели последнюю укрепили, так что за четыре века враг не смог пробиться даже за вторую стену. Самая успешная попытка была восемьдесят лет назад, когда атаковали высшие бесформенные при поддержке Дракона мглы и Рыцарей проклятой чаши. Да и то, всё, что они смогли сделать, это пробиться к третьей стене, потеряв шесть из восьми рыцарей, а Маракот — Великий дракон мглы — еще лет двести будет восстанавливаться от полученных ран.
Мир же не стоит на месте, и оборона Цитадели совершенствуется с каждым годом. Правители мира, понимая, что стоит на кону, не жалеют ничего. Лучшие умы, сильнейшие воины, ресурсы практически целого мира, да и как будто этого мало, еще и поддержка истинного бога! Нет, этот орешек снаружи не расколоть! Здесь бы даже при поддержке Великих зверей Хаоса не справился и большой рейд Игроков. Да мы сюда просто не полезли бы: нам уже хватило Кейдана, и во второй раз испытывать силу богов никто больше не захочет. Из этого следует единственный вывод.
— Удар в сердце Цитадели нанесут изнутри, когда внимание всех будет отвлечено на внешний штурм. Так, как это случилось с Цитаделью Первой чаши, где девять братьев-стражей чаши, поддавшись темному искусу, испили кровь Аредиуса, обретя бессмертие тела, но погубив свои души. Что-то подобное будет и здесь.
— С чего ты это взял?! — отец Мальрик даже подскочил со своего места.
— Потому что я здесь. Разве это не очевидно?
Пораженный услышанным, брат-просвятитель буквально стек обратно на сиденье и начал быстро перебирать четки и тихо молиться, а я на время отвлекся, глянув вниз. И пораженно замер, увидев с высоты все величие Цитадели Крови. Каждые следующий круг стен был выше предыдущих, с широким пространством между ними. Сообщение было возможно или через наглухо закрытые ворота, или по соединяющим их тонким мосткам, которые очень легко уничтожить в случае падения одной из стен.
После удачного штурма нападающие вынуждены будут повторять все сначала у каждого нового кольца стен, очередной раз неся потери. А потом им придется пробиться к донжону, где охрану несут лучшие из лучших. Огнеметные трубы, рвы, заполненные зажигательной смесью, десятки тысяч солдат… Пожалуй, это сильнейшая из крепостей, виденных мною.
Кабинка, наконец, завершила свой неторопливый путь, подползя к самой Цитадели, где нас ожидали несколько боевых братьев. Они не успели даже заговорить, как отец Мальрик снова понесся вперед бешеным мечерогом.
— Я должен видеть Командора — он меня ждет.
В этот раз обошлось без задержек. Видимо, отец Мальрик как-то сумел предупредить о своем визите, так что нас не просто ждали, но даже вышли навстречу. В небольшом дворике нас встретил Великий Командор Салинар. Высокий статный седовласый воин в сопровождении небольшой свиты и охраны. В диалог между ним и отцом Мальриком мне почти не пришлось вступать, и до меня доносились лишь мало что значащие для постороннего фразы.
— Ты уверен? Пророчество гласит…
— Но день Гнева наступит, когда отвергнем мы увиденное своими глазами, а Паладиус ясно выразил свою волю.
— Но это же невозможно!
— В первой Цитадели думали так же, а мы все хорошо помним, что там произошло.
— Безумие, но если ты своими глазами видел…
— Сомнения губят веру. Я тоже не верил, пока не узрел, а потом этот юноша буквально заставил меня идти с собой. Я понимаю, что подобное сложно осознать, но иногда нужно просто верить.
Последние слова видимо что-то поколебали в душе Командора, и тот, обернувшись к своей свите, начал быстро отдавать команды:
— Охрану Собора и патрули внутренних дворов усилить, отозвав часть войск с пятой стены. Просветителям начать проводить ритуал Небесного Щита. Маги пусть усилят наблюдение за астралом и проверят целостность рунных щитов. Доступы к Святыне закрыть. Охрану Священного зала усилить, опустив защитные барьеры, после того, как Посланник войдет туда.
С каждым приказом адъютанты из свиты Командора вскидывали ладонь к груди и уносились в разные стороны.
— Настоятеля Мальрика и Посланника немедленно проводить к Святыне через посты, — Салинар окинул тяжелым взглядом своих личных телохранителей, и не успел он набрать воздуха для приказа, как один из рыцарей свиты выступил вперед, почтительно склонив голову.
Великий Командор, чуть задумавшись, согласно кивнул:
— Действуй.
Приказы едва успели прозвучать, как нас снова куда-то торопливо повели. Долгий спуск вниз, потом длинный коридор с множеством дверей и многочисленной охраной. Тяжелые массивные перегородки, покрытые защитными знаками, неторопливо опускались, перекрывая доступ к Святыне. Вдоль стен бегали юные послушники, зажигая светильники, и в них ярко вспыхивало колдовское пламя, не давая теням Неназываемого даже шанса проникнуть сюда.
Наконец мы у цели нашего пути — здоровенных массивных ворот, кажется, целиком отлитых из серебра, с выбитыми на них литаниями в честь Паладиуса, и увенчанными священным крестом. С тихим скрежетом одна из створок отодвинулась в строну. Высокий рыцарь, сопровождавший нас все это время, шагнул в сторону, пропуская нас с отцом Мальриком вперед.
После всего увиденного мной — величественных огромных стен, высоких башен, здания Собора Цитадели — я ожидал от места, где хранится святыня, чего-то иного. Величественного, прекрасного, а не небольшой круглой комнаты в три десятка шагов шириной. У противоположной стены этого зала, на небольшом возвышении с широкими ступеньками, стоял простой каменный алтарь с потемневшей от времени чашей. На каждой из трех ступеней, ведущих к алтарю, стояли по три рыцаря с обнаженными мечами. Десятый, командир этого отряда, был рядом с нами, возле рычага, открывавшего двери.
Отец Мальрик, завороженный видом святыни, замер на пороге, шепча молитвы, а я торопливо шагнул вперед. Это, скорее всего, и спасло мне жизнь. Сдавленный вскрик за спиной, и я, движимый инстинктами, отпрыгнул в сторону возвышения. Растерянный и плохо понимающий, что происходит, Ульгард, к счастью, не мешал, и я успел добежать до алтаря, оказавшись за спинами рыцарей-защитников, и лишь тогда оглянулся.
Настоятель и командир охраны Святыни лежали возле стены, а вокруг них по полу расплывалась лужи крови. Дверь, через которую мы вошли, сейчас неторопливо закрывалась, и створки вот-вот должны были захлопнуться, отрезая от возможной помощи. Сопровождавший же нас все это время рыцарь из свиты Великого Командора претерпел существенные изменения, и с родом человеческим его сейчас не связывало ничего.
Плащ за спиной трансформировался в странные черные отростки с костяными когтями, рук теперь было четыре, тело раздулось и стало раза в два больше. Черная чешуя покрыла львиную морду, в которую превратилось лицо, с длинными загнутыми назад рогами. Четверо рук сжимали ставшее черным оружие — два парных меча и два длинных волнистых кинжала. А за спиной темного рыцаря убитые настоятель и командир охраны начали медленно подниматься с пола.
— Фесагот-растлитель, — испуганно ахнул Ульгард, а рыцари, не сговариваясь, атаковали бесформенного с разных сторон.
Я от души выругался, вспоминая Хаос и всех темных богов. Выходит, главную угрозу Чаши я сам же и протащил сюда вместе с собой, поставив под удар то, что пытался спасти!
Звон клинков, раздавшийся в комнате, вой демона, отражавшего атаку — все это смешалось в тесной комнатушке. Битва за чашу началась…
