11
Санитарно-эпидемиологический надзор
Иоганн Фридрих Струэнзе
1770 год

18 декабря 1770 г. Иоганн Фридрих Струэнзе, личный врач душевнобольного датского короля, стал правителем страны. Впервые в истории Европы неограниченную власть получил профессиональный медик. Результатом его правления стал первый в мире санэпиднадзор.

В наши дни одни психиатры считают, что король Дании Кристиан VII страдал шизофренией, другие – что у него был синдром Аспергера. Когда короля внесли в кабинет Иоганна Струэнзе, «врача для бедных» в пограничном городке Альтона, картина походила на пресловутую «вегетососудистую дистонию»: бледность, спазмы, трудности с речью и полуобморочное состояние. «Врач для бедных», он же муниципальный врач, – невелика птица, ему из соображений секретности не сказали, кто таков пациент. Просто хорошо одетый господин, который отправился на охоту и по дороге занемог. Будь в тогдашней Дании телевидение, Струэнзе узнал бы короля и никаких судьбоносных реформ не случилось.

Но и король не подозревал, что перед ним один из лучших врачей Европы, который даже на своем скромном посту прославился среди коллег. Например, в Альтоне не было оспы – всем детям города была проведена вариоляция (первый вариант оспопрививания). А в 1764 г. Струэнзе сделал первое клиническое описание ящура – инфекции, передающейся от коров человеку.

В кабинете «врача для бедных» Кристиан VII не мог толком объяснить, что именно у него болит. Тогда Струэнзе заподозрил психическое отклонение.

– Вы страдаете? – спросил он.

– Да, я страдаю, – ответил инкогнито.

– Давно?

– Сколько живу на свете.

– И много повидали врачей?

– 20? 30? 40? Не считал. Ну что с них взять? Неучи…

– Да я уж вижу. Так вы несчастны?

– Увы.

– Но, судя по одежде, вы человек небедный. Долги?

– Долги есть (король улыбнулся), но платить пока не заставляют.

– Боже мой! Плохи дела в нашем королевстве, если даже обеспеченные люди так переживают. Что, наследники покоя не дают?

Тут Струэнзе попал в точку. Король от удивления очнулся и сел прямо. У него была королева-мачеха, по слухам отравившая короля-отца и мечтавшая вместо больного Кристиана посадить на трон своего родного сына.

– Да, с некоторых пор я избегаю общения с этими наследниками и их агентами.

– Ну вот что, – Струэнзе встал и положил одну руку на лоб больного, другую на его сердце, – я понял причины вашего недуга: вам скучно и тоскливо.

– До смерти!

– Так ведь при нынешнем правительстве скука и тоска – это не болезнь, а чувства любого человека, наделенного здравым смыслом. Король-то наш Кристиан…

И тут Струэнзе сказал все, что он думает об абсолютной монархии и короле, которому скучно править. Король порозовел, спазм отпустил его, и он представился:

– Я и есть Кристиан. А если бы вы знали, кто перед вами, сказали бы все?

– Да, Ваше Величество. Я же пишу это в нашей альтонской газете.

Так король узнал, что на окраинах Дании есть независимая пресса. Вообще, Струэнзе рассказал ему столько интересного, что Кристиан взял его с собой в дорогу. Там было много приключений, короля приходилось выводить то из ступора, то из алкогольного опьянения, но Струэнзе всегда говорил то, что думал, в отличие от льстивых фаворитов. И поскольку говорил он как врач, получалось необидно.

Кристиан не захотел расставаться с альтонским доктором. По возвращении домой он сделал Струэнзе лейб-медиком и приказал вылечить от меланхолии свою жену, 19-летнюю королеву Каролину Матильду. Причина меланхолии выяснилась при первом же осмотре: Кристиан избегал королевы, несмотря на ее красоту. Король мог испытывать оргазм только со шлюхами. Струэнзе был молод, хорош собой и успешно приударил за Каролиной Матильдой в терапевтических целях – не впервой. Одного он не учел: королева полюбила его по-настоящему. Забыв приличия, она ластилась к Струэнзе на балах и после каждого его визита демонстрировала фрейлинам помятое платье. Лейб-медику выделили во дворце комнату, откуда в покои королевы вела потайная лестница. Разумеется, об этой лестнице знал весь Копенгаген. Как сказал один придворный, «Струэнзе начал обхаживать Матильду ради карьеры, но она сделала из-за него столько глупостей, что он тоже влюбился».

Понимая, что добром это не кончится, Струэнзе подал в отставку. Но королю оказалось все равно – лишь бы выдающийся врач и дальше облегчал его страдания. Вместо отставки была дана власть – с 18 декабря 1770 г. без подписи лейб-медика не исполнялся ни один королевский декрет. Струэнзе собрал в столице своих однокашников, назначил их на важнейшие посты в государстве и принялся за реформы, выпуская по два декрета в день.

Он считал, что чем больше численность населения, тем страна сильнее. Людей нужно было лечить. И учить – ведь образованный человек больше доверяет врачам. Строительство больниц и школ требовало денег. Бюджет пополнили за счет сокращения государственного аппарата. Многолюдные коллегии, где каждое решение согласовывалось до бесконечности, заменили компактными агентствами во главе с уполномоченными специалистами. Первым агентством стала «санитарная полиция», прообраз современного sanitary authority, то есть санэпиднадзора. Эта полиция не дожидалась приказа сверху и действовала на свое усмотрение. Так, в 1771 г. она закрыла порты для русских кораблей, пока в России свирепствовала чума.

Из экономии распустили конную гвардию. Распустили бы и пешую, но ее офицеры арестовали реформатора, его друзей и королеву. Король без лечения стал невменяем и подписал смертный приговор Струэнзе, не понимая, что творит. Королеве оформили развод и выслали ее за границу. Через три года она умерла якобы от скарлатины, а в действительности от тоски по любимому человеку.

Новое правительство собрало комиссию, чтобы решить, что делать с реформами. И многое оставили как есть. Сокращенный госаппарат вновь раздувать не стали, больницы и школы не закрыли, санитарную полицию не разогнали. Пригодился даже вклад реформатора в генофонд королевской фамилии: девочка, которую королева родила от своего врача, стала принцессой. Она выделялась умом и красотой. Ее потомки – нынешние короли Испании и Швеции – тоже наследие Струэнзе, как и санэпиднадзор.