Глава 12

Именно поэтому я стала тратить месяцы своей жизни именно на то, что ненавидела больше всего на свете: на профессиональные споры, игры в ученых экспертов. Не потому, что хорошо это умела, или потому, что мне нужны были деньги, а потому, что я разозлилась, испугалась и не знала, что еще делать. Карлы стали для меня больше чем жизнью, они стали моей личностью. Раньше я хорошо смотрелась на телевидении, потому что мне было все равно и эта непочтительность нравилась людям. Теперь я должна была хорошо выглядеть, потому что мне было не все равно.

Вот что я пытаюсь рассказать о том периоде. Что бы я ни предпринимала, я делала это, потому что мне было не все равно. Я верила, что Карл – это сила добра, и важно, что люди о нем думают, ведь Карлы здесь, чтобы судить нас. Даже не имело значения, права ли я, потому что это был мир, в котором я хотела жить; это был мир, который имел для меня смысл. И даже если я ошибалась, все равно верила, что миру станет лучше, если мы будем действовать так, будто я права.

Каждый, кто присоединился к мутному международному (и в основном виртуальному) движению, в ряды которого входил Питер (которое, конечно, назвало себя Защитниками), голосовал против человечества.

Мы рассмотрели около трех недель моей жизни, и на это ушла почти половина книги. Дальше пойдем не так подробно. Надеюсь, вы не возражаете. Я не горжусь этими месяцами, но, что гораздо важнее, они были в основном скучными, а вы знаете, что мы все еще далеко от тринадцатого июля, и вам интересно, когда, черт возьми, мы до него доберемся. Поэтому, наверное, дам вам представление о том, что произошло за эти месяцы, описав несколько моментов, и собираюсь начать каждый из них с твита, который опубликовала в тот день. Например:

12 февраля

@AprilMaybeNot: Поли Шор – герой, которого мы заслуживаем.

Я сижу в студии / офисе, который мы с Энди оборудовали во второй спальне моей квартиры. Тут полный беспорядок, за исключением области вокруг стола, которую мы не тронули, чтобы я могла легко снимать видео. На стене висит полуимпрессионистский портрет Карла, который мы заказали у друга из Школы изобразительных искусств. Одно из главных достоинств денег – можно заплатить людям за хорошую работу.

Еще одно преимущество заключается в том, что деньги помогают решать проблемы. Например, Робин принес нам не только пиццу, но и второй телефон для меня, полностью заточенный под Эйприл Мэй, интернет-персону. Мы можем передавать его по кругу, чтобы Миранда, Энди или сам Робин писали в твиттере от моего имени, тогда как мой личный телефон помогает оставаться нормальным человеком.

Камера и прожекторы направлены на меня, но пока выключены. Робин сидит на вращающемся стуле, где обычно устраивается Энди, когда мы снимаем видео.

Мы оба едим пиццу, которую он только что принес из ресторана на первом этаже. Я пытаюсь написать то, что через неделю станет «Моей жизнью с Карлом». Пока получается ужасно, но мне нужно что-то сочинить. Патнэм сказала, мы теряем намного больше, чем деньги. Она боялась, что мы теряем свое положение в мире. Кажется, дословно это звучало так: «Каждый раз, когда кто-то говорит «автор бестселлера Питер Петравики», не имея возможности сказать «автор бестселлера Эйприл Мэй», это день, когда мы теряем людское доверие».

– Робин, неужели использование «литературных рабов» в порядке вещей? – спросила я с набитым пиццей ртом. В присутствии Робина я вообще больше не стеснялась.

Энди был в гостиной, которую мы превратили в его офис, и, вероятно, редактировал эпизод Убивателя (да, даже после всего этого он по-прежнему вел тупой подкаст со своим товарищем по команде Джейсоном).

– Это стандартная практика, – сказал Робин немного неловко.

– Послушай, – сказала я, повернувшись к нему, – ты мне нравишься. Я считаю тебя умным. Мне нужна твоя помощь, а для этого от тебя потребуется предельная честность. Я ценю, что ты не врешь мне на каждом шагу, как Патнэм, но мне нужно, чтобы ты всегда был со мной полностью откровенен.

Он смутился еще больше:

– Дженнифер тебе не врет.

– Ой, правда? А как она мне сказала, что никто больше не считает литературное рабство гадостью. Я даже не знала, что это, а когда она мне объяснила, я сама подумала, что это гадость. Значит, и все остальные тоже так подумают.

– Она хочет, чтобы тебе было легче принять самый простой и лучший путь.

– По-твоему, заставить кого-то написать за тебя книгу, а потом поставить под ней свое имя – лучший путь? – Движение на Двадцать третьей все еще не открыли, так что на улице было до странного тихо.

– Это определенно реальный способ, хотя я не думаю, что Эйприл Мэй так бы поступила.

– Боже, теперь даже мои друзья говорят обо мне как о двух разных людях.

Он слегка покраснел, что я в тот момент не поняла.

– Ты сама о себе так говоришь, нетрудно перенять, – улыбнулся Робин.

Я по-прежнему была Эйприл Мэй, язвительным бакалавром по направлению «Дизайн», но не ее я хотела показать миру. Та девушка не установила бы Первый Контакт с инопланетной расой. Я была удивительной, ловкой, скромной Эйприл Мэй, но также страстной и умной защитницей Карлов.

– Значит, по-твоему, мне не стоит привлекать литературных рабов?

– Эйприл Мэй так бы не сделала, – повторил он.

– Фу! Я полностью с тобой согласна, и это так раздражает. Вообще, какой должна быть книга по толщине? Сколько пишут люди из Всенародного Месячника Написания Романа?

– Я посмотрю. – Он начал доставать свой ноутбук.

– Пятьдесят тысяч слов, – тут же крикнул Энди из гостиной.

Я с ухмылкой повернулась к Робину:

– Всегда используй все средства, какие можешь. Значит, мне нужно написать одно слово пятьдесят тысяч раз. В смысле не одно снова и снова. Сколько слов в обычном твите? Двадцать? Получается примерно двадцать пять тысяч твитов. Я могу выложить двадцать пять тысяч постов. Боже, да, наверное, уже выложила. Может, просто опубликуем сборник моих твитов?

– Нет, но можно отрегулировать степень своего участия в процессе. Тебе не нужно сидеть здесь целый месяц над одной только книгой. Думаю, стоит подобрать тебе отличного редактора, такого, кто уже имеет опыт подобной работы. Если в итоге они напишут значительную часть книги, ты можешь считать их соавторами, потому что именно так поступила бы Эйприл Мэй. – Он улыбнулся.

У Робина стройное тело и яркие голубые глаза. Он мало улыбался, поэтому, когда это случалось, приятно было смотреть.

Я чуть подалась к нему:

– Рада, что ты так хорошо обо мне думаешь.

Он откинулся и положил ноутбук на колени.

– Я попрошу Дженнифер устроить встречу с редакторами. Думаю, у тебя будет выбор.

Я смотрела, как его руки скользят по клавиатуре, и подумала про себя: «Надо чаще снимать его в наших роликах».

19 февраля

@AprilMaybeNot: Какую профессию вы бы выбрали для своего супруга?

@AprilMaybeNot: Вот все говорят – «Массажистка!» или «Доктор!». А я бы сказала, что самый распространенный вариант – «Политический эксперт», потому что, будя их утром и говоря: «Я с тобой разведусь, если ты не бросишь свою ужасную работу», – вы уничтожаете Америку.

@AprilMaybeNot: Сказала та, которая сама постоянно изображает из себя политического эксперта.

Я сижу в ресторане в центре города. Из-за постоянного стресса, связанного с ролью Эйприл Мэй, я забыла, что такое спать всю ночь, и стала большой поклонницей кофе. Обычно я беру американо с двойным эспрессо без сливок, но добавляю в него сахар, потому что тогда он становится на вкус как горячий шоколад.

За столом со мной Робин и Сильвия Стоун, второй редактор, которому мы назначили собеседование. Первый парень уже успел нарисовать себе четкую картину, какой должна получиться книга, и разозлился, когда я с ним не согласилась. Мне настолько не понравилась та встреча, что притворялась, будто у меня живот прихватило, лишь бы уйти. Сильвия, женщина лет тридцати, в черной шелковой блузке на пуговицах и джинсах, с темными очками на серых глазах, произвела куда лучшее впечатление.

– У вас обоих большие проблемы с этой историей, – говорит Сильвия. – Во-первых, она слишком громкая. Затрагивает всех, и, конечно, люди станут ждать, что вы покажете им картину целиком. Вы не можете просто бросить им какой-то кусок, потому что весь мир захочет об этом прочитать. Это обязательство, и оно может иметь большой вес.

Робин посмотрел на меня. Я кивнула, понимая, что это по меньшей мере часть моих забот.

– Во-вторых, история еще не завершена. На данный момент вы в ее эпицентре. Если бы Сон не появился, мы бы имели четкую сюжетную линию. Она закончилась бы какой-то загадкой, но хотя бы отчасти решенной загадкой. Вместо этого миллионы людей каждый день усердно трудятся, пытаясь решить ребусы во сне, и действительно появляется все больше ответов. Нам даже не стоит пытаться рассказать всю историю, потому что она сейчас где-то на середине.

– Ладно, вы обозначили по крайней мере две из множества моих проблем, – сказала я ей. – Впрочем, я их и так понимаю.

– Вы должны определить временную шкалу и решить, что хотите донести. Каковы ваши цели? О чем должны задуматься люди после прочтения книги? Вы хотите, чтобы они вас поняли? Чтобы они поняли вашу историю?

– Честно говоря, я просто хочу, чтобы они задумались, вдруг это шанс для человечества. Карл – хороший, а не какой-то жуткий пришелец.

– А это очень даже неплохо. Повторите еще раз, только более развернуто.

– Что?

– Ой, простите, я… – Она немного смутилась. – Я вас редактировала. Извините, привычка. Расскажите больше об этой идее.

Я рассмеялась:

– Она довольно хороша на самом деле. Думаю, мы только начинаем привыкать к тому воздействию, которое Интернет оказывает на нас в культурном, эмоциональном и социальном плане. Ведь «до Карла» он не слишком-то нас объединял, верно? Но теперь, боюсь, нам придется привыкать к еще одному огромному изменению. Если мы будем продолжать вбивать клинья между собой, если будем все больше и больше полагаться на страх… – Я замолчала, потому что не знала, к чему это приведет; просто знала, что ни к чему хорошему. – Это как приходит зима, на улице паршиво, в половине пятого уже садится солнце, а тебе на это все смотреть тошно, ты злишься, грустишь и раздражаешься. А можно пригласить друзей и сделать горячий шоколад, укрыться одеялами, зажечь свечи и начать рассказывать глупые школьные истории. И то, и другое – естественная реакция на паршивую погоду, обе отлично подходят к зиме, но одна великолепна, а другая – отстой. Вот сейчас то же самое, только с космическими пришельцами вместо зимы. Я хорошо вас поняла? – спросила я, наконец переведя дыхание.

– Эйприл, я хочу помочь вам написать эту книгу. Хорошая новость: пожалуй, лучше всего подойдет манифест. Вы можете добавить моменты своей биографии, но главное – заложите базу. Это традиционный формат для книги, и не стоит ее растягивать. Вы говорите со всеми экспертами, до которых сможете дозвониться, цитируете их, выстраиваете доказательную базу и публикуете книгу. За сегодняшний день я могла бы набросать вам план. Возможно, быстрее, если вы мне поможете.

Робин сказал, эта дама очень серьезно подходит к делу. У нее были публикации в каждой крупной газете и журнале в мире, а также несколько книг, самую популярную из которых, «Как удобно лгать», я скачала в аудиоформате и немного прослушала. В ней речь шла о том, как людей вводят в заблуждение воображаемыми или пустыми образцами, заставляя верить в то, что неправильно. Мне понравилось.

– Ладно, приступим, – сказала я.

– Хорошо, – ответила Сильвия, – у вас или у меня?

– А почему не прямо здесь? Давайте набросаем план, – предложила я, не слишком представляя, что это значит.

Робин ничего не сказал. Наверное, боялся показать, как рад, а то вдруг я замечу и передумаю просто из вредности.

Через час мы создали книгу. Не саму, но каркас. Сначала шло введение, где я немного говорила о себе, но дальнейшие главы были в основном аргументами, почему не стоит бояться Карлов. Да легко! В тот вечер я взяла план домой и обрисовала некоторые разделы. Сильвия вернула их мне со своими комментариями и предложениями, с кем мы могли бы поговорить, чтобы получить цитаты и более надежную поддержку моих идей.

10 марта

@TheCADDY95: Эйприл Мэй милая, но убивает все хорошее впечатление тем, что слишком «полна собой».

@AprilMaybeNot: Слушайте, ну объективно, кем еще я могу быть полна? Внутри меня только я. Ладно, еще неприличное количество чипсов.

Я так переживала, что пошатнулось здоровье. В двадцать три года у меня заболела спина. Может, из-за того, что я мало спала, или из-за того, что я поздно ложилась, работая над последними правками книги, или из-за стресса. Ладно, будем честными, из-за стресса. Я давала интервью для телевидения, радио, журналов и газет уже два месяца подряд. Сначала я рассказывала свою собственную историю, затем защищала Карла, но вскоре я стала защищать президента, Конституцию и свободу слова. Робин нанял репетиторов, специализирующихся на связях с прессой, правительстве и международном праве, чтобы создать видимость, будто я знаю, о чем вообще говорю.

Самое страшное – я действительно начала понимать, о чем говорю. И поверила в это всей душой.

Робин также забронировал мне день в спа-салоне. Просто побыть одной, чтобы незнакомые люди растерли мне тело, привели в порядок мои ноги и, возможно, я вышла бы из помещения, чувствуя себя человеком. Все специалисты были почтительны и милы. Они знали, кто я, и были бы рады поговорить, но также понимали, когда клиенту не до разговоров.

Прозвучит странно, но было приятно, когда кто-то до меня дотрагивался. Флирт с Робином напоминал флирт со статуей. Он держался настолько профессионально, что мы даже не обнимались. Иногда ночью я лежала в своей кровати и мечтала: вот бы лежать под кем-то. Я просто хотела почувствовать рядом другого человека. Я была так занята, работая над книгой, перечитывая ее, обсуждая ее с Сильвией. Как будто мое тело перестало существовать.

Во всяком случае, после массажа мне стало немного легче. Тишина позволила мне очистить голову и убедиться, что я делаю именно то, что хочу делать, – и нервы и недосып того стоят. На прощание я поблагодарила дам в вестибюле, и они показались мне немного нервными. Я списала это на волнение, мол, не совсем понимают, как себя вести с Эйприл Мэй.

Ситуация прояснилась, когда откуда-то из глубины здания вышла женщина, также закончив свой спа-день. Ей было за пятьдесят, она выглядела настолько избалованной и раздраженной, насколько это возможно, и говорила тем самым тоном, которым пользуются некоторые богатые люди в Нью-Йорке, мол, я вроде как разговариваю только с одним человеком, но тем не менее хотела бы, чтобы весь мир меня услышал.

– …какова нахалка! Пришла к Рейчел Карвер и думает, будто может обсуждать международные отношения. Она же еще девчонка! Было бы смешно, если бы не было так отвратительно. – Следом за дамой шла ее массажистка.

Ха, забавно, подумала я. Три дня назад на шоу Рейчел Карвер была я.

Все в помещении быстрее меня сообразили, что происходит. Они хотели это остановить, но никто не мог. Массажистка заметила меня и попыталась быстро сменить тему:

– Надеюсь, вашему бедру лучше, мэм, во время процедуры мышцы явно расслабились.

– Да, вроде бы. Меня просто тошнит, что эта гадость в моем городе и я ничего не могу с этим поделать. И людям нравится эта девица… – И вот тут она увидела меня. Дама немедленно замолчала, а до меня наконец дошло, что она говорила обо мне.

– Я вас рассчитаю, и вы сможете идти, – сказала массажистка.

Робин уже заплатил за меня, поэтому я просто развернулась и вышла из холла. Хвала небу, лифт пришел до того, как дама успела покинуть спа-салон.

В этот тупой момент я впервые услышала, как незнакомый человек ругает меня на публике. Поняла, что тысячи людей по всему миру каждую минуту каждого дня говорят то же самое. Эти люди были настоящими, и их мнение обо мне сложилось под влиянием раздутых или попросту выдуманных историй, от которых я никогда не смогла бы адекватно защититься.

Люди по всему миру, которых я в глаза не видела и никогда не увижу, меня ненавидели. Ненавидели! И я никак не могла повлиять на их мнение.

На тот момент я уже писала в твиттере обо всем, что со мной происходило. Надо постоянно создавать контент, потому что приятно слышать людей и потому что приходится поддерживать их внимание. И я привыкла измерять свою жизнь в полученных лайках. Я не стала писать об этой встрече. Я даже никому о ней не сказала. Только послала сообщение Робину, мол, прекрасно провела время и как здорово, что он обо мне подумал. Я знала, что, если перестану злиться на эту женщину (и всех ей сочувствующих по всему миру), мне придется испытать чувства, которые были намного хуже ярости.

Поэтому я не выговорилась кому-то из тех, кто мог бы меня поддержать, а пошла домой и стала читать посты о том, что я ужасна, уродка и предательница.

17 марта

@PrimePatr1ot: Иногда мне интересно, сколько же правительство платит таким, как эта Эйприл Мэй.

@AprilMaybeNot: Мне платят печеньками. Большой. Кучей. Печенек. Почему я подписалась на эту затею? Да вот поэтому.

Я стою на своем балконе вместе с Энди. Он снимает, как они убирают с Карла тент и снова открывают Двадцать третью улицу. Хвала небу, шум вернется. Кроме того, теперь я действительно могу смотреть на Карла свысока и видеть его рядом с телефонными будками, которые по какой-то причине все еще занимают место на Манхэттене.

Моя книга находится в руках легиона редакторов, пытающихся выцепить каждую ошибку и неудачный аргумент. На данный момент я ничем не могу им помочь, что замечательно, потому что я чертовски устала от книги. Кроме того, нам нужно снимать ролики.

Армия экспертов, засланная в тент, который они установили вокруг Карла, провозилась несколько недель, но так ничего и не поняла. Они доставили уран Карлу, чтобы проверить, произойдет ли что-нибудь? Я не знаю, но где-то что-нибудь наверняка произошло, хотя казалось, будто никакого незамедлительного эффекта не случилось. Если они действительно выяснили о Карле что-то новое, то никому не сказали.

Мы знали, что он не стоит на тротуаре, а парит над ним, как-то зацепившись за пространство. Карл совершенно не проводил тепло; казалось, что атомы нашего мира вообще не взаимодействуют с атомами его тела. Его нельзя было переместить или повредить. Словно мы его видим, но на самом деле он не в нашем пространстве. Конечно, за исключением руки голливудского Карла, которую так и не нашли с тех пор, как она исчезла в клубе этих странных магов.

Внезапно откуда ни возьмись появился Питер Петравики в компании какого-то парня с камерой. Несколько полицейских кинулись к нему – я не слышала, что происходит. Похоже, Питер чем-то возмущался; он показывал на Карла и здание позади статуи. Полицейским явно не хотелось сниматься в видео, но у них также были инструкции не пускать никого к статуе прямо сейчас. Кроме того, улицу еще не открыли, как Питер вообще здесь оказался?

– Вот как можно посмотреть на этого идиота и не понять, что ничего отвратительнее мир не видел? – заметил Энди.

– Некоторые так и про меня думают, – ответила я.

Позже Питер разместил видео, и, конечно, мы с Энди его посмотрели. В основном Питер пристает к полицейским с вопросами:

– Что вы узнали? Он безопасен? В прошлом месяце вы явно думали иначе, раз перекрыли улицу. С чего вы теперь решили, что он безопасен? Люди должны знать!

И все в таком духе. Но потом кадры улицы заканчиваются, и вот Питер уже сидит в небольшом, но шикарном кабинете.

– Определенно настал час, когда мы должны предпринять какие-то действия. Я призываю Защитников в частном порядке начать сбор данных о Сне. Я знаю, что многие из нас вообще не хотят взаимодействовать со Сном, что мы сразу же просыпаемся, чтобы предотвратить дальнейшее заражение нашего разума. Но в то время, как сотни паролей уже были раскрыты, остаются еще сотни, и если какой-то… безрассудный человек первым расшифрует значение кода, то может подвергнуть риску всю планету. Мы должны расшифровать код первыми. Мы можем и должны работать вместе, чтобы контролировать результат, и мы уже создали несколько мест в Интернете для этой цели. У нас есть информация, что правительства некоторых стран уже пытаются разгадать код раньше всех, но, как по мне, в этом вопросе и правительствам нельзя доверять. Когда мы расшифруем код, мы должны свести эту информацию воедино и спрятать. Я создал шифр и ниже приведу инструкции о том, как его использовать. Если вы найдете код, отправьте его нам в зашифрованном виде, мы проверим его точность во Сне и добавим его в наш собственный список, к которому имеют доступ только Защитники. Учитывая масштаб, преданность и интеллект нашего сообщества, считаю, именно мы поймем, какой будет следующая глава в этой истории, и уверен, только нам можно доверить эту информацию. Спасибо, и берегите себя.

Этими словами он заканчивал каждый ролик. Пафосно и слегка с намеком… Питер Петравики во всей красе!

– Нам тоже надо поднажать, – сказала я, когда мы досмотрели видео.

– Да на хрен, мы выше этого дерьма, – разозлился Энди. – Карлы хотят объединить человечество с помощью Сна. А Питер хочет настроить людей друг против друга.

– Нет, он загнал людей в угол. Больше нельзя делать вид, будто мы исследуем Карла, словно какого-то гигантского кальмара. Я хочу мира не меньше тебя, но не могу просить людей публиковать коды в открытом доступе. Если Питер соберет все, которые у них есть, и добавит те, которые есть у остальных, Защитники действительно первыми расшифруют код и будут контролировать ситуацию.

– Может, такое человечество и спасать не стоит.

– Да на хрен, – вернула я ему его же слова. – Я не дам ему победить.

– Давай сперва хотя бы все обдумаем. Устроим мозговой штурм.

Так мы и сделали. Вызвали Миранду и Робина по скайпу и объяснили план Петравики.

– Плохо, – высказалась Миранда. – Гениальный ход со стороны ПП. Он не только получает шанс на победу, но и превращает процесс в соревнование. Так он всех замедлит и стравит друг с другом.

– Да, я уже поняла, чувак гений и в то же время козел. Так что нам делать? – спросила я.

Некоторое время все молчали.

– Не знаю, – признался Робин. Наверное, ему нелегко это было сделать. Быть не в силах помочь – не самое его любимое состояние. – Честно говоря, я не особо много знаю о Сне.

– Я тоже, – ответила я. Все удивились.

– Серьезно? – переспросил Робин.

– Действительно, – поддакнул Энди, – я-то думал, ты как раз в нем профи. Распутывание тайн – это же твое! Ты чертов детектив по поиску животных.

– Что? – одновременно спросили Робин и Миранда.

– Позже объясню. Просто… просто странно, когда вместе с тобой делом занимаются миллионы других людей. Возникает чувство, что они и без тебя обойдутся. Шансы на то, что я расшифрую код, нулевые. Миранда, думаю, из всех нас ты единственная подолгу бываешь во Сне.

– Ээ… нет, он меня пугает. Если я начинаю решать загадку, то не могу остановиться, а тогда у меня прекращаются нормальные сны. Да, мы приходим в себя отдохнувшими, что на самом деле странно, но мне не нравится просыпаться раздраженной. Я просто бужу себя, а потом иду обратно в кровать и сплю остаток ночи как нормальный человек. Кажется, лучше мне трудиться над уже полученными кодами. Они основаны на шестнадцатеричной системе, а ту, как выяснили люди, можно скомпилировать в векторное изображение. Такой образ, который состоит из математических описаний.

– Ха, да, мы с Энди очень даже в курсе, что такое векторные изображения.

– Точно, вы же дизайнеры! Ладно, проблема в том, что каждый раз, когда добавляется новая строчка кода, изображение полностью меняется. По сути, оно – беспорядочное нагромождение не связанных между собой строк. Невозможно использовать какой-то фрагмент, если у тебя нет их всех.

– А известно, сколько их? – спросила я, искренне удивляясь, как до сих пор все это не знала.

– Возможно, – ответила Миранда. – Невозможно узнать, действительно ли код точно соответствует формату изображения, но если да, то существует в общей сложности четыре тысячи девяносто шесть фрагментов кода. Но опять же я ничего не знаю о самом Сне, только о том, что он уже нам выдал.

– Ладно, итак, никто из нас не проводит время во Сне. А кто-нибудь из тех, кому мы доверяем? – спросил Энди.

В Википедии была активная страница с решенными загадками. Их уже насчитывалось больше пяти сотен. Я следила за ней, потому что хотела посмотреть, как идет процесс, и потому что список содержал имена (или ники) людей, которые помогали в решении головоломок. Если поставить фильтр по числу, первые десять (или около того) имен – это личности, довольно известные среди тех, кто хотя бы немного увлекался Сном. На третьем месте, с результатом в одиннадцать единолично или совместно решенных паролей был Мурлетарий.

– Ну… нет, не важно, – осеклась я.

– Нет, так не пойдет, – возразил Энди. – Если уж сказала А, говори и Б.

– Думаю, Мурлетарий – это Майя.

– Что?! – почти заорал Энди.

Робин и Миранда притихли. Они знали о Майе, но никогда ее не видели.

– А почему ты так решила? – спросил Энди.

– Это секрет?

– Не хочешь поговорить с ней, спросить, что она думает о ситуации? – вмешался Энди.

– Она в Сети? – спросила я.

– Ну да. Мне поболтать с ней в чате? – предложил Энди.

– Боже, она моя бывшая, а не демон из преисподней. Просто добавь ее!

И вот она появилась на экране. Майя сидела на кровати в нашей квартире. Вернее, в моей прежней квартире. Я вдруг заволновалась, как Майя теперь платит за жилье. Неужели я ее подставила? Я ведь даже не подумала… Меня бросило в пот.

Она опиралась на те же большие синие подушки, над кроватью висел все тот же постер Хундертвассера. Все было так… по-прежнему. Интересно, у нее появилась новая соседка? Как у Майи дела на работе? Огорчилась ли она, что мы с Энди разбогатели, а она нет? Ненавидит ли она меня? Наверняка. Оставалось выяснить, насколько.

– Привет, – поздоровалась она, смотря на нас немного беспокойно, скептически и настороженно. Это был наш первый разговор с тех пор, как я съехала. Майя вроде не злилась, просто явно не хотела общаться.

– Привет, – поздоровалась я, не в силах придумать, что еще сказать.

– Ты Мурлетарий? – встрял Энди.

– Эйприл, чтоб тебя, – почти прошептала она. – Что ты им рассказала?

– Что, возможно, ты Мурлетарий, вот и все. – Если она будет злиться на меня только за частичное раскрытие секрета, я легко отделаюсь.

– После того как… – Ей пришлось начать сначала. – У меня в числе первых появился Сон. В первую же ночь я решила четыре задачи. Понимала, что это не просто Сон. Там… Там потрясающе.

Я ощутила укол совести, что так мало занимаюсь Сном сама. Я так много его защищала, а сама старалась туда не соваться.

– Не познакомишь меня с твоими друзьями?

– Ой! Прости. Майя, это Миранда, материаловед из университета, она с нами работает, а это Робин, мой помощник.

– Рад тебя видеть, Майя, – вклинился Энди.

– Я тоже рада.

Хотите еще пример, какое же я дерьмо? Мне даже в голову не пришло, что я фактически вынудила Энди выбирать между нами, и он выбрал меня. Снова стало жарко. К счастью, Энди как раз решил поведать Майе о ситуации с Петравики.

– Ой, да не заморачивайтесь вы из-за этого куска дерьма с крысиной мордой. Серьезно, если бы кому-то давали по монетке каждый раз, когда кто-то плохо о нем подумает, этот парень стал бы самым богатым человеком на земле.

– Никто и не заморачивается, но надо что-то делать, иначе он встанет у руля.

– Во-первых, не встанет. Самые сложные ребусы все равно приходится решать совместно. Вчера раскрыли код, для разгадки которого требовалось, чтобы кто-то говорил на определенном диалекте хинди и знал миф о создании своего региона, и еще один человек, который знает абстрактную математику. Я следила за сагой с первых дней и до сих пор до конца не поняла. Там было что-то о кругах, как геометрических, так и мифологических. Это отличный пример удивительно детального понимания человеческой культуры. А несмотря на все свои сильные стороны, Защитники не производят впечатление самой одаренной группы людей.

Нам пришлось согласиться.

– Но что еще важнее, – продолжила Майя, – мы можем их поиметь.

– Ой, мне нравится это предложение, – сказала я.

– На проверку каждого пароля требуется время. Нельзя просто заскочить в Сон, сказать пароль и получить код. Нужно пройти весь ребус, получить пароль и доставить его администратору. На некоторые уходит по нескольку часов.

– Отлично, – воскликнула я. – Значит, нам надо просто собрать группу людей, чтобы они посылали ПП фальшивые пароли и коды по сто раз на дню.

– Нет, – возразила Майя, – тебе ничего делать не надо. Ребята из движения Сновидцев уже над этим работают. Когда я сказала, что мы их поимеем, то имела в виду – мы. Не ты. Без обид, но вряд ли ты способна состряпать правдоподобный пароль даже под угрозой смерти.

Я не обиделась. Я видела себя главой движения, а не рядовым членом. Я понятия не имела, чем они там занимаются.

– А, так нам не нужно ничего делать. Проблема решится сама собой?

На лице Майи появилось раздражение.

– Нет, Эйприл, просто ее решат те, кому не посчастливилось родиться тобой.

Все слегка опешили от такого отпора. Миранда залилась краской, а я немного побледнела.

– Точно, – пробормотала я. – Конечно. Боже, прости, мне не стоило так говорить.

Майя лишь поджала губы. Давно меня не тыкали носом в мою же чушь. Неприятно, однако немного освежает.

– Если позволите спросить, – начал Робин, – как так вышло, что вы настолько вовлечены в движение Сновидцев?

– Ну, в первую ночь я решила головоломки сорок девятого, пятидесятого и пятьдесят первого этажа. Сорок девятый этаж, с которого все начинают, разгадала куча людей, прежде чем стало ясно, что это общий опыт. Я решила эти три и даже несколько за пределами здания, когда начали появляться первые группы Сновидцев. Я стала у них вроде как знаменитостью. Моя связь с Эйприл тоже пошла мне на пользу. – Она кивнула мне. – Теперь я наслаждаюсь процессом. Замечательные люди с разными идеями и взглядами на мир работают вместе для достижения общей цели. Так здорово. На самом деле вам всем нужно провести немного времени во Сне. Просто найдите одну из решенных последовательностей в Википедии и пройдите по ней. Так вы лучше поймете Карлов. Я поняла. – Майя несколько минут сидела с задумчивым видом, прежде чем сказать: – И да, не знаю, мне, вероятно, хотелось каким-то образом участвовать в этом деле. Оказалось, отвернуться от него не так легко, как я думала.

Она точно смотрела на меня. Я не могла подобрать слов и боялась, что, если открою рот, Майя услышит, как у меня перехватило горло.

– Кстати, не собиралась об этом просить, но вообще-то вы, ребята, кое-чем могли бы нам помочь.

* * *

Той ночью, обдумав предложение Майи, я решила последовать ее совету и провести некоторое время во Сне. Сперва я прочитала некоторые из решенных головоломок. Та, которую я выбрала, была одной из последних, что распутал Мурлетарий, хотя кроме него было еще два ника, которые я не опознала. Как выяснилось, они не обнаружили ответ одновременно; они работали вместе.

Когда я уснула и оказалась в холле Сна, то обернулась и нажала кнопку «вниз» на лифте. Дверь открылась, и я спустилась в вестибюль. Прошла мимо огромного Карла – за дверь и на улицу. Улицы во Сне не располагались под прямым углом друг к другу, как на Манхэттене; они шли по диагонали, соединяясь по три, пять или даже шесть штук разом. Аллеи разбегались в самых неожиданных местах, и ни один пример архитектуры не имел никакого смысла.

Я оглянулась и увидела офисное здание, где находилась отправная точка, – такое высокое, что казалось бесконечным, более двухсот этажей. Странно говорить о нем так, словно оно существует на самом деле, но тот факт, что все видели его одинаково, придавал ему реальности. В конце концов что такое реальность, как не вещи, которые люди воспринимают одинаково? В этом смысле Сон был очень, очень реальным.

Прямо напротив выхода из офисного здания стоял «Арбис». Такую мощную рекламу «Арбис» еще никогда не получал; они стали неофициальным фастфудом для Сновидцев по всей земле. Рядом с ним высилась старая деревянная церковь, а по другую сторону – вагон поезда, определенно не современный, но я не могу сказать вам, из какого времени он пришел. Может, из двадцатых?

Я направилась прямо в «Арбис». Он был пуст, как и все во Сне. Эта последовательность опиралась на довольно подробное знание того, как устроено здешнее оборудование. Майя работала в «Арбис» в старших классах, а также была одной из первых, кто опробовал эту последовательность.

На прилавке рядом с кассовым аппаратом лежал бутерброд с курицей и беконом, стоял большой напиток и что-то вроде сложенного яблочного пирога. Я зашла за стойку и нажала на кассе соответствующие кнопки, чтобы пробить товар. Открылся лоток, и я увидела кучу денег, которые не узнала бы, не прочитав в Интернете, что они из Пакистана. Я бы на них и не посмотрела, но пакистанский Сновидец, которого Майя нашла через Интернет, сообщил, что в надписях не хватает нескольких букв. Пропущенные буквы на языке урду складывались в слова «пол» и «под». Это оставалось загадкой в течение пары дней, пока у другого Сновидца не возникла идея принести монтировку из ближайшего автомагазина и начать проверять плитки на полу. У самой кассы, где бы стоял посетитель, обнаружились ярко-синие буквы: «День двойного изображения».

Мне не потребовалась монтировка. Если знаешь, что это за плитка, то можно просто подцепить ее ногтями. Я получила пароль, но не торопилась пойти и сдать его. Тогда я просто очнулась бы с шестнадцатеричной последовательностью, которую все уже несколько недель как знали. Вместо этого я стала гулять по городу. Я узнавала стили примерно каждого третьего здания. Там был дом ремесленника, особняк, куча церквей – старых, очень старых, новых. Торговый центр и итальянская вилла, а также храмы и мечети. Я сделала все возможное, чтобы не идти по прямой линии, и действительно заблудилась. Кружила по переулкам и пробиралась по улицам, узким и широким. Если делать так всю ночь, то просто проснешься.

Так я и поступила. Гуляла, гуляла и гуляла, пока не добралась до конца города. Он круто обрывался; дальше шло бесконечное травяное поле. Я зашагала по нему. Не было ни тропы, ни деревьев, ни холмов, просто бесконечная плоскость стриженой травы. Словно самое скучное поле для гольфа всех времен и народов. Услышав шум в небе, я подняла голову. Реактивный самолет заходил на посадку. Был ли в городе аэропорт? Я точно не знала, но почему бы и нет. Было странно наблюдать первый движущийся объект. Сон в основном пугал посетителей полной тишиной, отсутствием людей и даже погоды – не было ни облаков, ни заметных перепадов температуры. Солнце неподвижно висело в голубом небе. Ничего не двигалось. Кроме того самолета.

А я все шла по траве, пока не проснулась. Было утро. Я прекрасно отдохнула, ноги не болели, а больше всего мне хотелось поговорить с Майей.

Сон был творением Карлов, мне следовало наслаждаться им, а я, наоборот, старалась туда не соваться, потому что не верила, будто смогу принести какую-то пользу. Ну и что же? Это было чудесно. Просто пройдя то, что уже разгадали другие люди, я почувствовала: все это действительно того стоило. Когда вы размениваетесь на мелкие стычки, то и сами мельчаете. Бегая по шоу, я измельчала. Я думала только о борьбе, а не о том, почему же я борюсь.

Я открыла скайп. Майя была в Сети. Я щелкнула по ее имени, затем закрыла ноутбук и вместо этого записала ролик, как мы не позволим Защитникам помешать открытому обсуждению Сна и что мы собираемся работать с некоторыми известными Сновидцами, чтобы создать инструмент, который поможет нашему делу.

В основном, апрель

@AprilMaybeNot: Если бы Сновидцы разработали для Сновидцев специальное место для решения последовательностей, о чем бы вы попросили в первую очередь?

К этому времени в движение Сновидцев вступили миллионы людей, и велась огромная работа по отслеживанию не только решенных последовательностей, но и нерешенных или находящихся в процессе выполнения. Существовали также сотни досок объявлений, куда люди отправлялись на поиски тех, кто мог обладать полезными навыками или информацией. Некоторые из этих сайтов были созданы на крупных платформах, таких как Реддит, фейсбук и Куора; другие верстались на базе какого-нибудь форума или чата.

Все эти усилия были продублированы буквально на сотнях сайтов. Майя считала, что у меня (и у Энди) есть две вещи, которых ни у кого больше нет:

1. Внимание большинства поклонников Карла, а также их доверие.

2. Огромная куча денег.

Конечно, множество разработчиков, инженеров и программистов с удовольствием помогали Сновидцам в свободное время. Но пока никто не получал за труды зарплату, все хотели стать во главе движения. Майя заметила эту проблему, а Миранда (с помощью финансовых влияний от нас с Энди) ее решила.

Миранда продолжала твердить, мол, она дерьмовый программист, и, честно говоря, это действительно не входило в ее область компетенции, но, пока мы обсуждали идею, именно Миранда снова и снова говорила: «Нет, это неосуществимо» или «Да, это займет около пятнадцати минут». Она чувствовала разницу между большой и мелкой проблемами, как никому из нас и не снилось. И когда мы привели нашего первого программиста, соседа Энди, Джейсона, именно Миранде и поручили давать ему задания, ведь она обладала одновременно и воображением, и практичностью.

И вот так мы (то есть Майя, Миранда и деньги) создали Сом.

Сом был централизованной площадкой, где Сновидцы могли делиться своими навыками, проектами, теориями, неудачами и успехами. Он начинался как простой веб-сайт, но Джейсон написал код так, чтобы его можно было легко интегрировать с приложением. Мы начали привлекать людей с моей прежней работы.

Вскоре приложение Сом немедленно уведомляло пользователя, если кто-то искал его набор навыков или если в теоретическую ветку, за которой он следит, добавлен новый комментарий. К концу месяца все это так переплелось и обросло функциями, что стало непроницаемым для обычного пользователя. Программа и не была рассчитана на обычных пользователей; она предназначалась для жестких Сновидцев и, возможно, вызывала некоторые затруднения, но с большим отрывом обходила лучшие из других мощных приложений.

Вдобавок мы продолжили подкидывать деньги на программу по мере роста базы пользователей. Стоило мне упомянуть Сом в видео, приток увеличивался в геометрической прогрессии. И всякий раз нам требовалась дополнительная помощь, чтобы сайт работал, не говоря уже о стоимости серверов. К счастью, цена не имела большого значения. Робин и Дженнифер Патнэм назначили мне неприлично большой аванс за мою книгу, и я получила четверть этой суммы уже при подписании договора.

По мере того как Сом рос (а рос он быстро), Миранда продолжала стоять у его руля. Она управляла Джейсоном, затем Джейсоном и парой разработчиков приложений, затем людьми, работающими с пользовательским интерфейсом, инженерами данных, разработчиками архива, дизайнерами баз данных, графическими дизайнерами, разработчиками мобильных приложений и даже парой бухгалтеров… Миранда, как оказалось, была не из тех, кто сосредотачивается на одной области. Она кучу всего знала.

Всякий раз, когда я с ней общалась, она вечно зажималась. Дело было не в стеснении, а скорее в почтительности. Поэтому тот факт, что Миранда каким-то образом слепила из этого хаоса конфетку, в двадцать пять лет став генеральным директором довольно крупного технологического стартапа, поразил меня даже больше, чем ее саму. Когда она имела дело с кем-то, кроме меня, то была дружелюбной и вдумчивой, но также твердой и авторитетной. Миранда умела справиться с проектом. И благодаря тесному сотрудничеству с Майей, которая имела большой вес в движении Сновидцев и точно знала, какие инструменты им нужны, Сом за несколько недель стал самым популярным центром для Сновидцев. Жалкий план Питера Петравики также постоянно сталкивался с Сомом. Всякий раз, когда людям было скучно, они просто заходили в приватный чат Защитников и выдавали фальшивое решение последовательности.

К концу марта Сон занял такую большую часть нашей жизни, что Карлы в основном ушли на задний план. Но мы арендовали офисное помещение напротив истукана, чтобы следить за ним. Удивительно, как быстро мы тратили деньги. На самом деле нам не грозило растратиться в ноль, но вскоре мы узнали, что понятие «богатые» весьма относительно. Да, на тот момент у меня в банке лежало два миллиона долларов, и мы потратили триста тысяч еще в первый месяц разработки. Деньги уходили быстрее, чем приходили, но все, казалось, были уверены, что ситуация изменится, как только выйдет книга, так что на ней я и сосредоточилась.

Как оказалось, решение проблем с деньгами уже маячило на горизонте.

24 апреля

@AprilMaybeNot: Люди, которые говорят, мол, «мы занимаемся любовью», только потому что эта фраза часто мелькает в старых песнях, не думают, что в те времена авторы подразумевали тупо секс.

Мой брат заставил меня и двести своих ближайших друзей прилететь в Северную Калифорнию, чтобы мы могли посмотреть, как он женится. Я хотела взять с собой всю нашу команду, но развитие Сома требовало круглосуточного внимания. Поехал только Робин, потому что его работа – делать мою жизнь проще. У него получается.

Честно говоря, я не очень хотела лететь на эту свадьбу. Она была красивой, даже живописной. Они арендовали площадку в лесу среди старых деревьев. Том прилично зарабатывал, так что, похоже, экономить они не стали. Я всего пару раз видела его невесту, она прекрасна, и я, честно говоря, очень рада за них, но у меня в Нью-Йорке осталась работа.

Знаю, звучит мерзко, но должна напомнить: к нам прилетел космический пришелец и проник в наши сны. На самом деле вы, вероятно, не помните, но речь как раз о той неделе, когда мы узнали немного больше о том, как работает Сон, и все как с ума сошли.

Меня назначили одной из подружек невесты, поэтому мне полагалось присутствовать на репетиции. Ну знаете, пробный ужин, тосты, и это было действительно трогательно, но отняло очень много времени. Где-то на середине репетиции пришла громкая новость. Правительство США нашло несколько людей, еще видевших Сон, и начало изучать их на карантине. Врачи определили, что Сон действительно передается от человека к человеку, как воздушно-капельная болезнь. Более того, инфекция (они пытались не использовать это слово, но оно подходило лучше всего) имела физические проявления. Их удалось увидеть. Сон вносил ощутимые изменения в мозг; МРТ-снимки людей с «инфекцией» и без нее явно отличались друг от друга.

Я пыталась быть хорошей сестрой, поэтому не смотрела на свой телефон около трех часов подряд, а когда взяла его, весь ад вырвался наружу. Я пошла в уборную и просидела там полчаса прямо во время репетиционного обеда, пытаясь наверстать упущенное.

Пришло сообщение от Робина.

«Так понимаю, ты узнала об этой чуши про «инфекцию». Или мне все же сбегать за слабительным?»

«Я должна что-то предпринять. Люди ждут моей реакции, а я не знаю, как ее сформулировать», – ответила я по-прежнему из кабинки.

Твиттер разрывался от постов Защитников вроде:

@BadApple24: Что-то эта @AprilMaybeNot внезапно замолкла наглухо. Ничего не хочешь сказать, девочка?

И конечно же, Питер Петравики лично ответил ему:

@PeterPetrawicki: Не ждите, что личности вроде этой Эйприл откроют сегодня рот. Они не захотят признать, что наука подтвердила: нас заразили изменяющей мозг инфекцией.

Так они пытались развести меня на реакцию. Не сказать, чтобы не работало. Меня раздирали разочарование и страх. Люди заставляли себя бодрствовать, чтобы избежать Сна, некоторые принимали амфетамины. Но нельзя же вообще не спать. Несколько человек умерло… Они умерли от страха, которым торговал Питер Петравики.

Робин: Эйприл, здесь твоя семья, и они знают, чем ты занимаешься.

Я раздраженно убрала телефон в карман и вышла.

– Прости, – сказала я Робину, – ты прав. Сможешь позже засунуть меня на пару ток-шоу?

– Конечно.

– Кстати, тебе очень идет этот костюм.

– Спасибо, он обошелся мне в кругленькую сумму.

– Не могу выбросить новость из головы. Какой неудачный подбор слов. Все говорят про «инфекцию». Узнай я все на несколько часов раньше, смягчила бы формулировку, может, подобрала бы что-то более техническое.

– Эйприл, ты нужна своему брату.

– Я знаю, спасибо, Робин. Ты хороший друг.

Он немного покраснел. Затем я сделала вид, будто собралась, и отметила свадьбу своего брата, мысленно присутствуя на ней процентов на двадцать пять.

19 мая

@AprilMaybeNot: «Моя жизнь с Карлом: Воспоминания и Манифест» уже в магазинах! Но кого мы обманываем, вы закажете ее на Амазоне, как и я сама, потому что сэкономить пару долларов для нас важнее, чем процветание страны! http://amzn.to/2ElGwTL

Я стою в Barnes & Noble; моя книга красуется на полке. Обложка выглядит абстрактно, но на самом деле это крупный план плеча Карла. Издатель хотел поместить на обложку мое лицо, мол, это увеличит продажи, но я представить себе не могла, чтобы моя физиономия выглядывала из каждого книжного магазина в мире. Я взяла том, открыла на случайной странице и прочитала слова, которые сама написала и которые теперь стояли на полке.

«Похоже, йод был необходм для создания Сна. Биохимик из Гарварда, Алан Райхерт, пишет, что из запрошенных веществ именно йод «является единственным веществом, которое широко используется в биохимических процессах». Это необходимое соединение для создания гормонов щитовидной железы. Мы до сих пор не понимаем механизм распространения Сна, но, когда я приложила йод к руке Карла, меня захлестнула волна головокружения. Вскоре после этого все, кто был со мной знаком, также стали носителями Сна. Как бы он ни распространялся, для его запуска потребовались материалы, которые Карл также позаимствовал из воздуха и бетона».

Заметили, да? Один мой друг однажды сказал: не важно, насколько ты профессионал, стоит тебе открыть свою изданную, сто раз отредактированную книгу, на первой же странице ты увидишь опечатку. Эх.

Но я сделала это. Я написала книгу. Вот она. Твердый переплет, десятки тысяч слов, и все их написала я. Сильвия, конечно, не раз подталкивала меня в нужном направлении, но в конечном итоге это было мое творение. Оно очень отличалось от всего, что я когда-либо делала. В нем было так много от меня, и теперь я стояла на полке. Люди собирались прочитать мою историю, и я надеялась, что, возможно, заставлю кого-то передумать. В итоге вышло, что почти все, кто читал эту книгу, уже были на моей стороне и просто стали любить меня сильнее.

1 июня

@AprilMaybeNot: Я всего неделю в туре, а уже ощущение, будто всю жизнь прожила в автобусе, а все остальное было лишь иллюзией.

Я на сцене в Энн-Арборе, штат Мичиган, перед двумя тысячами человек. Они все купили билеты, чтобы увидеть, как я читаю отрывки из своей книги, а затем чтобы я, Энди и Миранда ответили на вопросы после окончания презентации. Это не традиционная аудитория; просто большая комната в отеле, где кто-то поставил пару тысяч стульев. Билеты разлетелись менее чем за день. Каждый человек мечтал купить книгу, даже если у него дома уже лежала такая же.

Тур на самом деле произвел фурор. Наша троица и Робин (а иногда кто-нибудь еще – папа Энди, Дженнифер Патнэм, Сильвия Стоун, публицисты, маркетологи и т. д.) передвигались в туристическом автобусе с койками, Nintendo, душем и холодильником. Там тесновато, иногда мы мешаем друг другу, но в основном это глупо, глупо и весело. Миранда и Энди на самом деле проводят кучу времени вместе, что дает мне возможность писать и зависать на Соме и ругаться в твиттере с Защитниками.

Мы отвечали на вопросы около двадцати минут. Большинство из них касались Сна или того, что я думаю о культе в Нью-Мексико, который из-за боязни заразиться Сном призывает стрелять в любого, кто приближается к истукану, или о еще какой-то теории о Карле. У нас соглашение: я разбираюсь с сумасшедшими теориями, Энди – с людьми, которые «шутят», что я и Миранда милые, а Миранда – с чем-нибудь техническим. Миранда долго ворчала, что мы отвлекаем ее от работы над Сомом, но согласилась поехать, если в автобусе будет действительно хороший Wi-Fi. На протяжении всего тура я жалела, что Майи нет рядом, чтобы отвечать на вопросы о Сне.

Например:

– Самая странная вещь, что случалась с вами во Сне? – это спросила двенадцатилетняя девочка.

– Ну, там все очень странное… – Я запнулась. – Но среди общей тишины и неподвижности я всегда пугаюсь самолета.

– Чего? – переспросила Миранда, которая сидела рядом со мной.

– Самолета. Когда добираешься до края города, он как раз заходит на посадку. Ни разу не нашла, куда же он садится.

Люди в комнате заерзали.

– Что, никто ни разу не был на краю города? – спросила я.

– Нет, я была, – сказала Миранда, – но самолета не видела. Ничто в городе не двигается. Никогда.

– Поднимите руки, – вмешался Энди, – кто видел во Сне летящий самолет.

Никто не поднял руку.

– Ох, – сказала я. Повисла долгая пауза, и наконец я выдавила: – Что ж, пожалуй, вот мы и нашли самую странную вещь, которая происходила со мной во Сне!

Публика засмеялась, и мы перешли к следующему вопросу.

Это был парень лет тридцати в спортивной куртке и с темными волосами, уложенными в аккуратную прическу. Его голос слегка дрожал.

– Да, вопрос для Эйприл. Каково это – быть предателем собственного вида? – Аудитория загудела, и он повысил голос, боясь, что мы его не расслышим. – Каково все знать и притворяться, что никакой угрозы нет? Каково продать планету и страну за пару долларов и крупицу славы? – Он взмахнул моей книгой. Парень явно нервничал. Несколько его друзей (или просто Защитники, что пришли сорвать встречу) одобрительно взвыли в глубине зала.

– Слушайте, мы не поняли друг друга. – Такие стычки уже случались, и я научилась хорошо с ними справляться. – Я охотно верю, что вы искренне выступаете в интересах планеты, мне жаль, что вы не можете принять мою позицию. У меня нет доказательств, что Карлы делают что-то, кроме как подталкивают человечество к…

– Иди на хрен, вероломная сука! – заорал кто-то с задних рядов.

Внезапно вся комната пришла в движение. Я посмотрела на Энди и Миранду, они явно испугались. Люди встали, чтобы найти крикуна. Ситуация официально вышла из-под контроля. Я кричала в микрофон, но никто меня не слышал – либо это, либо они не обращали на меня внимания. Люди стояли в проходах. Я подняла глаза: Энди стоял передо мной. Он рывком поднял меня за руку. Я не хотела уходить со сцены. Если мы не сможем успокоить людей, это будет во всех завтрашних новостях: «Тур Эйприл Мэй отменен из-за протестов» или что-то подобное. Люди в комнате все не успокаивались. Энди и Миранда утащили меня со сцены.

6 июня

@AprilMaybeNot: Если бы космические пришельцы создали меня с нуля, чтобы помочь им завоевать планету, у меня хватило бы ума не прищемить грудь дверью. И тем не менее…

Я снова в своей квартире на Двадцать третьей, сижу перед компьютером. Знаю, что должна сделать, но не могу себя заставить.

После разгрома в Энн-Арбор книжный тур отменили. Защитники преследовали меня онлайн. Их теории заговора наслаивались друг на друга, пока меня буквально не перестали считать человеком. Может, я антихрист, может, демон, может, пришелец. Дегуманизация обычно является метафорой, но для определенной части людей она стала реальностью. Я не была человеком.

Признаюсь честно: это было ужасно. В тот момент в отеле, когда все вышло из-под контроля, я испугалась. Но хуже всего было нырять в кроличью нору людского бреда и знать, что я в центре этого, знать, что в мире есть тысячи людей, которые будут счастливее, если я умру – так они мне все время говорили. Я постоянно дергалась, что, в свою очередь, делало меня капризной и раздражительной и приводило к катастрофическим последствиям. На публике я держалась спокойнее, чем Джеймс Дин.

Мой адрес не был секретом. Сотрудникам полиции Нью-Йорка неоднократно звонили люди, утверждавшие, что их держат в заложниках в моей квартире. Эта стратегия преследования в Интернете называлась «шлепки». Тролли надеялись, что полиция серьезно отнесется к угрозе и буквально отправит команду спецназа взломать мою дверь. К счастью для меня, Робин в первую же неделю позвонил в полицию Нью-Йорка и попросил добавить меня в список потенциальных целей, чтобы я никогда не встречалась с командой спецназа лицом к лицу. Я, конечно, смотрела видео о том, как это происходит. Такое часто случается с людьми, которые транслируют геймплей. Это ужасно. Дверь падает, все кричат, огромные парни в бронежилетах на всех кидаются. Один из плюсов Сна состоял в том, что если я оставалась в нем всю ночь и не просыпалась, то не видела кошмаров.

Тысячи раз за сто дней я хотела все бросить и спрятаться. Когда Миранда добавила премиальный уровень подписки стоимостью пять долларов в месяц, Сом вышел на самоокупаемость. «Моя жизнь с Карлом» разошлась более чем миллионом копий, и я заработала по семь долларов с каждого проданного экземпляра, так что, ну, посчитайте сами. Сейчас я могла бы уйти в отставку, и жизнь стала бы безопаснее и приятнее. Единственное, что удерживало меня в игре:

1. Я ненавидела Питера Петравики и Защитников и собиралась сделать все, что в моих силах, чтобы опровергнуть их послание своей правдой, которую, как я полагала, мы почти выяснили.

2. Если сдаться, потому что люди тебя преследуют, они выиграют.

3. Я всерьез, по-настоящему не могла насытиться тем, что люди обращают на меня внимание.

Я же обещала вам рассказать все честно.

Ладно, я отвлеклась. Итак, я сидела за компьютером во второй спальне своей квартиры. Одна. На часах было 8.03. Ранее я написала Майе, спросила, можем ли мы поговорить по скайпу. Она ответила, мол, да, в восемь ей удобно. И уже три минуты я сидела, занеся мышку над кнопкой.

Разумеется, она просто набрала меня сама. Я ответила.

– Привет, – сказала я, стараясь говорить нормально.

– Привет, Эйприл. Ты как?

Как же приятно ее видеть.

– Не знаю, если честно, последнее время тяжеловато пришлось, – слишком правдиво ответила я.

Она кивнула со смесью беспокойства и разочарования.

– Да… неудивительно. Мне правда жаль, что так случилось в Энн-Арборе, это ужасно.

– Я уже привыкаю, – соврала я. Единственное, к чему я привыкла, это притворяться, будто привыкаю. Так как я знала, что Майя знает, что я лгу, и она знала, что я знаю, что она знает, мы просто оставили эту тему в покое.

– Слушай, – продолжила я, – в Энн-Арборе произошло еще кое-что странное. Ты знаешь о Сне больше, чем кто-либо другой, поэтому я хотела рассказать тебе.

– Валяй.

– Каждый раз, когда я выхожу из города в траву, то слышу и вижу заходящий на посадку самолет. Я могу отслеживать его только до тех пор, пока он не опустится ниже зданий, но он определенно приземляется. Я упомянула об этом, и все в аудитории, похоже, решили, что я сочиняю.

Майя застыла неподвижно, как камень, чуть повернув голову в сторону, приоткрыв губы и слегка нахмурившись. В ее лице было нечто такое, что я невольно задумалась: может, ее сейчас стошнит?

– Майя?

– Во Сне ничего не двигается, если только сам это не двигаешь.

– Администратор шевелится.

– Ладно, кроме него. – Она махнула рукой. – Это общеизвестное правило. Ткань во Сне… на флагштоках висят флаги, но ветер их не колышет. Есть растения, но они не распускаются и не теряют лепестки. Это аксиома. Во Сне ничего не двигается.

– Я каждый раз его вижу, как дохожу до края города. Самолет снижается и где-то садится.

Майя издала долгий негромкий стон, опустила голову, и ее кудряшки упали ей на лицо.

– Я что-то не так сделала? – спросила я, не столько защищаясь, сколько волнуясь. У меня возникло ощущение, что я где-то облажалась.

– Эйприл. – Майя подняла голову, и вдруг на ее лице пронеслось где-то двадцать разных эмоций. Раздражение, страх, восторг, снова раздражение, любопытство, снова восторг и опять раздражение.

– Майя, – отозвалась я, чувствуя, что пора ее выдернуть из этого состояния.

Она всплеснула руками, а потом буквально сделала фейспалм.

– Боже, да что такое?! – Я действительно испугалась, вдруг у меня какой-то сонный рак или что-то типа того.

– Во Сне ничего не двигается, Эйприл. Но что еще страннее и хуже, для всех Сон одинаковый. Администратор двигается, говорит на родном языке каждого посетителя, но в остальном Сон один и тот же. Один и тот же. Люди сосчитали травинки на лужайке перед домом. Для всех одно и то же число. Для всех людей на земле. Поэтому, когда ты заявляешь, мол, в твоем Сне есть то, чего нет у остальных, это одновременно классно и бесит. Классно, потому что мы с тобой решим эту загадку, возможно, это последний недостающий кусочек пазла, ведь мы скоро наберем четыре тысячи девяносто шесть ответов. А бесит, потому что – боже мой – я знаю, ты хороший человек, но последнее, что тебе надо, это еще один знак свыше, мол, ты избранная. – Она вздохнула.

Это меня немного разозлило. Я изобразила суровое лицо и сказала:

– Майя, я ни о чем этом не просила.

Майя долго размышляла и наконец сказала:

– Можно я откажусь от своего предыдущего заявления и мы продолжим этот разговор?

– Отличное предложение. – Меня раздражало, что она избегает боя, но я тоже не хотела драться. – Я просто изображу человека с необычным расстройством сна, а ты – эксперта, который должен мне помочь. Ролевые игры! – Я сразу же пожалела об этой шутке. Но Майя вежливо засмеялась.

– Ладно, меня бесконечно расстраивает, что я не могу залезть тебе в мозг, чтобы увидеть все лично, но вот что ты сделаешь. Как только уснешь, отправишься на край города. Вероятно, самый быстрый способ туда добраться – бежать прямо по Бродвею, это улица, на которую выходишь из башни. Когда увидишь самолет, бежишь к нему. Не идешь, а бежишь. Тебе надо рассмотреть самолет или подняться на борт. Во-первых, ищи что-то необычное. Следующие несколько часов и, возможно, следующие несколько дней ты читаешь о самолетах все, что можно. Попробуй выяснить, какой он. Боинг? Аэробус? CRJ? Начни с общих понятий и сужай спектр, проводя исследования между сновидениями. Возможно, у тебя возникнет ощущение, будто что-то не так. Ключи к снам – это часто упущения, вещи, которых не должно быть, но ты не сможешь их обнаружить, если не знаешь, как должна выглядеть кабина самолета. Во-вторых, тебя должно насторожить любое неверное повторение. Обычно повторяющиеся предметы во Сне идентичны, поэтому, если одна вещь чем-то отличается от других того же типа, это важно. Например, одно из сидений не находится в полном, вертикальном и заблокированном положении, или одно из окон однопанельное, или в одной из уборных странно пахнет. Это может быть что угодно. В-третьих, не пытайся сделать все сама. Поговори со мной. Я соберу несколько надежных человек, которые могут иметь соответствующие знания. Знаю, тебе хотелось бы победить самостоятельно, но уже более месяца не было ни единой последовательности, которую решил бы Сновидец-одиночка. Все это сложно, и Карлы хотят, чтобы мы работали вместе. Найди все, что можешь найти, и доложи мне. Я знаю, что делаю.

Я записывала за ней, а потом вернулась обратно в скайп.

– Какой еще мудрый совет ты дашь мне, о гуру Сна?

– Кончай прикалываться, иначе будешь возиться с загадкой в одиночку, а потом помрешь от угрызений совести, что облажалась.

– Точно!

Весь этот разговор напоминал приятную прогулку в нескольких сантиметрах от края Большого каньона. Это было действительно мило, даже замечательно. Но нельзя было забыть, что я в шаге от серьезных неприятностей.

– Утром отчитаюсь, – пообещала я.

– Если ты мне врешь, я подожгу твой дом, – пригрозила она.

В ту ночь было не так легко заснуть. Ожидание всегда сводит дрему на нет, даже если вас все время клонит в сон, как меня. Но я продолжила по четвертому кругу читать биографию Родена, пока наконец не оказалась в холле. Я послушалась советов Майи и вскоре уже бежала к самолету, который заходил на посадку где-то в городе. Проведя некоторые предварительные исследования, я могла сказать, что это был большой самолет, но не огромный. Не двухэтажный, вроде 747 или A380, а один из тех двадцати пяти различных типов самолетов, которые выглядели практически одинаково.

Когда я подбежала к тому месту, где, как мне показалось, приземлился самолет, то заметила, что не устаю и могу бежать на полной скорости столько, сколько захочу. Наверное, для снов это не странно, но такой контроль над собственным телом вызвал у меня восторг. Поэтому я позволила ногам нести меня так быстро, как только можно, что было почти так же быстро, как в реальной жизни. То есть не особенно быстро.

После того как я потеряла самолет из виду, мне пришлось угадывать, где он приземлился. После приземления он еще немного прокатится – самолеты всегда так делают, – поэтому я направилась туда, где, по моим прикидкам, он остановится.

Я ошиблась. Я заблудилась, бродила по городу сорок пять минут, подумала, а затем сильно ударилась головой о дерево. Нарочно, конечно. Было много способов пробудиться ото Сна, но самый простой – попытаться пораниться. На самом деле это никогда не причиняло настоящий вред, и вы спокойно просыпались в своей постели.

Чтобы вернуться в Сон, надо было какое-то время не спать. Если попытаться сразу, то будешь видеть самые обычные сны.

Поэтому я вяло полистала твиттер, прочла пару самых обсуждаемых постов на Соме, а затем, решив, что хватит, заснула обратно.

На этот раз я направилась к краю, а затем немного походила вокруг, пока не нашла то, что искала: здание, которое было выше, чем остальные. В нем было, может быть, семь этажей, оно напоминало что-то вроде японской пагоды. Здание стояло всего в нескольких кварталах от окраины города. Я обыскала его и обнаружила, что лестница действительно ведет на самый верх.

Я прошла весь путь до края города, увидела самолет, а затем побежала, как сумасшедшая, к пагоде и на верхний этаж. Я по-прежнему не видела, где кончается взлетно-посадочная полоса, но получила куда более подробное представление о некоторых близлежащих ориентирах. Самолет сел где-то перед главным небоскребом, так что это было в моей части города. Опытный Сновидец пошел бы прямо туда, но извилистые узкие улочки города все еще сбивали меня с толку.

Но в итоге я туда добралась.

До сегодняшнего дня не знаю, как он там примостился, но самолет стоял в небольшом парке, который, как теперь казалось, явно был рассчитан на то, чтобы аппарат мог в него вписаться. Видимо, ему не требовалась взлетно-посадочная полоса. В смысле эти вещи явно и не должны были иметь смысл. Когда я приблизилась к самолету, его странность откровенно бросалась в глаза. Майя предупреждала, мол, это возможно, например, не будет хватать какой-то детали, только намек никак нельзя было назвать тонким. Самолет не выдвинул шасси. Он парил в воздухе, его «живот» висел метрах в двух над землей, двигатели – всего в полуметре. Я могла подойти и дотронуться до них. Преодолевая иррациональный страх, я сунула руку в двигатель и развернула внутри гигантский винт.

Знак походил на логотип авиакомпании, но я его не опознала. Серая горизонтальная полоса с перекрывающим ее светло-серым кругом. Как солнце, встающее за океаном, только круг был перед горизонтом. Простота изображения делала его больше похожим на флаг страны, чем на корпоративный логотип.

Фюзеляж полностью покрывала рисованная сетка из белых шестиугольных ячеек со случайными вкраплениями красных.

Я закончила ходить вокруг самолета и больше не смогла найти ничего интересного. Он был слишком велик, и я даже думать не могла о том, чтобы залезть в двери. Только погладить «брюхо», пока шла под ним, но единственные места, которые походили на люки, не открывались. Шасси спрятаны, поэтому я попыталась взобраться на двигатель. Сначала спереди, но из этого ничего не вышло. Лезть высоко, а цепляться не за что.

Я обошла его сзади и начала карабкаться. Атлетом меня не назвать, но по крайней мере я легкая. Я втиснулась между внешним и внутренним уровнями двигателя и попыталась подтянуться. Мне удалось добраться до места, где двигатель изгибался назад к самолету, я оказалась почти на вершине. Теперь просто нужно было развернуться, чтобы ухватиться за внешний кожух двигателя.

Я попыталась, но попа соскользнула, и внезапно я полетела вниз, умирая от страха. И проснулась, не успев коснуться земли.

На следующий день, когда я доложилась Майе, она выдвинула пару предложений. Основное, чтобы я не пыталась решить все самостоятельно и что мне действительно нужно перестать притворяться, будто я единственный герой этой истории. Она настаивала, что это не просто замедляет нас; это попросту опасно. Чем больше я кажусь центром истории, тем больше людей будут меня ненавидеть.

В ответ я сказала, что эти люди нестабильные придурки, поэтому нечего их слушать. Майя парировала, что они сумасшедшие… поэтому лучше слушать.

8 июля

@AprilMaybeNot: Сегодня я встретила настоящего миллиардера, и он отчитал меня за то, как я ему представилась, так что… да пошел он.

Я просто пошла на самую модную вечеринку в моей жизни. Миранда, Энди, Майя и я дали интервью для документального фильма, снятого очень известным парнем, и нас пригласили на премьеру. Нам пришлось купить очень дорогую одежду, которая заставляла нас чувствовать (если не выглядеть) как кинозвезды. А потом пошли по пресловутой красной ковровой дорожке, в то время как сотни профессиональных фотографов нас фотографировали.

К счастью, премьера фильма выпала на тот день, когда четыре тысячи девяносто шестая (и, насколько мы могли судить, финальная) последовательность Сна была решена, хотя в тот момент мы об этом не знали.

Мы посмотрели фильм в историческом театре, а затем пошли в бар, который сняли организаторы. Было темно, все лампы подсвечивались красным, а в баре раздавали бесплатные коктейли на тему Карла.

Конечно, как и на любой другой вечеринке, список приглашенных был коротким, но внушительным. Многие люди, которые не участвовали в фильме, но тем не менее были знаменитостями A-листа, решили приехать, потому что мероприятие наделало много шума.

Все они хотели со мной поговорить.

И это было здорово, за исключением того, что мне действительно хотелось пописать, а в уборную выстроилась очередь в сорок человек. Вот так подумаешь, что они все распланировали…

Робин и остальные члены банды организовали магазин на стенде, так как на селфи с ними было значительно меньше спроса, чем со мной. Миранда пришла в темно-зеленом хлопковом наряде, наполовину вязаном, наполовину тканевом. Рукава плотно облегали руки до самых запястий, а над талией платье было свободным и заканчивалось чуть выше колен.

Мило. Мило. Мило.

Но я напомнила себе, что красота Миранды не мой тип красоты.

Во всяком случае, я подошла к ним, прежде чем погрузиться в славу и обожание, и режиссер представил меня настоящему миллиардеру.

В основном в ту ночь я общалась с классными людьми, которые заверяли меня, мол, я крутая, а я успела выпить три бокала, отчего почти вышла из зоны комфорта, но не совсем. На вечеринке была пара других людей, заработавших славу в основном благодаря Интернету, – я действительно могла поговорить с ними, и я это сделала. Традиционные голливудские люди просто не имели со мной ничего общего.

Было очень весело, однако вечеринка прошла, я оказалась в своем гостиничном номере, все закончилось, и я не знала, что делать. Я все еще была пьяна. Мне не хотелось спать. Там меня ждал лишь таинственный самолет, над загадкой которого я билась почти месяц. Я исследовала каждый сантиметр обшивки. Попытки Майи помочь не увенчались успехом, но дальше я ее не пускала. Мне не хотелось смотреть телевизор. Я написала пару твитов про вечеринку, но она мне ничего не дала. Все казалось глубоко, глубоко нормальным, и я перестала быть собой.

Эйфория продолжалась всю ночь, и теперь все было кончено. Думаете, я мирно улеглась в своей роскошной кровати в отеле и сладко уснула? Но нет. Именно так чувствуют себя рок-звезды после концертов… Вот почему они устраивают вечеринки с поклонницами и кокаином. Вам хочется продолжать и продолжать, но зажигать вечно нельзя.

Я взяла телефон и набрала оператора.

– Вы не могли бы соединить меня с номером Миранды Беквит?

– Секундочку.

И Миранда взяла трубку.

Я прекрасно понимала, что связь с Мирандой усложнит мою жизнь. Она меня даже не привлекала, но (и я понимаю, что значительно позже пришла к этому выводу) я была в ужасе от перспективы провести ночь в холодной кровати.

– Алло?

– Это Эйприл, ты еще не спишь?

– Ага, в смысле почему ты просто не написала мне?

– Решила, что так веселее, я же попросила оператора соединить нас!

– О-о-о-о-о-о-о, – протянула она, подражая моему фальшивому энтузиазму.

– Слушай, я знаю, вы разбирали то, что я вам рассказала о Последовательности-767. – Я поделилась ею с Майей, Энди, Робином и Мирандой, и все они поклялись хранить информацию в тайне. Я подумала, у Миранды уже есть идеи. – Может, придешь ко мне, и мы вместе пробежимся по вариантам, прежде чем я лягу спать.

– Да! У меня есть пара идей! – Она в упор не понимала того факта, что я могла позвать ее по иному поводу, что меня обеспокоило. Очевидно, Миранда была немного одержима мной, но, возможно, это не выходило за рамки «Эйприл Мэй, первооткрывателя нью-йоркского Карла». Может, я неправильно ее поняла. Может, она была суперчестной, а я ее совсем не интересовала!

Вот такое предвкушение с примесью страха я и искала.

– Круто, «шестьсот шесть», – сказала я.

– О, забавно, – ответила она.

– Что?

– Ничего, скажу, когда приду.

Я пошла в ванную и почистила зубы. Конечно, я сняла свое модное платье, но освежила макияж, надеясь, что она не заметит. Затем я надела слишком тесную майку и слишком большие спальные штаны. Я посмотрела на себя в зеркало и подумала, что сама бы себя поимела, а потом она постучала. Клянусь, она миллисекунду любовалась мной, прежде чем мы встретились взглядом.

В сером платье с короткими рукавами она выглядела, как всегда, восхитительно. Талия у наряда была высокой, почти как ампир. Ткань плотно облегала ее небольшой бюст, а затем свободно струилась, лишь намекая на формы ниже.

Именно такой вечер и был мне нужен.

Мы сели рядом на кровать и немного поболтали о вечерних приключениях, прежде чем погрузиться в толкование снов.

– Шестиугольники? Понятия не имею, это может быть какое-то кодирование, двоичное число, какой-то числовой шаблон, я не знаю, Эйприл, я прогнала его дюжиной способов, и ничего не получилось. Но у меня есть пара зацепок по поводу логотипа авиакомпании. – Поскольку в гостиничном номере было не так много стульев, мы сели на край кровати, держа ноутбуки на коленях.

– Во Сне он показался мне знакомым, – сказала я, – но что бы мы ни проверяли, ничего не подходило.

– Ну… – Она взяла свой ноутбук и осторожно положила его мне на бедро, – он, вероятно, выглядит знакомо, потому что похож на флаг. Если дорисовать верх, получился бы прямоугольник из двух цветных полос и кружка на них. Стандартный дизайн флага. Однако дело даже не в том, что страны с таким флагом нет, а скорее всего логотип представляет собой что-то другое.

– Почему? – Я старательно ловила взгляд ее карих глаз.

– Не знаю, просто не похоже, чтобы Сон так явно ссылался на определенную страну. Обычно он более абстрактен. – Она казалась одновременно радостной и взволнованной. – Думаю, более вероятно, что это или символ, или образ. Символ похож на солнце перед океаном, для кого-то оно может что-то значить, но для меня нет. Я думала, вдруг это все же образ? Что, если это не один символ, а два? Например, точка и тире из азбуки Морзе. Если это просто точка и тире, будет буква А. Но если она разбита на две буквы, то получится, – она сверилась с компьютером, – «Е» и «Е».

Я подняла палец и наставила на нее.

– E.T.? Как «Инопланетянин»?

Она приставила палец к моему.

– Позвониии домооооой.

Мы засмеялись, и я взяла ее за руку, словно это для нас обычное дело. Просто немного дополнительного физического контакта. Миранда наклонила голову и посмотрела на меня, ее улыбка исчезла, лицо покраснело. Я отпустила ее руку и положила свою ей на плечо. Как только моя ладонь коснулась ткани, Миранда прильнула ко мне с немного неловким поцелуем.

Я не возражала.

* * *

Примерно час спустя (простите, опущу детали, Миранда очень закрытый человек) мы лежали вместе под одеялами. Она устроилась в моих объятиях. Было немного жарко, но слишком хорошо, чтобы заморачиваться.

– Сейчас глупость скажу, но поверить не могу, что только что переспала с Эйприл Мэй.

– В смысле? – немного обеспокоенно спросила я.

– Нет, я знаю, что мы друзья, а ты нормальный человек. Я даже думаю, что довольно близко тебя узнала, – в ее голосе мелькнула нотка гордости, – но ты все равно Эйприл Мэй. Заступница наших инопланетных гостей, инициатор Первого Контакта, инициатор Сна.

– Последнее мы запустили вместе, – напомнила я.

– Эйприл, мы просто спутники на твоей орбите.

Мне стало очень неловко.

– Это смешно, Миранда, – серьезно сказала я. – Ты гений. Поверить не могу, что переспала с Мирандой Беквит.

Она широко улыбнулась.

– Ой! Чуть не забыла. – Она приподнялась на локте, скромно прижимая одеяло к груди. – Скорее всего этот логотип – просто еще один код. Есть альтернативная система счисления, где палочки означают «пять», а точки – «один». Так что палочка и точка вместе дают шесть. Это система счисления майя.

– Майя? – У меня слегка закружилась голова. Внезапно возникло ощущение, будто я изменяю, только непонятно кому – Миранде или Майе.

– Ну да, майя, цивилизация Мезоамерики!

– Странно… – выдавила я. – Но, похоже, самая вероятная зацепка.

– Абсолютно. – И она принялась объяснять мне систему счисления индейцев майя. Если Миранда и заметила мое странное поведение, то не подала виду. Я изо всех сил пыталась сосредоточиться и гладила ее волосы, пока она расписывала, как майя обозначали сотни и тысячи.

12 июля

@AprilMaybeNot: Сейчас все случится. Я выступаю на CNN в 8 пополудни по восточному времени.

Вот оно, дата, которой вы боялись. Не беспокойтесь, я тоже. Об том дне написано столько, что на тысячу книг хватит, поэтому я сосредоточусь на вещах, которые касаются непосредственно меня. Вы заметите, что я не говорю о международных отношениях или даже о том, что происходило в моей стране во время всего этого. Это моя история, потому что иначе это был бы документальный фильм Кена Бернса длиной сорок пять часов.

На этом этапе истории все последовательности Сна были решены, за исключением секретной, доступ к которой был только у меня. Люди стараются изо всех сил, пытаясь превратить шестнадцатеричный код во что-то полезное, но он просто выплевывает случайные загадки, которые явно ничего не значат. Группа людей думает, что мы проглядели ключ, часть кода длиной всего в несколько символов, который открывает все. Никто не знает, где может быть этот ключ, кроме меня и моей команды. Люди остаются во Сне, бесплодно ища последний фрагмент. Попытки Защитников контролировать последовательности с треском провалились, но они хорошо справляются с управлением общественным сознанием. У Петравики есть талант снижать доверие к каждому, кто публично с ним не согласен. Большая часть его базы – полусгоревшие теории заговора о тех, кто сказал, что, возможно, все не так уж и плохо. Всякий раз, когда ПП появляется на видео или по телевизору, он, кажется, в восторге.

А я, я несчастна. Я не могу решить Последовательность-767, но также не могу сказать, что она существует. Я богата и знаменита, и вдруг я чувствую, что у меня не осталось друзей. Сом даже более популярен, чем когда-либо. Люди перебирают каждую последовательность во Сне в поисках ключей к ключу, и это настолько всех занимает, что мы сами не заметили, как перестали тусоваться вместе. С Мирандой все странно получилось, Энди внезапно кажется отстраненным и расстроенным, но я не хочу спрашивать, почему, и мы с Майей усердно изображаем равнодушие. Робин – единственный из группы, кто не изменился. В то же время он работает на меня, поэтому я не уверена, что его дружба считается. Если я перестану платить ему, он по-прежнему останется со мной?

Все разочарование я обрушила на Защитников. Я провожу большую часть времени, читая их темы, споря с их аргументами, снимая видео и сражаясь с ними в социальных сетях.

Дженнифер Патнэм убедила меня выплеснуть свою ярость (и жадность тоже, но в основном ярость) и сойтись с Питером Петравики в теледебатах один на один. Ужасная затея. Он лучше меня вел беседу, и, когда нас ставили рядом, я всегда выглядела как ребенок.

Но Патнэм сказала, мол, даже если он наберет несколько очков, к нам присоединятся люди, которые приняли бы мою сторону, но просто обо мне не знают. Речь шла о том, чтобы донести информацию до большинства людей, и лучше всего это сделать можно было через прессу. В конце концов моя ненависть к Питеру и моя вера в Патнэм (в конце концов благодаря ее совету я зашла так далеко) одержали верх.

Сейчас об этом почти забыли, но тогда ситуация имела большое значение. Мы зарекомендовали себя как две противоборствующие стороны, которые примерно (очень грубо) разделили устоявшиеся политические движения.

У каждого из нас были свои маленькие армии, и они действительно ненавидели друг друга. Мою подстегивало мое же раздражение из-за теории, что Карлы представляют собой угрозу, и попытки оправдать милитаризацию. Сторонников Питера подпитывала ярость, приправленная приличной дозой страха.

Мы встретились на самой нейтральной территории, которую только могли найти, – CNN. Как и в случае с кабельными новостями, это было респектабельное шоу, но тем не менее они целую неделю рекламировали нашу «стычку», будто это были дебаты в ходе президентской кампании. Мы оба отправились на студию в Нью-Йорке, где сели за необычным стеклянным столом перед причудливой стеной и посмотрели на огни, камеры и склад со стальными балками за ними.

РАСШИФРОВКА

Ведущая: Шестьдесят четыре крупнейших города в мире посетили образцы инопланетных технологий, возможно, инопланетной жизни. Но их намерения остаются загадкой.

Эйприл Мэй, первооткрыватель нью-йоркского Карла, и Питер Петравики, автор «Вторжения», уже бывали у нас на шоу, но никогда не приходили вместе. Вопрос очень простой: представляют ли Карлы опасность?

Эйприл, вы явно никогда не испытывали страха от появления Карла, изначально приняв его за какую-то современную скульптуру.

Стало ясно, что пришла моя очередь говорить, поэтому я сделала то, что все на этих шоу всегда делала: проигнорировала подсказку и сказала то, что хотела:

– Если Карлы или их создатели хотели навредить нам, то легко бы это сделали. Кажется, они по своей природе пассивны. – Удивительно, но меня не перебивали. Я не знала точно, что еще сказать, но не хотела уступать слово, поэтому продолжила: – Они настолько технологически продвинуты, что нам и за тысячу лет их не догнать.

Вот теперь Петравики не выдержал:

– Шерил, вы спросили: представляют ли Карлы опасность? Как по мне, это вообще не вопрос. Для меня он звучит как: могут ли Карлы нанести удар? Скажу прямо, я не знаю ответа. Еще я не знаю, насколько тяжело нам придется, если битва все же разразится. Я просто думаю, умнее не сидеть сложа руки и не ждать лучшего от не такой уж пассивной технологии. Она уже забралась нам в мозги и вовсю разгуливает по Америке.

Это он так намекнул на руку голливудского Карла, которую так и не нашли с момента побега. У всех прочих Карлов в других странах (ну или в Америке, раз уж мы говорили про нее) руки попросту испарились. Еще одна необъяснимая загадка для ученых и источник страха для Защитников.

В любом случае то, что Питер Петравики, такой воинственный в Интернете, вместо очередных воплей о фальшивых угрозах держится спокойно и разумно, застало меня врасплох. К такому повороту я оказалась не готова.

Ведущая, Шерил, снова взяла слово:

– Довольно логично, не так ли, Эйприл?

– Я не против разумных мер осторожности, но ненависть и злоба, что исходит от движения Защитников…

– Вы не против разумных мер осторожности? – перебил Питер. – Да вы же сами разбудили Карла. Вы своим вмешательством спровоцировали это вторжение в наши умы. Для меня все ясно, Эйприл. Вы сами сказали, что не должны были этого делать, что должны были позволить кому-то уполномоченному, но вы этого не сделали. Вы и ваши последователи просто слепо бредете вперед, не заботясь о безопасности людей этой страны.

Почему этот чувак вечно говорил «эта страна» так, будто весь мир сводился к одной только Америке? Но я уже поняла свою ошибку и вернулась к изначальному посланию:

– Я вот о чем. К нам в дверь постучал посетитель, а вы хотите приставить пистолет к его голове.

– Они не стучали, дорогая, они зашли прямо внутрь, не говоря ни слова, буквально вломились к нам в дом.

Разговор шел плохо. Ведущая взяла слово:

– Питер, Эйприл задала хороший вопрос. Что мы на самом деле можем сделать, когда сталкиваемся с технологией, которая так явно превосходит нашу?

– Выяснять это – не моя работа, это работа главнокомандующего. Все, чего я хочу, это чтобы мы рассмотрели угрозу, а не легли кверху лапами при первых признаках доминирующей формы жизни. Разве история нас ничему не научила? Что происходит, когда доминирующая группа встречает низшую? Слабых просто убивают и отнимают все, что у них есть.

Я так разозлилась, что сама его перебила:

– И вы считаете, раз люди ужасные, то и другие виды тоже?

– Эйприл, как раз я не считаю, что люди ужасные…

– Вы же только что…

– Если дадите договорить… Я не думаю, что люди ужасные, я считаю, что мы сильные и умные, и если кто-то и сможет пережить эту битву, то именно мы.

Эйприл: Нет никакой битвы! Вы сами ее придумали, даже не знаю почему! Почему вы пугаете всех этих людей?

Питер: Вы действительно думаете, что мы боимся? Похоже, мы с вами живем в разных странах, Эйприл Мэй.

Эйприл: Конечно, боитесь, вы же только об этом и говорите…

Питер: Все, о чем мы просим, это немного здравого смысла, а вы выходите и нападаете на меня! Одна и та же история, снова и снова: обычные люди просят действовать помедленнее, осторожнее, а потом вдруг мы становимся «ксенофобами», «экзофобами» или любыми другими словами, которые вы изобрели на прошлой неделе, чтобы поднять продажи книги.

Я уже все это слышала, но также знала, что такие доводы работают. Если вы говорите людям, что на них нападают за их убеждения, то внезапно они кидаются на защиту своих убеждений, даже если раньше на самом деле в это вовсе не верили. Удивительный эффект.

У меня появилась мысль, как разрядить ситуацию. Было жизненно важно, чтобы я не поддавалась на его провокации и вместо этого пошла к сути того, к чему он клонил, мол, есть ясная логическая перспектива, и это как раз его точка зрения.

Эйприл: Питер, вы ссылаетесь на здравый смысл обычных людей, но есть же и другие обычные люди, которые с вами не согласны, и они тоже думают, что поступают по уму. Все мы обычные люди, если на то пошло.

Питер: Не вы, с вашим стилем жизни.

К такому я совершенно не была готова. Я протягиваю ему оливковую ветвь, а он бьет меня ею наотмашь?

Эйприл: Что?

Питер: Эйприл, думаю, не секрет, что вашу жизнь обычной не назвать.

Эйприл: Так и вашу тоже, разве нет? У нас странные жизни, мы выступаем по телевидению, на нас смотрят миллионы людей. Чего тут нормального?

Питер: Ну, если вы намерены умышленно изображать непонимание…

Эйприл: Намекаете на то, что я лесбиянка?

Питер: Вы так говорите, но похоже, вы лесбиянка только периодически. А иногда и нет.

Эйприл: Что? Почему мы это обсуждаем?

Наконец вмешалась ведущая, которая опешила не меньше меня.

– Должна согласиться…

Но тут, решив, что когда-то все равно придется сознаться, я сделала самый глупый шаг из всех возможных. Продолжила обсуждать тему, поднятую Питером. а не свою собственную.

Эйприл: Нет, все в порядке, он прав. Это вообще никак не относится к разговору, но я бисексуальна, и подобное встречается не реже, чем однополые или гетеросексуальные отношения. Мне просто все равно, какого пола человек, который мне нравится.

Питер: Так почему вы лгали об этом весь прошлый год?

Осознав, насколько утратила контроль над беседой, я опешила. Вот список мыслей, что пронеслись в моей голове за пять секунд:

1. Сексуальность – штука сложная и зыбкая (вообще не по теме)

2. Быть би нормально, но… понимаете… (они не понимают)

3. Я соврала, потому что такие люди, как вы, – ужасные! (обвинение)

4. Не год, а всего шесть месяцев! (бесполезно)

5. Потому что так было лучше для моей карьеры? (плохо)

6. Это не я, это агент посоветовала мне солгать! (немногим лучше)

Однако нормальный ответ мне не дала придумать самая поразительная мысль: ты сама зашла прямиком в его ловушку, идиотка тупая!

Я так много могла бы сказать, хотела сказать, но поняла, как феерически облажалась, и все эти мысли, мешая друг другу, вспышками крутились в моем мозгу. Я была настолько потрясена, что сторонний наблюдатель решил бы, что я впала в транс.

Самая снисходительная версия, которой, честно говоря, придерживались многие, состояла в том, что я была ребенком, который прыгнул выше своей головы, и хулиган использовал эту возможность, чтобы сбить меня на несколько ступеней вниз. В такой перспективе Питер не особо хорошо выглядел, но на самом деле и я смотрелась не великолепно. Я пришла на телевидение не за сочувствием; я была здесь, чтобы произвести впечатление и заставить людей передумать. Вместо этого моя самая большая победа в тот день – это то, что я не сломалась и не расплакалась прямо там. Просто слишком опешила от собственной некомпетентности.

Ведущая милостиво увела нас на рекламу, во время которой я вышла из здания, не разговаривая ни с одним человеком. Я сумела сперва добраться до тротуара, а потом уже заплакала, что было подвигом беспримерной силы.

Это интервью состоялось двенадцатого июля, так что, думаю, мы все знаем, о чем будет следующая глава. Хотя у меня есть сочные подробности о том дне, о которых я никогда никому не рассказывала, поэтому, если хотите ее пропустить, подумайте еще раз.

Назад: Глава 11

Дальше: Глава 13