Энрике молча наблюдал за тем, как мимо него сломя голову проносится скелет.

Он повернулся к Зофье и Гипносу, которые пробирались по земляным «ступеням» импровизированного амфитеатра следом за ним. Он попытался разрядить обстановку непринужденной шуткой и с трудом узнавал свой собственный голос:

– Я был так уверен в своем сегодняшнем костюме… Но теперь я думаю, что он недостаточно отражает мое внутреннее состояние, понимаете?

Зофья окинула его мрачным взглядом.

– Нет.

Позади нее Гипнос приглушенно всхлипнул то ли от смеха, то ли от страха.

– Они пробуждают его…

Вавилонский Фрагмент.

Все это время Энрике представлял его так же, как и все остальные… В виде камня или небольшого предмета, который можно положить в карман и унести с собой. Но теперь он чувствовал, как сила Фрагмента сотрясает катакомбы. Возможно, он даже не являлся предметом, а, например, сгустком энергии, заключенным глубоко под землей.

Широко раскрыв глаза, Энрике наблюдал, как по сцене расползается голубое свечение. Со стен продолжали осыпаться кости, образующие все новых и новых существ. Земля под ногами снова затряслась, и с потолка посыпалась засохшая грязь. Энрике пошатнулся, но не отвел глаз от сцены. Заплаканный Тристан прижимал нож к горлу Лайлы, а Северин… Северин оказался пойман и связан. Они не знали, как это произошло, потому что добрались до зала к моменту, когда Ру-Жубер уже произносил торжественные речи. Построить мир заново. Переделать человечество. Энрике с трудом проглотил ком в горле; он думал о людях, которых встречал на протяжении всех этих лет. Темнокожих и белокожих. О тех, чья речь пропиталась специями и палящим солнцем; о тех, кого держали во временных жилищах и использовали для развлечения, и о тех, кто подавлял свой страх. О влюбленных, которые не могли взяться за руки на публике. Обо всех. Все эти люди были маленькими стежками на огромной вышивке, которой не было конца и края. Падший Дом не мог просто стереть их с лица земли. Это казалось невозможным, но стоило только посмотреть на Северина, чтобы осознать, насколько реально все происходящее. Его пиджак был изодран в клочья, а к ботинку прилипли белые перья – напоминание о крыльях, которые появились и исчезли благодаря одной капле крови Ру-Жубера.

Гипнос медленно поднял руку и посмотрел на свое поддельное Кольцо.

– Я думал, что без моего Кольца они не смогут пробудить Фрагмент, но я ошибся…

Внизу Ру-Жубер зарычал, как дикое животное. Он поднял руку и ударил Северина по лицу. Лайла выглядела так, словно хотела закричать, но лишь плотнее сжала губы.

– Что вы сделали с тескатом? – взревел Ру-Жубер. – Доктор не может пройти сквозь него!

Благодаря клейкому веществу, разработанному Зофьей, тескат не был сломан. Правда, сквозь него нельзя было пройти со стороны выставки.

Все это время они думали, что Падший Дом состоял только из Ру-Жубера и его помощника.

Оказалось, что они ошибались.

Скелеты продолжали биться в обсидиановое стекло. На зеркальной поверхности появилась большая трещина, а изображения Энрике и Гипноса начали давать сбой. Они улыбались, вертели головами и снова улыбались. Теперь сквозь их голографические изображения, воспроизведенные мнемо-жучком, просматривалось происходящее в реальном времени. Когда Зофья, Гипнос и Энрике покидали выставку, она была совершенно пуста. Теперь же на той стороне можно было разглядеть целую толпу людей.

Они ждали. Ждали, когда смогут войти.

На голову Северина водрузили Шлем Фобоса, и по залу прокатился его отчаянный крик. Гипнос привстал, чуть не выдав их присутствие, но Зофья вовремя схватила его за руку.

– Северин сказал нам не спускаться вниз, что бы ни случилось.

– Но это было до того, как его поймали! Ему нужна помощь! – возмутился Гипнос. – Если Вавилонский Фрагмент действительно пробудился, мы должны снова его усыпить! Ты не понимаешь, что на кону судьбы всей цивилизации? Разве ты этого не знаешь?

– Погоди, – сказал Энрике, чувствуя, как учащается его сердцебиение. – Ру-Жуберу зачем-то нужен Глаз Гора. Помнишь, ты говорил, что он имеет какое-то воздействие на Фрагмент?

– Но я не знаю, какое именно…

– Вы постоянно повторяете, что Фрагмент пробуждается, – вмешалась Зофья. – Это предмет. Он не может пробудиться, если он не похож на сотворенное создание. В таком случае, у него должен быть предохранитель, который его отключает.

Гипнос зажмурился.

– Глаз Гора, – медленно сказал он. – Вдруг Глаз Гора может деактивировать Фрагмент?

Энрике тяжело сглотнул, отводя взгляд от леденящего душу хаоса, происходящего на сцене.

– Это объяснило бы, почему Ру-Жубер не хотел, чтобы Глаз попал к нам в руки, – сказал он. – Он боялся, что мы сможем ему помешать.

– А что насчет моего Кольца? – спросил Гипнос. – У него уже есть два, зачем ему еще и мое?

Лицо Энрике исказилось в болезненной гримасе. Он подумал о том, как Ру-Жубер истязал Тристана и как корчится Северин, лежа в грязи катакомб… Наконец, он вспомнил безумные слова Ру-Жубера о создании нового мира.

– У власти и жадности большие аппетиты, – сказал он. – Заполучив твое Кольцо, он бы утолил свою жажду обладания и контроля.

Гипнос сжал зубы.

– Тогда давайте дадим ему то, что он хочет, – сказал он, помахав рукой с поддельным Кольцом.

Энрике кивнул в ответ. Он посмотрел вниз, где на столе лежал забытый всеми Глаз Гора. Наверное, Ру-Жубер был настолько уверен в своей победе, что не счел нужным охранять его.

Глаза Зофьи пробежали по полу. Она опустила руку на землю и провела пальцем по дорожке из белого порошка.

– Любопытно…

Гипнос прижал поддельное Кольцо к груди.

– Мы должны были передать Глаз Гора Ордену, но теперь мы не можем этого сделать. И мы не должны бросать наших друзей здесь.

Энрике посмотрел на Кольцо, а затем на драгоценные броши, приколотые к бархатному камзолу Гипноса. Кажется, он говорил, что они составляют большую часть его наследства. Это означало, что все его украшения были помечены Домом Никс.

– Мы не можем отправиться к Ордену, но мы можем привести Орден сюда, – медленно сказал Энрике, обдумывая новый план. – Гипнос, снимай свои драгоценности. Я хочу подать сигнал.

На мгновение глаза Гипноса расширились от удивления, но на его губах тут же растянулась понимающая улыбка.

– Сфинксы.

Энрике кивнул. Сфинксы могли выследить помеченный Домом предмет, даже если он находился в катакомбах. К тому же их глаза записывали все происходящее, так что Ордену придется поверить в новое восстание Падшего Дома. Гипнос оторвал броши от камзола, и их спокойное голубое свечение сменилось тревожными красными бликами. Одна за другой они упали на грязную землю.

Энрике перевел взгляд вниз, на сцену. Пол покрывался все новыми трещинами, а грязь поднималась бушующими волнами.

– Он почти здесь, – сказал Ру-Жубер, хватая Северина за лацкан пиджака. – Скажи мне, как открыть тескат. Что вы с ним сделали?

Энрике смог расслышать хриплый ответ Северина:

– Для того, кто хочет быть богом, ты недостаточно всесилен.

Энрике отвернулся, но в его ушах все еще стоял хруст, с которым кулак Ру-Жубера врезался в лицо Северина.

– Быстрее, быстрее, – бормотал Энрике, раскачиваясь из стороны в сторону.

Он жалел, что не взял с собой свои четки. Ему нужно было чем-нибудь занять руки: он просто не мог смотреть на происходящее.

Рядом с ним раздался треск и шипение загоревшейся спички. Внизу Ру-Жубер замер и прислушался. Зофья зажгла спичку и поднесла ее к земле.

– Зофья, какого…

– Северин говорил, что придумал запасной план, – Зофья указала на белый порошок. – Это – легковоспламеняющееся вещество.

Энрике почувствовал, как его губы растягиваются в широкой улыбке. Пожар мог бы выиграть им немного времени. Но это было опасно, и он понимал, что им придется действовать быстро.

– Тогда вперед, Феникс. Поджигай.

Зофья поднесла спичку к порошку.

На сцену сквозь трещины в полу пробивался голубой свет, принимающий форму спирали. Он быстро распространялся по залу, растягиваясь по стенам. Энрике чувствовал мощь Вавилонского Фрагмента, способную сровнять с землей целую цивилизацию и повернуть время вспять. Он открыл рот, ожидая получить часть этой силы как причастие.

Гипнос сделал рывок вперед, хватая Зофью и Энрике за воротники.

– Осторожно! – крикнул он, оттаскивая их назад.

В этот момент по коридорам пронесся сильный порыв ветра. Энрике вздрогнул, словно что-то прошло свозь него. Как будто сам Создатель оставил в его душе свой отпечаток. Они уже не могли помешать Ру-Жуберу.

Потому что Фрагмент пробудился.