Глава 18
Рэн

Судьба явно шутит надо мной. Ярость и восхищение во мне ведут борьбу. Я зол на вооруженных мужчин, терроризирующих мой народ, и восхищаюсь этой опрометчивой, сошедшей с ума девчонкой, которая дала им отпор.

Мы возвращается в комнату, в которой я провел прошлую ночь. В камине заново разведен огонь, а Коул оставил блюдо с едой на комоде возле кувшина.

Лицо Харпер бледнее обычного, ее глаза широко распахнуты.

– Это… Это было… – Она тяжело выдыхает и падает на кровать, прикрыв руками рот. – Не могу поверить, что это сработало.

Я тоже. Все, что она делает, – полная неожиданность. Даже сейчас она удивляет меня своей видимой готовностью бежать из комнаты от какого-нибудь громкого звука, хотя не так давно она смело противостояла вооруженным мужчинам.

– Если бы я ничего не знал, то я бы сам вам поверил. – Я бросаю на нее косой взгляд. – Вы происходите из знатного рода? В вашем мире?

– Нет. – Харпер издает короткий невеселый смешок. – Определенно, нет.

Девушка поднимает глаза и впивается в меня взглядом, словно только что осознав, что я нахожусь тут. Ее глаза сужаются.

– Я все еще злюсь на тебя.

– Правда? – Я скрещиваю руки на груди и прислоняюсь спиной к двери. – В таком случае давайте разрешим это.

Харпер встает. Ее лицо искажается гневом.

– Ты сказал Грею, чтобы он отрезал мне руку…

– Не говорил.

– …после того как объяснил мне, что угощение кого-то едой повлечет за собой международный конфликт…

– Миледи.

– …и затем ты ускакал, не сказав нам куда…

Я вздыхаю.

– Вы закончили?

– Нет! А потом, когда ты появился здесь, ты просто сел перед огнем и не разговаривал со мной до тех пор, пока не вломились какие-то вооруженные люди…

– Которых вы остановили.

– Да я почти все испортила, потому что не знала, что такое «полк».

Щеки Харпер покраснели, ее дыхание участилось. Она отбрасывает выбившуюся прядь волос с лица, но та тут же возвращается на прежнее место.

– Разве тысяча солдат – это не много?

– Для армии? Нет.

Я умолкаю, потому что мое внимание приковано только к одной части этой тирады, к той, в которой говорилось, что я просто сел перед огнем и не разговаривал с ней. Чтобы такое сказать, Харпер хоть немного должна быть во мне заинтересована.

Девушка все еще пытается испепелить меня взглядом.

– Так тебя правда зовут Винсент Олдрэн или это тоже выдумка?

– Ну и вопросы вы задаете. – Я бы обиделся, если бы Харпер не была настолько прямолинейной. – Зачем мне выдумывать имя? Я ведь действительно наследный принц Эмберфолла.

– Тогда кто эти люди? Что такое Карис Люран?

– Карис Люран не что, а кто. Это королева Силь Шеллоу.

Мои плечи напряжены. Этот день был слишком длинным и утомительным, и он все никак не закончится.

– Что такое Силь Шеллоу?

– Далекая страна на северо-западе отсюда. Она расположена на другой стороне горной цепи.

Горы должны быть непроходимыми в это время года. Мой отец никогда не ссорился с Карис Люран, но, с другой стороны, он был жив и мог предотвратить любые конфликты. Харпер постаралась представить короля Колумбии кровожадным тираном, в то время как Карис Люран таковой и являлась на самом деле. Ее страна с суровыми зимами и опасными дикими животными не имеет выхода к морю. Неудивительно, что те люди уничтожили дом Фреи и угрожали ее детям. Они бы то же самое проделали здесь, если бы Харпер их не обманула.

– Что им нужно? – спрашивает девушка.

– Понятия не имею. – Я хмурюсь.

Харпер смотрит на меня скептически.

– Ты понятия не имеешь, почему какая-то там королева посылает солдат сюда?

Я сжимаю зубы.

– Вы не понимаете, что вся моя стража, вся моя военная сила состоит исключительно только из командора Грея? У меня нет ни советников, ни гонцов. Когда-то я направил солдат в приграничные города, но я даже не могу узнать, стоят они на своем посту или нет. Горы должны быть хорошим естественным препятствием на западе, а открытое море на востоке, но… Учитывая обстоятельства, за теми незваными гостями вполне могут стоять десятки полков.

Мои слова вводят Харпер в шок и заставляют погрузиться в молчание.

Чувство отчаяния поселилось в моей груди. Я провел три сотни сезонов, пытаясь спасти моих подданых от беспощадного чудища, и в итоге у меня нет способа защитить их от чужеземцев.

Возможно, это и есть причина, по которой Лилит объявила этот сезон моим последним шансом. Скорее всего, она знает, что моя страна падет перед вражескими силами.

Может, в этом и заключается истинное проклятие. Лилит уничтожает не меня, а Эмберфолл.

– Так что ты будешь с этим делать? – спрашивает Харпер.

Я вскидываю брови:

– Если вы все-таки не принцесса Колумбии и у вашего отца в боевой готовности не находится тысяча солдат, то я не уверен, что могу хоть что-то сделать.

– Но у тебя, возможно, есть солдаты в приграничных городах? Это не то же самое, что армия? Ты мог бы…

Меня удивляет та надежда, которая звучит в голосе Харпер, и мне не хочется огорчать ее, но, очевидно, у меня талант только к разрушению надежд.

– Это не то же самое, что армия. Солдаты могут стоять на постах, но у меня нет способа быстро с ними связаться. Я даже не могу узнать, сохранились ли эти посты или нет.

– Но… Но ты мог бы заплатить людям за доставку сообщений…

– Вы же понимаете, что я не могу просто посадить человека на лошадь с конфиденциальным посланием, которое касается военных передвижений. Точно не сейчас.

Харпер закусывает губу.

– Что будет, если Карис Люран захватит власть?

– Я не знаю. Мои земли никогда не сталкивались с угрозой военного захвата со времен правления моего прадеда. К тому же он тогда одержал победу над захватчиками и расширил территорию Эмберфолла.

– Слушай, ты же технически теперь король? Разве ты не можешь хоть что-то сделать?

Я смотрю в сторону. Вся моя любовь к стратегии сейчас показывает свою бесполезность.

– У меня ничего нет, миледи. Мне нечего предложить. – Я делаю паузу. – Да, нам удалось спугнуть тех людей в этот раз, но ничто не помешает им вернуться. Меня беспокоит, что случится тогда.

Харпер сглатывает.

– Я знаю. Тоже об этом думала, – говорит она, прижимая ладони к щекам. – О, бедные люди.

Тон ее голоса бьет меня прямо в сердце. Она ничего не знает о моих подданных. Ничего. У нее есть полное право ненавидеть меня и все, что я собой олицетворяю.

И затем Харпер говорит:

– Мы можем остаться?

Ее слова заставляют меня застыть от потрясения, и я замечаю, что мысленно разбираю ее фразу на части. Мы можем остаться. Мы можем.

Я отодвигаюсь от двери и смотрю на Харпер, прищурившись.

– Вы желаете остаться здесь? В трактире?

Она кивает.

– Всего лишь на ночь?

В этот самый момент я бы не отказал ей ни в чем.

– Конечно.

Глаза Харпер светлеют от облегчения, но ненадолго. Девушка хмурится.

– Я знаю, что это глупо. Так же как с едой. Мы же не можем остаться здесь навсегда. И если они не сожгли этот трактир, это не значит, что они не сожгут трактир в километре отсюда…

– Миледи.

Она удивленно моргает, явно услышав всю серьезность моего тона.

– Что?

Я подхожу ближе, пока не оказываюсь перед Харпер.

– Пока что мы можем помочь некоторым. Не всем, но некоторым.

Она резко вдыхает, когда я возвращаю ей ее же слова.

– Рэн…

Голос Харпер затихает, и я осознаю, что очень хочу, чтобы она по-настоящему была воинственной принцессой из далекой страны. Я уверен, из нее вышел бы грозный союзник. Девушка без страха противостояла тем мужчинам. И без страха она противостоит мне.

Я протягиваю руку, чтобы заправить за ухо ту самую выбившуюся прядь.

– Я не хотел вас расстроить ранее.

Когда мои пальцы соскальзывают по виску Харпер, ее дыхание несколько прерывается, но она не отстраняется.

– Когда именно?

Вопрос вызывает у меня улыбку.

– Когда мы не разговаривали возле камина.

– Но не тогда, когда ты сказал Грею меня убить?

– Я не говорил ему ничего подобного.

Волосы Харпер снова выбиваются, и в этот раз, когда я протягиваю руку, чтобы заправить локон на место, я медлю. Губы девушки приоткрываются, когда мои пальцы легко касаются ее уха, но затем рука Харпер взлетает, чтобы схватить меня за запястье. Внезапно ее дыхание сбивается, и она закипает от злости.

– Я знаю, что ты делаешь. У тебя было три сотни женщин, чтобы попрактиковаться. Прекращай.

Ее слова ударяют меня, как дюжина стрел, пронзающих кожу и задевающих каждый нерв. Я вырываю руку и отворачиваюсь.

– Как скажете, миледи. – Я крепко сжимаю кулаки, выпрямив руки по швам; мой голос полон холодности.

– Ты не сможешь обманом заставить меня в тебя влюбиться.

Я кидаю на Харпер суровый взгляд.

– Вы уже дали мне это понять.

– Я тебе не доверяю, Рэн.

Каждое ее слово причиняет мне боль, а за болью следует принятие.

– И это вы мне тоже дали понять.

Харпер распахивает дверь.

– Ну ты мне тоже не доверяешь, так что мы квиты. И больше так не делай!

С этими словами она уходит.

Я вздыхаю и присаживаюсь на край кровати, а затем запускаю руки в волосы. Надо было позволить людям Карис Люран избить меня. Это хотя бы было не так мучительно.

Я дотронулся до нее без задней мысли. Как неосторожно! Харпер права… У меня было три сотни женщин, чтобы попрактиковаться на них. Мне нужно было хорошенько подумать, но на одну секунду я забыл про проклятие. Я забыл, что она не просто какая-то девушка, которая интригует каждым словом, срывающимся с языка.

В эту секунду я вспомнил, каково это – хотеть дотронуться, когда это не часть тщательно спланированного соблазнения для снятия проклятия.

Черт побери, как же все ужасно.

Грей появляется на пороге.

– Милорд?

– Что?

С секунду он молчит.

– Могу ли я быть полезен?

Да. Грей мог бы покончить с этой пыткой, и эта мысль теперь кажется мне невероятно эгоистичной. Он может убить меня, но это никак не спасет моих подданных от вражеского вторжения.

Моя смерть прекратит лишь мои страдания и никак не поможет ни Грею, ни моему народу.

По правде говоря, оставлять меня в живых тоже нет смысла. Чудовище уничтожит всех так же легко.

Я поднимаю голову.

– Леди… Принцесса Харпер попросила остаться здесь на ночь. Сообщишь трактирщику?

– Конечно. – Грей не двигается с места.

Я смотрю на командора, желая, чтобы у Харпер действительно был батальон солдат в полном распоряжении. Мне бы хотелось, чтобы у меня самого была хотя бы полностью укомплектованная королевская гвардия, чтобы создать видимость защиты. Хоть что-то. Что угодно.

У меня нет ничего. Только Грей.

– Почему ты остался? – спрашиваю я.

– Милорд?

– Почему ты не бежал с остальными в самом начале?

Командору не нужны дальнейшие пояснения.

– Я дал клятву. Для меня это были не пустые слова.

Я смотрю на него с вымученной улыбкой.

– Я уверен, для остальных это тоже были не пустые слова, Грей.

– Не могу говорить за других. – Командор останавливается. – Возможно, для меня клятва значила больше, чем для них.

Возможно, для остальных она значила меньше.

– Ты жалеешь, что присягнул? – спрашиваю я.

– Не жалею.

Ответ Грея быстр, хорошо отрепетирован. Я не отстану от него так просто.

– А жалел когда-нибудь?

– Нет.

– Это наш последний сезон, командор. Можешь говорить откровенно, и это не повлечет за собой никаких нежелательных последствий.

Грей колеблется, что редкость для него. Когда он отвечает, я понимаю, что он брал паузу не по тем причинам, по которым я думал.

– Я говорю откровенно, милорд, – тихо произносит Грей.

Его преданность должна вдохновлять меня, но не вдохновляет. Я ее не заслуживаю.

Я понимаю, что я жалею о том, что Грей присягнул.

– Оставь меня, – говорю я.

Дверь тихо закрывается. Грей всегда отлично выполняет приказы.

Впервые мне хочется, чтобы он меня ослушался.