Меч побагровел, когда Мануэль Дигрон сбежал вниз по лестнице. Позади него простирался кошмар; кошмар и кричащая смерть в черных пределах стен миссии. Воины убивали быстро, но Яки продолжали раниться и калечиться в кровавой атаке.

Внезапная атака оказалась успешной. Индейцы и испанцы сошлись возле миссии, и сорок человек были убиты — по большей части убиты в своих постелях, хотя некоторые оказали решительное сопротивление под предводительством пиратов.

Дон Мануэль Дигрон ринулся в подвал, Диего и его помощники последовали за ним. Из-за поворота лестницы показались факелы, и на мгновение Мануэль в ужасе уставился на них.

Мертвое, обескровленное существо лежало на столе. Рядом стояла фигура в тюрбане, погруженная в молитву, а за ней — две ужасные каменные плиты, на которых лежали человек и гигантская собака. Губы пса и человека были измазаны кровью.

Вдруг собака присела на корточки, словно была человеком, пока поднимался на корточки сам человек. Это выглядело ненормальным. Едва спустился Мануэль, началась суматоха.

Мавр поднял голову и обернулся, выхватив из-за пояса кинжал. Мануэль увернулся от падающего оружия и взметнул меч так, что тот пронзил брюхо темного человека.

Затем оружие устрашающе рванулось вверх, отчего сбоку хлынул багрово-серый поток, и Мавр упал, корчась в смертельной агонии. Затем Мануэль подошел к плите, на которой лежал Черный Педро Домингес. Огромный смуглый человек съежился и что-то пробормотал, но оружия не достал. Вместо этого он сжался и заскулил, как зверь, когда меч Мануэля пронзил его насквозь.

Мануэль повернулся к собаке, но та уже прыгнула. На лестнице стояли двое воинов, и одного из них пес схватил за горло. Человек упал, хрустнули звериные челюсти. Мощная тварь обернулась, когда другой солдат поднял копье. Огромная лапа отбросила копье и щит в сторону, когти вонзились в лицо человека, оставив после себя лишь кровавую борозду ужаса.

Пес молчал, это молчание было жутким; он не рычал и не лаял.

Вместо этого он развернулся и встал. Он стоял на двух задних лапах, в чудовищном подобии человека, затем повернулся и бешено помчался вверх по лестнице. Мануэль споткнулся и через мгновение пришел в себя.

Последовавшее затем утратило для него реальность.

Мгновение он лежал неподвижно, прислушиваясь к стонам умирающего чародея на полу склепа, но то, что он слышал, преследовало его вечно.

Бормотание черного безумия… намеки на чудовищный обмен, который колдун совершал ежемесячно после кровавой жертвы Ариману… рассказы о ликантропическом договоре, по которому тела Черного Педро и дьявольского пса удерживали чужие души в течение нескольких дней после жертвоприношения, когда собака, которая не была собакой, охотилась за душами, отданными Сатане в обмен на золото и подарки… надтреснутый голос колдуна, рассказывающего о только что завершившемся ритуале … ежемесячный обмен только что совершился через кровь и молитвы, и оборотень, служащий Злу, снова обрушился на мир в поисках душ для хозяина… то было бредом или правдой?

Вот тогда Мануэль все понял и громко вскрикнул, резко выпрямившись и с ужасом глядя на слабо извивающееся тело мавра. Содрогнувшись, он повернулся и бросился вверх по лестнице в погоню за собакой. Его встретили солдаты. Они сказали, что индейцы поймали черного зверя, когда тот появился из подземелий.

На земле лежал мертвый Яки, его горло было перебинтовано в немом свидетельстве свирепости пса. Мануэль услышал барабанный бой в холмах, пульсирующую жажду крови. Он бормотал давно заученные молитвы, когда бежал туда, где мерцал красный свет, он продолжал молиться, выхватывая меч из ножен. В дикой ночи раздалась песнь смерти Яки, мрачная и безжалостная. Затем Мануэль преодолел гребень холма — и увидел.

Он увидел, что Яки вспомнили смерть своих десяти юношей, вспомнили ужасную шутку Черного Педро. И поскольку тот был мертв, они повторяли эту потеху с гончей Педро. Он видел темную голову, зарытую в песок по самое мохнатое горло, слышал грохот деревянных шаров, когда они неслись по песку, когда они врезались точно в вопящий ужас, который был их целью.

Мануэль набросился на туземцев. Рыча, что хоть как-то удерживало его в здравом уме, он и его люди отбросили туземцев, орудуя мечами плашмя. Наконец, оставшись один, Мануэль осмелился приблизиться к существу на песке — к черной, торчащей голове, которая подняла свою пенящуюся морду к небу и застонала в последней агонии.

Но, зная, что делает, Мануэль не осмеливался взглянуть на него. Предсмертный шепот чародея был слишком громким. Он лишь украдкой бросил быстрый взгляд и в знак милосердия вонзил меч в изуродованный череп зверя. В момент удара его сердце похолодело. Он увидел, как разбитые челюсти слабо шевельнулись в последнем усилии, когда ошеломленные глаза уставились на него. Затем сквозь приглушенный, торжествующий грохот далеких барабанов дон Мануэль услышал то, что подтверждало все легенды и слухи, на которые намекал чародей.

Дон Мигель услышал невероятный голос, а затем рухнул рядом с головой умирающего зверя, пока звук все еще звенел в его ушах.

Ужасный пес заговорил.

— Сжалься, — простонал он, — помолись за мертвых — за меня … Черного Педро.