— Что у нас здесь? — пробормотал Вандо торжественным голосом, держа обложку журнала в тусклом свете.

Дюжина гостей, сидевших вокруг большого камина в его квартире, вытянули шеи и уставились на изображение рук ведьмы, вонзающих булавки в воскового человечка. Мрачная, намеренно напускная таинственность Вандо и несколько крепких коктейлей настроили их на нужный лад.

— Я вам скажу, — сказал хозяин, устроивший необычный прием, с торжествующим видом хозяина, прекрасно знающего, чем он занимается. — Это фотография куколки.

— Как Пиноккио? — спросила Мирна Вебер, хихикая со всей девичьей наивностью своих сорока лет.

— Вовсе нет. Это не кукла, а куколка из воска, выплавленного из церковных свечей. В прежние времена колдуны и ведьмы крали священные свечи, плавили их и лепили изображения своих врагов. Затем, с соответствующими церемониями, они вонзали иглы в восковые тела — и реальные люди, изображенные в восковых фигурах, заболевали и умирали. Это было колдовство.

— Как интересно, — улыбнулась Мирна Вебер, нервно проводя рукой по своим светлым локонам.

— Я слышал об этом суеверии, — сказал Джо Адамс. — Разве Уильям Сибрук не упоминал об этом в своей последней книге?

— Я рад, что вы упомянули о нем, — сказал Вандо. — Потому что мы как раз подходим к этому моменту. Да, он говорил о куклах в своей книге, и есть сотни трактатов по магии и демонологии, которые вторят ему. Дикари практикуют эти обряды сегодня, и они работают. Психиатры говорят нам, что сила внушения может убить — если человек знает, что на нем лежит проклятие, он заболеет и умрет. Но волшебники называли это симпатической магией, и сегодня она известна нам как черная магия.

— А что насчет Сибрука? — настаивал Джо Адамс.

— У меня есть вырезка, где говорится о нем.

Вандо показал нам полоску бумаги, которую я видел у него на столе днем.

— Вот газетная статья, появившаяся несколько месяцев назад.

Несколько человек, читавших книгу Сибрука о колдовстве, писали ему письма, спрашивая, нельзя ли «пожелать» смерти жертве.

Он написал в своей книге о силе мысли — о том, как круги магов, поющих вместе и концентрирующих свою ненависть на враге, могут на самом деле убить его. И эти люди, вступая в контакт с Сибруком, просили формулу, чтобы пожелать врагу смерти. И он дал им это.

— Он это сделал? — хихикнула Мирна Вебер. — Но если бы он был серьезен — если бы он верил в это… он бы помог совершить убийство!

— Совершенно верно, — Аллан Вандо загадочно улыбнулся. — Но он дал им формулу заклинания, они собрались на вечеринку, и сидели, сосредоточившись.

— Что произошло? — спросила Мирна.

— Пока ничего. Но возможно всякое, если они все сделают правильно.

— Кто же был этот Сибрук и эти люди, которым так не терпелось умереть? — спросил Джо Адамс. Вандо снова улыбнулся.

— Гитлер, — сказал он.

— О! Звучит странно.

— Вот газетная вырезка в доказательство.

— Чертовски интересно, — рискнул вставить я. — Но это не сработало.

— У меня есть теория на этот счет, — сказал Вандо. — Сибрук изобрел что-то вроде заклинания для этих людей, но в нем не было ничего настоящего. Просто шутка. Теперь я предлагаю попробовать свои силы в сегодняшней игре, но с настоящим колдовским оружием.

— Что?

— Вот этим.

Вандо отступил в сторону. На столе позади него стояла дюжина восковых фигур, грубо вырезанных из свечей. Там была также куча разной ткани, несколько креповых волос и большая коробка с булавками и иголками. Мы все встали и столпились вокруг.

— Вот ваши куколки, — сказал хозяин. — Все сделано из настоящего церковного свечного воска. Теперь суть затеи состоит в том, чтобы взять фигуру, обработать воск пальцами, пока не получится лицо Гитлера, положить креп на куклу, одеть ее в соответствии с вашей фантазией, а затем вставить булавки. Кто знает, может, получится! По крайней мере, это лучше, чем идея Сибрука, и мы все можем стать колдунами на этот вечер.

Так вот что Вандо прятал в рукаве! Я сразу же увидел статью в завтрашней газете — хорошая шутливая статья, прекрасная реклама для потенциального кандидата!

Но остальные ухватились за эту идею всерьез. Женщины, возглавляемые Мирной Вебер, кудахтали о том, как это было замечательно.

— Слишком мило! Представьте, что вы снова делаете кукол!

И мужчины, даже практичный Джо Адамс, взяли фигурки и застенчиво улыбнулись, когда заговорили о прогрессе в европейских делах.

— Стойте! — Вандо поднял руку. — Это серьезное дело, друзья мои. Давайте сохранять достоинство. Возможно, мы на пороге чего-то важного — нельзя сказать наверняка. Мы собираемся убить человека. Это серьезный эксперимент. Он может иметь научную основу — по крайней мере, это настоящая магия. И если бы мы совершали это деяние в средневековой Европе три столетия назад, нас бы сожгли на костре!

Он говорил полусерьезно, но слова подействовали. Как и тусклый свет, и гротескное зрелище дюжины мужчин и женщин, держащих в руках крошечных восковых кукол.

— За работу!

Вандо велел очистить стол в гостиной. Мы расселись вокруг него на стульях, каждый со своей куклой, волосами, заколками.

Был открыт иллюстрированный журнал с портретом Гитлера, и он лежал лицом вверх, чтобы служить моделью. Мы заняли свои места в почти зловещем молчании. Держа в руках восковую куклу, я был почти уверен, что мы приступаем к серьезному плану убийства. Руки начали лепить и размягчать воск. Пальцы начали формировать черты лица. Лица сосредоточенно хмурились, и тусклый свет скрывал комнату, где рождалось заклинание. Мирна Вебер, беспрестанно проводившая рукой по волосам, была потрясена еще сильнее, чем я. Она сидела справа, рядом с Вандо, и почти дрожала, когда шептала мне:

— Ты писатель, Боб. Ты в этом разбираешься. Это действительно работает?

— Кто знает? — ответил я. — На протяжении сотен лет миллионы людей верили в это. За тем, что мы называем колдовством, скрывается очень странное и смертоносное первобытное знание; тайное знание, которое уходит корнями в первобытные эпохи. Бог создал Адама из глины и вдохнул в него дыхание жизни. И с тех пор люди сами лепили глину, чтобы отнять жизнь у врагов. Лепка куколок известна во все времена и во всех странах; тайное волшебство так же старо, как и человечество. И когда люди верят в факты, не опровергнутые известной наукой, возможно, эти факты истинны.

— Ты хочешь сказать, что булавки в этих куклах могут убить? — прошептала Мирна.

— Говорю тебе, я не знаю, — сказал я и вернулся к своему человечку.

Через несколько мгновений практически у всех нас были готовы куклы. Мы принялись их одевать, разрезая ножницами тонкие полоски ткани, приклеивая клеем креповые чубчики и усы. Над некоторыми результатами смеялись; многие из восковых фигур не имели никакого сходства ни с Гитлером, ни с чем-либо человеческим, если уж на то пошло. Но смех был натянутым. Заставьте человека что-нибудь сделать, и через некоторое время он отнесется к этому серьезно. Когда Вандо снова потребовал тишины, смех немедленно прекратился. Лица вновь помрачнели. На стене мелькали тени рук, держащих крошечных кукол.

Как часто подобные тени мелькали в хижинах ведьм и в логовищах колдунов? Как часто смертоносные куклы танцевали, зловеще насмехаясь, на стенах тайных и запретных мест? Я был не одинок в своих мыслях. Губы Мирны Вебер задрожали. Даже Джо Адамс хмурился, глядя на восковое лицо куклы диктатора. И Вандо заговорил.

— Теперь самый важный шаг, — объявил он. — Я собираюсь раздать иглы. Будьте осторожны — они очень острые. Достаточно, чтобы достать до сердца, если у Гитлера оно есть.

Он улыбнулся.

— Думаю, будет лучше всего, если мы уколем наших кукол одновременно и в одно и то же место. Я бы предложил голову.

Тишина. Никто не уронил иглу, и никто не смог бы услышать этот звук падения, потому что все мы максимально сконцентрировались на происходящем.

— Берите оружие.

Появились иглы. Острые и блестящие, крошечные кинжалы, смертельные для кукол.

— Давайте на минуту сосредоточимся на нашем враге. — голос Вандо звучал тихо. — Давайте соберем нашу ненависть, нашу волю.

А потом, когда моя рука опустится, пусть сверкнет и ваша — и вонзит оружие в мозг тирана.

Поэзия — и в исполнении Вандо! Но в разгар колдовства это казалось естественным. Двенадцать волшебников в круге. Двенадцать кукол, одетых на погибель. Двенадцать острых игл, чтобы протыкать. Мирна Вебер вздрогнула. Я тоже. И мы смотрели на наших кукол в тишине, смотрели и ненавидели, и тени комнаты были наполнены ненавистью. Ненависть пролилась из наших душ, побежала по рукам, в пальцы, держащие иглы, в острия иголок.

— Сейчас!

Игла Аллана Вандо опустилась. Свистнул воздух, когда двенадцать орудий вонзились в двенадцать восковых лбов — пронзили, рассекли, разорвали. Было ли это игрой воображения, или сама моя душа спустилась, чтобы разорвать крошечные черты куклы?

Было ли это фантазией, или комната пульсировала в одном ритме нашей общей ненависти? Мне показалось или я услышал вздох?

Нет, это была не фантазия. Когда острия вонзились в куклу, я ахнул. Тело Мирны Вебер упало на стол.

— Стойте! — я поднялся на ноги и склонился над ней. Увидев меня, Вандо включил дополнительный свет. Колдовское настроение испарилось в возбужденном бормотании. Я поднял белокурую голову Мирны. Ее глаза смотрели в пустоту.

— Она в обмороке, — сказал я.

— Слишком много волнений, слабое сердце. — рядом со мной был Джо Адамс. Он взял ее за запястья и подержал. Потом повернулся. Он не смотрел ни на меня, ни на Вандо. Он разговаривал со стеной.

— Она мертва, — объявил он.

— Мертва?

— Кровоизлияние в мозг, — он указал на ярко-красную каплю на столе, упавшую, как кровавая слеза из ее глаза.

— Но это не обязательно кровоизлияние… — начал я и осекся.

Так и должно было произойти. Слишком много волнений. Джо Адамс был врачом Мирны Вебер. Он знал. И все обстояло именно таким образом.

— Убирайтесь все отсюда, — сказал Адамс. — Я подтверждаю это.

Конечно, он сказал гораздо больше, и все остальные тоже. Глупой болтовни, домыслов и вздохов ужаса хватило бы, чтобы заполнить небольшую книгу, но Джо Адамс прогнал их всех как можно быстрее. Он, Вандо и я остались одни. Мы посмотрели друг на друга. Это было лучше, чем смотреть на мертвую Мирну. Лицо Вандо побелело от страха.

— Я знал, о чем она думает. Мой мозг заполнила черная мысль. Как вы думаете, мы… то, что мы делали, имеет к этому какое-то отношение? — ему наконец удалось озвучить свои опасения.

Я ответил за него.

— Конечно, нет. И поскольку все кончено, и вы больше не станете выкидывать такие глупые и сенсационные трюки, я могу сказать вам, что вы не смогли бы убить Гитлера таким способом.

— Нет?

— Нет. Потому что вы пренебрегли самой важной частью магии.

Когда вы хотите убить кого-то с помощью кукол, нужно позаботиться о том, чтобы ваша свеча из церковного воска включала часть человека, которого она представляет. Вы должны смешать с воском кусочек ногтя, или слюну, или, возможно, прядь волос жертвы. Это важно. И у вас не было ни волоска гитлеровских усов в куклах, поэтому, естественно, не имело значения, представляли ли они Гитлера или Чарли Маккарти. Эти куклы не способны убить.

— Но эта ненависть… я чувствовал ее. И Мирна умерла.

— Забудьте об этом, — эхом отозвался Адамс. — Клянусь, произошло кровоизлияние в мозг. И вы только что услышали, что куклы не могут убивать, если в них нет чего-то от человеческого тела.

— Я хочу выпить. — Вандо тоже не шутил. Он пошел к бару.

— Иди домой, — посоветовал мне Джо Адамс, когда мы остались одни. — Забудь обо всем этом. Я уверен, что никто из остальных никогда не упомянет об этом инциденте, они все поклялись не делать этого. Случится скандал, а все это просто смешно. Я составлю отчет и все улажу.

— Хорошо, — сказал я.

Мои руки скользнули к столу и подняли одну из кукол. Это был та, над которой работал Вандо, сидев слева от Мирны Вебер.

Я тупо посмотрел на восковое лицо. Вандо не очень-то походил на художника. Даже усов у Гитлера нет. И что-то застряло в воске головы! Я вытащил это. В литой воск был воткнут длинный золотой волос. Такой же, как и с головы Мирны Вебер!