В ночь путешествия Никколо горько, но часто улыбался. В конце концов, все получилось! Он обманет дьявола, отправив вместо него Карло. Теперь он может играть на концерте и прославиться. Бедная Элисса, конечно, умерла, но были и другие женщины, которые услышат песню любви. Это было хорошо.

Было приятно слышать похвалы в Милане. Его старые учителя обсуждали, а однокашники собирались вокруг него и шептались о знаменитостях, которые придут на концерт сегодня вечером.

Никколо был так занят в тот день, что забыл одну очень важную вещь. В самом деле, он только что поужинал в своей гардеробной, когда вспомнил про это. Карло сломал скрипку! Сбитый с толку трагедией, недосыпанием и грандиозными планами, Никколо упустил из виду этот факт. Его скрипка не имела для него особенной ценности, так как Никколо знал, что может сыграть на любом инструменте. И все же инструмент был необходим. Он поднялся, чтобы позвать директора, когда дверь открылась. Вошел Карло. Карло был вне себя. Глаза его блестели, зубы были оскалены, но он держался прямо. Похоже, безумец сумел взять себя в руки и остаться незамеченным.

Никколо, увидев его, замер на месте. Волна страха подступила к горлу.

— Карло, почему ты здесь? Ты забыл про Пещеру дураков?

Карло усмехнулся.

— Я ходил туда вчера вечером, Никколо, — прошептал он. — И сегодня я здесь, чтобы посмотреть, как ты играешь. Ты скоро будешь играть, Никколо.

Николло дико заикался.

— Но… но что ты нашел в пещере? Я имею в виду, был ли там Тот, кто ждет и что он хотел от тебя?

Карло улыбнулся еще шире.

— Не беспокойся. Я дал ему то, что он хотел. Все было улажено вчера вечером.

— Ты серьезно? — прошептал Никколо. — Ты заложил свою душу?

— Так и было. Мы заключили сделку.

Карло усмехнулся.

— Тогда почему ты здесь?

— Чтобы принести тебе это. Я сломал твою скрипку, а сегодня ты должен играть.

Карло сунул сверток в руки Никколо. В этот момент вошел суфлер.

— Маэстро! Концерт начинается. Вас ждут на сцене. О, какая толпа собралась на ваш дебют! Ах, никогда не было такого ажиотажа — вы играли всего один раз, год назад, но они вспомнили и вернулись. Это замечательно! Но скорее же, скорее!

Никколо ушел, и ухмыляющийся Карло последовал за ним, стоя за кулисами, пока скрипач выходил на сцену. В замешательстве Никколо развернул сверток, бросил бумагу за кулисы, взял скрипку и смычок и повернулся лицом к аплодирующей публике.

Глаза Никколо блестели. Это был триумф! На сердце у него было легко. Вот она слава, и бедный Карло уладил дела с повелителем тьмы. Он заключил сделку, и это не касалось Никколо. Его заботила лишь личная свобода, и это был величайший вечер в его жизни, и он будет играть так, как никогда раньше.

Он машинально схватил скрипку и поднес к подбородку. Та казалась тяжелой, не как обычный инструмент. Но этого будет достаточно. Бедный Карло сошел с ума, принес скрипку человеку, убившему его жену! Теперь надо играть. Да, играть с дьявольским даром, играть дьявольскую песню любви, которая покорила Элиссу. Пусть эта музыка покорит аудиторию сегодня вечером.

Какая разница, скрипка или Карло, хихикающий за кулисами?

Играй!

Никколо заиграл. Его смычок выдал начальные аккорды мелодии. Но тут раздался гул. Что случилось? Никколо попытался исправить это, но пальцы двигались автоматически. Он попытался остановиться, однако его пальцы, запястье, рука двигались дальше. Он не мог остановиться. Сила внутри него не дрогнула. И гудение усилилось.

Это была песня безумия! Пальцы Никколо порхали, рука взмахивала. Он боролся, пытаясь сдержаться. Но звуки усиливались.

Крысы суетились и пищали, а потом залаяли гончие ада. Демоны завопили в его мозгу. Он смутно понимал, что зрители ухают и глумятся. Музыка не сводила их с ума.

Это прошло!

Николо закрыл глаза, стиснул зубы, чтобы скрипка не заскрипела. Он хотел думать о чем-нибудь другом, о чем угодно, только не о музыке, которая теперь звенела у него в голове. Видение сатанинского лица Паганини, мертвого лица Элиссы, безумных красных глаз Карло, черной Пещеры дураков, где он должен быть сегодня вечером — все это пронеслось в его мозгу на крыльях ужаса. А потом музыка прорвалась, и Никколо заиграл как сумасшедший. Глаза распахнулись и уставились на скрипку-на грубое дерево, странные струны, жуткий мостик, сверкающий жемчужным блеском.

И тогда голос музыки выкрикнул ему правду. Безумный Карло отправился в Пещеру дураков прошлой ночью, чтобы заключить сделку. Он сказал это, и Никколо поверил, что это значит, будто он свободен. Но о чем была та сделка?

Карло продал душу ради мести. Что за месть? Та самая, что повелела ему сделать эту скрипку! И теперь Никколо смотрел на скрипку, на которой он беспомощно играл, но которая сводила его с ума. Никколо уставился на грубое дерево. Он уже видел такое дерево. Где? Почему это напомнило ему Элиссу? Дерево было в жутких красных пятнах. Почему красные пятна напомнили ему Элиссу? Музыка гремела в ушах Никколо, а он все играл и смотрел. Сверкающий мостик скрипки был жемчужным. Почему этот мостик напоминает ему Элиссу? Мостик ухмыльнулся Никколо, так безумно, как ухмылялась Элисса, когда ее сводила с ума музыка. Звуки скрипки достигли оглушительного крещендо, и Никколо пошатнулся. Его затуманенные глаза смотрели на золотые струны скрипки, поющей его судьбу. В приступе ужасного страха он, казалось, узнал их.

Почему эти струны напоминают ему об Элиссе? И тут он понял.

Музыка, которую он играл, довела ее до безумия, до смерти. Каким-то образом эта скрипка удерживала теперь ее душу, он не играл на скрипке, он играл на ее душе, и ее безумие изливалось наружу, сводя его с ума!

Он снова посмотрел вниз, когда в ушах зазвучала пронзительная музыка, и увидел. В руках он держал не скрипку, а мертвое тело женщины — тело Элиссы. Он играл на ее теле, играл на сером призраке ее тела, проводя смычком по длинным золотым прядям, которые узнал в последнем приступе страха, разорвавшем его мозг в клочья. Никколо играл на ее теле, как на скрипке, вбирая безумие в себя, а потом узнал дерево, пятно, мостик и ужасно знакомые струны.

Вот почему душа Элиссы была в скрипке!

Никколо вдруг расхохотался, и музыка заглушила его смех, когда он держал в руках эту ужасную вещь. Никколо упал, лицо его почернело от боли. Занавес опустился, истеричный управляющий подбежал к мертвому телу скрипача.

И тогда сумасшедший Карло выполз из-за кулис и склонился над телом, пронзительно хихикая. Он взял скрипку с груди мертвого Никколо и рассмеялся.

Его пальцы любовно ласкали дерево, вырезанное им из гроба Элиссы, пятно крови, которое он вытянул из тела Элиссы, жемчужные зубы на мостике, которые он вынул изо рта Элиссы.

Наконец пальцы Карло коснулись длинных гладких золотых струн, на которых играла музыка безумия, — длинных золотых прядей волос мертвой Элиссы.