Капитан Люк Трич поклонился и ухмыльнулся в лучах испанского солнца, когда его высокопоставленные пассажиры поднялись по трапу. Вьющиеся надушенные волосы капитана изящно развевались на карибском ветру, теребившем изящные оборки на запястьях и у горловины его дорогого бархатного камзола.

У него была прекрасная фигура, делавшая англичанина Люка Трича в то веселое утро испанским джентльменом, когда он стоял, поглаживая окладистую бороду, чтобы скрыть злорадную улыбку, которую ему удалось стереть с худого загорелого лица, но все еще не сходившую с его жестоких тонких губ.

Люк Трич поклонился, когда старый вельможа и его дочь поднялись наверх, и сделал еще один поклон, когда седобородый джентльмен обратился к нему «капитан Обиспо». Трич украдкой взглянул на пожилое аристократическое лицо своего пассажира, затем перевел взгляд на женскую фигуру. Внезапно он вздрогнул и резко выпрямился.

Да, капитан Трич знавал прекрасных дам старой Англии, а также пухленьких розовощеких официанток; он повидал смуглых женщин на Карибах, любящих завлекательно танцевать на пляже; на Кубе, Барбадосе и Антильских островах встречались темноглазые испанские девушки, с соблазнительным лукавым смехом; он знал также мулаток и метисок, очаровательных в своей дикой простоте. Капитан Трич знавал многих женщин, но ни одна из них не могла сравниться с той, что стояла сейчас перед ним.

Ее волосы цвета эбенового дерева обрамляли лоб цвета слоновой кости, глаза сверкали как темные бриллианты, а губы отливали рубиново-красным огнем. Эти сравнения были естественны для капитана, так как его властная натура всегда была алчной. Но никогда еще она не проявлялась так, как в эту минуту; он хотел эту девушку, с ее девичьей красотой лица и стройным, молодым, необученным телом, сладостно изящным и гибким. Молода, смугла, мила — тело Христово! Капитан мысленно выругался, тогда как его губы сложились в вежливую приветственную улыбку.

Он почтительно поприветствовал сеньора Монтелупе и его дочь. Да, их каюты были готовы, и он надеялся, что им будет удобно. Но, конечно, они немедленно отчалят, и пусть наш благословенный спаситель ускорит их благополучное, безмятежное путешествие в родную Испанию. Есть ли на борту оружие и люди?

Да, потому что пираты — проклятые негодяи, и если они нападут, лучше быть наготове — хотя упаси милостивый боже!

Капитан Трич проводил сеньора Монтелупе и его дочь в каюты, а затем вернулся, чтобы проследить, как его головорезы поднимают сундуки и сумки, привезенные пассажирами; шелковые, атласные, украшенные золотом, очень дорогие сундуки и сумки.

Это заставило Трича улыбнуться. Он снова улыбнулся, подумав о пиратах, и эта вторая улыбка придала его волчьему лицу почти благодушное выражение, ибо была умиротворяющей улыбкой человека, очень довольного собой. А капитан Люк Трич, ныне именуемый как капитан Обиспо, но известный более как «Англичанин Люк», имел все основания уважать свой ум.

Сначала он взял галеон. Потери были минимальны, зато добычи оказалось много. Успешно расправившись с командой и капитаном, он натолкнулся на блестящую идею. Вместо того чтобы свернуть в какую-нибудь бухту и ждать, пока к нему явятся посредники, чтобы перепродать добычу, он направится в обычный порт. И галеон «Золотой гребень» направлялся в Веракрус. Именно так: он поплывет в Веракрус, переоденется капитаном и оденет своих людей по-испански. Он и его товарищи хорошо говорили на этом языке — если быть осторожными, они могли сойти за испанцев. Добравшись до порта, можно избавиться от груза, обналичить добычу и быстро уплыть, и никто ничего не узнает. Более того, появление корабля предотвратит любой шум, который может возникнуть из-за его исчезновения; не будет ни проклятий, ни прочесывания морей испанскими флотами в поисках пирата Англичанина Люка.

Шикарная идея, подумал тогда Люк Трич. И это сработало.

Вместе с простыми моряками, которых держали на борту, чтобы не возбудить каких-нибудь подозрений, он и его лейтенанты вошли в порт. Чиновникам даже разрешили подняться на корабль и осмотреть его. Торговля шла без подозрений, и Люк был готов к отплытию.

Потом комендант порта попросил его взять пассажиров. Сначала Люк возражал, но потом узнал, что сеньор Монтелупе и его дочь возвращаются в Испанию со всем своим богатством. Они хотели отплыть немедленно; Монтелупе был чиновником, и поучаствовал в скандальной истории.

Богатство? Скандал означал деньги — их доставят на корабль.

Люк Трич согласился, и дело было улажено. Теперь они приготовились к отплытию, и удача улыбнулась хитроумному капитану, ведь дочь Монтелупе оказалась новым сокровищем, еще одним призом. Поэтому Трич снисходительно улыбнулся, подумав о своём лукавстве и о том, как ловко он все обставил. Но, как у всех деловых людей, его размышления внезапно прекратились, и мысли вернулись к более насущным проблемам. Громким голосом, которым был по праву знаменит, он отдал приказ поднять якорь.

Мгновение спустя он доказал свою английскую эрудицию, обрушив град изощренных ругательств на полуголых матросов, натягивавших канаты на палубе.

Затем капитан Трич неторопливо, по-джентльменски спустился вниз, задержавшись лишь для того, чтобы отшвырнуть в сторону матроса, случайно попавшегося на пути с рангоутом. Он осторожно постучал в дверь каюты Монтелупе, украдкой выплюнул табак и вошел внутрь.

Старик поздоровался с ним, но внимание капитана Трича привлекло только одно: груды парчи и драгоценных предметов, вынутых из сундуков и сложенных у стены; шкатулки с бриллиантами и золотые слитки в грубых морских мешках. А потом с той же жадностью пират уставился на Инес Монтелупе. Все это время он довольно любезно разговаривал со старым дураком, но его взгляд обжег щеки девушки румянцем, и он подумал о ночи — не сегодняшней, а следующей, когда не будет ни ненастья, ни погони.

Они проболтали, наверное, целый час. Да, он отлично провел время.

Нет, его маршрут был свободен от штормов и от пиратов, хотя этот проклятый мерзавец Черная борода, по слухам, плавал в этих водах. Он сочинил новости из Испании, бойко объяснив гибель в море корабельного падре. Люк был вынужден говорить в основном сам, потому что глуповатый старик просто смотрел на него своими влажными, удивительно молодыми карими глазами. Тричу не понравился этот взгляд, в нем был легкий оттенок презрения или веселья, но, с другой стороны, ему не придется долго с этим мириться. С этой мыслью он удалился, любезно пригласив пассажиров к обеду в свою каюту.

Наверху джентльменское настроение покинуло его, и он потребовал рома и своего лейтенанта Роджера Грота. Грот ввалился в каюту, бормоча ругательства и проклятия, потому что пока он пил, кружевная мишура на его запястьях побывала в кружке. Рыжебородый лейтенант дал понять, что ему осточертело носить эти трижды проклятые испанские блестки, и люди тоже устали от маскарада. Они ворчали, потому что их высадили на берег не для того, чтобы весело проматывать добычу.

Капитан Трич выслушал эти жалобы, время от времени хмурясь. Затем он сказал Гроту, что они отплывут только через день, избавятся от старого дурака и направятся к ближайшему острову, находящемуся в нескольких часах пути от их нынешнего места пребывания.

— Они богаты, не так ли? — пробормотал Грот. — Блэки и Том клялись, что у них в мешках были слитки.

Он хмыкнул, потом захохотал и опустил волосатую лапу на стол, за которым они сидели.

— А девчонка — красавица. Ей-Богу, красотка, и начнется редкостное состязание за нее.

Капитан Трич поднял руку. Легкий жест, но хмурого взгляда было достаточно, чтобы заставить великана замолчать.

— Девушка моя, — отрезал он. — Только моя. Добычу мы поделим по чести, но девушка моя. Ты и остальные получите свое, когда мы войдем, но она моя.

Грот не смог сдержать хриплого смешка.

— К тому же я ей не завидую. Вспомни Люси, которую захватили на том английском корабле? Когда ты закончил с ней и Сальваторе попытался взять ее, ты содрал с девушки кожу. И я ручаюсь, что она предпочла бы состязание экипажа такому концу.

Капитан Трич улыбнулся.

— Скажи Сальваторе, что я хочу вина на ужин. Амонтильядо. Я хочу, чтобы мои гости ели, пили и веселились сегодня вечером.

Оба рассмеялись.