Глава 12

Утром Мирославу разбудил шум – сначала шуршание колес автомобиля во дворе, потом какой-то топот и говор. Она встала, влезла в джинсы и блузку, вышла в коридор и увидела спускающегося со второго этажа Константина.

– Что случилось? – спросила Мирослава.

– Дядя очень расстроен из-за всего случившегося, у него гипертонический криз, – уныло проговорил Торнавский-младший. – Но Петр Васильевич говорит, что это, в общем-то, естественная реакция, и ничего страшного.

Мирослава уже знала, что Петр Васильевич Кольцов – семейный врач Торнавских.

– Если доктор говорит, что ничего страшного, откуда такая печаль?

– Дядя едва пришел в чувства, как сразу заговорил о том, что нужно написать завещание, которого у него до сих пор нет.

– В этом тоже нет ничего ужасного.

– Вы не понимаете, – воскликнул Константин горячо. – Написание завещания не прибавит дяде бодрости!

– Тоже может быть…

– Вот! Я убеждал его, что он пока еще недостаточно окреп и завещание не к спеху. И Нина меня поддерживает, но дядя непреклонен и настаивает на том, чтобы адвокат приехал немедленно.

– Понятно. Но на вашем месте я не стала бы делать из этого трагедию.

– Я и не делаю, – вздохнул Костя.

– Тем более что завещание, вероятнее всего, будет в вашу пользу, – осторожно продолжила Волгина.

– Да, – без всякой радости согласился Константин.

– Ну так и не перечьте больному.

– Завтрак через полчаса. – Костя сменил тему.

– Я помню.

– Вы придете в столовую или сказать Татьяне, чтобы Настя подала вам в ваши комнаты?

– Мы придем в столовую.

Костя кивнул и скрылся из виду. Мирослава вернулась в свою комнату и стала раздеваться.

Выйдя из ванной, она постучала в дверь Мориса.

– Вставай, нужно спуститься к завтраку.

– Я уже встал, – откликнулся он. – Сейчас выйду.

Через минуту он был уже у Мирославы. Открывая окно в ее комнате, спросил:

– Что за шум был с утра пораньше?

– Торнавскому стало плохо, племянник вызвал семейного врача.

– Торнавский в тяжелом состоянии?

– Вроде нет. Гипертонический криз миновал. По крайней мере, так сказал Константину доктор.

– И больше ничего? – спросил Морис, пристально глядя на задумчивое лицо Мирославы.

– Костя сказал, что дядя спешно надумал писать завещание.

– Но он же не при смерти?!

– Нет.

– Странно.

– Племяннику тоже показалось, что для написания завещания выбран не лучший момент. Они вдвоем с Ниной пытались уговорить Торнавского не спешить, но он ни в какую.

– А кому выгодно написание завещания?

– В том-то и дело, что в данное время никому…

– А Косте?

– Он и без завещания единственный наследник.

– Возможно, Торнавский еще кому-то что-то хочет завещать?

– Кому?

– Тем, кто обитает в доме…

– Ага, такая срочность из-за кухарки, горничной и садовника. Не смешно!

– Но ведь есть какая-то причина.

– Причиной может быть и прихоть больного, какой-то неосознанный страх, говорят, это бывает при высоком давлении.

– Поговорить с ним, конечно, сейчас нельзя?

– Думаю, нет, – вздохнула Мирослава.

– Что будем делать?

– Пойдем завтракать. Заодно посмотрим на поведение остальных и послушаем, о чем они будут говорить.

Когда они пришли в столовую, все уже были там, кроме Торнавского-старшего и Валевского, который из потенциального тестя вновь стал просто управляющим, то есть обслуживающим персоналом.

Детективы сели на свои места, и Настя тотчас поставила перед ними тарелки с яичницей и сырниками. На столе были овощи, фрукты, тосты, мед, варенье…

Морис, который на завтрак предпочитал овсянку, незаметно для всех поймал Настину руку и проникновенно прошептал:

– Насть, а нельзя на завтра овсяную кашу?

– Для вас можно все! – выпалила девушка и тотчас выскочила из столовой.

Мирослава бросила на Мориса насмешливый взгляд и сосредоточила все внимание на присутствующих в столовой. Лица у взрослых были печальные, только Константин выглядел растерянным. Ну его можно понять. Невеста в полиции, дядя болен. Сын Нины Стив едва ковырялся в тарелке. Зато погруженный в себя Илья ел все подряд, кажется даже не замечая, что он ест.

«Интересно, о чем это он задумался», – промелькнуло в голове Мирославы.

Она подумала, что Илья ей кого-то очень напоминает, но тут заговорила Нина, и Волгина не успела поймать мысль.

– Мне кажется, что Олегу Павловичу нужен отдых.

Все присутствующие устремили взоры на Нину.

– Он сейчас и так отдыхает, – огорченно проговорил Мишустин.

Его жена вздохнула.

– Нет, – возразила Нина, – я имею в виду полноценный отдых. Например, он мог бы поехать в Европу. И вы с ним, Костя.

– Куда же я поеду, – недовольно пробормотал Торнавский-младший. – У меня Саша сидит. – И через секунду добавил: – Ни за что ни про что. – При этом он бросил многозначительный взгляд в сторону детективов.

– Кажется, нам дали понять, что мы зря едим хлеб, – заметила Мирослава тихо, но так, что ее услышали все.

– Костя, нужно набраться терпения, не все так быстро делается, как нам того хочется, – степенно произнес Дмитрий Егорович.

Людмила Евгеньевна кивнула, соглашаясь с мужем.

– Да я не имел в виду ничего такого, – стал защищаться Костя.

Со стороны казалось, будто Морис Миндаугас смотрит только на еду… Но это было иллюзией, из-под длинных светлых ресниц он внимательно рассматривал всех присутствующих за столом и думал о том, что, как ни крути, мотив избавиться от Марианны был только у Константина Торнавского и у отсутствующей здесь Саши. Нет, еще у Лунина, но тому было бы крайне сложно проникнуть в поместье.

Разговор за столом сошел на нет, и завтракающие лишь время от времени обменивались вялыми репликами по поводу блюд и погоды.

– О чем это ты шептался с горничной? – спросила Мирослава Мориса, когда они вышли в сад.

– Овсянки попросил на завтра.

– И только? – разочарованно протянула она.

– А что, я должен был свиданье ей назначить?

– Почему бы и нет?

Он не понял, шутит она или говорит серьезно, и решил уточнить:

– Вы сами предостерегали меня от связи с горничными.

– Было такое дело, – согласилась она. – Но именно обслуживающий персонал, как правило, больше других знает о том, что происходит в доме.

– Я что же, должен обольстить девушку, чтобы получить сведения?

– Как Джеймс Бонд…

– Вы издеваетесь? – рассердился Морис. – Я вам не «Агент 007»!

– Ладно, не злись, – сказала Мирослава примиряюще. – Я же не прошу тебя ложиться с ней в постель.

– И на том спасибо!

– Но ты мог бы просто поговорить с этой девушкой…

Миндаугас ничего не ответил.

День они провели порознь. Где была Мирослава, Морис не знал, сам же он до вечера находился в доме. Сначала показательно слонялся со скучающим видом. Потом к нему подошел Дмитрий Мишустин и спросил, играет ли он в шахматы. Миндаугас машинально кивнул, и обрадованный партнер Торнавского-старшего тотчас потащил его в библиотеку.

– Идемте, там тихо, уютно, и никто нам не помешает.

Морис решил не сопротивляться. Мишустин оказался довольно хорошим игроком и любознательным человеком. Он буквально засыпал Мориса вопросами: где родился, учился, чем занимался, кто родители, как попал в Россию и почему здесь остался. На все вопросы Морис ответил честно, лишь о причине своего затянувшегося пребывания в России предпочел умолчать.

Из этого Дмитрий Егорович сделал свои выводы, которые тут же озвучил:

– Вы правы, молодой человек, деньги лучше делать в нашей стране.

Морис сомневался в большом финансовом успехе своей детективной работы, но спорить с Мишустиным не стал. Вместо этого спросил:

– А вы давно знакомы с Олегом Павловичем?

Мишустин, задумавшись над очередным ходом, кивнул и рассеянно ответил:

– Восемнадцать лет вместе работаем.

– И как работаете, успешно?

– Весьма.

– И Олег Павлович не был удивлен и огорчен, когда брат продал вам свою часть семейного бизнеса, не посоветовавшись с ним?

Мишустин поднял голову и внимательно посмотрел на Миндаугаса.

– А почему вы, собственно, этим интересуетесь?

Потом хлопнул себя по лбу.

– Ах да, вылетело из головы. Вы же детектив.

Морис улыбнулся.

– Вы знаете, Олег адекватно отнесся к моему появлению в его конторе. Нет, он, конечно, удивился. А я в свою очередь удивился его удивлению. Я ведь не знал, что он не в курсе нашей с Сергеем, его братом, сделки.

Морис кивнул.

– Но, надо отдать Олегу должное, бизнес был для него дороже всего, он пригляделся ко мне, – Мишустин усмехнулся, – подозреваю, что собрал досье, и, когда понял, что человек я порядочный, стал честно соблюдать партнерские согла-шения.

– Вам обоим повезло друг с другом.

– Это да, мы даже породнились.

Морис удивленно посмотрел на Мишустина, пытаясь сообразить, была ли у Торнавских сестра, может, двоюродная… Но Дмитрий Егорович разъяснил ситуацию.

– Олег стал крестным отцом нашему сыну.

– Илья Дмитриевич – крестник Торнавского? – уточнил Морис.

– Да, Олег очень ответственно к этому подошел.

«Интересная информация», – подумал про себя Миндаугас, но на его лице эта заинтересованность никак не отразилась.

– Мы с Людочкой возлагаем на него большие надежды, – тем временем продолжил Мишустин, «съев» коня у задумавшегося Мориса.

– На Олега Павловича? – спросил Морис, пытаясь объективно оценить расстановку сил на шахматной доске.

– Нет, конечно, на сына.

– Илья Дмитриевич где-то учится?

– В консерватории, – ответил гордый отец. – И уже сейчас дает концерты, причем весьма успешно.

– Он музыкант?

– Да, пианист. Вы ведь слышали, как он играет.

Морис вспомнил Илью за роялем и признал, что играл юноша замечательно.

– Его пригласили на стажировку за границу. Но пока не скажу, куда именно. Это секрет.

Миндаугас понимающе кивнул. Он знал, что даже успешные люди бывают суеверны, если дело касается чего-то слишком важного для них. Мишустин точно прочитал его мысли.

– Спасибо, что не смеетесь. Я действительно боюсь сглазить.

Они просидели в библиотеке два с половиной часа, две партии завершились вничью, по одной они выиграли и расстались довольные друг другом.

После обеда всем в доме стало известно, что Торнавский лично позвонил своему адвокату и договорился, что тот приедет к двенадцати дня на следующий день. От кого исходила информация, осталось тайной, но насупленный Костя подтвердил ее достоверность, когда об этом его спросила Людмила Мишустина.

Нина Снегурченко, болтая серебряной ложкой в чашке с чаем, поддержала племянника, обронив, что не видит смысла в такой поспешности. Вздохнула и добавила, возможно желая подбодрить Костю:

– Но хозяин – барин.

– Да пусть себе пишет, – раздраженно проговорил Мишустин. – В конце концов, это его право.

Больше тему завещания за столом не обсуждали.

Поднявшись к себе, Миндаугас долго стоял у окна, любовался садом и думал о том, что первые желтые листочки в зеленых кронах деревьев ничуть не портят его настроения…

Вот только бы благополучно и побыстрее завершить порученное им дело.

Мирослава вернулась ближе к вечеру. Морис знал, что она брала машину и уезжала из поместья. На сотовый он ей не звонил и при встрече не стал расспрашивать, где она была, благоразумно рассудив, что если она посчитает нужным, то расскажет сама, а если не захочет, то и выпытывать бесполезно.

На ужин они не пошли, и заботливая Татьяна прислала им с Настей отбивную с цветной капустой и вкусный компот из свежей вишни и яблок. Мирослава вскользь обмолвилась, что ездила в город, и попросила собрать для нее информацию о некоторых фигурантах этого дела. Миндаугас уточнять ничего не стал. Он уже знал, что у Волгиной есть свои агенты и компьютерный гений, который регулярно выполняет всевозможные ее поручения.

– А как ты провел день? – непринужденно спросила она.

Морис собрался рассказать ей о своих успехах в шахматном поединке с Мишустиным, но тут помешал внезапный шум – топот, крики.

– По-моему, на втором этаже опять что-то происходит, – напряженно вслушиваясь, сказала Мирослава. – Пойдем, узнаем, что там.

Они вышли из комнаты и поспешили наверх.

Навстречу детективам из комнаты Торнавского старшего вывалились оба Мишустина и Снегурченко.

– Что случилось? – спросила Волгина.

– А, – отмахнулся Мишустин старший, – родственные разборки.

Однако Нина задержалась и озабоченно поведала:

– Представляете, я уже хотела ложиться, и вдруг слышу крики, грохот. Голос шефа я сразу узнала и, разумеется, помчалась в его комнату. А там уже у двери Мишустины, они тоже услышали, как ссорятся дядя и племянник. Мы замерли и стоим втроем, не знаем, как поступить. Тут бу-бух! Вроде что-то упало. Дмитрий Егорович дверь распахнул, мы все влетели и увидели, что Олег Павлович лежит на полу. Ужас! Не знаю, что у них там произошло. Мишустины кинулись к Олегу Павловичу, а он сам поднялся и как рявкнет: «Закройте дверь, все нормально!» Ну и что делать?

Оглянувшийся Мишустин бросил неодобрительный взгляд на Нину и сказал жестко:

– Спать!

Мирослава успокаивающе коснулась руки Снегурченко:

– Думаю, Дмитрий Егорович прав.

Детективы спустились вниз.

– Что будем делать? – спросил Морис.

– Лично я воспользуюсь советом Мишустина.

Мирослава скрылась в своей комнате, захлопнув дверь прямо перед носом Мориса. Он несколько мгновений постоял, а потом ушел к себе, решив, что о своей беседе с Мишустиным расскажет Волгиной и завтра.

Была теплая ясная ночь. Морис посмотрел, как красиво падают и сгорают звезды, задернул штору, включил ночник, лег в постель и открыл томик стихов Донелайтиса на литовском.