Глава 31

Книга: Сборник космических циклов. Компиляция. Книги 1-24

Дом был простой и приветливый. Его стены, сложенные из свежеотесанных бревен, пахли смолой и наполняли ароматом леса всю горницу.

Как только мы уселись за огромным обеденным столом, рассчитанным, наверно, на целую дружину, хозяин сразу же приступил к рассказам о Каменном лесе, и я весь обратился в слух.

Возможно, потому, что внутренне я еще не был готов к предстоящему походу, ужасные истории, рассказанные хозяином хутора, произвели на меня большое впечатление.

Самое свежее происшествие случилось с кузеном Ларсом, живущим на соседнем хуторе, расположенном километрах в десяти к востоку. Ларс хотел всего лишь запасти дров на зиму. Считалось, что опушка леса до самой Лысой пади относительно безопасна. Видимо, Ларс слишком далеко углубился в лес. Он пропал на целых три дня, а с тех пор, как вернулся, никто не слышал от него ни одного слова.

Настоящий лес начинался за падью, и именно там происходила разная чертовщина. То оттуда вылетали огненные шары, то выползали жабы размером с собаку, плюющиеся ядовитой слюной. Жаб никогда не видели за пределами Лысой пади, а вот шары порой долетали до самого хутора. Симон – так звали крестьянина, оказавшего мне гостеприимство, – видел их однажды. Они прилетели под самое утро, расселись на заборе и висели там совершенно неподвижно, словно фонари на столбах, до тех пор, пока не взошло солнце, а затем бесследно растаяли.

– Я не против дополнительного освещения, никто из поселян не стал бы возражать, – продолжил он свой рассказ, – если бы дело ограничивалось только этим.

Но у скота в загоне, на заборе которого висели шары, после их посещения начались необъяснимые болезни. Половина животных вскоре пала, и Симон благодарил бога за то, что у него хватило ума не выходить из дома той ночью.

В этом месте его рассказ был прерван появлением жены, несущей целое блюдо с горячими пирогами, только что вынутыми из печи. Пироги распространяли такой соблазнительный аромат, а медовуха в жбане, стоявшем у правой руки хозяина, оказалась такой хмельной, что рассказ на некоторое время пришлось прервать, а когда Симон вернулся к истории кузена Ларса, солнце стояло уже довольно высоко, и я понял, что сегодня у меня нет ни малейшего желания отправляться в Каменный лес.

В конце концов, я никуда не спешил, и один день не имел особого значения. В общем, к обеду я решил уступить настойчивым уговорам хозяина и остаться на хуторе до следующего утра. Это давало мне возможность выступить с рассветом и выиграть несколько лишних часов светлого времени.

Давно я не был в таком уютном и счастливом доме. Хотя особого достатка здесь не чувствовалось, а повседневный тяжелый труд наложил свой отпечаток на каждого из хозяев, они не сетовали на судьбу и не мечтали об иной доле.

– Если бы не сборщики налогов лорда, регулярно раз в году добиравшиеся и до самых удаленных хуторов, нам бы всего хватало. Говорят, за лесом немало свободных земель, но туда не пробиться…

– А кто-нибудь пробовал? – попытался я вернуть хозяина к интересовавшей меня теме.

– Охотник Маркус пробовал. Он единственный из поселян, кто не боится охотиться в самом лесу и знает там все тропинки.

– И с ним ничего до сих пор не случилось?

– Это нам неведомо. Он никогда не рассказывает о Каменном лесе. Впрочем, никто и не стал бы его слушать. Люди избегают Маркуса, не покупают у него дичь и не приглашают в свои дома, даже на праздники.

Что-то с ним не так, с этим Маркусом. Говорят, его видели на ярмарке в Ситле, а его сосед утверждает, что в то же самое время Маркус весь день трудился по хозяйству и не покидал собственного дома. Были и другие случаи… Те, кто побывал в лесу, меняются. Что-то с ними происходит…

Я не придал слишком большого значения рассказам хозяина о Маркусе, люди склонны преувеличивать собственные страхи, и все непонятное, с чем им приходится сталкиваться, в их изложении гипертрофируется.

Такой человек, как охотник Маркус, мог бы стать для меня отличным проводником через лес, беда лишь в том, что мне нечем оплатить его услуги. Никто не согласится за здорово живешь шататься по лесу в горячую пору уборки урожая, когда каждый день в хозяйстве ценится на вес золота. И все же я решил встретиться с Маркусом, хотя бы для того, чтобы расспросить о самой короткой и наиболее безопасной дороге через лес.

В ответ на мою просьбу отвести меня на хутор Маркуса хозяин долго уговаривал не делать этого, утверждая, что у охотника дурной глаз. Каждый, кто с ним общался, обязательно, рано или поздно, заболевал. Я подумал, что в такой глуши, без всякой медицинской помощи, это может происходить и без влияния Маркуса.

В конце концов мне согласились показать, где живет охотник, но к воротам его дома пришлось идти одному.

Маркус оказался высоким худым мужчиной, неприветливым и небритым. Он даже в дом меня не пригласил и лишь грубо спросил, облокотившись на забор:

– Ну, что нужно?

– Нужно пересечь Каменный лес. Хотел расспросить вас о дороге, – в тон ему ответил я так же коротко. Видимо, форма моего ответа ему понравилась, потому что он после этого приподнял голову и пристально всмотрелся мне в лицо.

– Я вас где-то видел?

– Только если бывали в монастыре.

– Бывал. Я поставлял им дичь. Монахи не боятся моего сглаза. Постойте! Вы тот самый воин, который осмелился штурмовать замок лорда Грегориана?

«Нужно сказать ему правду, – подумал я, – это явится своеобразным тестом. Если он дружен с лордом, я не смогу доверять полученным от него сведениям».

– Я действительно командовал отрядом, штурмовавшим замок. Штурм, правда, прошел не слишком удачно.

Все волшебно изменилось после этой фразы. Калитка распахнулась, и неприветливое лицо охотника расплылось в дружеской улыбке.

– Как же я не узнал вас сразу! Простите мою грубость. С местными у меня сложные отношения, а посторонним я не доверяю. Но враги лорда – мои лучшие друзья. Для вас у меня ни в чем не будет отказа. Одному вам через лес не пройти – придется проводить.

Когда я завел разговор об оплате, он лишь усмехнулся:

– Ходить в лес – это моя работа. Я терпеть не могу заниматься хозяйством и живу за счет дичи, которую добываю в лесу. Мне давно уже следовало проверить дальние западни и капканы.

Мы выступили на следующий день еще до рассвета. Весь день шли проселочной дорогой, окруженной высокими зарослями осоки и местных камышей, похожих на стебли земной кукурузы. К вечеру, порядком вымотавшись от жары, разбили лагерь на небольшом холме. Свободные от зарослей его пологие склоны позволяли видеть окружающее пространство на сотню метров вокруг.

Костер Маркус разжигать не разрешил, и на ужин пришлось довольствоваться сухарями и солониной. За годы, проведенные в космосе, я привык питаться концентратами, и меня это мало трогало. Больше огорчала необходимость экономить воду. Хотя нас окружала болотистая местность и воды было достаточно, пить ее Маркус не советовал. Впрочем, я и без него не решился бы пить эту стоячую, дурно пахнувшую воду. Я не ожидал, что путь к лесу окажется таким длинным, и стал приставать к Маркусу с расспросами. Он долго смотрел на меня так, как смотрят на надоедливого ребенка, но все же ответил:

– Мы уже давно в лесу.

– Где же деревья?

– Деревья будут только в самом конце. Мы пошли самой дальней дорогой. Так безопаснее.

– Вы всегда здесь ходите?

– Иногда.

Мне не понравились его короткие ответы. Да и сам Маркус не слишком нравился. За всю дорогу он едва ли произнес больше двух фраз, отвечая не слишком вежливым молчанием на все мои попытки разговорить его. Лицо Маркуса оставалось угрюмым и замкнутым. Мне не было дела до его характера, но плохо, когда ничего не знаешь о человеке, с которым приходится идти в опасный маршрут.

С самого утра от охотника веяло неприветливостью и холодом. Я никак не мог понять, что же заставило его, при таком отношении, добровольно вызваться быть моим проводником, да еще без всякой оплаты… Возможно, сейчас он жалел о своем опрометчивом обещании. Охотиться в болотистой местности, по которой мы шли, было практически не на кого. За весь день пути мы не встретили ни одной птицы и не увидели ни единого звериного следа.

Впрочем, разбираться в настроениях Маркуса было уже поздно. Нам остался всего день пути. Завтра к вечеру, у ворот Ластера, мы расстанемся навсегда.

Дежурить он вызвался первым, и я не стал возражать, хотя вторая, утренняя часть дежурства всегда самая трудная. Он лучше меня знал местность. Возможно, в первую половину ночи лес, которого я пока так и не увидел, представлял наибольшую опасность.

Я долго не мог заснуть, ворочаясь на своей неудобной постели, наспех сооруженной из подручных средств. Ночи на Лиме теплые, но слишком светлые. К тому же сейчас наступило так называемое «двулуние», и оба спутника Лимы не желали прятаться за горизонт.

Уснуть в незнакомом месте всегда сложно. А тут еще мешали странные звуки, доносившиеся из болота. Кто-то там тяжело вздыхал и чавкал, пережевывая свой ужин, возможно состоявший из припозднившихся путников.

Иногда в глубине болота, далеко в стороне от нашего пути, вспыхивали непонятные огни, словно кто-то там запускал китайские фейерверки. Завтра нам предстояла самая трудная часть перехода, и, собравшись с силами, вспомнив кое-какие наставления Лаграна на этот счет, я заставил себя уснуть.

Мой сон был легким и прозрачным, и мне снова приснился золотой замок на высокой горе и белый витязь в искореженных доспехах. Он ехал мне навстречу, а я стоял, ожидая, пока он проедет мимо и освободит узкую тропу, ведущую к замку. Но он не спешил. Поравнявшись со мной, Мстислав придержал коня и, не поднимая забрала, заговорил:

– Твой путь в этом мире подходит к концу, а ты еще не готов к переходу.

Я хотел ответить, но не смог произнести ни звука.

– Ты сделал правильно, когда вернул мое оружие на место и не позволил проснуться черному витязю. Ты помог мне тогда, а сейчас я помогу тебе. Пора просыпаться.

После этих слов я действительно проснулся. Была середина ночи, до моего дежурства оставалось еще около часа. Тишина стояла плотная и тревожная. Даже болотные твари, так назойливо верещавшие и чавкавшие, теперь замолкли. Обе луны почти касались краев горизонта. Одна – на востоке, другая – на западе. Все предметы под этим встречным освещением отбрасывали длинные двойные тени.

И одна из таких теней падала на меня. Возможно, именно это обстоятельство помогло мне проснуться. С какой бы стороны ни пытаться подойти к спящему человеку в это время, одна из теней обязательно должна была упасть на него. Наверно, я почувствовал движение тени на своем лице.

Старая космодесантная привычка заставила меня лишь слегка приоткрыть глаза, не двигаясь с места. «Сначала оцени обстановку – и лишь затем действуй», – гласило одно из главных правил патрулей и десантников.

Обстановка, прямо скажем, была хреновая. В двух шагах от меня, выпрямившись во весь рост, стоял человек со взведенным арбалетом в руках, и наконечник стрелы этого арбалета был направлен в левую часть моей груди. Лишь легкое движение пальца на спусковом крючке отделяло меня от смертельной грани.

В первое мгновение я не сумел рассмотреть лицо нападавшего, да и не особенно пытался это сделать. Знакомый силуэт Маркуса исчез с вершины холма, и поскольку я не слышал ни звука, догадаться, кто сумел подкрасться ко мне в полной тишине, не составило особого труда.

По-прежнему изображая спящего и даже причмокивая слегка губами, я медленно подогнул правую руку и словно невзначай сунул ее в широкий карман куртки. Там лежал мой крохотный арбалетик, но ни взвести его, ни вынуть руку из кармана, не вызывая подозрений своего противника, я уже не мог. Оставалось последнее средство – попытаться с ним заговорить. Если мне удастся втянуть его в беседу и каким-нибудь образом отвлечь от смертельного выстрела, возможно, я успею извлечь на свет свое оружие. С такого расстояния маленькая стрелка, напоенная ядом, мгновенно свалила бы с ног даже леопарда. Но об этом я мог только мечтать. Любое мое движение спровоцирует его на немедленный выстрел. Поэтому я просто широко открыл глаза и, поймав взгляд Маркуса, спокойным тоном спросил, делая вид, что не замечаю наведенного на меня арбалета:

– Пора тебя сменить? Как прошло дежурство?

– Хорошо, что ты проснулся. Не люблю убивать людей во сне.

– А зачем тебе меня убивать? – спросил я все тем же трезвым и совершенно равнодушным тоном, словно речь шла о ком-то третьем, не имеющем ко мне ни малейшего отношения.

– Приказано тебя ликвидировать. Ты не выполнил предписания, отказался вернуться на планету, с которой бежал. Лично у меня нет к тебе никаких претензий, прости.

После этих слов он нажал на спусковой крючок, и стрела с характерным хлестким свистом, с которым срываются с места стрелы тяжелых арбалетов, способные пробить любой панцирь, ударила в мою ничем не защищенную грудь.

Боли я не почувствовал, лишь волна неожиданного горячего жара обдала меня с ног до головы. Ослепительно вспыхнул под рубашкой амулет Мстислава, и стрела, словно наткнувшись на танковую броню, искореженная собственной инерцией, отлетела далеко в сторону.

Маркус, не теряя ни секунды и даже не пытаясь разобраться в том, что произошло, немедленно вложил в арбалет следующую стрелу, не оставляя мне никакого выбора.

Почти все магические предметы, произведя какое-то действие, требуют после него подзарядки. Я не знал, сработает ли защита амулета снова, если Маркус выстрелит достаточно быстро. И потому, выхватив из кармана «жало осы», взвел его и, не целясь, выстрелил навскидку в уже успевшего натянуть тетиву своего арбалета Маркуса.

Стрела угодила ему прямо в горло. От неожиданной резкой боли он покачнулся, все еще не выпуская из рук арбалет и пытаясь его приподнять.

Но монастырские оружейники хорошо знали свое дело. Яд этих крохотных стрелок убивал мгновенно. Не прошло и секунды, как Маркус тяжело осел на песок и выронил арбалет.

Теперь я остался совершенно один в центре Каменного леса. У меня не было ни карты, ни компаса, я понятия не имел, в какую сторону нужно идти и будет ли в этом хоть какой-то смысл.

Отогнав эти мрачные мысли, я встал на дежурство, поскольку как раз подошло мое время, а время Маркуса кончилось. До самого рассвета мне не давала покоя мысль, было ли это простым совпадением, или Маркус заранее знал, что я появлюсь на хуторе, и ждал там именно меня.

Джина… Джина… У тебя сотни лиц и тысячи рук. Есть ли у меня хоть малейшая надежда, нет, не победить тебя, а хотя бы остаться в живых?

Медальон под рубашкой вновь слегка нагрелся, и я ощутил его живое тепло. Не задела ли его арбалетная стрела? Я извлек из-под рубашки сверкающую металлическую пластину, на которой не обнаружил ни единой царапины.

– Ну и что ты хочешь мне сообщить? Новая опасность? Знаешь, я устал. Не пора ли сделать перерыв?

Вдруг я заметил на краю металлического диска голубую звездочку, которой там не было раньше. Словно крохотный светлячок присел на его краю.

В сером предрассветном сумраке я стал внимательно исследовать медальон. Нет, этот огонек мне не привиделся, он был вполне реален, я мог закрыть его пальцем, а мог снова выпустить на волю.

Огонек не стоял на месте, едва я начинал поворачиваться, он немедленно смещался по краю пластины. В его движении была какая-то закономерность, и вскоре я понял, какая именно. Словно стрелка компаса, огонек упорно возвращался в одно и то же положение. Куда бы я ни поворачивался, он указывал в сторону от проселочной дороги, на густые заросли в самом центре болота.

Раздумывал я недолго. Этот талисман уже не раз спасал мне жизнь, и не верить ему у меня не было никаких оснований. Если мне суждено провалиться в топь, по крайней мере, меня утешит в самом конце мысль о том, что такова воля Мстислава.

Я собрал вещи, исследовал содержимое трофейной сумки Маркуса: кроме дополнительного запаса воды и пищи, там не оказалось для меня ничего ценного, зато его тяжелый охотничий арбалет мог пригодиться в предстоящем походе. Я пристроил его за спиной на то место, где когда-то висел мечелет, и сразу же почувствовал себя увереннее.

И вот уже я свернул с дороги и направился к зарослям в центре болота. После первых шагов мои ноги увязли в жидкой грязи по щиколотку, затем по колено. Я упрямо продолжал идти вперед и вскоре почувствовал под слоем болотной жижи твердую почву. К обеду я оказался на острове посреди болота. Здесь среди местной осоки росло с десяток карликовых деревьев, совершенно незаметных со стороны. У них не было листьев – только искореженные сухие стволы. Подойдя к странным растениям вплотную, я понял, что они состоят из камня…

Каменный лес – вот откуда взялось его название. Внимательно осмотрев деревья, но избегая к ним прикасаться – всегда следует остерегаться незнакомой инопланетной флоры, – я обнаружил, что это не древние окаменелости. Некогда, и не так уж давно, здесь росли совершенно нормальные деревья, но со временем их стволы настолько пропитались солями кальция, что превратились в подобие сталактитов.

Сделав небольшой привал в самом центре острова, где почва была посуше, я перекусил, выпил строго отмеренную порцию воды и вновь достал медальон. Огонек не исчез, не бросил меня посреди болота, теперь он показывал на горбатый холм на противоположной стороне топи.

Начав движение в этом направлении, я вновь обнаружил скрытую под слоем грязи дорогу и уверенно пошел дальше. Я уже не сомневался в том, что благополучно преодолею все опасности Каменного леса. Надежный проводник вел меня вперед, подальше от оставленных позади проблем, опасностей и друзей, к какой-то новой и пока еще неведомой мне жизни.

Но теперь я знал, по крайней мере, кто направляет поток событий, управлявших моей судьбой.

Глава 32

Я сидел в небольшом запущенном кабачке, неподалеку от старого космодрома, и медленно тянул вторую и последнюю на сегодняшний день кружку пива.

Местное пиво отвратительно пахло хозяйственным мылом, но было достаточно крепким, и после третьей кружки жизнь уже казалась вполне сносной, а после четвертой – прекрасной. К сожалению, я должен был беречь каждую мелкую монету и не мог себе позволить больше двух кружек подряд.

Из-за этого неприятного обстоятельства я пребывал в некой прострации, где-то посередине между сносной жизнью и отвратительной действительностью.

Работы не было, деньги заканчивались, а мое присутствие в районе заброшенного космодрома выглядело совершенно бессмысленным. Сейчас обещание Бартоломея переправить меня на Землю казалось таким же бредом, как и все случившееся со мной на Черной планете.

Космодром не работал уже лет сто и напоминал теперь свалку старого железа. Там даже сторожа не было, и некому было послать кораблю навигационный луч для посадки. Единственным напоминанием о былом процветании был этот кабачок, называвшийся «Левый стабилизатор». Я спросил у бармена, почему именно левый, и получил достойный ответ:

– На правом борту не бывает ничего хорошего. Все аварии начинаются именно с правого борта.

В кабачке редко появлялись посторонние, а его завсегдатаи, странные личности, много лет назад различными превратностями судьбы заброшенные на эту планету космониты, не проявляли друг к другу интереса. Меня это устраивало, хотя и лишало возможности получить ответ на животрепещущий вопрос: как все они оказались на Лиме, если корабли не наведывались сюда уже более ста лет.

Изредка в кабачок заглядывали туристы. На Лиме не так уж много достопримечательностей, тем более это было верно по отношению к крохотному, забытому богом городку Ластер, когда-то бывшему главным космическим центром планеты. Так что «Левый стабилизатор» являлся одной из основных местных достопримечательностей.

Обычно туристами были богатые люди из дальних провинций, которым благоразумие не позволяло отправиться в полное опасностей путешествие в столицу протектората. Они появлялись на несколько минут, всегда в сопровождении гида и охраны, оставляли за стойкой пару кредосов и исчезали навсегда. Каждое такое посещение давало завсегдатаям пищу для обсуждения на несколько дней. Я все еще не вошел в круг избранных и не мог принимать участия в этих увлекательных дискуссиях, где заключались пари на место, откуда прибыл тот или иной турист.

Когда все ставки были сделаны, бармен аккуратно заносил их в специальную книгу, а его подручный рыжий Мак шел в агентство, где служил его родственник, и возвращался с окончательным вердиктом.

Я прикончил свою вторую кружку и теперь сидел, бессмысленно уставившись на притолоку входной двери и пересчитывая зарубки на ней. Каждый выигравший больше десяти кредосов имел право оставить здесь зарубку и нацарапать свое имя.

На сорок второй зарубке мое увлекательное занятие было прервано появлением очередного туриста.

Входная дверь скрипнула и, близоруко прищурившись в темном помещении, внутрь шагнул высокий человек в синтрилоновом комбинезоне ярко-голубого цвета. За всеми столиками мгновенно установилась тишина, и все головы повернулись в сторону незнакомца. Необычна была не только его одежда. Волевое загорелое лицо, аккуратно подстриженные короткие волосы с сединой, небрежная манера держаться, и раскованность в движениях, несвойственная жителям Ластера, все говорило о том, что он прибыл издалека. Если бы я сам два дня назад не побывал на старом космодроме и лично не убедился в его плачевном состоянии, то мог бы поклясться, что это космонит, причем космонит настоящий. В этом убеждала не только его одежда. Туристы никогда не появлялись здесь без охраны, но этот человек был один, и он направился к свободному столику, чего никогда бы себе не позволил ни один турист. Во всех туристических справочниках говорилось о том, что в «Левом стабилизаторе» посторонним разрешается пользоваться только стойкой. Мне самому понадобилось почти две недели ежедневных посещений кабачка, прежде чем я обзавелся здесь постоянным местом.

Теперь события должны были принять непредсказуемый оборот, и я с интересом следил за их развитием, не подозревая еще, что все происходящее касается меня самым непосредственным образом.

Посетитель обвел все столики внешне равнодушным взглядом, и мне показалось, что на секунду дольше, чем на остальных, его взгляд задержался на моем. Я подумал, что его внимание привлекла пустая кружка, не успел развить эту мысль, потому что огромная туша бармена Николаса уже приблизилась к столику незнакомца.

Николас, чья необъятная фигура состояла отнюдь не из жира, по совместительству выполнял в кабачке роль вышибалы и следил за тем, чтобы все писаные и неписаные правила «Левого стабилизатора» свято соблюдались его посетителями.

– Вам следует пройти к стойке. За столиками мы посторонних не обслуживаем, – пророкотал Николас, впрочем пока что вполне миролюбиво. К тем, кто нарушал правила по незнанию, он относился достаточно терпимо. Но этот странный посетитель даже не сдвинулся с места. Он продолжал сидеть, не меняя позы, и улыбался Николасу. Однако его улыбка, мягко говоря, не соответствовала тому, что он ответил бармену.

– Я предпочитаю сидеть там, где мне нравится. И обслужить вы меня должны быстро и качественно.

Ничего удивительного не было в том, что Николас завелся после этой фразы. Он протянул к незнакомцу свою огромную ручищу, собираясь, видимо, ухватить его за ворот комбинезона, но вместо этого рухнул на стол, угодив лицом в блюдо с недоеденным салатом, оставшееся там от предыдущего посетителя.

Все находившиеся в кабачке, включая и меня самого, мгновенно оказались на ногах. Я знал, что за этим последует. Здесь не любили незнакомцев, которые позволяли себе подобные выходки. Еще никто толком не сумел понять, что происходит, а несколько человек уже бросились на необычного посетителя, причем четверо из нападавших с тяжелыми глиняными кружками в руках – обычным оружием в кабацких потасовках – оказались у него за спиной.

И в этот момент я услышал и мгновенно определил короткий стрекочущий звук парализаторов. Причем сразу нескольких. Все нападавшие оказались лежащими на полу. Обернувшись на звук, я заметил в дверях двоих в коротких плащах точно такого же, как у первого посетителя, цвета. Оба они держали в руках направленные на меня парализаторы, и, только заметив это, я увидел у себя в руке «жало осы» со взведенной тетивой. Крохотная смертоносная стрелка была направлена в живот странному визитеру, а мой палец лежал на спусковом крючке. Причем я даже не успел заметить, когда проделал все необходимые для этого движения.

Несмотря на то что я теперь не мог войти в настоящий энергетический транс, остатки энергана в моей крови в момент опасности все же ускорили реакции настолько, что они намного превзошли возможности обычного человека.

– Не советую вам это делать, – проговорил незнакомец совершенно спокойно. И этим своим тоном приостановил движение моего пальца, уже давившего на спусковой крючок арбалета. Если не считать людей с парализаторами у двери, то в кабачке на ногах оставались только мы двое.

Усмехнувшись, я поинтересовался:

– Почему?

– Потому что ваша стрела не пробьет мой комбинезон, а удар парализатора будет весьма болезненным.

Довод показался мне убедительным, и, медленно опустив свое бесполезное оружие, я спросил уже без всякого сарказма в голосе:

– Для чего вы это сделали? Эти люди не собирались на вас нападать, если бы вы не начали первым.

– Я знаю, но мне нужен был повод, чтобы на время их отключить и без помех поговорить с вами.

– Поговорить со мной? Именно со мной?

– Разумеется, надеюсь, вы и есть Игорь Крайнов, бывший первый помощник с «Алькара».

Если он хотел меня удивить своей осведомленностью, то ему это удалось. Никто на Лиме не знал моего полного имени, а уж тем более должности, которую я занимал на своем корабле.

– И чего же вы от меня хотите?

– Я хотел предложить вам работу.

– Какую именно?

– Насколько мне известно, вы находитесь в достаточно стесненных обстоятельствах и согласитесь на любую. Но я собираюсь предложить вам работу по специальности.

– Это дурная шутка. Здесь нет ни одного корабля. И сколько бы вы ни разыгрывали из себя космонита, провести меня вам не удастся. Местный космодром не может принимать корабли.

– А кто вам сказал, что мой корабль опускался на планету? Сколько времени вы не были на Земле?

Вопрос застал меня врасплох, и мои лихорадочные подсчеты ни к чему не привели. Я не знал точной даты…

– Достаточно долго, как я полагаю, – прокомментировал мое молчание незнакомец. – Не меньше десяти лет. Техника не стоит на месте. За это время наши корабли научились обходиться без посадки. Вместо этого используются десантные ракетные боты, способные опуститься в любой точке планеты. Во время вашей службы такие боты были только у дальних разведчиков, теперь они есть на каждом корабле.

– И вы хотите сказать, что предприняли такой далекий и сложный рейс на Лиму только для того, чтобы нанять себе помощника капитана?

– Не всякого помощника. Мне нужен именно Игорь Крайнов.

Впервые за весь этот странный разговор я почувствовал волнение, от которого у меня пересохло во рту. Потому что догадка, с запозданием оформившаяся в моей голове, могла означать лишь одно: Бартоломей все-таки сдержал слово, и за мной прибыл корабль с Земли.

– Зачем я вам нужен?

Я все еще боролся с собой и, вместо того чтобы броситься без оглядки навстречу представившейся мне невероятной, почти сказочной возможности, продолжал испытывать судьбу. Так уж я устроен. И дело тут не в сомнениях, я сразу же поверил этому человеку. Но когда неожиданно, без всякой подготовки, без малейшего намека вам предлагают то, о чем вы мечтали долгие годы, то, что казалось совершенно невозможным, волна противоречия, вопреки логике и здравому смыслу, поднимает вас на своем гребне.

– Это долгий разговор. Мы продолжим его на корабле, если вы согласитесь с первой частью моего предложения. Эти люди вскоре начнут приходить в себя, и второго удара парализатора они не выдержат.

– Вы хотите сказать, что будет и вторая часть? Что же еще ждет меня?

– Многое. Вы многого не знаете, но объяснить я смогу вам это только в том случае, если вы пройдете специальные тесты. Все дальнейшее будет зависеть от результата этих тестов, а провести я их могу только на корабле.

– Каких тестов? У меня создается странное впечатление, что вы пытаетесь всучить мне кота в мешке. Что будет, если я провалю ваши тесты? На корабле я окажусь в вашей полной власти. Что меня там ждет на самом деле?

– Я с вами откровенен и говорю все, что могу сказать. Вы напрямую общались с могущественными силами иной цивилизации, которая в настоящее время угрожает земной Федерации. Обычно такое общение не проходит бесследно. Любой человек, оказавшись на вашем месте, теряет собственную волю и становится игрушкой в чужих руках. Судя по нашим предварительным сведениям, вам удалось этого избежать, но только после специального обследования я смогу быть полностью уверен в том, что вы… – Он остановился на секунду и, слегка прищурившись, впился взглядом в мое лицо.

– В том, что я остался человеком?

– Совершенно верно.

– И все же, что меня ждет, если результаты обследования окажутся отрицательными?

Я продолжал играть с судьбой и, похоже, уже перешел ту разумную грань, перед которой следовало остановиться. Но я не привык принимать решения втемную, не зная всех возможных последствий. Против этого восставал опыт всей моей жизни и многочисленные превратности, поджидавшие меня на разных планетах. Я отлично понимал, что, как только попаду на корабль, моя судьба полностью окажется в руках этого человека, такого обаятельного и мягкого с виду. Но за этой внешней мягкостью я уже почувствовал железную волю и знал, что, если понадобится, он, не поколебавшись ни секунды, уничтожит меня.

– Вам ничего не угрожает. Это я вам обещаю. Самое большее, что я могу сделать, так это отправить вас обратно, отказавшись от своего предложения.

Чего-то он недоговаривал. И весьма для меня важного. Шла какая-то большая игра, в которой я, сам того не зная, принимал непосредственное участие. Рейс специального корабля с Земли стоил огромных денег, и этот человек почему-то вынужден считаться с моими желаниями. Один выстрел парализатора – и я давно бы превратился в молчаливый, безропотный груз на его шлюпке. Значит, ему нужен не просто первый помощник, не просто Игорь Крайнов со всеми его знаниями и возможностями, ко всему прочему он еще нуждался в моем добровольном согласии. Почувствовав, что я все еще не могу прийти к определенному решению, он сказал:

– Как только обследование будет закончено, я расскажу вам все. Обещаю это. А сейчас нам пора уходить. Так идете вы с нами или нет?

– Не торопите меня! – с неожиданной для себя резкостью возразил я. – Одна-две минуты ничего не решают. Лучше скажите мне, кто вы такой?

– Я Валентин Павловский, капитан звездолета, присланного специально за вами с Земли, и я хочу вам напомнить, что это та самая планета, на которой вы когда-то родились. Этого вам недостаточно? Долго вы еще собираетесь испытывать мое терпение?

– Столько, сколько потребуется. Как вы могли узнать, что я нахожусь на Лиме? Здесь нет станций межзвездной связи.

– Зато они есть на Зардоне, и оттуда на Лиму иногда ходят корабли контрабандистов. Минуя ваш заброшенный космодром, именно они привозят сюда предметы, созданные с помощью технологий, неизвестных на Шаранкаре.

– Но для того чтобы определить мое местонахождение, вы должны были располагать весьма разветвленной сетью наблюдателей на всех земных колониях.

– Она есть, эта сеть. Тем не менее нам потребовалось несколько лет для того, чтобы отыскать вас. Довольно долгое время вас считали погибшим. Если бы не это обстоятельство, за вами прислали бы корабль гораздо раньше.

– Это настолько важно?

– Намного важнее, чем вы можете предположить.

Глава 33

Меры безопасности, предпринятые во время нашего передвижения по городу, произвели на меня удручающее впечатление. Нас сопровождал отряд из двенадцати редженеров, одетых в защитные комбинезоны и вооруженных самым современным оружием. Кого они здесь опасались, в средневековой вотчине лорда Грегориана, оставалось для меня непонятным, но каждого встречного жителя приветствовал почти беззвучный хлопок парализатора, после чего он медленно опускался на землю, теряя сознание.

Я знал по собственному опыту, каким мучительным и долгим будет пробуждение этих несчастных. Заметив мое возмущение, Павловский неохотно пояснил:

– Чем меньше людей будет знать о нашем посещении и о том, что вы покинули планету, тем лучше.

Все это мне не нравилось, но согласие было дано, и отступать теперь было поздно. Мысленно я уже попрощался с Лимой, на которой прошли без малого четыре года моей жизни. Здесь я встретил Арию и навсегда оставил ее в образе птицы, который теперь она уже не могла покинуть, чтобы снова стать человеком, в этом была и моя вина… Она готова была пожертвовать жизнью ради меня, и вот теперь я покидал ее навсегда, так и не решившись проститься. Поздние угрызения совести не способствовали хорошему настроению. Я вспоминал тех, кто научил меня жесткому контролю за подсознанием, основам прикладной магии, владению холодным оружием и многому другому.

Сейчас, когда я навсегда покидал Лиму, даже не попрощавшись со своими учителями, эти знания мало мне помогали… Несмотря на дурные предчувствия, принятое решение все еще казалось мне правильным.

Совсем скоро мне предстояло узнать, не было ли оно самой большой ошибкой в моей жизни. Почему я поверил этим людям на слово? Откуда мне известны их истинные намерения? Чем дальше мы продвигались, тем большее сомнение меня охватывало. По бесцеремонному обращению редженеров Павловского с местными жителями я понял, что отступать поздно. Они все равно доставят меня на корабль, если он существовал. Теперь я сомневался даже в этом, но вскоре среди невзрачных холмов пустыни я заметил легкое марево, выдающее на близком расстоянии силовое маскировочное поле.

Посадочный бот находился всего в паре километров от Ластера, и когда это поле было выключено, я удивился тому, как в двухметровой металлической чечевице могло разместиться столько людей.

Впоследствии выяснилось, что шлюпке пришлось сделать не меньше четырех рейсов, чтобы переправить обратно на корабль эскорт, сопровождавший Павловского во время визита на Лиму.

Корабль тоже оказался небольшим, гораздо меньше, чем я себе представлял. Это был какой-то старый транспорт, приспособленный для дальних рейсов. И однако, несмотря на солидный возраст он был оборудован новейшими навигационными приборами, о которых я не имел ни малейшего представления. Уже после беглого осмотра корабля мне стало ясно, что я не смогу выполнять здесь обязанности не только первого помощника, но и простого механика.

Моему знакомству с кораблем никто не препятствовал, хотя команда и отнеслась к моему появлению довольно прохладно. Впрочем, это легко можно было объяснить: меня еще не представили этим людям, и им было непонятно, что за странный пассажир доставлен с Лимы.

На транспорте Ин-48 (именно это краткое название красовалось на его борту) соблюдалась военная дисциплина, меня повсюду сопровождали двое вооруженных охранников, и это мне совсем не нравилось, слишком уж они своим поведением напоминали конвоиров, хотя и не мешали свободно перемещаться по кораблю. Наконец мне это надоело, и я потребовал проводить меня к капитану.

– Капитан сейчас занят. Он готовится к старту и вызовет вас, когда посчитает нужным. Лучше всего, если вы пройдете в свою каюту, старт через полчаса. Вам надо проверить и привести в готовность антиперегрузочные устройства.

По крайней мере, я узнал, что у меня в этом битком забитом оборудованием корабле, где не оставалось ни метра свободного пространства, будет отдельная каюта.

Или, может быть, камера? Но даже после осмотра предназначенного мне помещения было трудно решить, что оно собой представляет.

Герметичной дверью с надежным электронным замком снабжались все каюты на космических кораблях, и при желании любую такую дверь можно было заблокировать с управляющего пульта.

В каюте не было ничего лишнего. Узкая койка с матрацем на магнитной подушке, столик, шкаф для одежды, переговорное устройство.

В шкафу висел рабочий комбинезон из серебристой ткани. В таких комбинезонах щеголяли все члены команды, и, чтобы меньше выделяться среди них, я решил переодеться.

Покончив с этим, я лишний раз проверил замок и убедился в том, что он не заблокирован.

Я сел на койку и попытался собраться с мыслями. Организовать специальную экспедицию к одной из самых дальних планет Федерации лишь для того, чтобы упрятать в тюрьму никому не известного бывшего помощника капитана, сбежавшего с корабля во время бунта, – вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову подобное расточительство.

Но сам факт появления здесь этого корабля, капитан которого знал мою фамилию, казался мне слишком невероятным, и ни одно разумное объяснение этому факту не приходило мне в голову. Разве что обещание Бартоломея… Но его обещание и реальный корабль с реальными людьми на борту слишком плохо увязывались друг с другом, слишком все попахивало мистикой.

Тогда я попробовал просчитать другой вариант случившегося. Что, если ни сам корабль, ни его капитан не имеют никакого отношения к земной Федерации? Я знал, что на Лиму иногда заходят корабли контрабандистов. Что, если кто-то из моих врагов, тот же лорд Грегориан, который наверняка поддерживал с ними тесные контакты, решил использовать один из таких кораблей, чтобы заманить меня в ловушку? Во всяком случае, такое предположение выглядело более правдоподобным, чем специальный рейс с Земли.

Эти соображения пришли мне в голову довольно поздновато. Но убедиться в этом нужно было прямо сейчас, еще до старта, пока у меня оставался хотя бы небольшой шанс вырваться из ловушки – хотя какой там шанс… Что я мог сделать голыми руками против людей, вооруженных самым современным оружием?

Тем не менее я решительно поднялся с койки, распахнул все еще не заблокированную дверь и, не обнаружив за ней уже ставшую привычной охрану, рванул вдоль коридора, не имея ни малейшего представления о том, что, собственно, делать дальше.

Верхнюю палубу я успел неплохо изучить за время скитаний по кораблю. Если мне удастся беспрепятственно добраться до грузового лифта, ведущего в шлюпочный отсек, у меня появится шанс… Я так и не успел оформить эту мысль в четкий план действий.

Чудовищный удар перегрузки швырнул меня на пол, зубы лязгнули, прикусывая язык, соленая кровь наполнила рот, и это было последнее ощущение, которое я запомнил, прежде чем потерял сознание.

Очнулся я в медицинском отсеке и, видимо, раньше, чем от меня этого ожидали. Я лежал на узкой койке универсального медицинского реабилитатора, отгороженного от остального помещения полупрозрачной занавеской. С другой стороны двигались две тени – мужская и женская, – они разговаривали, и, поскольку речь, по-видимому, шла обо мне, я весь обратился в слух.

– Он в коме?

– Нет. Он оказался гораздо крепче, чем я предполагала. Он без сознания, но, я думаю, все обойдется. У него нет серьезных повреждений.

– Вот видишь, я же говорил.

– Это еще ничего не доказывает.

– Но разве ты не провела полное обследование?

– Конечно провела. Но ты же знаешь, только в момент прямого контакта можно быть уверенным в результате. Сейчас у нас нет ничего, кроме косвенных улик.

Полное обследование? Хотел бы я знать, что это означает… Никакого обследования без моего предварительного согласия они не имели права проводить. Это надо запомнить и использовать, если понадобится, но не показывать врачу, что я слышал их разговор. Чем больше я узнаю, тем лучше.

– И о чем говорят эти косвенные улики?

– Как обычно. Возможна двойная трактовка. Он наверняка находился под их воздействием.

– Это мы знали.

– Но мы не знаем, насколько глубоким было проникновение в его сознание. Сохраняет ли он контроль над своим разумом постоянно или лишь до тех пор, пока ему это позволяют?

– Нам придется пойти на определенный риск.

– Мы ведь уже проиграли эту войну, разве нет? Правительство, флот, армия – все находится под их контролем.

– Если он станет нашим союзником, возможно, у нас появится шанс.

– Я в это не верю. Чудес не бывает. Мы получим еще одного посланника, причем сами доставим его на Землю.

– Посмотрим. Даже тебе не все известно о целях нашей экспедиции.

Одна из теней исчезла из моего поля зрения. Разговор, из которого я мало что понял, прервался. Потом женская рука отдернула занавеску, и, увидев врача, я почти смирился со своим положением беспомощного больного.

На ней был аккуратный, почти кокетливый медицинский халатик из синтрилона, и она была непростительно красива для должности корабельного врача.

Мужчину, принимавшего участие в разговоре о моей персоне, рассмотреть так и не удалось, дверь отсека захлопнулась за его спиной, и я остался один на один с этой женщиной…

– Уже очнулись? Странно… Почему молчат приборы? Они должны были предупредить о вашем пробуждении.

– Вашему автомату, наверно, лет двести. Ему давно пора на отдых.

– До сих пор я на него не жаловалась. Почему вы на меня так смотрите?

– Не ожидал увидеть женщину в роли корабельного врача, тем более такую женщину…

Она сделала вид, что не поняла моего комплимента. Или, что вернее, не захотела его принять.

– У нас здесь очень пестрая команда. Женщин назначают на самые разные должности. Почему вы не включили антиперегрузочные устройства, как вы вообще оказались в коридоре?

– Потому что на всех кораблях, кроме этого, принято подавать предупреждающий сигнал перед пуском двигателей.

– С нашей аппаратурой иногда происходят странные вещи. Возможно, это работа посланников. Сейчас случай, который едва не погубил вас, расследуется капитаном. Он вам все объяснит, как только вы сможете ходить.

– Мне это говорили еще до старта, но объяснение почему-то все время откладывается.

– Капитан ждал, пока мы выйдем в открытый космос и разовьем достаточную для оверсайда скорость.

– Какое отношение имеет скорость корабля к моей беседе с капитаном?

– Самое прямое. После выхода в оверсайд нас невозможно подслушать.

– Вы хотите сказать, что на этом корабле могут находиться подслушивающие устройства?

– Не устройства. Существа. Обычные человеческие существа, способные передать информацию через миллионы километров пространства. Несмотря на все предосторожности, на все наши тесты и проверки, здесь наверняка есть по крайней мере один из посланников.

История со включенным без предупреждения двигателем лишний раз подтвердила догадку капитана. У нас на корабле имеется кто-то из них.

– Кто они, кто такие посланники?

– Разоблачить посланников трудно еще и потому, что люди, попавшие под влияние инопланетного разума, порой даже не подозревают об этом.

– Вы предполагаете, что я… Что со мной может происходить то же самое?

Я едва не проговорился о том, что слышал ее предыдущий разговор, но вовремя остановился.

– Вряд ли они пытались бы вас убрать, если бы вы были одним из них. Хотя кто знает… Иногда они придумывают весьма замысловатые комбинации для того, чтобы их посланец не вызывал ни малейшего подозрения.

– Но послушайте… Я бы об этом знал. Поверьте, я полностью контролирую свои действия, и никто извне не может управлять моим сознанием!

Мой голос звучал слишком взволнованно. Слова этой женщины задели меня так глубоко, возможно, потому, что ее внешность произвела на меня сильное впечатление. Или у меня были какие-то сомнения на собственный счет?

– Этого не может знать никто. К сознанию посланника внешний канал управления подключается неожиданно для него самого, и в памяти не остается никакой информации об этом.

Это похоже на временную потерю сознания, что-то сродни лунатизму. Только окружающие могут заметить странность в поведении субъекта в этот момент, сам он позже отмечает лишь потерю времени, в течение которого он не знает, что с ним происходило. С вами такого не было?

– Нет. Я бы определенно об этом знал.

– Откуда такая уверенность?

– С тех пор как я попробовал сок энергетического растения на Багровой планете, мое подсознание и память… Как бы это лучше объяснить… Они стали более управляемы, более открыты для меня, поддаются более жесткому контролю и анализу.

– Ну что же, возможно, именно поэтому вы представляете такой интерес для нашего капитана.

– Вы упомянули о том, что двигатели корабля включили без предупреждения умышленно. Я правильно вас понял?

– Правильно. Кто-то отключил сигнальные устройства оповещения.

– Кто-нибудь еще пострадал?

– Нет. Только вы. Акция была рассчитана очень точно, кто-то отключил устройство в тот момент, когда вы покинули каюту. Именно поэтому мы предполагаем, что она была направлена против вас. Если бы не ваш невероятно крепкий организм, вас бы уже не было в живых.

– Но рядом со мной в тот момент, когда я вышел, никого не было.

– Это совсем необязательно. Здесь в каждом отсеке установлены оптические датчики.

– Вы все время употребляете это таинственное множественное число. Что вы имеете в виду? Кто эти «мы» и «они»?

– Потерпите немного. Вам все объяснит капитан. Через несколько часов мой кибермедик закончит свою работу, и вы сможете ходить.

– Много повреждений я получил?

– Ничего серьезного. Несколько переломов, небольшое сотрясение мозга, легкое кровоизлияние. – Сообщая мне этот диагноз, она очаровательно улыбнулась.

– И это у вас называется «ничего серьезного»?!

– Могло быть гораздо хуже. С перегрузкой в двадцать «же» ваш организм справился просто блестяще.

Нашу увлекательную беседу прервал гудок вифона внутренней связи. Она нажала небольшую кнопочку на своем браслете и с минуту слушала недоступное для меня сообщение. При этом ее лицо стало еще прекраснее, она ушла в себя, отключившись от всего внешнего. Отвечая собеседнику, она произнесла всего одну фразу:

– Он будет готов, капитан. – И затем сказала, обращаясь уже ко мне: – Ваша встреча с капитаном состоится сегодня вечером. В восемнадцать ноль-ноль по нашему корабельному времени. Постарайтесь не опаздывать.

– Ваш капитан так загружен работой, что назначает встречи с членами команды с точностью до минуты?

– Во-первых, вы пока еще не член команды, а во-вторых, на этой встрече будет присутствовать не только капитан.

Глава 34

Я не хотел, чтобы Павловский с самого начала составил обо мне неверное впечатление, и постарался не опоздать. Медицинская аппаратура на этом корабле работала неплохо, так что чувствовал я себя вполне сносно. Только времени на то, чтобы привести себя в порядок, почти не осталось. Ну что же, зная, что я выбрался из медицинского отсека всего час назад, думаю, капитан простит мой внешний вид.

Корабельные часы едва успели закончить свои мелодичные удары, одинаковые на всех кораблях космофлота и называемые почему-то склянками, когда я нажал кнопку у его двери.

Каюта Павловского оказалась совсем небольшой и производила впечатление чего-то временного. Она походила на гостиничный номер и на рабочий кабинет одновременно.

Капитан сидел за столом в окружении дисплеев и голографических проекторов, способных мгновенно показать любую часть корабля или связаться с центральным компьютером.

Конечно, постоянная готовность к действию – вещь похвальная, но, на мой взгляд, для этого существовала рубка управления, а каюта должна предназначаться для отдыха и нормальной жизни. Или у Павловского на этом корабле не было возможности для нормальной жизни, или это было началом одной из многочисленных космических фобий, рано или поздно настигающих космонитов, слишком много времени проводивших вдали от родной планеты.

Переступив порог, я ощутил присутствие в каюте еще одного человека. Я не сразу его разглядел, поскольку он сидел в глубокой тени, за капитанским креслом, словно хотел сделать свое присутствие максимально незаметным, но это ему плохо удавалось.

От него исходила эманация властной силы, и чуть позже, когда я смог разглядеть его лицо, я убедился в том, насколько непрост этот человек.

Капитан недовольно посмотрел на меня, очевидно, потому, что мое появление оторвало его от наблюдения за приборами корабля, и заговорил коротко и сухо, словно передавал очередное радиосообщение по космической связи:

– Как вы уже, наверно, поняли, навигационное оборудование и устройство этого корабля вам незнакомы. Тесты, которым вас подвергли медики после гравитационного шока, также не дали никаких определенных результатов. Исходя из этого, я не смогу выполнить свое обязательство, предоставить вам должность первого помощника на моем корабле. – Чувствовалось, что, сообщая мне об этом, Павловский испытывал некоторую неловкость и хотел как можно скорее закончить неприятный для него разговор.

– Но корабль уже стартовал, и вы, как я понимаю, не собираетесь возвращаться обратно на Лиму. Какую роль в таком случае вы отводите для меня? По штатному расписанию, с которым я успел познакомиться, присутствие пассажиров на вашем корабле не предусмотрено. Ведь не ради туристической прогулки вы проделали столь дальний и трудный рейс в малоисследованный район Галактики? Для чего в таком случае я вам понадобился? И неужели на вашем корабле принято обещать человеку определенную должность, а затем ставить его в двусмысленное положение? Чем я должен заниматься во время этого рейса и какие еще сюрпризы меня ждут?

Я не считал нужным скрывать раздражение, Павловский обязан был еще в Ластере до отлета предоставить мне всю информацию о моей будущей службе.

– Получилось некрасиво. Тут вы правы, – неожиданно донесся из-за капитанского кресла густой бас. Сообщение капитана заставило меня на какое-то время забыть о присутствии в каюте еще одного человека. – Туристические вояжи не входят в нашу задачу, – продолжал голос незнакомца. – К тому же вы имеете полное право знать, почему вы оказались на нашем корабле. Но прежде чем говорить об этом, надо кое-что прояснить. Как давно вы не были на Земле?

– Восемь лет. Что-то около этого… Точной даты я уже не помню.

– Восемь лет… Тогда это только начиналось, и никто еще не имел представления о том, чем оно обернется.

– О чем вы говорите?

– О нашествии, господин Крайнов. О бескровном захвате Земли деймами. Точнее, их посланниками. Постепенно и незаметно они заняли все ключевые посты в правительстве, в энергетической и информационной сфере.

Остается только удивляться тому, как мало усилий им понадобилось для того, чтобы подчинить себе нашу цивилизацию. Им удалось проделать это так ловко, что большинство землян об этом даже не подозревает.

Они проиграли нам первую космическую войну. Двести лет назад их удалось выбросить из нашего пространства. Но теперь они вернулись снова. Они не стали подвергать себя опасности столкновения с нашим земным оружием, предыдущее поражение многому их научило. Они избрали совершенно иную тактику. За пределами нашей Галактики они отыскали подходящую планету, лишенную собственного солнца. Они нашли на ней разновидность энергетических растений, способных существовать в тяжелейших условиях этой планеты, и сумели приспособить эти растения для своих целей.

Оставалось немногое – превратить эту планету в лакомый кусочек для земных кораблей и направить ее в пределы нашей Галактики. Мы догадались о том, что в нашей Вселенной появилась планета-ловушка, далеко не сразу, лишь после того, как отряды посланников, отправленных с нее на Землю, захватили в правительстве все ключевые посты. Но теперь противостоять им в открытую было уже невозможно.

Обнаружить и устранить посланника – задача чрезвычайно трудная. Хотя бы потому, что они ничем не отличаются от обычных людей, до тех пор пока не наступает прямой контакт с инопланетным разумом, во время которого их подсознание получает приказы и целевые установки, действующие затем на протяжении длительного времени. Но сам контакт длится обычно не больше минуты. И только в течение этого времени можно безошибочно и однозначно определить посланника.

Мой невидимый собеседник резко подвинул стул и очутился теперь в полосе света. Его темные глаза пристально и изучающе смотрели на меня, и невольный внутренний холодок подсказал мне, что в этот момент решается моя судьба.

– Но в таком случае вам приходится подозревать всех и не доверять никому.

– Так оно и есть. Вы, кстати, один из таких подозреваемых. Подозреваемый номер один, если хотите, хотя бы потому, что в отношении вас достоверно известно, что вы имели контакт с деймами на Багровой. И тем не менее вы нам очень нужны, и здесь мы не имеем права на ошибку.

– Вы все время говорите «мы». Кто это «мы»?

– Руководители сопротивления. Представители небольшой группы людей, не смирившихся с порабощением родной планеты. Вначале был создан официальный правительственный комитет при президенте, который возглавил руководство всеми операциями. Но когда стало ясно, что мы проигрываем первый этап схватки, мы стали готовиться к глубокой конспирации. Нам удалось сохранить на дальних колониях несколько научных центров и кое-какие силовые структуры, замаскированные под контрабандистов и вольных торговцев. Но беда в том, что в отношении этих сил и даже в отношении многих руководителей сопротивления не может быть полной уверенности в том, что в какой-то момент они не предадут нас…

Что же касается вас, господин Крайнов, то ваша фигура вызывала у меня наибольшие сомнения. Я вообще был против вашего участия в операции.

– Какой операции? Может быть, мне в конце концов объяснят, зачем я вам понадобился и почему вы думаете, что я соглашусь участвовать в вашей «операции»?

– Потерпите еще немного, и я постараюсь вам все объяснить. В первую очередь в связях с деймами подозревают тех, кто побывал в дальнем космосе. Только там возможен прямой контакт с ними. В отношении вас, как я уже говорил, не было никаких сомнений, вы и понадобились нам только потому, что побывали на Багровой. В ваших поступках, в тестах, которым вас подвергли, несмотря на имевший место прямой контакт с деймами, нет ничего, что указывало бы на вашу зависимость от них. Именно это противоречие и мешает мне быть с вами до конца откровенным.

– По моим наблюдениям, на Багровой всего один дейм, и к тому же он полностью оторван от своих соплеменников. Видимо, его связь с их миром прервалась много столетий назад, с тех пор как Багровая вошла в пределы нашей Галактики, – заявил я.

– Ваши наблюдения бесценны, если они подлинны.

– Как это понимать?

– Все, что нам удалось получить во время допросов тех немногих посланников, которые оказались в распоряжении управления безопасности, слишком противоречиво, чтобы быть достоверным. Память этих людей изменилась настолько, что они не в состоянии отличить подлинные события от дезинформации, специально заложенной в их мозг. В вашем сознании тоже может находиться мина замедленного действия, о которой вы ничего не знаете и которая может сработать в самый неподходящий момент.

– Тогда какого черта вы тратите на меня время? К чему все эти разговоры, чего, собственно, вы от меня хотите?

– Вы слишком нетерпеливы и не даете мне закончить. К тому же я до сих пор не знаю, стоит ли вам что-нибудь объяснять. Улавливаете ситуацию?

Он помолчал, по-хозяйски протянул руку и достал из капитанского стола коробку с контрабандными сигарами. Неторопливо раскурил одну из них и, выпуская облака ароматного дыма, продолжил:

– Только после организованного на вас покушения я согласился на встречу с вами, хотя Павловский до сих пор считает, что покушение могло быть подстроено специально для того, чтобы мы вам поверили.

– Знаете, господин… Кстати, вы забыли представиться.

– Ну, мою фамилию знает вся команда, так что она не составляет никакого секрета. Меня зовут Эрвин Грантов. А вот о том, что я руковожу немногими остатками сопротивления, которые нам еще удалось сохранить, знает очень небольшой круг людей. И то, что я решил вам это сообщить, ко многому вас обязывает.

– Ни к чему это меня не обязывает, господин Грантов, поскольку я вас не просил сообщать мне эту чрезвычайно секретную информацию. Мне нужно от вас и от мистера Павловского совсем немного. Я хочу воспользоваться местом на вашем корабле лишь для того, чтобы вернуться на Землю. И готов отработать плату за проезд в любой должности, которую капитан сочтет возможным мне предоставить. Но я не собираюсь участвовать в ваших сложных политических интригах.

Павловский, оторвавшись наконец от своих дисплеев, посмотрел на меня так, словно я впервые его заинтересовал.

– По-моему, он все еще ни черта не понимает. Зря вы с ним возитесь, Эрвин.

Не обратив на высказывание Павловского никакого внимания, Грантов продолжал внимательно изучать малейшую мою реакцию.

– Зачем вам Земля, Крайнов? Что вы там собираетесь делать?

– А вот это вас не касается!

– Еще как касается! Кроме конспиративной работы, о которой я вам рассказал, у меня есть и официальная должность. Я являюсь инспектором Управления внешней безопасности, и в мои прямые обязанности входит розыск и выявление тех, кто имел контакты с Багровой планетой.

Я почувствовал, как холодная испарина покрыла мой лоб. Наконец-то я начал понимать, почему на Лиме оказался этот корабль. На секунду передо мной мелькнула ехидно ухмыляющаяся физиономия Бартоломея. Формально он выполнил условия договора – за мной, именно за мной прилетел корабль с Земли… Я попал в расставленную для меня ловушку и безропотно позволил переправить себя на этот корабль. Все, к чему прикасались лапы этого существа, превращалось в ловушку, в обман, в свою полную противоположность. Соблюдались лишь формальные условия договора, и они были выполнены – мне не на что пожаловаться. Я потребовал корабль на Землю, и вот теперь я на нем нахожусь. Что именно должно было произойти со мной на этом корабле – Бартоломея уже не касалось. Больше я не верил трепу о сопротивлении.

– Если есть хоть малейшее подозрение в том, что человек находился в районе Багровой планеты, – медленно, словно смакуя каждое слово, продолжал Грантов, – он попадает в наше управление, в особый изоляционный бункер, где над ним проводят специальные исследования. Оттуда никто не выходит и живут там недолго – от силы несколько дней. Вот что вас ждет на Земле.

– Как же тогда на Землю смогли проникнуть сотни посланников? Ваше управление плохо справляется со своими обязанностями? – Я пытался выглядеть невозмутимым, но вряд ли моя бравада произвела на Грантова хоть какое-то впечатление. Я проиграл по всем пунктам и не мог этого скрыть. Даже собственный охрипший голос показался мне незнакомым.

– Вы правы, наши сотрудники давно уже не занимаются порученными им обязанностями. Управление внешней безопасности, как и все другие правительственные учреждения, находится под контролем посланников. Даже сюда, на этот корабль, пробрался один из них, и вы имели возможность в этом убедиться, когда вас попытались убить.

Именно потому, что управление в целом оказалось под чужим контролем, в руки тех немногих инспекторов, которые еще продолжают заниматься своим делом, попадают лишь жалкие отбросы, отработанный материал, уже не представляющий интереса для своих хозяев.

Попадают лишь те, кого сами деймы решили нам передать. Вы, Крайнов, особый случай… Все связанное с вами настолько запутанно и в то же время многообещающе, что мы решили разобраться с этим, не считаясь ни с какими расходами.

Вы не только побывали на Багровой, но и сумели каким-то загадочным способом бежать оттуда. Если бы вы находились под контролем деймов, вас бы тайно переправили на Землю. Но вместо этого управлению становится известно о вашем побеге и о вашем новом местонахождении на далекой, не представляющей никакого стратегического интереса планете. Странно, не правда ли? Самое странное, что нам стало об этом известно. Словно деймы, не сумев с вами справиться самостоятельно, решили действовать нашими руками.

– Как вы узнали о моем существовании? Каким образом была получена эта информация? Почему вы думаете, что деймы намеренно подбросили ее вам? – Я все еще пытался интересоваться деталями, словно они имели теперь какое-то значение. Эти люди мне не верили. Я им тоже не верил, а моя доставка на Землю могла обернуться лишь страшной гибелью от рук моих «спасителей». Грантов, не задумываясь, ответил на мои вопросы:

– Сообщение о маршруте «Алькара» было передано нигде не зарегистрированной станцией связи, и оно, как ни странно, оказалось верным. Патрульный крейсер захватил «Алькар», как только он оказался в пределах Федерации.

– Я их об этом предупреждал…

– Почти все члены его команды – все, кто остался жив после абордажной схватки с десантниками крейсера, попали в Управление внешней безопасности. Никого из них уже нет в живых, мистер Крайнов. Та же самая судьба ожидает и вас на Земле, куда вы так стремитесь попасть.

Возможно, он прав, но я не привык так быстро менять свои намерения. Кроме того, я ему по-прежнему не верил. С самого начала они не собирались доставлять меня на Землю. Я понадобился им для какой-то пока неясной задачи, не связанной с Землей, и, возможно, именно поэтому Грантов так старательно описывает ужасы, которые меня там ожидают.

– Среди членов команды «Алькара» находился один человек, который мог представлять особый интерес для вашего управления. Я имею в виду штурмана Каринина. Кроме меня, только он мог вычислить координаты Багровой планеты. Со стороны управления было крайне неосмотрительно потерять столь ценный источник информации.

– Иными словами, вы мне не верите.

– Так же как и вы мне.

– Неплохая основа для начала переговоров. – Грантов неожиданно улыбнулся, и эта улыбка осветила его мрачное лицо, словно вспышка молнии. – Что касается Каринина, он погиб еще до захвата корабля. Скончался во время медицинской процедуры. По нашим сведениям, кто-то намеренно увеличил дозу наркоза настолько, что его сердце перестало биться. Так что теперь остаетесь только вы, Крайнов. Именно вас нам следует беречь как зеницу ока, и не только из-за координат Багровой. Есть более серьезные причины…

Он выдержал долгую паузу, словно предоставляя мне возможность высказаться в последний раз, и, лишь убедившись, что я не собираюсь нарушать молчание, продолжил:

– Как вы отнесетесь к тому, чтобы несколько повременить с возвращением на Землю и помочь нам в выполнении нашей миссии?

– Скажите ему прямо о нашем маршруте, – вмешался Павловский. – Ин-48 не собирается возвращаться на Землю, по крайней мере, в ближайшее время.

– Куда же вы в таком случае летите?

– В общем-то, это зависит от вас. Мы собираемся разыскать Багровую планету. И вы тот самый человек, который сможет нам в этом помочь. Однако, если вы не согласитесь с нами сотрудничать, еще не поздно изменить курс и повернуть на Землю.

Этот человек, привыкший к допросам в том самом бункере, о котором он недавно упомянул, играл со мной, как кошка, схватившая мышь. В его последней фразе прозвучала прямая угроза, и я почувствовал, как багровая пелена гнева, смешанного с отчаянием, застилает мой разум. Я позволил себе поверить в недостижимую мечту и попал в расставленную специально для меня ловушку. И хотел я сейчас лишь одного – вырваться отсюда, вернуться в мир, из которого меня похитили. Да, Лима не была Землей, но за эти годы она стала моим домом. Там, по крайней мере, я был хозяином собственной судьбы.

Я медленно поднялся из-за стола, чувствуя, как время начинает растягиваться, а мышцы наливаются запредельной силой энергана. Этим людям дорого придется заплатить за мою свободу. И хотя я не мог воспользоваться этим качеством в полной мере, мои реакции намного превосходили реакции обычных людей.

Грантов заметил, что со мной творится что-то неладное, и первым почувствовал исходящую от меня угрозу, но не сделал ни одного движения, не схватился за оружие, не вызвал охрану. Вместо этого он произнес:

– Успокойтесь, Крайнов, мы еще ничего не решили.

Возможно, это его спасло. Спокойный тон и неподвижность моих противников подействовали как своеобразный выключатель. Начавшийся было процесс ускорения реакций моего организма прервался. Чувствуя, как холодный пот заливает лицо, я буквально рухнул в кресло.

После вторичного посещения Черной планеты этот процесс полностью вышел из-под моего контроля… Достаточно было незначительного внешнего воздействия, чтобы вызвать его спонтанный рост, и так же неожиданно он прерывался, лишая меня даже тех незначительных сил, которыми располагал мой организм в обычном состоянии.

– Вы обманули меня по всем пунктам. Вы обещали мне должность помощника или штурмана на этом корабле, но оказалось, что я не в состоянии выполнять эту работу. Вы обещали доставить меня на Землю, а вместо этого пытаетесь вытянуть из меня информацию о Багровой планете. О каких переговорах может теперь идти речь? Я вам больше не верю… – жалкий лепет, но это было все, на что я остался способен.

Для того чтобы восстановить силы и выбрать более подходящий момент для открытого противодействия, необходимо было выиграть время и лучше разобраться в обстановке. Что-то они от меня скрывали – все было слишком запутанно, неясно. История со включившимся без предупреждения двигателем не давала мне покоя. Кто-то здесь желал от меня избавиться, но не Павловский и не Грантов, им я для чего-то нужен. Значит, врагов на этом корабле у меня даже больше, чем я предполагал.

– Мы пока еще не решили, можно ли вам доверять. Если бы вы знали истинное положение вещей, вы бы нас поняли. Сейчас осторожность – наше главное оружие. Обещаю: мы постараемся во всем разобраться как можно скорее. Тогда, возможно, вы с большим пониманием отнесетесь к нашей миссии.

Глава 35

Какое-то время Грантов молча рассматривал меня, видимо стараясь понять, что со мной произошло. Но это вряд ли ему удалось.

– Чтобы укрепить наше взаимное доверие, мне придется вам кое-что показать.

– Не делай этого, Эрвин! – выкрикнул капитан.

– Рано или поздно нам придется познакомить этого человека с нашей задачей. Не мешай мне, Валентин.

И, не обращая больше внимания на явное неудовольствие Павловского, Грантов достал из сейфа толстую папку с грифом «Секретно». В самом верху папки крупным шрифтом было напечатано название учреждения, которому принадлежали документы: «Управление внешней безопасности». Грантов взвесил папку на руке, словно решая в последний раз, стоит ли с ней расставаться, и протянул ее мне.

– Здесь отчеты о шести наших неудачных попытках остановить вторжение с Багровой. Как вы понимаете, я не мог подготовить все эти материалы лишь для того, чтобы убеждать вас. Здесь голограммы, переданные по космической связи, и те немногие материалы, которые дошли до нас различными путями.

Первые четыре экспедиции были организованы правительством Земли, и они сделали все от них зависящее, чтобы высадить на Багровой хорошо вооруженный десант. Все эти люди погибли вскоре после посадки.

Затем была пятая экспедиция, в которой участвовали лучшие корабли земного флота. Им была поставлена задача атаковать планету с большого расстояния, накрыть Багровую мощным ракетным залпом. Ракеты, оснащенные нейтронными боеголовками, должны были уничтожить на ее поверхности все живое…

– На Багровой есть пленники, земляне, не пожелавшие сотрудничать с деймами или по каким-то причинам не подошедшие для роли посланников. Все они превращены в рабов, – вклинился в его объяснения я.

– Мы об этом не знали. Но все равно это бы нас не остановило. Речь шла о существовании всей нашей цивилизации. Однако и эта экспедиция закончилась неудачей. Вернулся всего один корабль. Земной флот был уничтожен задолго до того, как вышел на позицию, пригодную для ракетной атаки.

Слушая Грантова, я бегло пролистывал папку. Не требовалось быть специалистом, для того чтобы убедиться в подлинности снимков. Особенно большое впечатление производила последняя серия, зафиксировавшая гибель земного флота. Снимки, сделанные с огромного расстояния, не позволяли рассмотреть детали, но того, что на них было, оказалось вполне достаточно, чтобы понять, какая трагедия произошла на космической окраине Багровой.

На некоторых снимках был виден ее темный диск с характерным кольцом светящейся атмосферы. И почти на каждом снимке я видел взрывающиеся земные корабли. Нетрудно было представить, сколько людей погибло в пламени этих взрывов, сколько жен, детей и стариков на Земле получило официальные правительственные извещения с траурной каймой и короткой стандартной записью: «Погиб при исполнении…»

– Нам нужна ваша помощь, Крайнов. И не только нам. Всем землянам, всем людям нужна ваша помощь. Вы должны принять участие в экспедиции на Багровую.

Наконец-то он прямо упомянул о цели их полета. Но после того, что я узнал и увидел на снимках, их желание посетить Багровую выглядело, мягко говоря, смехотворно. Что может сделать один корабль, с экипажем в сорок человек, там, где оказался бессилен весь земной флот?

– Вряд ли мое непосредственное участие в вашей миссии сможет что-то изменить. Конечно, я был на Багровой, но все, что я там узнал, я могу сообщить вашим специалистам. Буду рад, если это хоть как-то поможет вашей борьбе.

– Дело вовсе не в сведениях, которыми вы располагаете. Ваш организм изменен воздействием двух различных видов энергана настолько, что это даст вам возможность некоторое время скрытно находиться на поверхности Багровой. Только это ваше уникальное свойство оставляет нам какую-то надежду. Возможно, этого времени будет достаточно для того, чтобы изменить ситуацию в нашу пользу.

– Каким образом? Каким образом вы собираетесь ее изменить?

– Объединение всех растений планеты в единую систему, способную выбросить в космос энергетический луч такой разрушительной силы, который был применен при уничтожении земного флота, невозможно без управляющего центра. Только вы можете обнаружить этот центр и помочь нам его уничтожить. После этого земные корабли получат возможность приблизиться к планете и начать ее бомбардировку. Вы знаете о Багровой больше любого землянина и, повторяю, сможете какое-то время находиться на поверхности планеты незаметно для наших противников.

– Почему вы думаете, что мое присутствие на планете останется не замеченным охранниками деймов? Откуда у вас такая уверенность? Мой организм неоднократно подвергали различным тестам и исследованиям, и каждый раз врачи не находили в нем ничего необычного…

Говоря это, я сознательно лукавил. Действительно, медицинское обследование, проведенное мной еще на «Алькаре», ничего не показало. Но сам-то я знал… Знал, что почти во всем превосхожу обычного человека и что показали последние тесты, проведенные доктором этого корабля. Грантов прав.

Но тогда почему его слова вызвали во мне такой горячий протест? Не страх же мной руководил? Или все-таки страх? Неужели мне никогда не удастся преодолеть воспоминание о смертельной процедуре, во время которой меня сбросили со скалы? Или причина в другом? Кажется, у меня уже начинается паранойя. Я сам себе перестаю доверять. Но возможно, я заразился этим качеством от Грантова или Павловского.

– Методы исследований совершенствуются со временем. Наш врач, доктор Ленская, используя новейший сканирующий анализатор, установила, что альфа-ритм вашего мозга полностью соответствует ритму людей, находящихся под контролем деймов, но при этом вы остаетесь хозяином своих поступков. Деймы улавливают характер мозгового излучения человека на огромном расстоянии и узнают о появлении людей, неподконтрольных им, сразу после того, как эти люди появляются на поверхности Багровой. Именно это обстоятельство и привело к немедленному уничтожению всех наших десантов.

Десантные операции небольшими группами в таких условиях невозможны, а высадить войсковое соединение мы не в состоянии из-за энергетического луча, разрушающего наши боевые корабли еще до подхода к планете.

Небольшая уловка привела к желаемому результату и заставила Грантова прямо признать тот факт, что меня без моего согласия подвергли медицинским тестам. Это мне еще пригодится… Но сейчас я даже не подал виду, насколько важно для меня было его упоминание о тестах.

– Каким образом вы собираетесь попасть на планету, на которой не смог добиться успеха ни один десантный корабль? – спросил я, уводя разговор в сторону от медицинской темы.

– Тем самым путем, по которому прошел «Алькар» и десятки других земных кораблей, попавших в ловушку Багровой.

– Вы хотите сказать, что, изображая обычного исследователя, вы готовы опуститься на планету, а затем пожертвовать своим кораблем, жизнью своего экипажа и своей собственной ради того, чтобы доставить меня на Багровую?

– Ну зачем драматизировать до такой степени? В конце концов, «Алькару» удалось покинуть планету!

– Это был особый случай. Деймы просто его отпустили. Почему вы думаете, что вам удастся проделать то же самое? Не забывайте, что на вашем корабле есть посланник, и ваши намерения станут известны деймам задолго до того, как мы доберемся до Багровой.

– Пусть вас это не беспокоит. Мы нашли способ препятствовать передаче любой информации с борта нашего корабля. Это чисто техническая проблема. После посадки никто, кроме вас, не покинет корабль, и, таким образом, все будет зависеть только от вас.

– Даже если вам удастся осуществить этот безумный план, безумный, потому что вы себе не представляете подлинных возможностей вашего противника; если вам удастся благополучно приземлиться и доставить меня на Багровую, что я там буду делать? Я понятия не имею ни о каком управляющем центре! Там вообще нет никаких «центров», никаких технологических конструкций. Цивилизация деймов основана на другом принципе. Они не создают машин и не пользуются ими.

– И все же какой-то центр управления должен быть. Необязательно машинный. Биологический, энергетический, любой, черт возьми, но где-то же должны отдаваться команды, объединяющие в одно целое миллионы растений, разбросанных по всей планете!

– Возможно, он и существует, этот центр. Только я о нем ничего не знаю. Я провел на этой дьявольской планете почти месяц и даже не слышал ни о чем подобном. Сколько времени будет у меня в резерве после заброски на Багровую, до того как меня обнаружат и убьют? День, неделя, десять дней? Что я смогу сделать за такой короткий срок?

Неожиданно я поймал себя на том, что спорю с Грантовым так, словно уже согласился с его предложением, словно нам осталось всего лишь уточнить мелкие детали…

И тогда, как протест против самой возможности такого решения, спонтанно, без малейшего волевого усилия с моей стороны, знакомое багровое пламя впервые в полную силу вновь вспыхнуло в моем сознании.

Не слишком отдавая себе отчет в собственных поступках, я бросился к двери и одним рывком сломал электронный замок, которым капитан попытался преградить мне путь. Двое охранников за дверью своей неподвижностью напоминали каменные статуи, я не стал задерживаться возле них. Мне не нужно было оружия для того, чтобы захватить одну из шлюпок. Никто на этом корабле не сможет меня остановить. Никто не сможет помешать мне вернуться в мир, из которого меня похитили, заманив, словно крысу в мышеловку с кусочком сыра, – вот только сыр оказался отравленным…

Я несся по коридору верхней палубы, и стрингеры сливались перед моими глазами в одну сплошную стену, а воздух казался плотным и горячим.

И все же было нечто, от чего я не мог убежать. Шепот в моем собственном сознании. Вкрадчивый, нежный шепот… «Зачем ты так спешишь? Разве ты не слышал, что этот корабль летит на Багровую? Разве ты не хочешь попасть туда еще раз? Снова увидеть меня? Помнишь часовню?..»

Я помнил часовню и помнил скалу Прощаний, а потому лишь ускорил свой бег по коридору второй палубы, но шепот не прекращался. Он был где-то внутри меня, на самой грани моих собственных мыслей и решений, от него невозможно было избавиться и почти невозможно противиться исходившим от него, замаскированным под мои собственные желания приказам.

«Только там, на Багровой планете, ты обретешь подлинное могущество и станешь наконец свободным. Остановись. Вернись обратно, переговоры еще не окончены. Эти люди знают координаты Багровой планеты. Ты нужен им для чего-то другого. Ты должен узнать – для чего. Ты должен выяснить, чего они хотят на самом деле… Ты должен узнать во всех деталях, чего они от тебя добиваются. Какой центр им нужен? Как собираются они его разрушить?»

И стрингеры перестали сливаться в сплошную туманную полосу. Мой бег замедлился, и через какое-то время я остановился, содрогаясь от ужаса, потому что впервые мой собственный разум отказался мне повиноваться.

– Вы все еще думаете, что он может быть нам полезен? – спросил Павловский, с сомнением разглядывая искореженную дверь своей каюты.

– Никто, кроме него, не сможет осуществить наш план.

– Он прошел вторую палубу. Остановить его?

– Не нужно. В той миссии, которую я собираюсь ему поручить, необходимо его добровольное участие, у нас нет ни малейшей возможности силой заставить его действовать в наших интересах. После того как мы приземлимся на Багровой и приступим к выполнению основной задачи, у нас не останется никакого шанса контролировать действия этого человека.

– Но ведь он наверняка находится под контролем деймов! Им станет известно о каждом нашем шаге! Мы отдадим в руки наших врагов единственное свое оружие!

– А вот в этом я не уверен. Он не является их посланником. Во всяком случае, в той форме, с которой мы знакомы. Его мозг продолжает бороться с внешним воздействием, которому он, несомненно, подвергся на Багровой. Результаты тестов и мои собственные наблюдения, анализ его поступков и решений – все говорит о том, что он остался человеком.

Конечно, риск огромен. Но выбора все равно нет. Только Крайнов может выйти на поверхность Багровой, оставаясь не замеченным деймами. Мы пытались десятки раз и потеряли наших лучших людей. Никто оттуда не возвращается, а если и возвращается, то только с полностью измененной психикой.

– Все вернувшиеся с Багровой люди находятся в вашем изоляторе?

– Не все, к сожалению. Слишком велико противодействие. Иногда подсадным уткам в правительстве удается в обход официальных законов вывести из-под нашего контроля наиболее ценных, с их точки зрения, субъектов.

– Дела обстоят настолько плохо?

– Более чем… Наша экспедиция на Багровую – последняя. Если мы не уничтожим деймов, можно считать эту невидимую войну окончательно проигранной. Вот почему так необходимо участие Крайнова. Если он не добьется успеха – никто его уже не добьется.

– Боюсь, он не собирается возвращаться. Он спустился на второй горизонт, и если не отдать приказ остановить его немедленно, проникнет в шлюпочный отсек. Он движется слишком быстро.

– Пусть себе проникает.

– Но если он захватит шлюпку и потребует выйти из оверсайда, нам придется подчиниться. Иначе корабль будет уничтожен.

– Я помню об этом. В надпространстве шлюпка, не защищенная нашими полями, превратится в бомбу огромной мощности.

– Он знает об этом?

– Наверняка. Но если я ошибся, если влияние деймов на него достаточно велико – это его не остановит. Много раз их посланники доказывали, что жизнь субъекта, которого используют деймы, не имеет для них ни малейшего значения.

– Так что же мы должны делать, ждать, пока он нас взорвет?

– Именно, капитан. Если он решится на подобное, у нас все равно не останется никакой надежды… Но я верю, что человеческое начало в его психике возьмет верх. Считайте это последним тестом.

– Не слишком ли дорого обойдется нам этот тест?!

Грантов не ответил, и тяжелое молчание, наполненное ожиданием катастрофы, повисло в капитанской рубке.

Они могли наблюдать за продвижением Крайнова на своих корабельных мониторах. Они видели, как он остановился посреди второй палубы, и, приблизив на экране его лицо, увеличив изображение до предела, они могли понять, какая мучительная борьба происходит в этом человеке.

Наконец Крайнов принял какое-то решение. Он медленно повернулся и сделал шаг в обратном направлении. Создавалось впечатление, что к его ногам привязали невидимые гири. Он шел сгорбившись, едва переставляя ноги.

– Не нравится мне его вид, – проговорил Павловский. – Лучше бы уж он захватил шлюпку. Тогда, по крайней мере, мы бы точно узнали, с кем имеем дело.

– До конца мы этого никогда не узнаем.

Я захлопнул за собой дверь отведенной мне каюты и без сил повалился на койку. Буря противоречивых чувств бушевала внутри меня. В таком состоянии нельзя было ничего предпринимать. Я должен был еще раз все обдумать, я должен был прийти к определенному решению и лишь после этого действовать.

Но что я мог сделать? Разве у меня был какой-то выбор? «Выбор есть всегда. В любом положении у человека есть выбор». Это говорил Спейс или Лагран – не важно. У меня и в самом деле был выбор. Я мог согласиться с предложением Грантова и принять участие в его безумных планах… Я мог лишь сделать вид, что согласился, дождаться подходящего момента и бежать с корабля. Нет. Это чушь. Незаметно бежать с современного корабля, набитого следящей электроникой, невозможно.

Тогда что же? Отказаться от участия, сделать тем самым бессмысленной их посадку на Багровую и потребовать возвращения на Землю? И как же я буду чувствовать себя на этой Земле, если ею уже сейчас управляют деймовские прихвостни? И что меня там ждет?

Все казалось бессмысленным, выхода не было. Любое развитие событий заканчивалось катастрофой. Но сейчас самому себе я мог признаться, что именно казалось мне наиболее страшным. Наиболее чудовищным. Чужой контроль над моим мозгом. Контроль, противостоять которому я только что оказался не в силах.

– Не можешь решить, что делать? Но это же так просто! Каждый обязан делать лишь то, что соответствует его интересам.

Я обернулся на голос. В углу каюты, там, где тлел едва заметным притушенным синим огнем дисплей внутренней связи, наметились некие контуры. Что-то туманное и знакомое проступало из небытия. Оно все никак не могло сформироваться, расплывалось в облачко, пыталось собраться в образ, похожий на голограмму, но это ему плохо удавалось. Впрочем, в этом уже не было никакой необходимости. Я узнал голос стража.

– Все шастаешь по разным мирам? Разве тебе не нужно охранять сон своего господина? – язвительно поинтересовался я.

– Работаю в конторе по совместительству, обязан следить за соблюдением договоров. Я же тебе говорил.

– Ну и что же соответствует моим интересам?

– Разумеется, возвращение на Землю! Ведь именно это я тебе обещал. Но сейчас ты чуть не решил согласиться с безумным предложением Грантова и этим едва не испортил все.

– А что меня ждет на Земле?

– Только хорошее! Я об этом позабочусь! Все эти разговоры о посланниках – клевета. Деймам не нужна ваша планета, а Грантов не думает ни о чем, кроме месторождения скандия. Ты хочешь его туда привести ценой собственной жизни?

– Хороший у меня советчик, но, кажется, я знаю, как заставить его заткнуться раз и навсегда!

Я поднялся с постели и решительно направился к двери, по дороге еще раз щелкнув выключателем обесточенного интеркома. Просто так, для надежности. Впрочем, в этом уже не было необходимости. Бартоломей исчез в ту самую минуту, когда я принял решение.

Назад: Глава 26

Дальше: Глава 36