ЭПИЛОГ

Ворота за спиной закрылись с протяжным скрипом. В затылок дохнуло жаром, как бы подталкивая меня вперед. Выходить из тепла в сырое утро не хотелось. Дорога под ногами шла в гору. На обочинах ютились чахлые кустики крапивы вперемежку с кучками каменных голышей. Тёмно-зеленые цвета доставшегося мне Пути терялись в дымке серого тумана. Я невольно передернул плечами под колючей тканью подаренного рясы и зашагал, стараясь особо не морщится: ступни то и дело накалывали мелкие камни там и сям валявшиеся на дороге. Несильный, но промозглый ветер дул прямо в лицо, старался забраться под полы одежды. Кожа кистей рук и стоп сразу покраснела и ее начали покалывать мелкие иголки. Реалистичность нового мира действительно поражала.

На душе было пусто, и серое небо, едва видное за клочьями тумана, не прибавляло настроения. Достигнутая такими трудами цель не давала чувства удовлетворения, и только тревога, поселившаяся где-то внутри живота, почему -то заставляла ускорять шаг. Запоздало оглянувшись, я не увидел уже исчезнувших за поворотом ворот Чистилища.

Дорога становилась все круче и вилась змеей все сильнее забирая в гору. Туман позволял увидеть ее только на метров 20-30 вперед. Порывы ветра становились сильнее и резче.

Спустя два часа мне удалось достигнуть места, где Путь делал крутой поворот вправо и стал полого спускаться вниз. Еще через полчаса ветер стал стихать, а туман превратился в непонятное желе, напоминая молоко, разведенное водой. Дальше дорога стала медленно поворачивать влево, и через некоторое время мне стало казаться, что я иду по огромному циклопическому ущелью, точнее по внутренней его стене. А в центре ущелья, за зыбкой пеленой тумана, стала медленно проступать тень исполинской горы. Вся эта картина давила на психику, но позволяла отвлечься от боли в ступнях, которая к тому времени превратилась в значительную проблему. Нет, кровавых следов, к счастью, я еще не оставлял, да и комфорта в Пути ИскИн не обещал.

К четвертому часу издевательства над собственным организмом, наконец, появилось солнце и стало своими лучами прореживать туман. С каждым витком дороги скальная поверхность горы в центре ущелья обрастала деталями. То там, то здесь на ней виднелись широкие уступы, поросшие можжевельником, масштабы которых я смог оценит уже несколько позже.

Расстояние от дороги до ближайшего уступа было, пожалуй, чуть менее полусотни метров. Снизу из непроглядной пропасти поднимались медленно все те же опостылевшие клочья тумана. Дна было невидно, а брошенный мной из интереса камень, канул беззвучно, не отозвавшись ни звуком удара, ни осыпью. Раздражала тишина. Если первую часть пути шум ветра в ушах еще давал ощущение реальности, то сейчас только мягкий шорох ступней по земле, да ноющая боль в груди и ногах продолжали держать меня в тонусе.

Показавшийся за изгибом горы очередной уступ в этот раз был кем-то облюбован. К тому моменту я так устал, что сначала даже не остановился. Удивляться не было больше сил. Пройдя несколько десятков шагов и приглядевшись, стал понимать, что видимо перегруженная психика наконец нашла повод отомстить мне за все испытания последних дней, которым я ее подверг. Морось или пот, я не заметил, как вспотел, заливали глаза. Пришлось скинуть капюшон и протереть их ладонями. Мне открылась великолепная картина, достойная великих мастеров виртуальности.

На черном, как уголь, каменном уступе, повернув в мою сторону бурую лобастую голову стоял огромный медведь. Нет не так. МЕДВЕДЬ. Туша его частично была покрыта доспехами из сверкающего белого металла, на поверхности которого солнечные зайчики играли каждый раз, как он переступал своими чудовищными лапами. Пар из ноздрей медведя при каждом выдохе колыхал туманную дымку, а сиплое дыхание было слышно даже по эту сторону пропасти. Опасность, казалось, исходила от самых кончиков стальных когтей на латных перчатках до серой попоны на спине зверя.

Я был готов поклясться, что медведь, периодически поглядывая на меня, ухмыляется, поминутно поворачивая голову к своему седоку. О котором следует сказать отдельно.

На медведе восседал. Именно восседал, странный зверь. Покрытый белоснежной шерстью, с огромными, округлыми, как локаторы, ушами, одно из которых было пришито по разрыву грубыми сыромятными ремешками. На голове его был водружен лихо заломленный черный берет с красной матерчатой пятиконечной звездой вместо кокарды. Левой лапой он упирался в пояс, гордо подбоченясь. Правая сжимала огромный кусок ветчины, от которого зверь периодически смачно откусывал своими страшными треугольными зубами и жевал, причмокивая и урча. Его черные глаза-бусины внимательно уставились на меня. Я прирос к месту. Как вдруг, белый зверь улыбнулся мне до ушей, продемонстрировав акулий оскал. Вмиг засунул всю оставшуюся вкуснятину себе в рот, стряхнул крошки с лапы в пропасть и вскинул ее к плечу сжав ее в кулак. Хм. Наш с дедом жест. Да, давно это было, в другой теперь жизни!

Медведь поднял морду к небу и заревел. Бааанг! Рядом с медведем появилась арка небольшого портала, из которой вышел высокий, атлетично сложенный эльф с длинными седыми волосами в темных доспехах Рыцаря Смерти и с короной, сотканной из мрака, на голове. Он деловито схватил зверя за пришитое ухо. Зверь заверещал обиженно, тыкая в мою сторону рукой. Медведь то же что-то рыкнул. Эльф медленной обернулся в мою сторону и взгляды наши встретились. Немая сцена продолжалась всего несколько секунд. Мне показалось, что эльф тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой. Затем он отпустил ухо, одним движением вскочил в седло на спине медведя. Медведь развернулся и медленно пошел в сторону арки портала. Перед самой аркой, эльф приостановился, обернулся в мою сторону, достал из- за пазухи какую-то склянку. Вытянув левое запястье, эльф черкнул по нему поясным кинжалом. Темная густая кровь медленно потекла к ладони. Всадник ловко подставил склянку и наполнил ее кровью. В этот момент медведь повернул голову к седоку и мгновенным движением языка облизнул запястье эльфа. Раны как не бывало. Белый ушан выхватил склянку из рук рыцаря, округлил глаза-бусины. Вся компания вновь молча уставилась на меня. Медведь робко принюхался к склянке, посмотрел на рыцаря, важно кивнул. Эльф пихнул локтем ушана и постучал пальцем по запястью, намекая на время. Белый зверь на секунду замялся, затем, вздохнув, снял с себя кожаный пояс, сунул в него склянку, свернул и, прищурившись, метнул его в меня. Мне же ничего не оставалось делать, как постараться его поймать, что было довольно несложно.

Когда я поднял глаза, сжимая пояс в руках, уступ был уже пуст и только ветер и туман снова затеяли на его поверхности чехарду. Развернув ремешки пояса, я сосредоточился и с возрастающим изумлением прочел его характеристики:

Но когда прочел характеристики склянки и её содержимого, то забеспокоился о своей многострадальной челюсти, которая готова была свалиться в пропасть.

Ну вот теперь немного отлегло от сердца. Я снова встал на привычный путь читерства, подумал я, застегивая пояс под плащом. На душе потеплело. Путь, как и было обещано, начал преподносить первые сюрпризы. Но новое приобретение все-таки оставило ощущение и незримой потери. Будто бы эта встреча с удивительной компанией на уступе лишила меня частички прошлого. И её уже не вернуть. Тоска в сердце и боль в ступнях навалились с новой силой. Я стряхнул оцепенение и вновь зашагал по дороге вокруг горы.

Миновал следующий час моего путешествия, и я уже с острым нетерпением и надеждой вглядывался вперед. Новая встреча не заставила себя ждать. За очередным поворотом показалась тумба странного покосившегося моста, который тянулся от дороги к горе и скрывался в клубах вездесущего тумана. Подойдя немного ближе, я понял, что ошибся. Это был не мост. Больше всего это напоминало корму чудовищной величины парусного корабля, бывшего когда-то фрегатом. Не знаю. Трудно было разобрать. Ему изрядно досталось. Весь видимый с моей стороны борт был в чудовищных шрамах, пробоинах и потеках. Такое впечатление, что его обливали кислотой, жгли и морозили одновременно. Рваный такелаж потемнел от сырости и тяжело раскачивался на ветру. Остатки резьбы и украшений на юте только подчеркивали плачевность состояния корабля. Сквозь крики невесть откуда взявшихся воронов, нагло рассевшихся на потемневших вантах, периодически слышались приглушенные возгласы и тихие шлепки, и вроде бы какой-то стеклянный звон. Подойдя к корме вплотную, я был готов поклясться, что начинаю слышать шум волн. С борта свисала короткая цепь на которой горел кованый фонарь! Рядом с цепью из пролома в борту свисал веревочный трап, длиной не достающий до земли нескольких саженей. Именно оттуда и раздавались звуки, которые так меня привлекли.

Я уже давно был не прочь передохнуть, да и предчувствие новой интересной встречи заставило меня форсировать события. Я набрал в грудь воздуха, вспомнил детство и свистнул от души, в четыре пальца! Получилось! Звуки моментально смолкли. Я подвернул полы плаща и присел под трапом, растирая немилосердно саднившие ступни. И стал ждать.

- Интереееесно!.. - сначала раздался голос, а потом на трапе материализовался субъект странной наружности: одет он был в мешковатые кислотно - оранжевые штаны со множеством карманов, из которых торчала всякая дрянь - куриные кости, мотки бечевы, перья, связки грибов. При близком рассмотрении, когда он спустился пониже, я увидел, что это эльф. Был он совершенно лысый с висящими рваными ушами и голым торсом, на груди его был вытатуирован шикарный штурвал с выведенным в центре трубящим мамонтом. Эльф повис в нескольких метрах надо мной, держась одной рукой за трап, в другой руке он сжимал несколько игральных карт с яркими рубашками. Глаза его внимательно уставились на меня, на губах играла веселая открытая улыбка. В проломе показалась еще одна голова мужчины с всклокоченными черными волосами. Он скользнул взглядом по мне, при этом не отрываясь от горлышка изрядной бутыли темного стекла. Шумно сделал глоток, вытер губы рукавом батистовой рубашки.

- Кого там черти принесли, Орбит! - спросила голова охрипшим голосом. Из-за края пролома показалась обнаженная до плеча рука с ярко-алыми ногтями и бескомпромиссно втащила голову мужчины обратно. Раздался переливающийся колокольчиками смех и все стихло.

Лысый эльф посмотрел на край пролома, затем снова на меня, взгляд его уперся в мои многострадальные ступни. Он снова чему-то улыбнулся.

- Да пока не очень интерееесный!.. - заявил он и стал быстро подниматься по трапу. Поднявшись наверх, он немного задержался, лысая голова его на несколько мгновений скрылась за краем пролома.

- Держиииии...! - мне на колени плюхнулись связанные между собой пара сандалий сыромятной кожи. Я изумленно взял их в руки и прочел характеристики:

Ну и, конечно, когда я поднял глаза, передо мной был вновь туман, дорога и гора. Ветер затянул свою стылую песню, разогнав даже ворон. Наскоро отерев ступни полами плаща, я натянул и застегнул сандалии. Вскочил, притопнул ногой. А ничего так, черевички. Сгодятся. Что же ждет меня впереди, если вначале пути такие подарки достаются? Ветер все не унимался, пошел мелкий и противный дождь. Но я продолжал бодро шагать вперед. Сандалии и плащ делали свое дело и были выше всяких похвал. Дорога сама бежала мне под ноги.

Через некоторое время, солнце вновь скрылось за тучами. На сей раз иссиня-чёрными, стало темно, как во время затмения. Дорогу было почти невидно, пропали цвета, остались только оттенки. Абсолютно стих ветер.

Казалось, даже молекулы воздуха повисли в ожидании. За очередным поворотом дорогу пересекла горная тропа, резко обрывавшаяся у пропасти. На перекрёстке стоял сгнивший покосившийся дорожный столб с потемневшей дощечкой на ржавом гвозде. Надпись на дощечке не читалась, стёрлась от времени. Под столбом в землю врос покатый валун, вся поверхность которого была затянута сухим мхом.

Я остановился на перекрёстке, огляделся. Видимо здесь новое место встречи со следующими персонажами, которые не спешат появиться. Я не гордый. Подожду. И присел на валун. На небе вообще творилась явная вакханалия. Время за полдень, а небосвод весь в звёздах и полная луна... Не зря предупреждали. Путь, он такой.

- Добрейший вам вечерочек! - я подскочил, как ужаленный. На перекрёстке из окружавшей мглы соткался импозантный джентльмен. В чёрном фраке и цилиндре с тростью слоновой кости в правой руке, кисть которой была облачена в белоснежную перчатку. Гость улыбался. Не так. Он УЛЫБАЛСЯ. Радостной улыбкой своего черепа. Да, да, на меня пытливо смотрели пустые глазницы. Белоснежная лобная кость отражала свет луны. Брильянтовая заколка в виде могильного креста на шёлковом галстуке придавала скелетообразному персонажу определённый шик. В другой руке он держал дымящуюся сигару.

- Ииии... вам добрейший, этот...вечерочек...ага, - пролепетал я обалдев.

- Какая прелесть! - воскликнул джентльмен, подойдя ко мне и рассматривая с головы до ног, придерживая левой рукой монокль, - ну да простите мне мою бесцеремонность. У меня к вам поручение, а времени в обрез. Не люблю Путь, люблю перекрёстки, -персонаж передёрнул плечами, - есть в нём какая-то двойственность. По мне так или туда, или сюда. Ведь правда?

- Наверное вам лучше знать, - постарался ответить я дипломатично.

- Хм, а вы не так уж и пугливы, юноша. Извольте получить! - и джентльмен жестом фокусника достал из-за спины пакет вощёной бумаги, перевязанный шпагатом и вручил мне с поклоном. - Ну не буду мешать! - и начал растворяться в воздухе. - Ах, да, если вам наскучит Небытие, позвоните мне, - и почти исчезнувшая кисть руки в перчатке протянула мне кусочек глянцевого картона, прежде чем совсем развеяться.

Я тупо уставился на визитку:

Яркий луч солнца, ринувшийся на землю разогнал остатки мглы. Я сидел на камне у перекрёстка и разворачивал переданный мне странным бароном свёрток. В нём лежала небольшая книга к корешку которой было прикреплено самопишущее перо. Страницы были из отлично выделанного желтоватого пергамента и девственно чисты. Приглядевшись я прочел характеристики предметов:

Ну вот, теперь ещё и странствующим летописцем буду. И засунул, как показалось мне, самые бесполезные предметы в сумку. Хватит рассиживаться. Я поднялся и зашагал, спеша покинуть странный перекрёсток.

Сколько я уже прошёл, не знаю. День действительно, без всяких колдовских штучек, начал клониться к вечеру. Тени предметов стали удлиняться. Небо очистилось и приняло загадочный сиреневый оттенок. Где-то даже зачирикали птицы. Видимо, не совсем пропащее это место. Путь.

Проходя очередной поворот, я зацепился взглядом за холмик у обочины, над которым был вбит небольшой, полутораметровой высоты, тщательно ошкуренный шест. К шесту тесёмкой был привязан небольшой кусок выцветшей холстины с какой-то полустёртой надписью: «Т...ый ...ери. ...ич.»

Могила? Здесь? Миров двух между... Видимо и такое бывает. Повис бедолага. Ни туда, ни сюда. Я постоял минуту, помолчав, глядя на последнее прибежище какого-то странника. То же, наверное, мечтал о чём-то, рвался к цели. А теперь вот столбик и тряпочка. Я попытался поправить кусок холстины, и он вдруг рассыпался у меня в ладони в прах. Который истаял на глазах серым облачком и впитался мне в ладонь.

Я потряс ладонью и ничего не ощутил. Ровным счётом ничего. Вот такой вот кот в мешке. А нечего всякую дрянь хватать. Расслабился. Забыл где нахожусь. Я хотел со злостью пнуть земляной холмик, но нога не поднялась. Запахнув рясу поплотнее, зашагал дальше, стараясь уже не оглядываться и не останавливаться.

Так себя распалил, что через час стал обливаться потом и тяжело дышать. Одышка в Пути! Опять сюр какой-то. Орк предупредил, что Путь продлится целый день и к цели я попаду далеко за полночь. Не заметил, что иду уже в сумерках. Взошедший молодой месяц и высыпавшие звёзды давали света ровно столько, чтобы не поломать ног о булыжники, всё чаще попадавшиеся на дороге, которая, наконец перестала петлять. Гора отодвинулась в сторону и стала не видимой в темноте. Мне стало казаться, что пропасть уже по обе стороны Пути. Впереди забрезжил огонёк. Да сколько можно! Уйти спокойно не дают, всё лезут и лезут со своими подарками. Приближающийся огонёк оформился в костёр. Потянуло запахами жаркого. И только теперь я понял, что весь день ничего не ел. В животе заурчало.

Хм, ну, если покормят, и то хорошо. И я снова ускорил шаг. Ночь вступила в свои права. Подойдя к костру, я увидел довольно мирную картину. Рядом с огнём на плаще из шкуры какого-то зверя устроились два человека. Точнее, человек и гном. Над огнём, нанизанное крупными кусками, шипело и издавало умопомрачительные запахи мясо. Позы путников были расслаблены, они вели неспешную беседу, коротая время игрой в шахматы. Обернувшись на мои шаги, человек приподнялся на локте и поманил меня рукой:

- Артём? Давно уже ждём, присаживайся с нами, ужин скоро поспеет.

- Спасибо, конечно, но мне до полночи ещё добраться надо...

- Знаем, знаем, - вклинился в беседу гном, - взявший в руки коня и задумчиво прищуривший глаза, - можешь не спешить, почти пришёл уже. Тут минут сорок спокойным шагом.

- Ходи уже! - нетерпеливо воскликнул человек.

- Шаман должен быть спокойным и рассудительным, - гном назидательно поднял указательный палец вверх и поставил фигуру.

- Вот как с тобой играть! Ты же все ходы вперёд просчитал и теперь куражишься. Всё, доигрываем после ужина, - человек решительно отодвинул доску с фигурами куда-то себе за спину.

-Эх! - гном с сожалением проводил взглядом шахматы и начал расстилать чистую тряпицу, на которую выложил сыр, пару луковиц, сухари. Человек в это время достал котелок, куда сноровисто сгрузил запечённое мясо. Я сглотнул, на что шахматисты понимающе улыбнулись и единодушно закивали головами.

- Прошу, Артём, не стесняйся, - человек приглашающим жестом указал на походную скатерть.

Я не стал больше себя упрашивать и, поджав под себя ноги в сандалиях, подвернул плащ, устроился за столом. Минут десять длилась красноречивая тишина. Прерываемая только хрустом лука и удовлетворённым мычанием гнома, который, видимо, был не дурак покушать.

Наконец, все наелись и по кругу пошёл гулять бурдюк с вином. Неловкое молчание прервал нетерпеливый гном:

- Не жалеешь?

- Это вы о чём? - удивился я вопросу гнома.

- Ну, в смысле, не жалко всё бросать?

- А, вы об этом, так у меня и не осталось ничего по большому счёту...

- Почему это? - на этот раз удивился человек, - а как же ты сам, твои знания и умения, опыт и память, наконец?

- Да кому это нужно?! - в сердцах воскликнул я.

- Тебе, в первую очередь, тебе, - спокойно ответил гном. Затем, помолчав немного, полез в стоявший рядом короб, доставая оттуда связки сушёных грибов, шкурки белок, связки вяленого мяса. Наконец гора всяких полезных вещей перестала расти и гном на вытянутых руках протянул мне небольшой деревянный ящик с ручкой, как у чемодана.

- Тебе пора, Артём. А это - от сердца, владей. Не понадобится, отдашь хорошему человеку, - и гном подмигнул.

Не хотелось вставать, куда-то идти на ночь глядя. Но было нужно. Я поднялся, поблагодарил хозяев за тёплый приём, спросил куда мне идти дальше. Человек, уже вновь поглощённый игрой, махнул рукой куда-то в сторону. Я, пожав плечами, пошагал в указанном направлении. Дороги уже не было видно. Ночной холод на сытый желудок уже не ощущался. Я отдалялся от костра медленно, не оглядываясь. Поэтому не увидел, как из темноты за спиной человека показалась голова огромного дракона. Он шумно втянул ноздрями, потянулся мордой к котелку и тут же получил от гнома полотенцем по морде. Сделав обиженное выражение, драконья голова скрылась в темноте.

Я не стал прятать ящичек в сумку, удобнее его было нести за ручку. Кстати, а что за подарок?

Я уже перестал удивляться экстравагантности плюшек. Да и устал, честно говоря. Пора бы этому дню уже закончится. И словно в ответ на моё пожелание я услышал:

- Цунь бам, ёгендзя! (корейск. - Доброй ночи, путник!)

И тут же увидел сидящего на краю пропасти в конце дороги молодого человека. Его стройная фигура застыла словно скульптура на фоне звёздного неба. Резкие, восточные черты лица, доспехи война, тонкие и ловкие руки - всё это было облито лунным светом, словно серебром. Он повернул своё лицо ко мне, не прерывая своего занятия. Маленьким ножом он что-то вырезал из дерева, а ветер подхватывал стружки и уносил их в пропасть за его спиной. На поясе юноши висел прямой меч в лакированных ножнах. Ветер играл с пучком чёрных волос на его голове и теребил полы свободной одежды с широкими рукавами.

Наконец, он закончил работу, встал, подошёл ко мне и церемонно поклонился. Затем он протянул ко мне ладонь, на которой застыла искусно вырезанная фигурка какого-то животного. Он протянул её мне с ещё одним поклоном:

Я с поклоном принял подарок. Юноша взял меня под локоть и подвёл к краю пропасти. Я взглянул вниз и ничего не увидел. Всё скрывала темнота. Я посмотрел вверх. Равнодушные звёзды и холодный месяц не давали ответа. Я повернулся к юноше, в чёрных глазах его были слёзы или это был лунный свет.

- Я должен прыгнуть?

- Йе! - кивнул юноша и вдруг широко улыбнулся.

Это было так неожиданно. Увидеть улыбку на его лице.

Я развернулся к пропасти и сделал шаг вперёд...