Кейро поднял фонарь выше:

– Ты где, мудрейший?

Гильдаса не было ни в его спальной клети, ни в главном зале, где комитатусы в пылу празднования запалили все жаровни, хрипло горланили песни и бахвалились друг перед другом. Отвешивая налево и направо затрещины подворачивающимся под руку рабам, Кейро наконец выяснил, что старик направился к трущобам. Вскоре они отыскали его в маленькой клетке, где тот перевязывал гноящуюся рану на ноге ребенка-раба, мать которого в тревожном ожидании подсвечивала сапиенту хилой свечой.

– Я тут. – Гильдас обернулся. – Поднеси поближе свой фонарь. Ничего не видно.

Финн заметил влажные отблески света на теле мальчика и то, как болезненно ребенок выглядит.

– Выше нос. – Он попытался подбодрить малыша.

Тот робко улыбнулся.

– Вы не дотронулись бы до него, сэр? – зашептала мать.

Финн посмотрел на нее. Когда-то она, наверное, слыла красавицей, но теперь была худа и измученна.

– Говорят, прикосновение Видящего Звезды исцеляет.

– Суеверная чушь, – проворчал Гильдас, проверяя крепость узелка. Однако Финн наклонился и кончиками пальцев коснулся горячечного лба мальчика.

– Эта чушь не особенно отличается от твоей, о мудрейший, – вкрадчиво заметил Кейро.

Гильдас выпрямился, вытер пальцы о полу мантии и оставил колкость без ответа.

– Что ж, я сделал все, что мог. Ране нужен дренаж. Держите ее в чистоте.

Выходя из клети в сопровождении братьев по обету, сапиент проворчал:

– Все больше и больше инфекций, все больше болезней. Нам необходимы антибиотики, а не золото и прочие жестянки.

Финну было знакомо это его настроение. Когда на старика нападала хандра, он мог сидеть целыми днями в своей клетке: читать, спать и разговаривать с самим собой. На этот раз, должно быть, на него повлияла гибель Маэстры. Поэтому Финн коротко бросил:

– Я видел Сапфика.

– Что?! – Гильдас остолбенел. Даже в Кейро проснулся интерес.

– Он сказал…

– Погоди! – Сапиент торопливо огляделся. – Идем.

Темный арочный проем вел к одной из гигантских цепей, свисавших с крыши Берлоги. Гильдас стал взбираться по ней на самый верх, пока не скрылся в темноте. Финн вскарабкался следом и обнаружил старика на узком скальном выступе – тот распихивал ногой древний помет и птичьи гнезда.

– Я сюда не сяду, – заявил Кейро.

– Тогда стой. – Гильдас взял из рук Финна фонарь и приладил его к цепи. – А сейчас расскажи мне про свое видение! Все до единого слова.

Финн подошел к самому краю выступа и посмотрел вниз.

– Место, похожее на это, очень высоко. Он был там со мной, и я нашел Ключ.

– Кристалл? Он называл его Ключом? – Потрясенный Гильдас потер седую щетину на небритом подбородке. – Это слово сапиентов, Финн, магическое слово. Устройство для разблокировки.

– Мне известно, что такое Ключ, – сердито перебил его Финн, но потом постарался успокоиться. – Сапфик сказал, что я должен отворить им Время; еще там была скважина в какой-то черной светящейся скале, но Ключ был такой тяжелый, что я не справился с ним. Меня это… угнетает.

Старик мертвой хваткой сжал руку Финна:

– Как Сапфик выглядел?

– Молодой. Длинные темные волосы. Как в легендах.

– А дверь?

– Очень маленькая. А внутри скалы как будто звезды светились.

Кейро элегантно оперся о стену:

– Странный сон, брат.

– Это не сон, – отмахнулся ошалевший от радости Гильдас. – Мне знакома эта Дверь. Ее никто никогда не открывал. Она в миле отсюда, вверху, в землях цивилов.

Он растер лицо ладонями и спросил:

– Где Ключ?

Финн заколебался. Сначала он повесил кристалл на старую бечевку и надел на шею, однако тот оказался слишком тяжелым, и теперь болтался на ремне, опоясывающем рубаху. Финн неохотно снял свою драгоценность и протянул Гильдасу. Сапиент принял Ключ с благоговением. Маленькими ручками со вспухшими венами старик ощупал артефакт, затем поднес близко к глазам и пристально всмотрелся в орла.

– Вот чего я так долго ждал.

Его голос хрипел от переполнявших его чувств.

– Знак, поданный Сапфиком. – Он поднял глаза. – Это все решает. Мы уходим отсюда сейчас же, сегодня же ночью, пока до Джорманрика не дошло, что это за вещь. Вот так внезапно и поспешно, Финн, мы начинаем наш Побег.

– Минуточку! – Кейро отлепился от стены. – Он никуда не идет. Он присягнул мне.

Гильдас с раздражением посмотрел на него:

– Только потому, что он полезен тебе.

– А тебе, значит, нет? – Кейро усмехнулся. – Ты лицемер, старик. Тебя же не интересует он сам. Только стеклянная безделушка и несколько бредовых сказок.

Гильдас выпрямился. Он едва доставал Кейро до плеча, но взгляд его метал молнии, жилистое тело напряглось.

– Поосторожнее, мальчик. Следи за своими словами.

– А то что? Превратишь меня в змею?

– С этим ты и сам отлично справляешься.

Кейро со свистом вытащил меч. Взгляд синих глаз сделался ледяным.

– Прекратите! – зашипел Финн, но ни один из них даже не взглянул в его сторону.

– Ты никогда мне не нравился, парень. Никогда я тебе не доверял, – жестко проговорил Гильдас. – Самодовольный наглый вор, заботящийся только о своем удовольствии. Ради собственной выгоды и перед убийством не остановишься, как не останавливался до сих пор. И Финна пытаешься сделать таким же.

Кейро покраснел. Острие меча было направлено точно в глаз старику.

– Я нужен Финну, чтобы защищать его от таких, как ты! Это я нянчусь с ним, держу его голову, когда ему плохо, прикрываю его спину. И уж если начистоту, то сапиенты – кучка старых дураков, цепляющихся за ошметки волшебства.

– Я сказал, хватит! – Финн встал между ними, отталкивая лезвие меча в сторону.

Все еще негодуя, Кейро отклонил меч:

– Ты пойдешь с ним? Зачем?!

– А зачем оставаться?

– Ради всего святого, Финн! Нам тут неплохо – еда, девочки, все, что пожелаешь! Нас боятся, нас уважают, у нас теперь достаточно власти, чтобы противостоять самому Джорманрику. Мы сделаемся Лордами Крыла, оба!

– Надолго ли? – насмешливо поинтересовался Гильдас. – Пока вам двоим не станет тесно?

– Заткнитесь! – гневно заорал Финн. – Посмотрите на себя! Единственные друзья, которые у меня есть в этом аду, и все, на что вы способны, это ссориться из-за меня? А обо мне вы подумали? Не о прорицателе, бойце или идиоте, идущем на любой риск, а о Финне?

Он задрожал, внезапно почувствовав смертельную усталость. Под их взглядами он съежился, обхватив голову руками, и заговорил:

– Я не могу больше терпеть! Я умру тут от ужаса, живя от припадка к припадку, постоянно в ожидании следующего. Это невыносимо, я должен уйти отсюда. Узнать, кто я! Я должен бежать!

Повисла тишина. В луче света от фонаря кружились пылинки.

Кейро вернул меч в ножны.

Финн попытался справиться с дрожью. Он глянул на Кейро, опасаясь насмешки, однако брат протянул руку и помог ему подняться.

– О тебе же забочусь, глупый мальчишка, – проворчал Гильдас.

– Помолчи, старик. Да он обрабатывает нас, как обычно, – проницательно заметил Кейро. – У тебя это хорошо получается, Финн. И с Маэстрой, и с нами.

Он отпустил руку брата и, сделав шаг назад, продолжил:

– Отлично. Предположим, мы сматываемся. А про проклятие ты забыл? Маэстра прокляла тебя. Смертельным проклятием, Финн. С этим что делать?

– Эту проблему оставь мне, – оборвал его Гильдас.

– Ах да, чародейство! – Кейро скептически покачал головой. – И почему вы думаете, что Ключ отопрет ту дверь? Двери здесь открываются только с соизволения Инкарцерона.

Финн потер подбородок и выпрямился:

– Я должен попробовать.

Кейро вздохнул, отвернулся и посмотрел на костры комитатусов. Гильдас поймал взгляд Финна и кивнул ему. Старик явно чувствовал себя победителем.

Кейро обернулся:

– Ладно. Но все делаем тайно. Если не повезет, никто не узнает.

– Тебе не обязательно идти, – напомнил Гильдас.

– Если он идет, значит иду и я.

Произнеся это, Кейро пнул кучку птичьего дерьма. Наблюдая за ее падением, Финн заметил внизу вспышку света. Он ухватился за цепь.

– Там кто-то есть.

Кейро уставился вниз:

– Уверен?

– Думаю, да.

Сапиент в смятении вскочил на ноги.

– Если это шпион и он слышал о Ключе, то у нас неприятности. Хватайте оружие, еду и ждите меня через десять минут у входа в шахту. – Он бросил взгляд на Ключ, на его радужные переливы. – Дай мне, у меня он будет целее.

– Нет. – Финн покрепче сжал кристалл. – Он останется у меня.

Пряча артефакт, он почувствовал внезапное странное тепло и тяжесть. Под когтистой лапой орла растворялся бледный круг, внутри которого Финну на секунду почудилась тень обращенного к нему лица.

Лица девушки.

– Должен признаться, ненавижу верховую езду. – Лорд Эвиан прогуливался среди клумб, внимательно изучая георгины. – Слишком далеко от земли без всякой на то необходимости.

Он уселся на скамейку рядом с Клодией и уставился на залитый солнцем деревенский пейзаж. Шпиль церкви дрожал в жарком воздухе.

– Почему ваш батюшка ни с того ни с сего решил вернуться домой? Надеюсь, это не внезапное недомогание?

– Должно быть, он просто о чем-то вспомнил, – осторожно проговорила Клодия.

Лучи полуденного солнца согревали каменную кладку поместья, вспыхивали бликами на темно-золотой поверхности рва. Утки гонялись за плавающим по воде хлебом. Раскрошив еще одну краюху, Клодия бросила им новую порцию.

Лорд Эвиан наклонился – в воде отразилось его холеное лицо – и сказал:

– Полагаю, вы немного волнуетесь и с нетерпением предвкушаете свадьбу?

– Временами. – Она бросила крошки водяной курочке.

– Уверяю вас, любой скажет, что вы легко справитесь с графом Стинским. Его мать в нем души не чает.

В этом Клодия не сомневалась. Она вдруг почувствовала себя такой уставшей, словно роль, которую она вынуждена играть, вконец вымотала ее. Она поднялась, ее темная тень легла на воду.

– Прошу меня простить, милорд, мне столько еще нужно успеть.

Не глядя на нее, он потянулся пухлой ручкой к уткам и промолвил:

– Сядьте, Клодия Арлекса.

Его голос! Она ошеломленно уставилась ему в затылок. Куда подевалось гнусавое нытье? Напротив, голос звучал жестко и повелительно. Он поднял глаза.

Клодия молча села.

– Я вас шокировал? Вообще-то, обычно я наслаждаюсь своим маленьким маскарадом, но иногда это крайне утомительно.

Слащавая улыбка тоже исчезла, отчего лорд стал выглядеть по-другому, его глаза в складках тяжелых век казались теперь уставшими. Он вдруг словно резко постарел.

– Маскарадом?

– Притворная личина. Все мы этим грешим, не так ли? При нынешней-то тирании Времени. Клодия, нас здесь никто не подслушает?

– Тут безопаснее, чем в доме.

– Да. – Он развернулся на скамье, прошуршав светлым шелком костюма, и Клодия уловила шлейф изысканного аромата, которым он пропитался насквозь. – Теперь послушайте. Я должен поговорить с вами, и другого шанса может не представиться. Вы когда-нибудь слышали о Стальных Волках?

Опасность. Здесь кроется опасность, и Клодия должна быть максимально осторожна. Она заговорила:

– Джаред очень хороший учитель. Стальной Волк изображен на гербе лорда Каллистона, которого признали виновным в подготовке заговора против Королевства. Лорд стал первым заключенным Инкарцерона. Но это случилось сотни лет назад.

– Сто шестьдесят лет назад, – уточнил Эвиан. – Это все, что вам известно?

– Да. – Это было правдой.

Эвиан бросил мимолетный взгляд на лужайку:

– Тогда позвольте мне рассказать вам, что Стальной Волк также дал название тайной организации придворных… скажем… оппозиционеров, которые жаждут освобождения от бесконечной игры в идеальное прошлое. Они против тирании Хаваарна. Им… нам нужна страна, где правит королева, которая заботится о своем народе и позволит нам жить так, как мы хотим. Королева, которая отопрет Инкарцерон.

Сердце Клодии заколотилось от страха.

– Вы поняли, о чем я, Клодия?

Она не имела понятия, как ей теперь быть. Кусая губы, она проследила глазами за Медликоутом, идущим от сторожки у ворот и явно разыскивающим их.

– Думаю, поняла. Вы один из них?

Лорд тоже заметил приближение секретаря и быстро проговорил:

– Может быть. Я страшно рискую, говоря с вами. Но полагаю, вы не настолько дочь своего отца.

Темная фигура секретаря пересекла разводной мост и устремилась к ним. Эвиан непринужденно помахал Медликоуту рукой и добавил:

– Подумайте об этом. Не так уж много найдется тех, кто станет оплакивать графа Стинского. – Эвиан поднялся. – Не меня ли вы ищете, сударь?

Лукас Медликоут был долговяз и немногословен. Поклонившись, он сказал:

– Да, милорд. Смотритель шлет наилучшие пожелания и велел передать вам эти депеши, прибывшие из Дворца.

Он протянул кожаный футляр. Изящно приняв его, Эвиан улыбнулся:

– Тогда мне непременно нужно удалиться, чтобы прочесть их. Прошу меня простить, дорогая.

Клодия присела в неловком реверансе, проводила взглядом коротышку и высокого сурового слугу, затеявших ни к чему не обязывающую беседу о видах на урожай. Не веря только что услышанному, она задумчиво крошила хлеб.

«Не так уж много найдется тех, кто станет оплакивать графа Стинского».

Он говорил об убийстве? Действительно ли он к этому стремится, или пытается заманить ее в ловушку, придуманную королевой, чтобы выяснить, насколько преданна невеста принца? Как поступить – донести или хранить молчание? И то и другое может оказаться ошибкой.

Она кинула хлеб в темную воду, наблюдая, как крупные кряквы с зелеными шеями отгоняют от добычи уток поменьше. Блуждая в лабиринте заговоров и притворства, она знала, что единственный, кому можно довериться, это Джаред.

Пальцы заледенели, несмотря на жару. Потому что учителя пожирала медленная смерть. Вернулся Эвиан – лицо непроницаемо, пухлые пальчики сжимают письмо.

– Клодия, дорогая, хорошие новости от вашего жениха. Каспар путешествует неподалеку отсюда. Прибудет завтра.

Сообщение встряхнуло ее. Она твердо улыбнулась и бросила в воду остатки хлеба.

Через мгновение они исчезли в птичьих глотках.

Кейро набил мешок награбленным – лучшей одеждой, драгоценностями, золотом, прихватил и ружье. Поклажа, наверное, получилась тяжелой, но Финн знал, что Кейро не станет жаловаться – ему легче тащить все на себе, чем сожалеть о брошенном добре. Для себя Финн взял одну перемену одежды, немного еды, меч и Ключ. Это все, что ему нужно. Увидев в сундуке свою часть добычи, он ощутил прилив ненависти к самому себе – снова перед его мысленным взором встали полные гнева и презрения глаза Маэстры. Тогда он с грохотом захлопнул крышку.

Теперь он бежал вслед за братом на свет фонаря Гильдаса, с опаской озираясь по сторонам.

Вокруг царила непроглядная ночь Инкарцерона. Но Тюрьма никогда не спала. Одно из ее красных Очей отворилось, повернулось и щелкнуло, когда они пробегали под ним. Этот звук вызвал холодящую волну мурашек на его коже. Тюрьма озадаченно наблюдала. Она играла со своими узниками, позволяя им убивать, странствовать, бороться и любить, пока это не наскучивало ей. Тогда она подвергала узников мукам Строгой Изоляции, сворачивая пространство. Это стало единственным ее развлечением, и, наверное, она знала, что Побег невозможен.

– Быстрее! – Гильдас в нетерпении поджидал их. За спиной его болтался мешок с едой и лекарствами – все, что он взял с собой. Посмотрел на лестницу, ведущую в шахту. – Нам нужно дойти до транзитной магистрали; верхние уровни могут охраняться, поэтому я пойду первым. Отсюда до Двери пара часов пути.

– По территории цивилов, – напомнил Кейро.

Гильдас холодно посмотрел на него:

– Ты все еще можешь вернуться.

– Не может, старик.

Финн резко обернулся. Кейро уже был рядом.

Из темного тоннеля вальяжно выступили комитатусы: красноглазые, под кеттом, с ружьями и арбалетами наготове. Финн увидел Большого Арко, разминающего плечи и улыбающегося, Амоза, помахивающего своим устрашающим топором.

Огромный и свирепый, возвышался над своими телохранителями Джорманрик. Красный сок стекал по его бороде, словно кровь.

– Все останутся здесь, – прорычал он. – И Ключ тоже.