Глава 2

…Командир стрелковой роты капитан Набойченко стоял под могучим раскидистым дубом, держал в руке незажженную папиросу и смотрел невидящим взглядом в бескрайнюю даль.

Прошло более десяти часов с того момента, как старшина Овечкин и сержант Поздняков ушли на задание. По всем расчетам они должны были уже вернуться, но этого не происходило, и у пребывающего в неведении капитана, что называется, кошки на душе скребли.

«Может, следовало не торопиться и выждать некоторое время, чтобы Поздняков немного освоился, пообтерся, – размышлял Набойченко. – Парень совсем молодой, неопытный, всего пару дней на фронте, еще пороха не нюхал. А я его сразу хоть и не в пекло отправил, но ведь и не на экскурсию в планетарий. Как бы не начудил чего. Конечно, с ним Андрей, он один целого взвода стоит, но все равно тревожно».

Капитан облизнул пересохшие губы, опустил глаза и, вспомнив, что уже давно собирался закурить, принялся хлопать себя по карманам в поисках спичек.

– Прикуривайте, Геннадий Анатольевич, – неожиданно прозвучавший возле самого уха голос заставил его вздрогнуть.

Набойченко резко обернулся и оказался нос к носу со старшиной Овечкиным, который с довольным видом протягивал ему тлеющую папиросу.

– Фу ты, напугал, Андрей, вечно появляешься, как тень! – ворчливо сказал капитан, за деланно-сердитым тоном пытаясь скрыть охватившую его радость.

Прикурив из рук старшины и глубоко затянувшись, он выпустил несколько колечек сизого дыма, попутно мысленно отметив, что почти не ощущает одолевавшей его еще минуту назад тревоги, и уже гораздо мягче спросил:

– Ну, как в лес сходили?

– Замечательно, товарищ капитан, – ответил Андрей, попыхивая папиросой, словно паровоз. – Голубое небо, солнышко греет, птички щебечут, в общем, прогулка удалась на славу!

– А почему так долго?

– Так мы же туда для перестраховки шли через болото, которое в речку упирается, ну, и обратно тоже, в общем, кружным путем.

– То есть принимали водные процедуры?

– В некотором роде, – улыбнулся Овечкин.

…О том, что младший по званию обязан доложить своему командиру о выполнении боевой задачи, старшина не забыл. Но, поскольку с капитаном Набойченко его связывали почти дружеские отношения, а посторонних рядом не было, то Андрей на этот счет особо сейчас и не заморачивался. Он прекрасно изучил манеру Набойченко частенько заводить разговор издалека и просто терпеливо ждал, когда тот сам начнет расспрашивать по существу…

– Ясненько, – растягивая гласные, произнес капитан. – А что там Поздняков?

– А что Поздняков? – дурашливо переспросил старшина. – Нормально все с ним, сейчас уже спит, наверное! Парень набегался за день, устал!

– Фрица-то он подстрелил?

– Обязательно! И не какого-нибудь там писаря или повара, а цельного штурмбанфюрера!

– Во как! А чего же ты столько времени молчал? Давай рассказывай в подробностях! – Набойченко весь подобрался, словно гончая, почуявшая след.

– Так особо не о чем, – пожал плечами Андрей. – Мы вышли к деревне, заняли позицию на кромке леса и стали ждать. Через час десять появился этот эсэсовец, и сержант Поздняков уложил его с первого выстрела. Вот, собственно, и все.

Старшина выбросил окурок в траву и, прочтя в глазах Набойченко откровенное разочарование от столь короткого повествования, извиняющимся голосом воскликнул:

– Ну, ты же знаешь, Анатольевич, не мастер я победные реляции выдавать! Лучше поговори с Поздняковым! Он стрелял, ему и лавры пожинать! Так будет справедливо!

– А ты, значит, ни при чем? – лукаво прищурившись, спросил капитан.

– А что я сделал? Так, прошелся с ним за компанию, воздухом подышал! Ну, дорогу показал, и чего? Он бы и сам сориентировался, куда идти да где с винтовочкой залечь! Я тебе больше скажу…

– Ладно, хватит молодому дифирамбы петь! – выставив перед собой в характерном жесте ладонь, остановил Андрея капитан. – Сглазишь еще! Иди лучше отдыхай!

– Чуть позже, товарищ капитан! – посерьезнел Овечкин. – Я главного не рассказал! В ту деревню гитлеровцы нашего раненого летчика привезли! Хорошо бы его вытащить! Жаль, если пропадет! Отчаянный мужик!

– С чего ты взял?

– Он ныне покойному штурмбанфюреру в челюсть засадил и в нокдаун того отправил!

– Ясненько, – вновь протянул Набойченко, сморщив лоб. – Эта задачка посложнее будет! Но я подумаю, обмозгую, с комбатом посоветуюсь. Естественно, свяжемся с летунами. В общем, решим, что можно сделать! А ты, Андрей, – немедленно спать! Это приказ!..

…На следующий день погода испортилась. Небо заволокло тучами, и с утра накрапывал мелкий дождь. Впрочем, в землянке, где размещались Овечкин и Поздняков, было уютно и сухо.

Сергей с Андреем сидели на пустых снарядных ящиках возле сколоченного из грубых досок стола, на котором дымились кружки с только что заваренным чаем, и беседовали с устроившимся напротив капитаном Набойченко. Именно беседовали, а не выслушивали его распоряжения! Потому что обсуждался план будущей операции, крайне рискованной и непредсказуемой, и в ней многое зависело от грамотных действий старшины и сержанта. Разговор был долгим, о чем свидетельствовала гора окурков, скопившихся в заменявшей пепельницу консервной банке, и уже подходил к концу…

– Итак, ребята, подведем итоги, – Набойченко затушил очередную выкуренную папиросу и прокашлялся. – Еще раз вкратце повторю то, что мы так долго и нудно разбирали, а вы будьте внимательны! Сразу говорите, ежели чего упущу!

– Повторение – мать учения! – назидательно изрек Андрей и скорчил выразительную гримасу.

– Не ерничай, острослов! – улыбнулся капитан. – А то заставлю на досуге изучать матчасть!

– Мне нельзя, Геннадий Анатольевич, я контуженый! Ненароком сломаю чего-нибудь!

– А я подберу такое, что уже сломали до тебя! Тут недалеко в ложбинке подбитый немецкий танк стоит, видел?

– Обижаете, товарищ капитан!

– Вот и будешь изучать его ходовую – расположение ведущих колес, количество опорных катков, их массу и размеры, ну, и так далее!

– А что вы имеете в виду под словом «масса»? – наклонив голову проникновенно спросил старшина.

– Как что? Сколько они весят в килограммах, по отдельности, конечно! Демонтируешь колесики, перетащишь сюда поближе…

– То есть круглое носим, квадратное катаем! – перебив командира, с притворной радостью воскликнул Андрей!

– Совершенно верно! – рассмеялся Набойченко.

– Тогда я лучше заткнусь и послушаю своего капитана!

Овечкин сложил руки на столе, будто школьник за партой, и подобострастно уставился прямо перед собой. Он выглядел настолько комично, что Сергей Поздняков, с изумлением мысленно отметивший показавшуюся ему весьма странной манеру общения старшины с непосредственным командиром, не сдержался и прыснул в кулак. Следом расхохотались и остальные.

Когда веселье немного утихло, Набойченко смахнул пальцами непроизвольно выступившие на глазах слезы, отхлебнул чая из кружки и перешел к делу:

– Значит, что мы имеем? Вчера гитлеровцы сбили и взяли в плен нашего летчика старшего лейтенанта Александра Макаровича Киршенина. Его держат в сарае и по информации, полученной от партизан, завтра утром должны отправить в штаб, который находится в райцентре. Из деревни поначалу туда ведут две дороги – одна через лес, другая в обход массива. Какую выберут фашисты – неизвестно, поэтому засаду надлежит устроить в поле, где затем обе дороги соединяются. Место достаточно открытое, хорошо простреливается. Но тут есть и свой плюс. Миновав, неважно, каким путем, таящий опасности лес и вырвавшись, так сказать, на оперативный простор, гитлеровцы неизбежно расслабятся. Здесь вы за жабры их и возьмете!..

Капитан сделал из кружки еще глоток и продолжил:

– Думаю, летчика повезут на грузовике, с ним в кузове несколько конвоиров и офицер в кабине. Само собой, пара мотоциклов сопровождения, естественно, с пулеметами. Могут, конечно, еще выделить бронетранспортер «Ганомаг» с солдатами, гадать без толку…

…Ваша группа состоит из десяти человек, включая командира. На время операции вы подчиняетесь лично ему. За час до заката выдвинетесь по нашему левому флангу в сторону леса, пересечете его, обойдя болото в четвертом квадрате, и затем упретесь в овраг, по дну которого и выйдете к реке, переплывете ее на плотах, дальше через сосновый бор и к рассвету будете на месте. В отряд входят два сапера, это на случай минных полей. Они же установят фугас на маршруте следования гитлеровской колонны. Есть, само собой, и радист, так что без связи не останетесь…

– Вы упомянули про плоты, товарищ капитан, – начал было Поздняков, но командир роты остановил его успокаивающим жестом.

– Плоты к вечеру будут готовы! Ими занимается взвод Чистякова! Кстати, его бойцы вас подстрахуют во время переправы! Еще вопросы?

– Нам бы с командиром группы пообщаться в спокойной обстановке, нюансы разные обсудить заранее, – почесав затылок, произнес старшина.

– Безусловно, – кивнул Набойченко. – Лейтенант Степанов скоро появится, с ним и поговорите!

– Степанов, Степанов, – пробормотал Андрей, – а кто это?

– А это я! – раздался звонкий молодой голос.

…Вошедшему в землянку лейтенанту было лет двадцать, не больше. Новенькая, с иголочки форма отлично сидела на его ладно скроенной фигуре. Начищенные сапоги так блестели, что, казалось, в них, как в зеркале, можно увидеть собственное отражение. Молодцевато сдвинутая на затылок фуражка добавляла облику Степанова лихости и некоторой бесшабашности…

– Виктор Николаевич, ты, как всегда, пунктуален! – удовлетворенно произнес Набойченко, взглянув на свои часы.

Он пружинисто встал из-за стола, подошел к лейтенанту и крепко пожал ему руку. Затем, обращаясь ко всем присутствующим, сказал:

– Ладно, молодежь, знакомьтесь, общайтесь, а я поскакал! Комбат Деменев после ужина отправится на совещание к командиру полка. Хочу сейчас Иванычу мозги прокомпостировать, чтобы договорился со штабными насчет артиллерийской поддержки, если она вдруг вам понадобится!

– А мне чем заниматься? – ехидно спросил Андрей.

Очевидно, тридцатилетний старшина причислял себя к людям старшего возраста, но его вопрос остался без ответа. Набойченко коротко махнул на прощание рукой, направился к выходу, и через несколько секунд закутанный в плащ-палатку силуэт капитана уже растворился за густой пеленой внезапно усилившегося дождя…

…Большой черный жук, перебирая тремя парами конечностей и безостановочно шевеля длинными тонкими усами, неторопливо взбирался по набравшему сок крепкому стеблю пижмы.

Возможно, его интересовали начавшие формироваться соцветия растения, или привлекал характерный запах листьев, или что-то еще. Как бы там ни было, жук продолжал свой путь наверх и не обращал внимания на притаившегося совсем рядом в траве человека со снайперской винтовкой в руках. Этим человеком был Сергей Поздняков…

…За вчерашний вечер и прошедшую ночь советская боевая группа преодолела в общей сложности более двенадцати километров, благополучно миновала гитлеровские дозоры и минные поля, к рассвету вышла в заданный квадрат, и уже почти шесть часов диверсанты в маскировочных халатах находились в засаде на территории, давно контролируемой противником. Поднявшийся утром ветер разогнал тучи, выглянуло теплое летнее солнце. Поэтому восемь человек, возглавляемые лейтенантом Степановым, залегли цепью в поле метрах в двадцати пяти от дороги таким образом, чтобы яркие лучи небесного светила согревали им спины и не слепили глаза. Что касается старшины Овечкина, то он занял позицию на противоположной стороне грунтовки, укрывшись за массивным валуном.

…В общем-то, это было неправильно, поскольку во время боя пули его товарищей помимо фашистов запросто могли поразить самого Андрея. И ранее по данному поводу между Степановым и старшиной произошел весьма эмоциональный разговор, правда, на пониженных тонах. О чем они беседовали, история умалчивает, но, видимо, Овечкин убедил своего оппонента, хотя и не полностью, потому что лейтенант очень скоро неопределенно покачал головой и направился к остальным бойцам. А довольный Андрей, взявший на задание винтовку СВТ-40 с оптикой вместо ППШ, потопал к «своему» валуну, очевидно, находившемуся здесь еще со времен ледникового периода…

…Итак, время неумолимо шло, солнце припекало все сильнее, а гитлеровцев, перевозящих летчика Киршенина, до сих пор не было. Проселочная дорога выглядела пустынной, лишь изредка по ней в обоих направлениях неспешно проезжали одиночные немецкие мотоциклисты.

Лейтенант Степанов ежеминутно подносил к глазам бинокль, обозревал окрестности и беззвучно матерился, о чем красноречиво свидетельствовали характерные движения его губ. Он явно нервничал, и это волнение постепенно передавалось и другим. Атмосфера потихонечку накалялась, градус напряжения рос. Создавалось ощущение, что даже воздух над полем словно наэлектризован, еще чуть-чуть – и шибанет!..

Но, как часто бывает, в момент, когда напряжение почти достигло апогея, со стороны леса, до которого было около километра, послышался медленно усиливающийся гул моторов.

– Ну, наконец-то, дождались! – воскликнул Степанов, очевидно, что-то разглядев через окуляры своего бинокля. – Появилась колонна! Два мотоцикла, а между ними броневик и грузовик, как просили! Едут наши пруссаки, лебедку им в грызло!

– Ты уверен, Витя, что те самые? – совсем не по-уставному спросил его расположившийся справа ефрейтор, по возрасту годившийся лейтенанту, как минимум, в отцы. – Видишь пилота?

– В кузове сидит, родимый! На нем форма советская летная и здоровый синяк под глазом! Я фонари таких размеров даже в кино не видал!

– Значит, пора готовить аппарат, – произнес ефрейтор, ласково поглаживая корпус машинки для дистанционного подрыва взрывчатки.

– Готовь, Семеныч, – откликнулся лейтенант, – тебе первым начинать! Рванешь головной мотоцикл, а мы подключимся следом!

– Это само собой, – пробормотал Семеныч.

…Между тем вереница разномастной вражеской техники приближалась. Теперь уже и Поздняков в свой оптический прицел различал не только Киршенина, которого сразу же узнал, но и гигантский лиловый кровоподтек на его лице. Напротив летчика в кузове грузовика сидели двое гитлеровцев. Они выглядели расслабленными, как и пулеметчики в мотоциклетных колясках. Более того, стрелок немного отставшего хвостового мотоцикла, если судить по его раскачивающейся голове, похоже, дремал. По всему выходило, что фашисты, благополучно оставив позади лесной массив, успокоились и нападения в чистом поле не ожидали.

В общем, все было так, как и говорил Набойченко. Капитан ошибся лишь в одном. Вместо полугусеничного «Ганомага» в составе небольшого кортежа следовал двухосный «Хорьх», вооружение которого состояло из пулемета «MG-34» калибра 7,92 мм. Находившийся в открытой башенке легкого бронеавтомобиля немец, в отличие от сослуживцев, изредка все-таки глядел по сторонам, но делал это как-то слишком уж лениво. За что вскоре и поплатился, как, впрочем, и остальные…

Когда двигавшийся впереди мотоцикл поравнялся с росшей на обочине березкой, служившей для Семеныча ориентиром, ефрейтор вдавил рычаг в корпус подрывной машинки. Громыхнуло так, что, наверное, было слышно и в райцентре, то есть километрах в десяти отсюда!

Только мгновение назад неторопливо катившийся по грунтовке мотоцикл исчез в облаке огня и дыма. Механик-водитель ехавшего вторым «Хорьха» среагировал молниеносно, резко отвернув влево. И тем самым допустил фатальную ошибку ведь именно с этой стороны в поле и затаились наши бойцы! Больше сделать в своей жизни гитлеровец уже ничего не успел – пуля, выпущенная Поздняковым, влетела в не закрытое бронированными заслонками прямоугольное смотровое окошко, прорезанное в лобовой части корпуса «Хорьха», и пробила фашисту переносицу Командир броневика судорожно вцепился в рукоятку пулемета, намереваясь открыть огонь, но его опередил Андрей Овечкин, сразив противника метким выстрелом в затылок. Смяв передними колесами траву, неуправляемый «Хорьх» замер на обочине.

Еще один взрыв, на сей раз осколочной ручной гранаты, значительно более тихий и приглушенный, отправил к праотцам экипаж замыкающего мотоцикла. И тотчас дружно ударили ППШ советских диверсантов, превратив в считанные секунды кабину грузовика в хорошее решето и густо нашпиговав свинцом находившихся в ней гитлеровцев! За то очень короткое время, пока автомобиль с покойником за рулем еще двигался по инерции вперед, Поздняков сумел уложить наповал конвоира, оказавшегося лучшей целью на линии огня.

Другой вражеский солдат, отскочив в сторону и укрывшись за пленным летчиком, выпустил по сержанту длинную очередь из «МР-40», но все пули ушли в «молоко». Сергей в это время перезаряжал винтовку и не мог ответить, а старшина Овечкин не стрелял, опасаясь, что его пуля на такой незначительной дистанции насквозь прошьет фашиста и зацепит пилота, поскольку Киршенин располагался совсем рядом с врагом. Остальные наши бойцы и лейтенант Степанов тоже «молчали», что было вполне объяснимо – ППШ ведь не микроскоп и для точной, практически ювелирной работы не предназначен!..

И похоже, что немец все это прочувствовал и осознал. Он торжествующе улыбнулся, поведя стволом автомата, и длинно сплюнул перед собой. Наверное, единственный оставшийся в живых из всего неприятельского отряда оккупант надеялся воспользоваться русским пилотом, будто живым щитом, и невредимым уйти к своим.

Однако старший лейтенант, видимо, имел собственное мнение на этот счет, потому что он, покачнувшись и якобы лишившись сил, абсолютно естественно завалился вправо и, наклонившись вперед, резко и неожиданно двинул здоровой ногой под дых гитлеровскому солдату! Тот, отлетев к заднему борту, захлебнулся от пронзившей все тело невероятной всепоглощающей парализующей боли и, судорожно глотая широко открытым ртом воздух, сложился едва ли не пополам.

А в следующий момент старший лейтенант Киршенин, несмотря на связанные веревками за спиной руки и раненое бедро, преодолел широкими прыжками разделявшее его и немца расстояние, подобно ракете взвился над дощатым покрытием кузова и с яростным ревом врезался плечом тому в ключицу! Фашист, издав клокочущий горловой звук, кувыркнулся через борт, а старший лейтенант, вывалившись за ним, приземлился согнутыми коленями точно на спину пытавшегося встать гитлеровца. Раздался противный хруст, и солдат, коротко вскрикнув, безжизненно распластался на земле. Киршенин же с перекошенным от боли лицом откатился в траву.

По приказу Степанова сразу четверо бойцов кинулись ему на помощь. А их молодой командир встал, деловито отряхнулся и, взглянув на часы, удовлетворенно сказал подошедшему сержанту Позднякову:

– На все про все ушло приблизительно тридцать секунд! И счет пока десять ноль в нашу пользу! Замечательно, едрена корень!

– Да, хорошо сработали, грамотно! – согласился Сергей. – Дальше что будем делать?

– Сматывать удочки! – усмехнулся лейтенант. – Быстренько соберем трофеи – и домой!

– Тем же путем пошлепаем, что и сюда?

– Еще не знаю, – пожал плечами Степанов. – Есть у меня одна мыслишка насчет гитлеровской машины, но вначале надо внутри там прибраться и попробовать ее завести! Если получится, то поедем с комфортом и речку потом форсируем, я думаю, без проблем! Короче, увидишь!..

Лейтенант, пижонски зажав автомат под мышкой и фальшиво насвистывая некую бодрую мелодию, быстрыми шагами пошел к дороге. Поздняков направился следом за ним…