, а рядом валялась в беспорядке различная горная техника.
Сбросив высоту и облетев «Сень», Джерсен признаков жизни не обнаружил. Совершив еще один крут, он посадил скиммер неподалеку от хижин. Стоило ему опустить обтекатель, как в кабину ворвался горячий воздух из пустыни. Джерсен прислушался: только еле слышный плеск лениво стекающей воды и вздохи ветра среди ферм зонтика нарушали мертвую тишину вокруг.
Почувствовав, как запылало от зноя лицо, Джерсен набросил на голову капюшон и включил индивидуальный кондиционер. Затем защитил глаза полусферическими очками в металлической оправе и просунул ноги в особую обувь для раскаленной пустыни. Выбравшись из скиммера, внимательно осмотрел местность. С одной стороны до самого горизонта простиралась пустыня, с другой находились загрузочный бункер, полуразвалившийся транспортер и груда темно-серого песка, обозначавшие местонахождение рабочей площадки Кахоуза. С краев покосившегося зонтика то в одном месте, то в другом стекали прерывистые струйки воды. Самого Нихеля Кахоуза нигде не было видно, и в душу Джерсена закралось щемящее чувство крушения надежд.
Заглянув в каждую из трех хижин, он обнаружил только всякий хлам и кое-какую полуразвалившуюся мебель. В четвертом строении, в пятидесяти метрах южнее, размещались, по-видимому, силовой блок, колодец и водяной насос. Джерсен вышел на открытое пространство и направился к сараю. Его внимание привлекла какая-то искорка в небе. Он застыл как вкопанный и тут же сообразил, что это летательный аппарат – примерно такой же, как и у него, скиммер.
В радостном возбуждении Джерсен вбежал в отбрасываемую зонтом тень. Если на борту скиммера Бэл Рук, значит, он еще не нашел Нихеля Кахоуза. Джерсен скользнул в кокпит своего скиммера и, включив двигатель, перегнал его за груду просеянного песка. Набросав поверх машины несколько покореженных листов, когда-то служивших покрытием для зонта, Джерсен вполне приемлемо замаскировал скиммер, а сам, вооружившись лучеметом и пистолетом, затаился за грудой песка. Здесь он потревожил трех похожих на скорпионов тварей, с добрый фут в длину, с туловищем, испещренным белыми и коричневыми пятнами, и оранжевым подбрюшьем. Угрожающе встопорщив несколько рядов ярко сверкающих чешуек, размахивая заканчивающимися острым жалом хвостами и злобно сверкая глубоко утопленными изумрудными глазами, бестии стали окружать Джерсена. Он уничтожил их короткими импульсами из пистолета, сопровождавшимися громкими хлопками.
Затем Джерсен снова взглянул на небо. Снижающийся скиммер уже исчез за зонтиком. Место, где притаился Джерсен, вряд ли можно было считать хорошим укрытием. Он пригнулся к земле и бросился к дощатому сараю. Забежав за него, он едва не угодил в небольшое углубление, заполненное доброй дюжиной гревшихся в лучах Коры скорпионов. Пришлось убить и этих, после чего Джерсен распластался на земле и затих.
Прилетевший скиммер – покрытый черной и зеленой эмалью аппарат, несколько больше того, что взял напрокат Джерсен, – скользнул под зонт и опустился на поверхность. Из него выбрались двое дарсайцев, прекрасно подготовленных для длительного пребывания в пустыне. Лица их, скрытые под капюшонами и светозащитными очками, были неразличимы. Оттила Пеншоу, телосложение которого было уже знакомо Джерсену, среди них, во всяком случае, не оказалось. Состояние зонтика на них, как и на Джерсена, произвело явно удручающее впечатление.
Надвинув капюшоны подальше, они направились к хижинам. Едва заглянув в первые две, принялись обсуждать увиденное, оживленно показывая руками то в одном, то в другом направлении. Джерсену очень хотелось узнать, что их так заинтересовало. Вряд ли они рассчитывали встретить здесь Джерсена. Тогда что же они искали? Акции «Котзиш»?…
Возле третьей хижины гости задержались на более долгое время. Поза одного из них выражала удовлетворенность увиденным. Войдя внутрь, он вскоре вышел оттуда с металлическим ящиком в руках. Ящик явно был тяжел. Поставив ящик на землю, дарсаец отбросил крышку, ощупал содержимое и сделал непонятный жест головой, который можно было истолковать как угодно. Второй закрыл крышку и перенес ящик в скиммер. Его спутник тем временем повернулся лицом к дощатому сараю и, мгновение подумав, подал товарищу знак, после чего они пересекли залитое ярким светом пространство, отделяющее сарай от зонта. Один открыл нараспашку дверь сарая, заглянул внутрь и тотчас же, ошеломленно вскрикнув, отпрыгнул назад. Джерсен, притаившийся с тыльной стороны, приложил глаз к трещине между досками. При открытой наружу двери внутреннее пространство сарая просматривалось довольно неплохо.
– Что здесь? – спросил, подойдя к двери сарая, второи дарсаец.
Первый красноречиво взмахнул рукой:
– Взгляните-ка сами.
– Ази ачи!
– Там все провоняло. И кишмя кишат дьяволы.
– Они тоже издают мерзкое зловоние. Вот пакость! Что ж, бумаг здесь не оказалось.
– Не спешите с выводами. Шригу хочется набрать тысячу двести акций. К этому надо отнестись со всей серьезностью.
– Отдайте ему ту сотню, которую удалось раздобыть, и посетуйте на то, что отыскать больше нет никакой возможности.
– Вероятно, именно так и придется поступить. Какая чушь!.. Разве стал бы Кахоуз, если у него было хоть малейшее желание сберечь свои акции, хранить их здесь?
– Ха-ха! Кахоуз был известный кутила! Он, может быть, разорвал их в клочки и швырнул в сансуум, проклиная все на свете. Об изысканности его ругательств ходят легенды. Так, во всяком случае, мне рассказывали.
– Он уже больше никогда не будет упражняться в изощренной ругани.
– Давайте сматываться из этого мерзкого места. День для нас, в общем-то, оказался потраченным не зря – мы увозим с собой песок, которым поделимся!
– Шриг очень хочет заполучить свои акции назад, он говорил об этом в самых высоких тонах. Хоть я и Бэл Рук, но и я не без страха.
– Даже страх не сможет привести к появлению несуществующих акций.
– Верно… Давайте-ка еще разок осмотрим лачуги. С этими словами оба повернулись и отправились под зонт.
– Господа, – раздался голос у них за спиной. – Ни шагу дальше. Не оборачиваться! Смерть смотрит прямо вам в спины.
Дарсайцы вздрогнули и остановились.
– Медленно поднимите вверх руки… Выше!.. А теперь вперед, к центральной опоре зонта. И не оборачивайтесь.
Джерсену хватило на все десяти минут. Двое дарсайцев назвали свои имена: Бэл Рук и Клеандр. Они стояли лицом к решетчатой конструкции центральной опоры с туго натянутыми на глаза капюшонами и были надежно привязаны к опоре матерчатыми полосами, сделанными из их собственных одеяний. Когда Джерсен убедился в полнейшей беспомощности своих пленников, он тщательно обыскал их, забрав лучеметы, а у Бэла Рука еще и кинжал. Потом он проверил содержимое ящика, который они вынесли из лачуги. В нем оказалось не менее двадцати килограммов черного песка. На сиденье скиммера валялась сумка Бэла Рука, в ней Джерсен обнаружил сертификаты «Котзиш» на общую сумму в сто десять акций, которые он тут же присвоил. Затем он вернулся к пленникам, пытавшимся ослабить стягивающие их путы.
– Надеюсь на правильное понимание ситуации, – сказал Джерсен. – В каком-то смысле сегодняшний день оказался для вас весьма удачным. Я забираю себе те несколько акций «Котзиш», которые нашел в оставленной в скиммере сумке, а взамен оставляю десять севов. Поскольку акции фактически не стоят ничего, у вас есть все основания радоваться. Я также забираю с собой и черный песок, принадлежащий Кахоузу.
И Клеандр, и Бэл Рук воздержались от каких-либо комментариев.
– Советую вам не спешить к свободе, – продолжил Джерсен. – Если вам удастся освободиться, я буду вынужден убить вас.
Плечи Клеандра сникли. Бэл Рук продолжал стоять в напряженной, непримиримой позе. Джерсен еще несколько секунд наблюдал за ними, затем направился через залитое ярким светом пространство к сараю. Бэл Рук и Клеандр оставили дверь распахнутой. В ярких лучах была отчетливо видна беспорядочная груда хрящей и сухих костей вперемешку с обрывками белой материи. Нихель Кахоуз умер, скорее всего, пораженный электрическим током, когда предпринял попытку отремонтировать насос. Скорпионы дюжинами окружали его останки. Это они посрывали с него одежду, чтобы устроить пиршество над трупом.
Как правильно заметили Бэл Рук и Клеандр, зловоние внутри сарая превышало все доступные нормальному человеческому воображению границы.
Джерсен вернулся к загрузочному бункеру, нашел лопату, снова прошел к сараю и полувыгреб-полусоскреб останки Нихеля Кахоуза на песок. Скорпионы в ярости зазвенели своими чешуйками и выпучили до предела сверкающие злобой глаза. Джерсен поубивал их. На этот раз он использовал в качестве оружия лопату.
Удалив в конце концов из сарая останки Кахоуза скорпионов, Джерсен быстрым шагом вернулся под зонт и проверил состояние пленников.
– Сколько вы еще намерены продержать нас здесь? – невозмутимо спросил Бэл Рук.
– Теперь уже совсем недолго. Наберитесь терпения. Джерсен вернулся к сараю. Зловоние несколько поуменыпилось, новые скорпионы не появлялись. Джерсен осторожно прошел внутрь. Первым делом он отключил электропитание на главном пульте, затем повернулся взглянуть на то, что увидел раньше через щелку.
Нихель Кахоуз воспользовался своими бумагами для того, чтобы обклеить стены сарая вместо обоев. Клей на жаре потерял свои клеящие свойства, и сертификаты отделялись от досок без каких-либо трудностей.
Джерсен отнес спасенные сертификаты под тень зонтика и просуммировал количество акций, которые они представляли. Их оказалось шестьсот. С учетом ста десяти, изъятых у Бэла Рука, общее количество акций, находящихся теперь в его распоряжении, составляло ровно две тысячи.
Джерсен вернулся к пленникам. Бэл Рук, «перетирающий свои путы о металлоконструкцию, уже почти высвободился. В ответ Джерсен связал его более надежно.
– Господа, – объявил он, – сейчас я вас покину. Бэл Рук своими действиями наглядно продемонстрировал, что примерно за час вам удастся освободиться.
Бэл Рук не удержался, чтобы не спросить:
– Почему вы забрали у меня акции «Котзиш»? Ведь толку от них никакого.
– В таком случае зачем вы их таскаете с собой? Голос Бэла Рука стал грубовато-насмешливым:
– В Сержеузе какой-то идиот-искиш платит деньги за эту макулатуру.
– На акции «Котзиш» почему-то вдруг возник спрос, – сказал Джерсен. – Наверное, безухому бродяге Ленсу Ларку взбрело в голову вернуть деньги, которые он украл.
Бэл Рук и Клеандр не отважились что-нибудь возразить.
Джерсен бросил последний взгляд в их сторону, затем перенес ящик с черным песком в свой скиммер и покинул Лог Джемили.
* * *
Кора уже довольно низко опустилась к горизонту, когда Джерсен посадил скиммер на песок рядом со своим гипервельботом. Переправив на борт вельбота ящик с черным песком и акции «Котзиш», он вернулся в скиммер, проскользнул сквозь водяную завесу и возвратил скиммер прокатному агентству.
Задержавшись у входа в «Турист», Джерсен несколько секунд подождал, пока внимание Дасуэлла Типпина не будет чем-то отвлечено, и быстро прошмыгнул мимо конторки портье. Поднявшись к себе в номер, он принял душ и переоделся, после чего снова появился в вестибюле, на сей раз делая все, чтобы Типпин его заметил.
– Добрый вечер, – поздоровался он с Типпином, когда тот знаком подозвал его к стойке.
– В самом деле добрый… Где это вы были весь день? Джерсен встретил вопрос долгим пристальным взглядом. А когда Типпин потупил взор, спросил:
– Почему это вас интересует?
– Кое-кто пытался осведомиться, находитесь ли вы у себя.
– Кто именно?
– Бэл Рук, раз уж вам так хочется знать, и притом всего десять минут назад. Он утверждает, что вы ограбили его, повстречав где-то в пустыне.
– Ну как же я мог ограбить Бэла Рука, – совершенно спокойным голосом ответил Джерсен, – если весь сегодняшний день не выходил из своего номера?
– Не знаю. Вы в самом деле находились в номере?
– У вас на сей счет иное мнение?
– Не могу сказать ничего определенного.
– Разве не в первый раз за весь день вы меня сейчас видите?
– Разумеется, в первый.
– И ведь я только сейчас спустился в вестибюль, верно?
– Да.
– Вот и передайте Бэлу Руку, что, насколько вы в состоянии судить, я весь день не выходил из номера.
– Но разве так было на самом деле? – раздраженно вскричал Типпин.
– Насколько вы в состоянии судить об этом, именно так. – Джерсен развернулся и вышел на веранду, где расположился за прикрытым ширмой столиком и пообедал в свое удовольствие.
Из вестибюля вышел Типпин. Обшарив взглядом всю веранду, он в конце концов все-таки узрел Джерсена и тотчас же поспешил к нему. Бухнувшись в кресло напротив, произнес взволнованно:
– Бэл Рук угрожает мне. Он утверждает, что я с вами в сговоре, и называет меня грабителем. Он обещает отправить меня в «Сень Сэнгвая». Вы понимаете, что это значит?
– По всей вероятности, ничего хорошего.
– Это означает гнусные дарсайские пляски под плеть… Что вы так насмешливо на меня смотрите? Такое уже случалось. Я точно знаю!
– Когда Бэл Рук угрожал вам?
– Всего лишь пять минут назад! Я разговаривал с ним по телефону и сказал ему, что, насколько мне известно, вы не покидали пределов Сержеуза. Услышав от меня такое, он просто взбеленился.
– Где он сейчас?
– Не знаю. По-моему, где-то в Сержеузе.
– Ну-ка, поглядите вот сюда. – Джерсен извлек перечень, подготовленный для него Джианом Аддельсом. – Когда вы приобретали акции для меня, у кого вы их покупали? Отметьте фамилии прежних владельцев.
Типпин пробежал взглядом по списку без особого интереса, затем сделал несколько пометок авторучкой:
– Вот. Вот. Вот. – Он с отвращением отшвырнул авторучку. – Форменное безумие! Если Бэл Рук увидит меня сейчас, он живьем сдерет с меня шкуру!
– Сегодня у него при себе было сто акций. Где он их взял?
Типпин с ужасом поглядел на Джерсена:
– Значит, вы на самом деле его ограбили?
– Я вошел во владение собственностью, на которую он не имел никаких прав. Ведь ограбил-то склад «Котзиш» Лене Ларк.
– Такие доводы на дарсайцев не действуют, – прошептал Типпин. – Будем вместе плясать в «Сени Сэнгвая». – Он отвернулся и обвел взглядом площадь. – Мне придется покинуть Сержеуз, больше здесь оставаться нельзя.
– И куда же вы хотите податься?
– Домой. В Свенгай. Когда-то там у меня были коекакие неприятности, но сейчас все уже, безусловно, давно позабыто.
– Значит, нет проблемы. Берите билет на первый же отправляющийся с Дар Сай звездолет.
Типпин всплеснул руками:
– А где мне взять деньги? Была у меня здесь одна женщина, так она дочиста меня обобрала.
Джерсен набросал записку на листе бумаги, прибавил к ней сто севов и протянул Типпину:
– Вот письмо Джиану Аддельсу из Нью-Вэксфорда на Элойзе. Он выплатит вам тысячу севов и найдет работу в Нью-Вэксфорде, если вы пожелаете там остаться. Только советую ничего не говорить своей женщине о том, что вы уезжаете, хотя это нисколько меня и не касается. Если она обобрала вас здесь, она проделает с вами то же самое и в любом другом месте.
Типпин взял деньги и записку одеревеневшими пальцами:
– Спасибо… Ваш совет весьма кстати… Даже Очень кстати. Уезжаю завтра же. Как раз завтра стартует корабль за пределы системы Коры.
– Никому не говорите о том, что уезжаете, – повторил Джерсен. – Просто возьмите и сорвитесь.
– Да, именно так я и поступлю. Когда обнаружится мое исчезновение, это станет кое для кого огромным сюрпризом, не так ли?
– Вернемся к акциям «Котзиш»… Где Бэл Рук достал имевшиеся у него сто акций?
– Ну… Двадцать он приобрел у меня, остальные раздобыл в районе отсева Мелби.
– Отметьте их в этом списке.
Типпин внимательно просмотрел весь список и поставил несколько отметок.
– В отношении остальных акций у меня нет полной уверенности, – сказал он. – Оставшиеся на руках мелких акционеров сосредоточены в основном вдоль Раздела, какая-то небольшая часть – в Красной пустыне. Сейчас вы никого из этих акционеров не застанете дома: все они уже держат путь в Динклтаун, на Большой хадавл. Там же обязательно будет и Бэл Рук, если ему еще нужны акции «Котзиш».
– Почему «Котзиш» так нужна Пеншоу?
– Когда говорите «Пеншоу», произносите уж лучше «Лене Ларк».
– Тогда для чего нужна компания «Котзиш» Ленсу Ларку?
Типпин снова обвел взглядом площадь:
– Понятия не имею. Пеншоу считает, что Лене Ларк совсем сошел с ума. У него были какие-то неприятности с мезленцами, и теперь он помешан на том, чтобы отомстить им. Из всех живущих на белом свете людей больше всех опасаться следует именно его. Вообразите себе насекомое в человеческом облике… Ой, глядите! Сюда направляется Бэл Рук!
– Сидите спокойно! Он не причинит вам никакого вреда. Его сейчас интересует только моя особа.
– Он уведет меня с собой!
– Откажитесь уходить. Вообще ничего не говорите. Просто отказывайтесь выполнять любые его распоряжения!
Дыхание Типпина участилось, он готов был заскулить, как собака. Джерсен с отвращением посмотрел на него:
– Возьмите себя в руки.
На веранду вошел Бэл Рук и как ни в чем не бывало, исполненный чувства собственного достоинства, неторопливо прошествовал к столику Джерсена. С подчеркнутой изысканностью в движениях он подтянул к себе кресло и сел.
– Я, кажется, прервал весьма конфиденциальный разговор?
– Ни в коей мере, – с дрожью в голосе ответил Типпин. – Я обязан представить вас… Кирт Джерсен… Бэл Рук, лицо очень влиятельное на Дар Сай. – Затем, предприняв отчаянную попытку блеснуть остроумием, добавил: – У вас очень много общего – обоих одинаково интересует все, что связано с финансами.
– О, между нами общего намного больше, – сказал Бэл Рук.
Он откинул капюшон, открыв взорам Джерсена и Типпина худое загорелое лицо, массивные скулы и обрезанные уши. Заметив взгляд Джерсена, он произнес:
– Да, я – рейчпол. Мой клан сурово обошелся со мной. Я, однако же, в долгу не остался и нисколько не сожалею о случившемся. – Он подал знак официанту: – Принесите мне литр пива, а этим джентльменам – то, что им больше по нраву.
– Мне – ничего, – сказал Джерсен.
– А мне – рюмочку «Тиволи», – робко произнес Типпин.
Бэл Рук умышленно долго задержал взгляд на Джерсене, так долго, что это могло бы показаться оскорбительным.
– Значит, Кирт Джерсен?… И откуда же вы родом?
– С Альфанора, одной из планет Скопления.
– И это вы интересуетесь акциями «Котзиш»?
– Только в тех случаях, когда их можно приобрести недорого. Вы хотите мне предложить какое-то количество акций?
– Мне нечего предложить после того, как я был ограблен сегодня вашими собственными руками.
– Вы, безусловно, ошибаетесь, – возразил Джерсен. – Типпин намекнул мне на что-то подобное. Не знаю, удалось ли мне разубедить его.
– Если вам удалось его убедить в своей непорочности, то он еще больший дурак, чем я считал раньше. Давайте пойдем по порядку. – Дарсаец протянул руку. – Во-первых, верните мои акции.
Джерсен, улыбнувшись, отрицательно покачал головой:
– Невозможно.
Бэл Рук откинулся на спинку кресла и повернулся к Типпину:
– Узы нашей дружбы держатся на волоске. И только по вашей вине.
– Вовсе нет! – возразил Типпин. – Никоим образом! Да разве бы я посмел?!
– Придется еще раз вернуться к этому вопросу. – Бэл Рук поднял кружку с пивом и, одним глотком осушив почти половину, небрежно плеснул остатки в лицо Джерсена.
Однако богатый опыт подобных столкновений подсказал Джерсену, какой оборот примут дальнейшие события, и он отклонился в сторону, благополучно избежав выплеснутой зловонной жидкости, и тут же подняв стол, швырнул его в грудь Бэлу Руку. Тот опрокинулся назад и распростерся на полу веранды.
К ним робко подошел официант:
– Господа, в чем дело?
– Бэл Рук выпил чуточку лишнего, – спокойно заметил Джерсен. – Выведите его отсюда, пока он себя не покалечил.
Официант помог Бэлу Руку подняться на ноги, затем водворил на прежнее место стол.
Джерсен с холодным безразличием следил за Бэлом Руком. Тот стоял неподвижно, соображая, как поступить дальше. Не найдя, очевидно, приемлемого решения. Бэл Рук развернулся и покинул веранду.
– Он пошел за оружием, – испуганно произнес Типпин.
– Нет. Сейчас у него на уме совсем другое.
– Для меня теперь нет хода назад, – захныкал Типпин. – Или «Сень Сэнгвая», или бегство без малейшей надежды на возвращение.
Джерсен протянул Типпину купюру достоинством в пятьдесят севов:
– Оплатите мой счет, в том числе и завтрашний день. Я, наверное, тоже покину Сержеуз.
– И куда же вы направитесь? – уныло поинтересовался Типпин.
– В точности еще и сам не знаю. – Джерсен рывком поднялся из-за стола. – Прошу прощения. Мне нужно поторапливаться.
Вбежав в свой номер, он схватил кое-что из снаряжения, мигом спустился вниз и, покинув гостиницу, побежал через площадь, направляясь к «Сени Скансела». Там он остановился и бросил взгляд на Диндар-Хауз. В окнах конторы Пеншоу горел свет. Не имея в запасе ни секунды лишнего времени, Джерсен проверенным способом взобрался на карниз под окном офиса Литто, извлек детектор и подключился к токопроводящей дорожке, которую напылил на стенку при ночном посещении Диндар-Хауза. В наушниках тотчас же послышался гортанный голос Бэла Рука:
– …совсем не так легко, как кажется. Они рассеяны по всей территории Раздела.
– Они соберутся в Динклтауне на хадавл. Во всяком случае, большинство из них.
– Но из этого вовсе не следует, что все пойдет как по маслу, – ворчливым тоном произнес Бэл Рук. – Старатели не такие уж остолопы, они учуют подвох и станут требовать полную цену.
– Такое не исключено… О, прекрасная мысль! В одном из хадавлов поставьте на кон определенную сумму.
В качестве ответной ставки можно объявить сотню акций «Котзиш». Пусть роблеры сами и соберут нужные нам акции.
Бэл Рук недовольно крякнул:
– И как после этого подступиться к победителю?
В голосе Пеншоу прорезались злобно-насмешливые нотки.
– Неужели мне всегда нужно вдаваться во все мельчайшие подробности?
– На словах вы уже один раз здорово разделали под орех Джерсена… или как его там на самом деле зовут?
– Тут ситуация совсем иная. Джерсена на хадавле не будет.
Бэл Рук громко и сочно фыркнул:
– Это вы говорите. А если он там будет?
– Вам снова предоставляется полная свобода действий. Коршун совсем не прочь перекинуться словечком с этим Джерсеном.
– Вот пусть Коршун и примет сам участие в хадавле. Пусть покажет свою хваленую технику.
– Возможно, он, вопреки моим рекомендациям, возьмет да и появится там, чтобы оценить критически выполняемую вами работу.
В голосе Бэла Рука внезапно возникли нотки сомнения.
– Вы в самом деле считаете, что такое возможно?
– Нет. Не считаю. Он полностью одержим осуществлением своего потрясающего замысла.
Теперь голос Бэла Рука зазвучал гораздо спокойнее:
– Пока он не доведет до конца свою очередную выходку, вся его энергия только на нее и будет направлена.
– Но может наступить преждевременный конец, если он потеряет «Котзиш».
– Я в состоянии сделать только то, что в моих силах. Этот Джерсен – малый не промах. Правда, он почему-то не удосужился меня убить, когда такая возможность ему представилась. Пеншоу злорадно прыснул:
– Он не считает вас такой уж большой угрозой. Бэл Рук ничего не ответил.
– Что ж, – произнес Пеншоу, – постарайтесь проявить себя с наилучшей стороны. Начиная с этой минуты я больше не буду давать вам советы, как и куда ставить ногу при каждом следующем шаге. Вы слывете искусным роблером. Запишитесь в число участников объявленного хадавла и возвращайтесь с выигрышем.
– Эта мысль мне и самому пришла в голову.
– Каким угодно способом вам необходимо собрать не менее семисот акций. Только в этом случае, независимо от того, нашел или нет Джерсен акции Кахоуза, мы будем в полной безопасности. А теперь мне пора возвращаться в постель. Принятый в Твонише распорядок дня хуже всякого надсмотрщика. Эти проклятые мезленцы начинают день с первыми лучами Коры, как раз тогда, когда порядочные воры, вроде вас и меня, только заканчивают предыдущий. О, почему я должен расплачиваться за прихоти Коршуна?! Не будь все так забавно, я бы взвыл от горя.
– Для меня это совершенно непостижимо, – проворчал Бэл Рук. – Меня это совершенно не касается.
– Тем лучше! Не то все наши действия станут не столь эффективными, как обычно.
– Когда-нибудь, Пеншоу, я откручу вам голову.
– Когда-нибудь, Бэл Рук, я подмешаю яда в ваше мерзкое пиво. Если только, разумеется, мы не потеряем «Котзиш», а Коршун не прогуляется по нашим задницам своим «Панаком».
Бэл Рук издал какой-то утробный звук, и на этом разговор прекратился.
Джерсен подождал еще какое-то время в надежде, что Бэл Рук кому-нибудь позвонит по телефону, но в конторе Пеншоу воцарилась тишина, и Джерсен отправился назад, в гостиницу.
!
Багги быстро унеслось в пустыню. Джерсен же устремил взор в том направлении, куда уходил автобус, ка завшийся теперь темной кляксой на фоне залитого лунным светом песка.
С чувством досады и тревоги, раздираемый собственными противоречивыми желаниями, Джерсен наблюдал за тем, как автобус исчезает в далеких песках. Дела мезленцев нисколько его не беспокоили, тревогу вызывали только благополучие и честь некоей Шеридин Ченсет, к которой он питал целый букет чувств, и среди них далеко не последнее место занимало понимание необходимости защитить ее.
Что ж, ничего не поделаешь, хватит стоять сложа руки!..
Негромко чертыхнувшись, Джерсен взобрался в вельбот, открыл грузовой люк, активизировал шлюпбалки и спустил на землю вспомогательный ялик. Одев на голову шлем и приладив к нему прибор ночного видения, он не забыл также перенести в ялик несколько комплектов оружия, после чего забрался туда и сам и взмыл в небо.
Мирассу плыла уже довольно высоко над горизонтом – огромный серебристо-белый диск, загадочный и безмятежно спокойный, но тем не менее источающий какую-то опаляющую и совершенно непреодолимую силу. Раздел превратился в место, где то, что при любых иных обстоятельствах считалось совершенно невообразимым, сейчас воспринималось как нечто вполне допустимое и даже естественное. Джерсен, как и всегда, различал сейчас по крайней мере два уровня восприятия в своем сознании, но все же, к немалому своему удивлению, обнаружил, что и он подвержен мистическому воздействию Мирассу ничуть не в меньшей степени, чем Делфин… Развернув ялик так, что тот оказался чуть южнее автобуса, и набрав высоту в триста метров, он на малой скорости следовал за машиной с мезленцами. Опустив на глаза прибор ночного видения и подрегулировав увеличение, Джерсен теперь лицезрел автобус так, будто находился всего лишь в нескольких метрах над ним. Это был специальный туристический автобус без крыши и боковых стенок, и пассажиры внутри него были видны Джерсену как на ладони. В вычурных одеяниях, с лицами, омываемыми призрачно-бледным лунным светом, вся группа мезленцев казалась какой-то совершенно нереальной компанией, напоминая состоящую из одних Пьеро театральную труппу во время увеселительной прогулки. Джерсен как завороженный смотрел, одновременно и завидуя, и злобно-язвительно посмеиваясь над ними.
В автобусе было десять мезленцев. Трое молодых мужчин расположились на сиденьях у заднего борта. Четверо девушек, две женщины постарше и Альдо заняли боковые места. Шеридин, показавшаяся Джерсену вдруг особенно хрупкой и очень грустной, сидела далеко впереди, повернувшись спиной ко всем остальным. Под влиянием, скорее всего, всепроникающих лучей Мирассу Джерсен ощущал, как непрерывно нарастает в нем томное и сладостное возбуждение, подстегиваемое пока еще смутным пониманием тех причин, что побудили его совершить эту вылазку в ночную пустыню.
Нобиус вел автобус, небрежно развалясь на выдвинутом далеко вперед высоком сиденье водителя, но время от времени оборачивался к пассажирам, чтобы удостоить их успокаивающим и слегка покровительственным взглядом. Дам постарше всякий раз, когда им случалось заметить эти взгляды, крайне коробила подобная фамильярность, они расценивали ее как оскорбительную дерзость и отвечали высокомерными жестами, давая понять, чтобы водитель не отвлекался от своего основного занятия. Он же не обращал на их возмущенные жесты ровно никакого внимания, что еще сильнее подчеркивало гротескный характер всей вылазки.
А автобус тем временем продолжал плавно катиться по песку все дальше и дальше. Впереди и чуть в стороне показались Чайлзы: выветрившиеся утесы вулканического происхождения, возвышавшиеся над многочисленными более низкими уступами и обнажениями твердых горных пород. Одна из матрон распорядилась, чтобы Нобиус свернул в сторону и держался от Чайлзов подальше. Нобиус подобострастно согласился и изменил направление движения, но стоило вниманию дамы отвлечься, как он тут же снова развернул автобус к скалам. Присмотревшись к Чайлзам повнимательнее, Джерсен обнаружил, как то тут, то там мелькают белоснежные дарсайские одежды – немало народа отправилось сюда, чтобы насладиться сиянием Мирассу.
Мезленские матроны снова заметили, как неотступно приближаются к ним Чайлзы, и не замедлили отдать Нобиусу распоряжения свернуть в сторону, и снова Нобиус беспрекословно повиновался, чтобы всего лишь через мгновенье хитро двинуть автобус в прежнем направлении. Его целью, похоже, был скалистый пригорок высотой примерно в шесть метров, одиноко стоящий в нескольких метрах от коренных уступов. На вершине пригорка стояла китчет, притихшая и задумчивая, и глядела на пески к югу от пригорка.
Нобиус неожиданно искусно развернул автобус и направил его в узкий просвет между пригорком и нижними уступами Чайлзов. Матроны громкими криками попытались образумить его, он поначалу не обращал на них внимания, однако затем вдруг сделал вид, что согласен их выслушать. Остановив автобус точно под пригорком, он повернулся к ним лицом – как бы для того, чтобы получить дальнейшие наставления.
Дамы говорили отрывисто, сопровождая слова энергичной жестикуляцией. Нобиус, казалось, внимательно их слушал и то и дело кивал в знак согласия. Затем он снова принял обычную позу водителя за рулем, но чтото вдруг произошло с системой управления: автобус рванулся вперед еще на пару метров, а затем остановился как вкопанный. Нобиус нажимал подряд на все педали, дергал за все рычаги, но все было безрезультатно. Трое молодых мезленцев в недоумении поднялись со своих мест. Нобиус прекратил попытки стронуть автобус с места и замер на сиденье, то и дело робко озираясь по сторонам.
Из темноты вынырнули три мощные фигуры в черных одеждах и, высоко подпрыгнув, ухватились одной рукой за задний борт автобуса, а другой обхватили за туловище по мезленцу каждая и перекинули через плечи. Молодые мезленцы отчаянно молотили воздух руками и ногами, извиваясь в попытках высвободиться, но черные фигуры, не обращая внимания на сопротивление мужчин, утащили их в темноту.
Нобиус вцепился обеими руками в рулевой штурвал и напрягся всем телом. Из темноты, окружавшей пригорок, вынырнула четвертая фигура, еще более впечатляющая своими размерами, чем первые три. Она вскочила внутрь автобуса, сгребла в охапку Альдо и, несмотря на его громкие протесты, уволокла в ночь.
Нобиус тотчас же выпрыгнул из автобуса и начал карабкаться на вершину пригорка. Схватив там китчет, он спустился с нею по дальнему, более пологому склону и исчез где-то среди дюн.
Ошеломленные таким оборотом событий, мезленские леди поднялись со своих сидений. Да так и застыли. В кромешной тьме вокруг автобуса и на уступах скал послышалась какая-то возня, затем как бы из ниоткуда материализовались несколько мужских фигур в развевающихся белых одеждах. Они мгновенно устремились к автобусу и практически без какого-либо сопротивления со стороны пассажирок взяли его штурмом. Те, кто оказался попроворнее, похватали девушек, остальные, не проявившие должного рвения, вынуждены были удовлетвориться матронами, после чего все разбежались по своим излюбленным местам.
Мужчина, схвативший Шеридин, понес ее на руках в пустыню, не обращая внимания ни на крики, ни на удары, которыми она его осыпала. Углубившись в дюны на сотню метров, он остановился и опустил девушку на песок. Джерсен тут же посадил свой ялик рядом с ними и выпрыгнул из него. Шеридин, радуясь такому невероятному везению, издала вздох облегчения.
Дарсаец принял угрожающую позу:
– Мне нет никакого дела до вас. Не мешайте мне развлечься с китчет.
Не проронив ни слова, Джерсен направил дуло лучемета к ногам мужчины и образовал у его ног лужицу из расплавленного песка. Дарсаец едва успел отпрыгнуть, вне себя от страха и бешенства. Джерсен поставил Шеридин на ноги и помог взобраться на борт ялика. Мгновением позже они уже были высоко в воздухе, оставив безутешному дарсайцу возможность только сокрушенно глядеть им вслед.
Ялик летел низко над дюнами на самой минимальной скорости. Шеридин, время от времени исподтишка поглядывающая в сторону Джерсена, наконец не выдержала и сиплым от волнения голосом произнесла:
– Я вам так благодарна… Даже не знаю, что еще сказать… Как вам удалось подоспеть так вовремя?
– Я заприметил ваш автобус. Водитель его – известный плут, вот я и решил защитить вас от возможных козней с его стороны. Даже несмотря на то, что вы не просили меня позаботиться о вашей безопасности.
– Как хорошо, что вы так поступили! – Шеридин издала тяжелый вздох, затем, опустив взгляд на черные скалы внизу, издала непонятный звук, нечто среднее между всхлипом и смехом. – Вон там мои тетушки – тетя Мейнисс и тетя Евстазия. Нельзя ли им каким-нибудь образом помочь? – Затем сама же ответила на собственное предложение: – Хотя, насколько я понимаю, с ними вряд ли может произойти что-нибудь ужасное.
– Что бы с ними ни могло произойти, сейчас оно уже происходит полным ходом, – заметил Джерсен.
Сняв с головы шлем и уложив его в ячейку под приборной панелью, он еще ниже опустил ялик, скользя теперь над дюнами на высоте всего лишь около десяти метров. Шеридин откинулась на спинку сиденья и рассматривала проплывающие мимо пески, не выказывая ни беспокойства, ни особого желания оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте. Затем произнесла задумчиво:
– Пустыня при свете луны – очень странное место. От нее исходит очарование, как от чего-то такого, место чему только в сказке… Неудивительно, что она так кружит голову и путает мысли…
– У меня точно такое же ощущение, – сказал Джерсен, обнимая девушку за плечи и прижимая к себе.
Она только взглянула на него и обмякла. Он стал целовать ее, страстно, горячо, бессчетное количество раз…
Ялик скользнул вниз и уткнулся в песчаную дюну. Они долго сидели молча, любуясь залитым лунным светом песком.
– До сих пор никак не могу понять, – сказала в конце концов Шеридин, – как же все-таки получилось, что мы сейчас с вами вдвоем и никого больше нет… И все же, наверное, в этом нет ничего удивительного… И одновременно у меня из головы никак не выходит мысль о том насилии, которое учинено над всеми остальными. Что они станут говорить завтра? Неужели, когда все вернутся в Динклтаун, я окажусь единственной, чья честь окажется незапятнанной, а невинность – нетронутой?
Джерсен снова поцеловал девушку:
– Это совсем не обязательно.
Прошло секунд десять. Затем Шеридин взволновано прошептала:
– А разве у меня есть выбор?
– Конечно же, – произнес Джерсен. – Решайте сами. Шеридин выбралась из ялика и прошла несколько шагов вдоль гребня дюны. Джерсен догнал ее и встал рядом. Затем они повернулись лицом друг к другу и снова обнялись. Потом Джерсен расстелил на песке белоснежный дарсайский плащ, и среди древних дюн Раздела, при свете Мирассу, они подарили друг другу свою любовь.
