Глава 20
Несите ваши лайки!
– Ты что, здесь ночевала?! – Голос Бельской окатил ушатом ледяной воды.
Лера разлепила глаза, попыталась встать, но ощутила на коленях странную тяжесть. Точно! Ноутбук.
– А?.. Сколько времени? Я не опоздала?..
– Ты же ведь не пила тут? – Аделина брезгливо принюхалась.
– Нет-нет, что вы… Так, были кое-какие мови… мотви… – Лера размяла онемевшие после сна губы. – Мо-ти-ви-ру-ющие идеи… Решила записать, охранник пустил…
– Касательно статьи? – Аделина расстегнула белое пальто, высвободила шёлковый шарфик с репродукцией Пикассо. – Или тебе просто ночевать негде? Имей в виду, сверхурочные начисляют, только если я прошу задержаться.
– Да я не из-за этого! – Гинзбург проснулась окончательно, поставила ноут от греха на край стола, аккурат рядом с горкой фисташковых скорлупок.
Вдохновение часто приходило одновременно с голодом, а во всём здании, кроме автомата с барахлом, ничего не нашлось.
Лера огляделась: пустой офис в предрассветной темени выглядел заброшенным, как съёмочный павильон фильма про зомби-апокалипсис. Каждый звук отдавался эхом, зловеще жужжала потолочная лампа в углу, казалось, все вымерли, и только Аделина в своём кашемировом пальто белела в полумраке.
– А сколько ещё до работы? – Лера сверилась с телефоном. – Два часа? А почему вы так рано?
– Слишком много вопросов, – отрезала Бельская. – И почисть зубы.
– Но я не…
– Там, в комнате отдыха в левом шкафчике есть упаковка одноразовых щёток. Всякое случается. Потом зайдёшь ко мне…
Лера послушно направилась в мини-кухоньку, которую Аделина пафосно обозвала комнатой отдыха. Так, пара кресел, столик, холодильник… Прибежище для тех, кто не может себе позволить каждый день обедать в общепите. И теперь Гинзбург была из их числа.
В левом шкафчике и правда нашлись одноразовые щётки, а ещё зубная паста, крем, мыло, антистатики, губки для обуви, запасные колготки и даже бритвенные станки. Словом, если бы зомби-апокалипсис и вправду настиг редакцию журнала «Gloss», местным работницам умирать было бы не стыдно. Вот что значит женский коллектив! На канале Лера бы раздобыла в лучшем случае мятные леденцы.
Приведя себя в порядок и счистив остатки вчерашнего макияжа, она направилась в дизайнерское логово шеф-редактора. Если Бельская считала, что для хорошего материала журналисту необходимо разозлиться, то ночное творчество она должна была оценить сполна. Соломатин довёл Леру до такого состояния, что все предыдущие приступы гнева, вместе взятые, показались ей так, пшиком. Каждым словом Матвей забивал гвоздь в крышку своего медийного гроба. И если до этого сомнения насчёт того, стоит ли раскатывать директора и основателя «Соло Инвест» в пух и прах всё-таки были, то после прощального разговора они исчезли напрочь. «Пресститутка», «акула пера», «журнашлюшка»… О, именно эти чудесные эпитеты хлыстом подстёгивали Леру, когда она добиралась до редакции среди ночи, когда уговаривала охранника, когда облекала ненависть в символы и заливала ядом жёсткий диск ноутбука.
Нет, это был не обличительный материал про Соломатина. Пока – нет. Это был материал про всех мужчин, которые привыкли брать от жизни всё, которые относятся к женщинам, как к ещё одному способу почесать яйца. Интернет всё упростил. Теперь не нужно стараться, чтобы произвести впечатление при знакомстве. А зачем? Если можно закинуть невод одного-единственного подката по сотням дурочек и ждать, когда первая клюнет.
И все ведь ждут фею! В идеале – девственницу. Ну, то есть как: чтобы мужиков у неё раньше не было, а вот развратной сноровки – в избытке. Ну, и с кровью чтобы не морочиться. А ещё чтобы приехала по первому же сообщению. Зачесалось? Вуаля, материализовалась в твоей задрипанной хрущёвке и за свой счёт, разумеется. Вежливо поздоровалась с мамой, вытерла ноги о половичок – и в комнатку. На полуторку с продавленными пружинами и кислым запахом пота. Таким стойким, что он останется висеть в воздухе желтоватым облаком даже после того, как дом снесут по реновации.
Жениться на такой? Не-е-ет. Что вы! Разве приличные девушки ездят на дом вот так сразу? Очевидно, что у неё страшные меркантильные планы. Хочет, поди, посягнуть на самое ценное: на прописку, фамилию и половину зарплаты. И плевать, что квартира у тебя в Мытищах, фамилия – Кузяшев, а зарплата менеджера в салоне связи. Главное ведь – охомутать вольного жеребца. Загнать под семейное иго, чтобы потом всю жизнь волочь лямку пополам со свекровью. Супы там, котлетки на работу в судочке. И собирать щипцами носки, пока жеребец бухает с приятелями или рубится в танчики и в общем чате обсуждает, кого сильнее жена забодала.
И неважно, какой доход, статус или жилплощадь. Каждый поголовно мужчина, который выходит в Сеть и регистрируется в приложении знакомств, уверен, что девушки родились только для того, чтобы его, свободолюбца, соблазнить и зажать под каблук. И потому священный долг каждого – подцепить тёлочку, зачекиниться и кончить до того, как она обнаглеет и потребует оформить отношения.
Ведь был же раньше фокус с жетоном для телефонов-автоматов? Когда берёшь монетку, привязываешь на верёвочку, опускаешь в щель, и только звонок пройдёт – дёрг на себя! – и вот ты уже красавчик, который облапошил телефонную компанию.
Будки исчезли, принцип остался. Сфотографироваться рядом с «Феррари», который, по счастью, припарковался у подъезда, пока хозяин не прогнал тебя щёткой, хвастануть дорогими часами, сунуть – и дёрнуть за верёвочку, радуясь, что облапошил меркантильную стерву.
Примерно так и написала Лера в своём гневном опусе, и теперь, затаив дыхание, наблюдала за реакцией Бельской. Аделина читала молча и почти бесстрастно, иногда по её симметричному лицу пробегала тень какой-то эмоции, иногда Бельская хмыкала, и Лера не могла разобрать: то ли от смеха, то ли от недовольства.
Наконец шеф-редактор отодвинула от себя ноутбук и пристально воззрилась на подчинённую, словно видела её в первый раз и вот-вот собиралась спросить, как её зовут и какими судьбами она оказалась в этих краях.
– Ну? – не сдержалась Лера.
Бельская откинулась на спинку кресла, покачалась немного, склонила голову набок, потом усмехнулась. Теперь уже точно.
– Зло, – выдала она.
– И?
– Зло и язвительно. – Аделина взяла со стола ручку, задумчиво повертела, будто забыв о существовании Леры, потом снова подняла взгляд. – Точь-в-точь как я люблю.
– То есть вам понравилось?
– В целом – да. Но чего-то не хватает… Есть ощущение незаконченности…
– Мне дописать?
– Нет, пожалуй. Это даже сыграет нам на руку. Знаешь, я ждала от тебя не совсем этого. Ну, думала, ты расскажешь, какие именно типы водятся в глубинах интернета. Маменькины сынки, альфонсы, мачо… Что-нибудь такое. Может, в более весёлой терминологии. Но вот это, – Бельская ткнула ручкой в Лерин ноут, – тоже хорошо. Но в выпуск я это не одобрю.
– Как так? – выдохнула Лера.
– Спокойствие. Это идеальный материал для нашего блога. Мы опробуем тебя на интернет- аудитории. Формат будущего. Там реакция будет видна сразу, и если всё пойдёт, как я рассчитываю, мы подогреем интерес к следующему выпуску, намекнём на продолжение. Пусть это будет цикл статей. С юморком и остро. Да, именно этого я и хотела, когда брала тебя на работу. Нам не хватает хайпа.
– В смысле?
– Когда начнётся рабочий день, подойди к Ире Мазуниной. Она занимается соцсетями и блогом на сайте. Она тебе всё объяснит. А сейчас иди к себе, я скину кое-какие замечания, чтобы к летучке всё было готово.
По лицу Бельской стало понятно, что аудиенция окончена, но у Леры остались вопросы, и она нерешительно замерла в дверях. Всё-таки Аделина Викторовна совершенно не походила на Пал Палыча, и напрямую вступить с ней в дискуссию, закинув ноги на стол, великая Гинзбург не могла.
– Что ещё? – сухо осведомилась Бельская, не поднимая взгляда от бумаг.
– А вы каждое утро приходите так рано?
– Хочешь организовать тайный клуб? – Аделина усмехнулась. – Бывает. В моём возрасте не хочется тратить много времени на сон.
Лера уже открыла рот для следующего вопроса, но Бельская предупредительно качнула головой.
– Про это не спрашивай. Неприлично.
– А ваша семья? – не унималась Лера. – Муж там, дети… Они не против, что вы всё время здесь?
– Я тебе поручила написать мои мемуары или материал про козлов из «свайпера»? – Аделина пренебрежительно фыркнула. – Муж, дети… Я бы не достигла своего положения с таким балластом. Ты ведь всё точно написала. Про котлеты в судочке… – Бельская скривилась, будто кто-то резал лук у неё под носом. – Женщинам всегда приходится делать выбор. Ты ведь понимаешь, почему работодатели не любят молоденьких девушек? Берёшь хороший добротный материал. Воспитываешь, вкладываешь, делаешь специалистом. А потом? Потом этот специалист залетает, декрет, замужество… Знаешь, сколько процентов возвращается на работу? И даже те, кто возвращается… Смотришь в глаза – и понимаешь: пустота. Нет прежней хватки, нет цепкости, остроты ума… Креатива… Всё. Лактация головного мозга. А ведь могло быть большое будущее! Такие пропадают перспективы… И вот двадцать первый век, не двадцать первый… Пытаешься переломить образ мышления, расширить горизонты – без толку. Я не такая, вижу, что ты тоже. Я не выделяю любимчиков, Гинзбург, имей в виду. И если ты начнёшь свистеть направо-налево об этом разговоре, то сильно меня разочаруешь.
– Да что вы, Аделина Викто…
– Не перебивай. Да, ты мне нравишься. Напоминаешь меня в молодости. Но я уже ошибалась в людях, и не один раз. Твоё будущее – в твоих руках, Валерия. Ты начала хорошо – не сдуйся на полпути.
Лера молча кивнула и вышла. Не хотела рушить тонкую связь, которая возникла с Бельской.
Аделина Викторовна вызывала у Леры трепет – и восхищение. Вот какой должна быть женщина. Она не пытается подстроиться под мужской мир, не пытается прогнуться или сойти за своего парня. Она – женщина, но этот факт не делает её слабой. Красивая, но волевая. Хрупкая, но несгибаемая. И если раньше кумиром Леры была Маргарет Тэтчер, то теперь великая Гинзбург увидела воочию, что значит настоящая железная леди. Не бой-баба, не генерал в юбке. Железная леди.
Наверняка у неё было много поклонников в своё время. Быть может, они есть и сейчас. Но посмел бы кто-нибудь назвать Бельскую журнашлюшкой – и очнулся бы в реанимации, кастрированный маникюрными ножницами.
Лера поняла, что зря избегала всего женского. Зря носила гриндерсы, настаивала на независимости и пыталась обскакать коллег-мужиков напрямую. Зачем? Если можно оставаться красивой, если можно позволить им любить себя, брать лучшее у них – а не отдавать самой. И двигаться дальше, как кошка, которая гуляет сама по себе.
Взять Соломатина. Разве плохо они провели вчера время? Прекрасно. Он показал высший пилотаж в постели, и Лера с удовольствием прокатилась на крутых виражах. И кофе был неплох. Тот, что она всё-таки успела выпить. И торт, которым угостил её Витя Тимаков на свидании.
Она получила, что хотела. Удовлетворила потребность в сексе, сладком и общении. Осталась ли она что-то кому-то должна? Нет. Стоит ли ей испытывать угрызения совести за то, что она написала в статье? Или за то, что собирается написать о Матвее? Тем более нет. Вместо того чтобы спорить с Соломатиным, доказывать что-то, бегать от его охранников – просто взяла, что хотела, и пошла дальше. С достоинством, прямой спиной и высоко поднятой головой.
А то что внутри ещё ворочаются какие-то смутные эмоции… Угрызения ли совести, обида или желание снова увидеть его глаза и красивое рельефное тело… Пережиток прошлого. Рудимент, о существовании которого стоит забыть, как это сделала Бельская. Ведь если бы она раскисала по поводу каждого своего любовника, если бы позволяла жалким интрижкам влиять на себя… Разве стала бы она теперь такой? Разве добилась бы высот и возможности говорить правду, не оглядываясь? Вот уж вряд ли.
«Твоё будущее в твоих руках, Валерия». Да, Аделина Викторовна, именно так.
Впервые в жизни великая Гинзбург ощутила острую потребность быть красивой. Не потому что, не для кого-то… Просто так. И пока офис ещё пустовал, напитываясь тусклым светом московского утра, Лера открыла интернет, поискала ненужные пробники и, вооружившись советами наиболее адекватной с виду бьюти-блогерши и тем, что осталось в памяти после вчерашнего здравпросвета Насти Тихоновой, подкрасилась. Не сильно, конечно, но всё же.
И, глядя на себя в зеркало, вдруг осознала, зачем это делают каждое утро миллионы других женщин. Отчётливо поняла, что макияж – это не украшение. Это доспехи. Которые скрывают твои слабые места, болевые точки, моменты из биографии, которые лучше бы забыть.
Тебя обидели? Может, ты плакала, не ночевала дома, выпила лишнего или съела что-то не то? Прекрасно. Хайлайтер, бронзатор, праймер или ещё какая-то таинственная субстанция с не менее таинственным названием – и вот ты Валерия Гинзбург. Девушка слегка за двадцать, которая не знает забот. Неуязвимая и уверенная в себе.
И посмотри на неё сейчас Матвей Соломатин, он ни за что не догадался бы, что его гадкие подлые слова хоть как-то, даже по касательной, её задели. Более того, глядя на своё отражение, и сама Лера начинала верить в то, что ничего не было. И единственным напоминанием о вчерашней ночи была приятная усталость в мышцах и статья, которая пришлась по нраву самой Аделине Бельской. Матвей же остался там, в прошлом, в своём пустом пафосном пентхаусе. Просто допинг. Просто ступень, наступив на которую великая Гинзбург поднимется ещё выше.
И когда после летучки к Лере вдруг подскочила Настя с круглыми от испуга глазами и взволнованно зашептала: «Он здесь! Матвей пришёл прямо сюда, в редакцию! Спрашивает про тебя! Что мне делать? Хочешь, отвлеку его, пока ты выйдешь через задний вход?..» – Лера была спокойна, как удав. Вскинула бровь и задумчиво посмотрела на Тихонову фирменным взглядом Аделины Бельской:
– Ему известна моя настоящая фамилия?
– Вроде нет, но ведь он может…
– Тогда никаких проблем. – И Лера отвернулась к компьютеру. – Просто не пускай его, и всё. Он понятия не имеет, что я журналист.
– Теперь имеет, – раздалось у нее за спиной.
– Матвей… – защебетала Настя. – Как ты прошёл?.. Я же просила…
– Оставь нас ненадолго, пожалуйста. – Соломатин нагнулся к Лериному уху: – Ну, привет. Ничего не хочешь мне объяснить?
