Боевой раскрас

Мы с Саней подруги.

Саня умна, иронична, начитанна, хорошо пишет что по-русски, что по-английски, носит очки, любит Вуди Аллена за фильм «Полночь в Париже» и нисколько этого не стесняется, хотя, как всем известно, Вуди Аллена положено любить не за это простое и легкое кино, а вовсе за умное и сложное. Еще она весело управляется на кухне, хотя, в общем, ленива, и таких песочных печений, как у нее, я больше нигде не едала.

В общем, с Саней дружить интересно.

Помнится, мы с ней сошлись на любви к Рэю Брэдбери и даже несколько дискутировали, фантаст он или все же не фантаст, и чувствовали себя интеллектуалками, «пробегаясь» по названиям и смакуя полюбившиеся эпизоды.

А еще мне страшно нравится, как она одевается, просто ужасно нравится! Мальчикам этого не понять, а девочки наверняка точно знают, о чем я говорю.

Мальчики – не важно, сколько им лет, двенадцать, двадцать, сорок пять или семьдесят два, – всегда видят картинку, так сказать, в целом. И она, картинка, им или нравится или не нравится. Рассматривать детали, смаковать их, прикидывать сочетания, вдумчиво обводить взором каждый отдельно взятый нюанс под силу только девочкам.

У меня все гораздо сложнее.

Ставши взрослой тетенькой, я кое-как приспособилась к себе и своему внешнему виду, сорок первому размеру обуви и не-скажу-какому размеру бюста, который не лезет ни в одну дизайнерскую итальянскую блузочку, к близорукости и к тому, что без очков я моментально теряю направление движения и щурюсь, как крот, которого внезапно выволокли из-под земли на яркое солнце. И еще к ста восьмидесяти сантиметрам роста приспособилась я, и к тому, что юбку купить на все эти сантиметры в обычном магазине невозможно, и точка! Нету таких юбок. Не шьют их.

В детстве бабушка то и дело «расставляла» мне школьную форму и «отпускала» подол, опять же из-за бюста и роста, и не было ничего более унизительного, чем эта самая форма с клиньями другого цвета под мышками! А обувь!.. Этот чертов сорок первый размер и сейчас большая редкость, а тридцать лет назад его просто не существовало в природе, и я помню, как однажды приплюхала в школу в папиных сандалиях, а что было делать, если надеть нечего, в прямом смысле нечего, нечего вообще?! И помню, как веселились соученики, мой вид доставлял им искреннее, жизнерадостное первобытное удовольствие, а мне никакого. Одно сплошное горе и отчаяние.

Короче говоря, одеваться, чтобы было «красиво и модно», я так и не научилась. Говорят же, что этому искусству следует учиться с детства, а Саня, моя подруга, видимо, с ним родилась, что ли!..

И тут еще все на меня насели – и глянцевые журналы, и телевизионные деятели искусств «от моды», они на всех нас насели!.. По их мнению, выходит, что мы, девочки, должны одеваться как-то так, чтобы все время «соответствовать», чтоб каждую минуту «во всеоружии», как бы приготовляя себя каждый миг к тому, что из-за угла может выглянуть прекрасный принц, а мы уж готовы – «во всеоружии», стало быть, – немедленно соблазнить принца своим видом. Нужен он, не нужен, принц-то, это вопрос двадцатый!.. Главное, что мы готовы – в туфлях на шпильке, в платье шикарном, в прическе сложной и в раскрасе боевом!..

Мы с Саней даже как-то это обсудили.

Нет, а что происходит-то?.. С чего все вдруг взяли, что женщина должна выглядеть таким образом, как будто она сию минуту готова… отдаться, что ли?.. Нет, из журналов и телевизора это звучит как-то более поэтично, вроде «заворожить», «покорить», «одарить собой», но в сухом остатке что мы имеем?..

Имеем мы следующее.

Автобусная остановка, белый день, столица нашей Родины. Мы с Саней притормаживаем на светофоре, и у нас получается несколько минут, и мы с ней зеваем по сторонам, наблюдаем. На остановке толпятся барышни, то ли институтки, то ли проститутки, разобрать трудно, ей-богу, трудно! Одна в черных колготках, поверх которых надеты облегающие трусы, тоже черные и блестящие, а сверху розовая маечка, а снизу туфли на платформе. Мы с Саней вроде бы знаем, что «шорты – это тренд сезона», но смотреть на эту красоту невыносимо, стыдно. Вторая в кожаной юбочке а-ля «немецкое кино для взрослых» или «мужчине некогда» и меховой безрукавке, которая лишь слегка прикрывает декольте. Из декольте вывалилось содержимое практически на асфальт. Третья в юбке до полу – скромная, должно быть! – но зато в прозрачной. Под юбкой видны стринги и татуировка на попе. И попа, и татуировка очень далеки от совершенства, и странно ждать от них чего-нибудь другого, ибо девушка на московской автобусной остановке все же вряд ли голливудская звезда, для которой идеальные формы – основа жизни на земле и которая каждый день осуществляет под руководством специального тренера особый комплекс упражнений, а потом отправляется на массаж к специальному массажисту!..

Ну остальных описывать я не стану, все вариации на ту же тему – эх, дубинушка, ухнем, отдаться бы, да что-то не берет никто!..

Некоторое время мы рассматривали девушек, потом разом отвернулись, старательно стараясь не столкнуться взглядами.

– Слушай, а что такое происходит? – наконец спросила Саня и почесала нос. – Ни у кого вкуса, что ли, нет?

– Ну-у-у, – протянула я. – Вкуса нет! Как раз вкус есть, и он… такой.

– Нет, – решительно возразила мне поклонница Вуди Аллена, – никакой это не вкус. Это фигня какая-то!..

И тут я, как мальчик в сказке Андерсена, вдруг прозрела!.. Король-то голый, осознала я, голый во всех отношениях!..

Я не знаю, откуда она взялась, эта гремучая, адская смесь «глянцевых» стандартов и стереотипов учебника по домоводству семьдесят четвертого года издания, в которых учили, как правильно накручивать волосы на бигуди!.. Но она откуда-то взялась и, как кадавр из братьев Стругацких жрал селедочные головы, пожрала наше чувство собственного достоинства и умение жить в ладу с окружающим миром.

Ведь одежда с тех самых пор, как перестала быть функцией, то есть исключительно прикрывать наготу, превратилась в некое индивидуальное послание, адресованное всем вокруг. Суть этого послания свелась все к тому же: эх, дубинушка, ухнем, как бы отдаться, только не… (см. выше).

Это очень грустное послание, девочки мои.

Мы наряжаемся подобным образом, а потом недоумеваем, совершенно искренне, чего ж замуж-то никто не берет?! Мужчины перевелись, повторяем мы, как заклинание, какие-то слабые стали, трусливые, боятся. А как им не бояться, позвольте спросить?! То есть что должен делать мужчина, обнаружив в непосредственной близости от себя, например, на автобусной остановке, черные блестящие трусы, надетые поверх колготок?! А на лице накладные ресницы, а на голове приставные волосы, а на руках наклеенные ногти?! Пригласить такую красоту в ЗАГС, что ли?!

С моей точки зрения, он должен немедленно кинуться домой к маме, запереть замок и еще забаррикадировать дверь, чтобы красота, не дай бог, не ворвалась за ним следом. А то кто ее знает, красоту-то эту!..

Мы наряжаемся подобным образом, а потом с возмущением констатируем, что эти чертовы снобы-иностранцы всех русских женщин на всех курортах называют «Наташами», официанты подходят в последнюю очередь, а водители такси уезжают из-под носа, чтобы посадить бабусю-божьего-одуванчика с ее собачкой и фиолетовыми кудрями на той стороне улицы!

Мы ведь не можем им так с ходу объяснить, что это у нас вкус такой!.. Они-то думают, что мы на работе и еще просто не успели переодеться в гражданское платье!.. А род занятий, который подразумевает подобные наряды и раскрасы, все же обычно не вызывает уважения.

Почти ни у кого не вызывает.

В тот раз после автобусной остановки у нас с Саней как-то резко испортилось настроение, как-то неловко нам было, как будто это мы с ней нарядились в кожаные трусы, и решено было по поводу упаднических настроений пойти в кафе.

Саня вылезала из машины, щурилась на солнце, а я смотрела на нее – черные джинсы, черная футболка, серый жакетик с поднятым воротником. Сумка гигантских размеров болтается где-то в районе коленей. Пепельные волосы подстрижены коротко и странно.