Эпилог
Три месяца спустя

– Простите, у меня сейчас нет времени.

– Андрей Павлович, я вас не задержу! Тем более такое дело, мы с вами почти родственники… хе… несостоявшиеся.

– Угу. Сейчас вы сошлетесь на какую-нибудь тетку, которую я сто лет не видел, а потом скажете, что мечтаете попасть в кино. Верно?

– Хе! Нет, неверно. И актерская профессия меня не интересует. Кстати, анекдот про русскую фильму знаете? Один говорит другому: «Первый раз вижу хорошую русскую картину». А другой отвечает: «Да какая она русская: ни фокстрота, ни кровати…»

– Послушайте, давайте без несмешных анекдотов. Излагайте покороче, что вам надо, и покончим с этим.

– Почему же несмешной? По-моему, очень даже смешной… а впрочем… Ладно, будь по-вашему. Вы Пелагею Ферапонтовну Звонареву помните?

– Помню. Прекрасная женщина была. Ее бандиты в Крыму убили.

– Ее покойный муж, фотограф Звонарев, был моим двоюродным братом.

– Да? Любопытно. Знаете, мне кажется, я вас где-то раньше видел.

– Конечно, видели. Мы с вами в одном ресторане сидели, в Ялте, еще до землетрясения. И Пелагея Ферапонтовна с вами была, и Нюра. Хорошая была девушка.

– А, это вы в другом конце зала анекдоты рассказывали! Ну…

– Я, я! Кстати, слышали анекдот? «Вы на чем любите кататься, Настенька – на коньках или на лыжах?» «Только на такси!» Ха-ха-ха! Ведь смешно же, правда?

– Послушайте, многоуважаемый анекдотчик, все ваши истории – строго между нами – заимствованы из юмористических журналов, и я там их уже читал. Не утруждайте себя, переходите к делу.

– Ну и что ж, что из журналов… Журналы для того и выпускаются, чтобы их читали. Вы так говорите, будто обвиняете меня в чем-то… Я человек веселый, шутку люблю. И злодейств за душой не имею, не то что некоторые, которые в белой армии служили.

– Что, простите?

– А то самое. Вы что думаете, жили Звонаревы, жили, еле концы с концами сводили… и вдруг – и деньги у них, и дочка чулки фильдеперсовые носить начала, туфли лаковые… и никто вопросов себе задавать не станет, откуда все? А потому что братец мой хороший фотограф был. Ответственно к делу подходил и оставлял себе по одному отпечатку с каждой фотографии. А кое-кто у него сфотографировался. В форме, все как полагается. Что-то вы сразу на лицо как-то посмурнели. Что, думали, баб убьете, снимки уничтожите, и все, свободны? Зря.

– Вы несете чушь. Я никого не убивал…

– Да ты там, в Крыму, воевал, и в доме этом был ваш штаб. Небось все углы успел изучить и закоулки, ну а потом тебе все это пригодилось. Пелагея хорошо тебя пощипала, когда поняла, что тебе деваться некуда. Но только вот захотелось ей большего, дочку свою пристроить. Тем более что рожа у тебя смазливая, Нюрке ты страсть как понравился. А чего, быть женой знаменитого актера – хорошее дело. Ничего не делай, живи барыней.

– Я сейчас вызову домработницу, и она тебя выпроводит.

– Но-но! Никто меня никуда не выпроводит. У меня негативы есть. Негативы, ясно?

– Нет у тебя ничего! Нет! Я все уничтожил!

– А вот и есть! Два негатива, которые вышли бракованные, с трещинками, но тебя там очень хорошо видно! Ты про них и не знал, потому что брат с них не делал отпечатков, это я уже потом их нашел… На, любуйся, вот отпечатки! Смотри, я не вру! Выпроводишь меня – я с ними сразу в гэпэу, или в угрозыск пойду. Ишь, какой, сразу за воротник хватать! Воротники нынче дорого стоят…

– Извините, я… Извините. Черт бы побрал вашего брата!

– А этого вот не надо. Не надо! Мой брат хороший человек был. Ответственный. Ничего никогда не выбрасывал. Над ним все смеялись, а он говорил – «вдруг пригодится». Вот и пригодилось. Не ему, конечно, а мне, ну и Пелагее. Эх, Андрюша! Зря ты баб убил и жену наркома сюда приплел. Но вообще, строго между нами, я тебя не виню. Пелагея палку перегнула, брала бы с тебя деньги, как раньше, – все были бы довольны. Но нет, понадобилось ей тебе свою дочку навязать. А дочка-то – ни кожи, ни рожи, ни манер. Мучился ты, наверное, страшно, когда она везде за тобой таскалась.

– Короче.

– О, меня уже домработница выпроваживать не будет? Ладно. Я человек простой. Люблю деньги, но ведь все их любят, даже коммунисты. Хе! Одним словом, с тебя двести пятьдесят.

– Двести пятьдесят чего?

– Рублей. В месяц.

– Это большие деньги.

– А ты думал как? На тебе три убийства, да еще с твоим прошлым – меньше двухсот пятидесяти никак нельзя.

– Послушайте, я только собрался вступать в кооператив, квартиру строить… У меня жена…

– Так и что, что жена? У меня тоже жена. У всех жены. Кстати, я тут краем уха слышал, что у вашего режиссера, Винтер его зовут, супруга в уме повредилась после землетрясения. Это правда?

– Правда.

– Ну просто ужас что такое. Хорошо, что я еще до того, как все началось, успел уехать из Ялты… С вас двадцать пять червонцев.

– Что, прямо сейчас?

– Ну а зачем же откладывать на завтра деньги, которые можно получить сегодня? Хе!

– Я Лёке подарок обещал…

– Ну что ж поделаешь, походит без подарка. Она вас и так любит, зачем ей подарки? Вы сами для нее подарок.

– Всегда подозревал, что любители анекдотов – редкостная мразь… Получите.

– Приятно с вами дело иметь, Андрей Павлович. Когда у вас премьера-то? Первая серия «Тундер Тронка»?

– Скоро. Вам какое дело?

– Ну я схожу, посмотрю. Мне ж интересно, хе. Вы там главный злодей или как?

– Нет.

– Ну и хорошо. Не тянете вы на злодея, Андрей Павлович… Ну раз такие дела, пойду я, пожалуй. Да, совсем забыл сказать: вы не вздумайте чего-нибудь такого в мой адрес отчебучить. Я вам не Пелагея Ферапонтовна, ясно? И меры кое-какие принять успел. Я человек мирный, но злить меня не надо. Будем каждый месяц с вами встречаться, почти что по-семейному. Вы артист, я вроде как родственник… несостоявшийся… Ой, а анекдот про артиста знаете? Я вам расскажу, обхохочетесь! «Купите соловья, настоящий артист!» – «Что же он не поет?» – «А он у нас заслуженный». Правда, смешно? Ха-ха-ха!