Вскоре Кэнди обнаружила, что свет вечного Карнавала Балаганиума озаряет не весь остров. Зетек нес ее вверх над пологим склоном холма, на другой стороне которого яркие огни празднеств, парадов, каруселей и аттракционов внезапно уступили место туманной синеве раннего вечера. Шум толпы и аттракционов, крики зазывал на представления — все это постепенно стихало. Спустя недолгое время редкие порывы ветра доносили до ушей Кэнди только намеки на шум, а потом исчезли и они. Теперь она слышала лишь скрип крыльев зетека и, время от времени, неприятный режущий звук его затрудненного дыхания.

Пейзаж под ними был безлюден: красноватая земля с редкими тонкими и чахлыми деревьями, что отбрасывали на восток длинные тени. То тут, то там она замечала фермерский дом, обработанные поля, скот, идущий на покой после вечерней дойки. Хотя здесь всегда был вечер… Звезды всегда зажигались на востоке, цветы раскрывались навстречу луне. Здесь было бы очень приятно жить — день почти закончился, ночь еще не наступила. На Карнавале все иначе, подумала Кэнди. Там освещение создавало ложную яркость, а шум заглушал щемящую тишину, которая сейчас была вокруг них. Возможно, именно поэтому Шестой Час выбрали в качестве места для безумств Карнавала: это казалось чем-то вроде защиты от сумерек, способом отсрочить приближение тьмы смехом и играми. Но отсрочить его навсегда было невозможно. Чем дальше на север, тем длиннее становились тени, и краснота земли делалась фиолетовой и черной по мере того, как слабел свет.

Кэнди очень старалась быть незаметной, не шевелилась и молчала. Она боялась, что зетек поймет — теперь он недосягаем для погони, и возьмет курс на Горгоссиум. Но пока он летел на север. Даже когда они оставили за собой остров и начали пересекать пролив между Шестым и Седьмым Часом, он не сделал ни одной попытки свернуть. Однако он опустился к морю и летел низко, высматривая, как думала Кэнди, рыбу, которую можно выхватить из воды. Кэнди надеялась, что он ничего не заметит, поскольку сунь зетек голову в воду, она бы почти наверняка с него свалилась. К счастью, подбирающаяся тьма и ветер, гнавший волны по поверхности воды, не позволяли легко отыскать рыбу, и они летели над темным проливом без происшествий.

Впереди виднелась Окалина, а на ней — величественный и зловещий конус горы Галигали. Кэнди знала об этом Часе лишь то, что прочла в Альменаке Клеппа. Ей вспомнилось, что когда-то на острове стояло три прекрасных города: Вот-те-на, Микенсиус и Святозар. Извержение Галигали уничтожило их вместе с жителями — по крайней мере, так она запомнила. Кэнди не знала, давно ли случилось извержение, но видела потоки лавы, исполосовавшие остров черными шрамами; на них не росло ни одно растение, и ни один дом не был построен там с тех пор, как остыл жидкий камень.

Было лишь одно место, где мрак и безжизненность рассеивались — на западном побережье. Там собирался бледный, мягкий туман, льнувший к этому участку земли, и из этого медленно движущегося облака вырастал целый лес высоких деревьев. Должно быть, это особые абаратские виды, поняла Кэнди; деревья из Иноземья (по крайней мере те, которые она проходила в школе) не смогли бы выжить там, где по небу разливались последние лучи заходящего солнца. Возможно, эти деревья питались не солнечным светом, а светом луны и звезд.

Усталость и, возможно, голод начали серьезно влиять на летательные способности Метиса. Он переваливался из стороны в сторону, иногда так резко, что одно из его крыльев задевало верхушки волн. Ноги касались воды, иногда поднимая холодные брызги.

Кэнди решила, что настало время нарушить молчание, и попыталась подбодрить зетека.

— У нас получится! — сказала она. — Нам надо лишь добраться до берега. Осталось всего четверть мили.

Метис не ответил. Он продолжал лететь, и с каждым взмахом крыльев его движения становились все более хаотичными.

Кэнди уже слышала плеск волн у берега, и окруженные туманом деревья становились отчетливо видны. Кажется, здесь она сможет немного отдохнуть. Она уже забыла, когда в последний раз ей удавалось хорошо выспаться.

Но сперва им надо было добраться до берега, и теперь с каждым метром это представлялось все менее вероятным. Метис старался изо всех сил, и его дыхание было резким и болезненным.

— У нас получится, — повторила Кэнди. — Клянусь… мы сможем!

На этот раз уставшее создание ответило:

— Откуда взялось это мы? Не вижу, как ты машешь своими крыльями.

— Я бы махала, если б они у меня были.

— Но их нет. Ты — обуза.

Не успел он договорить, как прямо перед ними вздыбилась вода, и из глубины вынырнуло огромное существо — не мантизак, а нечто, похожее на бешеного тюленя. Его пасть с многочисленными острыми зубами лязгнула лишь в дюймах от морды Метиса, и чудище рухнуло обратно в воду, подняв стену ледяной воды.

Несколько панических секунд Метис почти вслепую летел сквозь брызги, и все, что оставалось Кэнди, это держаться за него и надеяться на лучшее. Потом она ощутила сильный ветер и стерла воду с глаз. Метис резко поднимался, чтобы избежать второго нападения. Она соскользнула с его спины и наверняка свалилась бы в море, если б зетек быстро не выровнялся.

— Чертовы гиллеанты! — заорал он.

— Он еще внизу, — предупредила Кэнди.

Гиллеант поднимался вновь, на этот раз с рыком выталкивая свое невероятное тело из воды. Затем существо вернулось обратно, подняв еще одну тучу брызг.

— Нас ему не поймать, — сказал Метис.

Эта встреча словно придала зетеку второе дыхание. Он летел к острову, не снижаясь, пока не оказался достаточно близко от берега, где глубина не превышала метра. Только тогда он вновь опустился и резко приземлился на мягкий желтый песок.

Некоторое время они просто лежали, тяжело дыша от облегчения и усталости. Очень скоро Кэнди начала стучать зубами от холода. Из-за гиллеанта она вымокла до нитки, и теперь холод пробирал ее до костей.

Она поднялась, обхватив себя руками.

— Мне надо найти огонь, иначе я подхвачу воспаление легких.

Метис тоже встал; на его лице было все то же унылое выражение.

— Полагаю, мы больше не увидимся, — сказал он. — Поэтому я должен пожелать тебе удачи.

— Спасибо, это очень приятно…

— Но я не стану. Мне кажется, ты создаешь одни неприятности, и чем больше удачи у тебя будет, тем больше неприятностей ты доставишь.

— Кому?

— Невинным тварям вроде меня, — проворчал Метис.

— Невинным! — воскликнула Кэнди. — Вы прилетели, чтобы украсть рыбу, или ты уже забыл?

— Оставь свое самодовольство! Подумаешь, собрался стащить несколько рыбешек! А за это меня избили — ты со своей магией, — посадили в клетку и продали на шоу уродов, после чего мне же пришлось тащить тебя на спине! Знаешь, что? Можешь замерзнуть здесь хоть до смерти! — Он в ярости захлопал крыльями, намеренно обрызгав Кэнди холодной водой. Она поежилась.

— Счастливо, — сказал он с усмешкой. — Если тебе повезет, Галигали взорвется. Тогда и согреешься.

Кэнди слишком замерзла, чтобы тратить силы на ответ. Она смотрела, как зетек машет крыльями, набирая скорость, и неуклюже поднимается в воздух. Несколько секунд он определял положение Горгоссиума, а затем полетел над водой, держась ближе к волнам в надежде обнаружить зазевавшуюся рыбину.

Через минуту он скрылся из виду.