Кэнди следовало соображать быстрее. Живорез находился в десяти шагах и не выпустил бы ее из своих смертоносных рук. Она взглянула на унылого Метиса. Зетек был все еще опасен. Все еще голоден. Удастся ли ей сделать его своим союзником? В конце концов, оба они хотят одного и того же — оказаться как можно дальше отсюда. Он — подальше от Скотоманов, она — от Живореза. Возможно, вместе им удастся сделать то, чего не удалось бы каждому в отдельности.

Попробовать стоило.

Вывернувшись из рук миссис Скотоман, она дотянулась до края клетки и дернула тяжелый засов. Метис, кажется, не понял, что произошло, поскольку не двинулся с места, однако кошмарная миссис Скотоман все прекрасно поняла.

— Ах ты мерзавка! — прошипела она, снова поймала Кэнди и в ярости затрясла ее. Она стукнула Кэнди о клетку, и дверь распахнулась.

Метис вяло посмотрел через плечо.

— Беги! — крикнула ему Кэнди.

Миссис Скотоман все еще трясла ее, зовя мужа.

— Мистер Скотоман! Возьми плеть! Быстрее же! Новый урод сбегает!

— Держи девчонку! — закричал Живорез. — Держи ее!

Но Кэнди уже надоело, что ее трясут, и она со всей силы ударила миссис Скотоман под ребра. Та выдохнула кислый воздух, отпустила ее и пошатнулась, оказавшись на пути Крест-Накреста. Женщина упала на него и, к досаде Живореза, помешала добраться до своей жертвы.

Кэнди быстро просунула руки сквозь прутья решетки и толкнула Метиса, чтобы тот шевелился. На этот раз он понял. Раскрыв дверь, зетек быстро выскользнул наружу, но прежде, чем он оказался вне пределов досягаемости, Кэнди бросилась вперед и ухватилась за одну из его передних конечностей. Обернувшись, она увидела, как взбешенный Живорез, пытаясь подняться на ноги, сбил с миссис Скотоман шляпу. Ударившись о землю, шляпа разбилась, и в воздухе распространился острый запах формальдегида. Миссис Скотоман завизжала:

— Моя болтушка! Невилл, это человек разбил мою болтушку!

Ее муж был не в настроении кого-либо утешать. Он взял плеть, которой усмирял уродов, и взмахнул ею, готовясь ударить Кэнди. Метис с шумом расправил крылья и побежал по проходу между клетками. Кэнди продолжала держаться за него.

— Лети! — крикнула она зетеку. — Или они загонят тебя обратно! Давай, Метис! ЛЕТИ!

Она прыгнула ему на спину и крепко вцепилась в плечи.

Сзади донесся свист плети Скотомана. Удар попал в цель — ее кожу словно обожгло. Она увидела, что плеть несколько раз обвилась вокруг руки и запястья. Это было ужасно больно, но боль ее взбесила. Как он посмел ударить ее? Она обернулась.

— Ах ты урод! — заорала она и дернула плеть на себя. По счастливому стечению обстоятельств, в тот самый миг крылья Метиса подняли их в воздух. Плеть вырвалась из руки Скотомана.

— Идиот! Ты просто идиот! — завопила миссис Скотоман и ухватила тащившуюся по земле рукоять, в то время как Кэнди выпутывала свое запястье. Пока Метис поднимался в небо, миссис Скотоман бежала за ними между клеток, не желая выпускать плеть. Через несколько шагов один из уродов подставил ей подножку, и она упала на землю. Кэнди бросила плеть вниз, прямо на ее распластавшуюся фигуру. Миссис Скотоман продолжала кричать на мужа, и ее проклятья становились все более изощренными.

Поскольку над кунсткамерой Скотоманов не было крыши, Кэнди и Метис свободно поднимались по расширяющейся спирали до тех пор, пока не оказались метрах в пятнадцати над островом. К тому моменту происходящее внизу становилось все более хаотичным. Три беглеца из клеток за занавесом вышли на деревянную платформу и бродили между другими клетками, открывая их зубами, пальцами и даже хвостами.

Кэнди с удовольствием смотрела на растущий беспорядок, когда жители бестиария Скотоманов распахивали двери и убегали, сбивая своих тюремщиков с ног. Сверху она видела, как быстро распространялись новости о побеге. Обеспокоенные родители брали на руки детей, и повсюду слышались крики:

— Уроды сбежали! Уроды сбежали!

Кэнди продолжала подниматься, когда вдруг услышала странный звук, вырывавшийся из уст Метиса. На секунду ей показалось, что его тошнит, однако этот звук, как бы странно он не звучал, был просто смехом.

Тем временем Шалопуто прятался за прилавком с личиночным пивом Лила и сладким картофелем, скрываясь там до тех пор, пока не убедился, что Крест-Накрест не представляет для него угрозы. Он попросил одного из поваров приготовить ему кружку красного эля и положить кусок пирога пилигримов, после чего сел среди мусорных баков и с удовольствием начал есть пирог, запивая его элем. Внезапно он услышал, как кто-то возбужденно рассказывает о девушке, только что пролетевшей мимо верхом на каком-то чудище.

Это моя Кэнди, подумал Шалопуто и, прикончив последний кусок пирога, посмотрел на светящееся небо. Вскоре он заметил свою леди. Она сидела на спине зетека, держащего путь на север. Конечно, Шалопуто был очень рад, что Кэнди не стала жертвой Живореза (которого он уже давно потерял из виду), но глядя, как его подруга становится все меньше по мере того, как Метис уносит ее в сумерки, он испытал страх. После побега из дома Захолуста Шалопуто никогда еще не оставался один. Рядом всегда была Кэнди. А теперь ему придется самостоятельно отправляться на ее поиски. Это была невеселая перспектива.

Он смотрел, как девушка и ее крылатый конь постепенно исчезают в мягком закатном сумраке. А потом она пропала, и было видно лишь несколько звезд, сверкающих в небе над Окалиной.

— Береги себя, леди, — тихо сказал он. — И не волнуйся — где бы ты ни была, я тебя найду.