День катился за днем, незаметно, но неумолимо. Накапливалась информация по базе, заводились всевозможные знакомства, но комбинация не складывалась, реальные подходы к объекту, способы проникновения туда и эффективного проведения операции так и не наметились.

Глотов вспомнил про Игнасио, из-за которого погиб Дрейк.

«А что он смог бы предложить? Может быть, у него был реализатор на базе? А мы тут тогда в качестве кого? Почтальонами работаем?! Кто же так планировал эту операцию? Нас готовили серьезно, подробно, но конечный этап был проработан как-то невнятно, висел на одной нитке. Провалился один агент, и дело застопорилось. Если бы не Самсонов, дядя Майкл с Изабеллой!.. Был ли смысл проявлять инициативу? Свалили бы мы отсюда, пусть бесславно, зато подобру-поздорову, без потерь. Но сейчас поздно об этом думать. Кашу надо доваривать. Нас интересуют не попытки, а результат, как сказал один прапорщик, пытаясь натянуть презерватив на голову. А тут и попытки только умозрительные. Изабелла…»

Он представил себе эту девушку, такую изменчивую, то аристократически чопорную, то легкомысленную, с раскиданными по плечам волосами. Его тянуло к ней, тащило как на аркане. Он раздевал ее глазами при каждой встрече, представлял обнаженной, бесстыдной, хотел схватить на руки, зарыть в простынях и любить до изнеможения.

Глотов чувствовал, что она тоже тянется к нему, словами и жестами намекает на это, предлагает проявить инициативу. Он сначала зажигался, но тут же придавливал в себе желание, обманывал себя. Мол, делу время, а все остальное подождет. Их нежности ограничивались поцелуйчиками при встрече.

Изабелла иногда приглашала его к себе в кабинет. Они пили легкое вино, вели пустопорожние разговоры и понимали, что сидят здесь вовсе не для этого, а для кое-чего другого, сладостного и желанного.

«Ходим по кругу как лошади в цирке, – с тоской думал Глотов. – Вот всегда у меня так. – Он вспомнил, с каким трудом у него складывались отношения с Дашей. – И где она теперь, чем занимается? Все как-то поблекло и растворилось в свете текущих событий».

Его тяжкие раздумья прервал звонок по телефону.

– Привет, кабальеро! – раздался в трубке голос Изабеллы. – Сегодня в городе карнавал. Я тебя приглашаю. Зайди ко мне после обеда.

Глотов подумал, что во время праздника бессмысленно чем-либо заниматься всерьез. Понятно, зачем Изабелла пригласила его. Надо соглашаться.

Он собрал группу у себя в номере и сказал нарочито серьезным тоном:

– Тут в городе карнавал намечается, народный праздник. А мы что, не люди, что ли?

– Так, значит, гуляем? – осведомился Морган, еще не понимая, куда клонит начальство.

– Догадайся с одного раза, – подал голос Флинт.

– Значит, гуляем, – сказал Глотов, не меняя серьезности в тоне. – До завтрашнего утра. Спиртное в меру, девиц – сколько влезет, но предохраняйтесь. Ну и чего вы тут расселись?!

Возбужденный личный состав, ни слова не говоря, пулей вылетел из номера.

Когда Глотов зашел в кабинет, Изабелла вертела в руках какую-то хламиду желто-коричневого цвета из плотного материала.

– Я купила билеты на трибуны, – сказала она вместо приветствия. – А это тебе. Померь. Пончо. Твой костюм не годится для карнавала.

«Она за меня уже все решила. Ну и хорошо. Пусть будет так».

Изабелла как будто заглянула в его мысли.

– А чем ты собрался сегодня заниматься? Своим бизнесом? – спросила она. – Это совершенно бесполезно. Сегодня праздник, а это уважительная причина для того, чтобы бросить работу, уйти в кратковременный запой, танцевать и любить под оглушительную музыку. Все и будут этим заниматься, и мы тоже. – Она загадочно улыбнулась. – Ну так чего застыл как каменный индейский божок? Бери пончо, мерь. Я специально для тебя купила его в сувенирной лавке. И не только… – Девушка скрылась в соседней комнате, тут же вернулась и продолжила: – Вот мокасины, кожаные штаны и солнечный головной убор. – На столе появилась некая конструкция, сооруженная из перьев и хвостов каких-то мелких животных. – Давай, мерь!

Он разделся до плавок и натянул на себя все эти экзотические шмотки. При этом Стас заметил, что девушка с интересом разглядывает его мускулистые ноги.

– Прямо индейский вождь из племени майя, – сказала Изабелла, обойдя вокруг Глотова.

Он подошел к зеркалу, глянул в него и подумал:

«Да, смотрится забавно. Только томагавка не хватает».

– А это для меня, – не унималась Изабелла.

Она стянула с себя платье и осталась в узком черном купальнике.

Глотов с жадностью смотрел на ее великолепную фигуру, стройные ноги, просто облизывал ее взглядом.

«А ведь это приглашение к танцу!» – решил он, схватил девушку и прижал к себе.

Но она мягко выскользнула из объятий и сказала:

– Потом. Не спеши. Лучше оцени мою тунику.

Изабелла надела на себя эту самую тунику, по мнению Глотова, представлявшую собой мешок с прорезями для головы и рук, и затянулась пояском с кистями.

– Ну и как? – Она сделала несколько изящных па, призывно виляя бедрами.

– Потрясающий балахон, особенно в совокупности с твоими ножками, – ответил Глотов, и зааплодировал.

Их отношения упрощались с необычайной скоростью.

«Дама решила проявить инициативу, не надеясь на сообразительность кавалера. Теперь надо ждать ночи. И я непременно дождусь ее», – решил Стас.

Когда Глотов и Изабелла взошли на импровизированную трибуну, карнавальное шествие еще не началось, но площадь уже бурлила народом, представляла собой некую зыбкую спорадическую субстанцию. Они не надели масок, что было редкостью среди публики, окружающей их. Короли, шуты, сказочные персонажи, невообразимые монстры с ужасающими клыками, индейские божки, экзотические животные, птицы с огромными клювами и персонажи, происхождение которых трудно себе представить, выставляли себя напоказ, демонстрировали фееричность и бесконечность человеческой фантазии.

– Живая иллюстрация комплексов неполноценности, – прокомментировала все это Изабелла, забросив ногу на ногу. – Аристократы одеваются как простолюдины, мужчины перевоплощаются в женщин, бедняки радостно натягивают на себя костюмы принцев и принцесс.

Вскоре в толпе наметилось целенаправленное движение, появились полицейские. На середине площади образовался свободный коридор шириной в пару десятков метров, предназначенный для прохода праздничной колонны. Народ слегка успокоился, сосредоточился в ожидании шествия.

Внезапно слева от трибуны раздалось несколько выстрелов, и в толпе возник небольшой водоворот.

– Что-то рано для фейерверков, – сказала Изабелла.

– Это не фейерверки. Кто-то в людей стреляет, – пояснил Глотов.

– Ну и пусть, – отмахнулась Изабелла. – Обычное дело. Полиция разберется. Какой-нибудь обкуренный дегенерат возомнил себя конкистадором.

Вскоре пятеро полицейских протащили мимо трибуны этого самого конкистадора, истошно орущего и извивающегося змеей. Четверо стражей порядка несли данного типа за руки и за ноги, а пятый периодически охаживал его резиновой дубинками по ребрам.

Внезапно взревели невидимые трубы, застучали барабаны, сообщая всем и каждому о начале шествия. Колонна, как заметил Глотов, сильно отличалась от первомайской демонстрации в СССР, хотя над ней тоже возвышались транспаранты, флаги и плакаты с лозунгами.

«Только цветы не бумажные, а натуральные. Женщины одеты не в униформу, сшитую специально для праздника, а в купальники из разноцветных перьев. Загорелые мужчины принимают крепкие напитки прямо в колонне, а не отбегают в подъезды», – подумал Глотов и улыбнулся.

– Тебя чего так веселит? – спросила Изабелла.

– Да так… Вспомнил хулиганскую молодость, – сказал Глотов и вновь улыбнулся.

Вслед за этой вот демонстрацией появились танцующие дети, наряженные в сказочных персонажей.

– Это бразильская самба, но с местными особенностями, – пояснила Изабелла. – У нас имеется специальная школа, где этому обучают. Я тоже там училась. А ты бы так смог?

– Приладился бы как-нибудь. – Глотов был пластичен от природы и легко обучался танцам. – А ты что, хочешь поучаствовать в этом спектакле?

– Хочу, но позднее, – ответила Изабелла. – Это театрализованное шествие по заранее разработанному сценарию. Потом начнется всеобщее, для всех, кто пожелает в нем участвовать.

На площадь въехал грузовик, декорированный под повозку для волов. Но вместо них впереди была привязана надувная резиновая баба с огромными сиськами. В кузове играл джаз-банд и стучали барабаны.

– Вот это алинти, – Изабелла указала на одного из барабанщиков. – А это бонго – привет из Африки.

– А чего эти стукачи такие застывшие, как будто лом проглотили? – спросил Глотов и слегка приобнял Изабеллу.

Она не возражала.

– Медитируют, наверное, – сказала девушка и как бы невзначай положила руку ему на колено.

Между ними проскочила искра едва сдерживаемой страсти.

«Да не надо меня зажигать, я и так уже весь горю», – подумал Глотов, чмокнул в щеку свою спутницу и при этом почувствовал, как она слегка вздрогнула от неожиданной ласки.

Вслед за грузовиком прогарцевали всадники на разукрашенных лошадях, разумеется, в сомбреро. Потом проехал еще один грузовик, оформленный в виде паровоза. Из трубы шел дым, а вокруг нее танцевали девицы в невообразимых купальниках. У одной из них с пухлой фигурой он был сделан из осколков зеркал и сверкал в лучах заходящего солнца.

«А ведь барышня может порезаться, – прикинул Глотов. – Уж больно резво она вытанцовывает».

Декорированные грузовики ехали один за другим, перемежаемые танцующей публикой, музыка не умолкала, барабаны мерно стучали, подчиняли людей своему ритму, заставляли их тела подергиваться вне зависимости от желания. Народ на площади, не участвовавший в шествии, пританцовывал в такт. Раздавались отдельные неразборчивые выкрики. Карнавал уверенно набирал силу.

Солнце закатилось за дома, стало быстро темнеть. Одна из повозок потеряла управление и врезалась в трибуну. Раздались крики. Видимо, кто-то пострадал.

– Пошли, – весело сказала Изабелла. – Все люди в костюмах и в масках имеют полное право участвовать в шествии. Мы при костюмах, а маски продаются под трибуной. Купим и нацепим по дороге.

Она взяла его за руку, они спустились с трибуны и растворились в праздничном водовороте, в разномастном людском месиве.

Когда совсем стемнело, загромыхали праздничные фейерверки, разбросали по толпе разноцветные отблески. Небо запылало. Народ взревел от восторга. Глотов, завороженный магией праздника, вращал бедрами не хуже остальных участников карнавала. Изабелла пританцовывала рядом.

– Может быть, курнем? – внезапно предложила она и указала на вход в полуподвал с зелеными фонарями сверху.

– Я же не курю, – сказал Глотов.

– А там не табак курят, а марихуану, – пояснила Изабелла. – Это кальянная. Ее какие-то азиаты организовали. В кальян заправляют табак, марихуану или напополам, как закажешь. Полиция на это сквозь пальцы смотрит, а сегодня тем более.

– И марихуану не курю, – упорствовал Глотов.

– А там и наливают. Я буду курить, а ты – выпивать.

«Кажется, ее понесло», – подумал Стас.

Изабелла потянула его за руку. Глотов пожал плечами и поплелся следом за ней. Ну как ей откажешь. Женщины капризны и упрямы.

Они заказали кальян для Изабеллы и коньяк для Глотова. В зале почти не было свободных мест. Звучала тихая музыка, разбавленная криками уличной толпы и грохотом фейерверков. Публика курила и выпивала.

Глотов наблюдал за тем, как Изабелла тянет дым из мундштука, и видел, что глаза ее затуманились.

– Пошли отсюда. Ты уже поплыла, – сказал он и положил ей руку на плечо.

– Да, поплыла. Я хочу плавать. Я рыба, – пропела Изабелла, язык у которой слегка заплетался.

Глотов подхватил ее на руки и вынес на улицу.

– Ты диктатор. Люблю диктаторов! Они диктуют правила жизни, – воскликнула окосевшая Изабелла, когда встала на ноги. – Пошли дальше.

Она подтолкнула Глотова в спину, и они пошли дальше.

Кругом транспаранты, немыслимые костюмы, кривляющиеся рожи, изрядно подогретые спиртным, девицы без лифчиков, парады уличных музыкантов.

Внезапно толпу накрыл тропический ливень. Часть людей разбежались кто куда, но не все. Глотов с Изабеллой тоже никуда не побежали и вскоре насквозь промокли. Впрочем, дождь был недолгим.

Время подходило к полуночи, когда людской поток вынес их на побережье. На песке среди пальм, обвешанных фонарями, стояло несколько машин. Под навесом какие-то люди жарили кур, пирожки-эспанадос и мясо. Все это они подавали на несколько столиков вместе с напитками. Невдалеке разместилась танцплощадка с джаз-бандом. Музыканты чередовали медленные композиции с быстрыми, отчаянно свинговали и призывали подуставшую публику проявлять активность.

– Пойдем, потанцуем, – предложила Изабелла, встряхивая мокрыми волосами.

– Пойдем, – согласился Глотов. – Только мне надо на пару минут отлучиться. Где здесь туалет?

– Туалет здесь везде! – воскликнула Изабелла и махнула рукой. – Можешь в море сходить. Ты все равно мокрый. Найдешь меня на танцах.

Сходив по неотложным делам и подойдя к танцплощадке, Глотов сразу же увидел Изабеллу, танцующую с высоким и носатым кабальеро медленный танец. Парень плотно прижал ее к себе, при этом периодически поглаживал по ягодицам. Изабелла внешне не протестовала, но, судя по окаменевшему лицу, ей это совсем не нравилось. А уж Глотову – тем более.

Танец закончился, но ухажер от Изабеллы не отходил, продолжал обнимать ее за талию и что-то нашептывал на ухо. Девушка отрицательно качала головой.

Глотов подошел к парочке, аккуратно высвободил Изабеллу из объятий парня и заявил:

– Следующий танец эта девушка обещала мне. Пойди пока погуляй, выпей, курочкой закуси. Чего вылупился?

Ухажер застыл на секунду, ошалел от подобной наглости, потом быстро заговорил, то ли протестуя, то ли угрожая. Глотов его не слушал. Он незаметно, но резко ткнул ему кулаком в печень. Тот согнулся от боли, потерял дыхание.

– Что это с ним? – спросила Изабелла.

– Не знаю. – Глотов пожал плечами. – Наверное, колики в желудке, съел что-то не то.

– Это мой бывший мужчина, – пояснила Изабелла, с нажимом произнося слово «бывший». – Мы с ним расстались два месяца назад. Он хочет возобновить отношения и напрашивается в гости. Но я не хочу.

– Много хочет, мало получит, – буркнул Глотов. – Пошли отсюда. Потом потанцуем.

Он взял Изабеллу за руку, и вскоре они оказались в тени пальм. Стас привлек девушку к себе, и они слились в жарком поцелуе под звуки разудалого джаза.

– Ты мне губу прокусила, – плачущим голосом проговорил Глотов, когда они наконец-то отстранились друг от друга.

– А у меня зубы, как у ящерицы. Вот так-то, Стас. Опасная я. – Она уперла в него острый взгляд практикующей ведьмы.

Да, эта особа с растрепанными волосами в мокрой, помятой тунике сейчас и выглядела самой настоящей ведьмой.

– Ну что, пора домой? – Стас вопросительно посмотрел на свою спутницу.

– Пора, – согласилась Изабелла. – Только не в отель, а ко мне. Ты же у меня ни разу не был. Не волнуйся – к завтрашнему утру я тебя верну в целости и сохранности.

– А твоя фазенда далеко? Если пешком? – поинтересовался Глотов.

– Пешком далеко, но мы поедем. Дойдем до отеля, а там у меня есть машина. Ты сядешь за руль?

– Попробую, но не уверен, что у меня это получится, – ответил Стас и ухмыльнулся.

– Шутки у тебя дурацкие. Пошли!

Фазенда, доставшаяся Изабелле в наследство от дяди Майкла, располагалась за городом, недалеко от моря. Окна были темны, лишь над входом горел фонарь.

– Ты здесь живешь одна? – спросил Глотов, когда Изабелла ввела его в дом.

– Прислугу я отпустила на праздник, – пояснила девушка. – А тебе кто-то еще нужен?

– Только почетный караул с оркестром, – ответил Глотов.

– Я вместо них, – заявила Изабелла.

Она повела его по комнатам, последовательно включая свет в каждой из них. Так они добрались до спальни.

– Надо переодеться, помыться и выпить кофе. Здесь у меня…

– Потом переодеться, потом кофе, – перебил ее Глотов.

Дыхание у него участилось. Он повалил девушку на кровать и впился ей в губы. Вскоре на пол полетела одежда. Потом наступила длинная и сладкая ночь.