Теперь

От притворного смеха у Джорджии болел живот. Ру рассказал длинную историю, как он заплатил секретарше, которую все ненавидели, за фотографию ее сисек, а потом уволил ее. Наклонившись вперед, чтобы вновь наполнить вином свой бокал, хозяйка почувствовала сдавливающую боль. Нет, сообразила она. Это не из-за фальшивого смеха. Болели синяки. Ей показалось, что она падает – Джорджия поняла, что сегодня вечером забыла сделать укол.

Чарли столько выпил, что едва ли справится с этой задачей. Неужели, если сделать укол завтра, все усилия пойдут прахом? Вероятно. Джорджия представила яйцеклетки, ради которых так старалась и столько страдала, которые сейчас плавают в ее глупом теле, а потом их унесет вместе с очередным алым течением разочарования – нет, это невозможно перенести. Не говоря уже о деньгах. Что, если пропущенный укол все испортит и Чарли не станет платить за еще один цикл? В прошлый раз он сильно упрямился, жаловался на необходимость ожидания и экономии, словно считал попытки жены расточительным сумасбродством. Она должна сделать укол. Это займет всего несколько минут. Джорджия оглядела кухню, планируя сообщить Нэнси, куда направляется, и попросить ее отвлечь Ру и Бретта. Но Нэнси нигде не было.

Не имеет значения. Все напились. Завтра Руперт ничего не будет помнить, и к тому же Лила расскажет про ЭКО в следующий раз, когда снова напьется. Мысль о том, что Ру узнает ее секрет, вызывала у Джорджии неожиданное отвращение, но оказалось, что все обстоит именно так. Он, наверное, начнет шутить про тухлые яйца или скажет, что Чарли в детстве стоял слишком близко к микроволновой печи.

Джорджия нашла под столом руку Чарли.

– Укол, – произнесла она одними губами.

Он отвернулся. Супруга снова сжала его руку.

– Укол, – прошептала она. – Подожди минутку.

Затем хозяйка скользнула к холодильнику, достала ампулу из запечатанной коробочки, стоявшей за апельсиновым соком, который она поставила туда для маскировки, и вложила ее мужу в ладонь. Чарли и Ру в этот момент внимательно слушали Бретта, который рассказывал какую-то историю.

– Пожалуйста… – с улыбкой, тоненьким голоском, который ее супруг так любил, пропищала Джорджия ему в ухо, стоя за его стулом.

Он закатил глаза, но встал.

– Пожалуйста, извините нас, мы скоро вернемся. – Чарли улыбнулся гостям. – Бретт, я хочу услышать конец твоей истории, когда мы придем.

Ру взревел и принялся стучать рукой по столу.

– Ты ведешь свою жену НАВЕРХ! – выкрикнул он.

Джорджия нарисовала на лице улыбку, твердо решив, что больше никогда не станет вести себя с Рупертом доброжелательно.

– Мы принесем еще вина из подвала, – с улыбкой сказала она. – Мы уже не подростки и можем подождать, когда доберемся до постели.

Она немного помедлила у кухонной двери, чтобы привыкнуть к более яркому свету, и вновь повернулась к Чарли.

– Пошли в ванную комнату. Быстро.

– Нам действительно необходимо это делать? – мрачно спросил хозяин дома.

Он ненавидел иголки и ненавидел ставить жене уколы, но знал, что должен это сделать, потому что, когда Джорджия в прошлый раз попыталась сделать себе укол сама, она просидела на кровати целый час, собираясь с духом, чтобы воткнуть в себя иголку.

– Да, обязательно. Пойдем.

Затем Джорджия потянула Чарли за руку в сторону ванной комнаты, которая находилась в цокольном этаже, под лестницей. В этот момент она уловила краем глаза какое-то движение и посмотрела вверх. На лестнице, спиной к стене, совершенно неподвижно стояла Нэнси. Хозяйка дома собралась спросить, что подруга здесь делает, но прежде, чем она успела что-то сказать, Грейдон поднесла палец к губам. Джорджия закрыла рот.

– Так мы идем или нет? – спросил Чарли, смотревший в тот момент в противоположную сторону.

– Да, конечно, – решительно ответила супруга.

В желтом тепле нижней ванной комнаты она наклонилась и положила руки на деревянную крышку унитаза, глядя на корешки стоявших на полке книг. Здесь обитали глупые книги, которые покупали люди, не знавшие, что им подарить на Рождество, – такие, как братья и сестры Чарли. Джорджия заметила номер «Санди телеграф» и решила, что ее засунул туда муж. Но как она могла пропустить газету, когда наводила здесь порядок?

Опустив голову, чтобы не видеть оскорблявшего ее взор предмета, Джорджия почувствовала, как шумят в ушах кровь и алкоголь, и ей ужасно хотелось, чтобы Чарли поскорее закончил. Он всегда возился очень долго и делал все невероятно тщательно, как будто считал, что эффект будет максимальным, если процедура займет полчаса.

– Давай, дорогой, – сказала женщина, пытаясь говорить небрежно, но прекрасно понимая, что они не могут отсутствовать долго. – Мы пропустим вечеринку.

– Одну секунду, – сказал ее муж, – просто дай мне…

В этот момент раздался оглушительный грохот, и Чарли так и не закончил предложение. Затем они услышали глухой тяжелый удар, после чего зазвенело упавшее на камень стекло – Чарли уронил ампулу с гормонами.

– Проклятье, что это было? – спросила Джорджия.

Но она уже знала. Если быть честной с собой, стоило принять это: она знала.

Она знала, глядя на перекошенное от ужаса лицо Чарли, когда он возился с позолоченной ручкой двери и когда она последовала за его неповоротливым телом в коридор и услышала, как он судорожно втягивает в себя воздух.

Затем распахнулась кухонная дверь, и все остальные выскочили в коридор. Джорджия услышала, как они внезапно остановились, а потом увидела, что Бретт закрыл руками голову и упал на колени.

Лежащее на полу тело напоминало свастику. Джорджии стало не по себе от этой мысли, но именно так оно выглядело. Ноги вывернуты под невозможными углами, руки разбросаны в стороны. Она была такой красивой. Такой белой, сломанной и красивой. Чарли обхватил жену за плечи и прижал ее к себе, и они стояли, молча глядя, как медленно расползается красная лужа за ее головой, окружая ее нимбом, точно на средневековых картинах.

– Лила, – прошептал Ру через минуту, хотя вполне мог пройти и час. – Лила.