Веки Могабы становились все тяжелее и тяжелее. Он дважды засыпал, потом резко просыпался, в первый раз разбуженный каким-то шумом на улице, а во второй – криками внизу, которые могли означать, что охранники заметили Хадидаса. Стояли тоскливые предрассветные часы, когда даже пульс мира бился с трудом.

Сегодня ночью они не придут. Не приходили они и прошлой ночью, и позапрошлой. Возможно, дожидаются полнолуния.

Что-то темное мелькнуло перед стеклом окна, из которого Могаба видел свои покои и большую часть северного фасада дворца. Включая все главные входы. Верховный главнокомандующий затаил дыхание.

Неизвестные Тени не смогут проникнуть через стекло и преодолеть установленную Протектором постоянную защиту. Могаба задышал вновь. Медленно, невидимый в темной комнате, он встал и подкрался к окну, откуда было видно гораздо больше.

Они пришли. Не в то время, когда он их ждал, зато именно в то место. То самое место, куда каждый раз прибывали их посланники. На верхушку той же самой башни.

Особой радости Могаба не ощутил. Более того, ему даже стало, грустно. Все жизни – и их, и его – сошлись именно в этой точке. На мгновение он едва не поддался искушению крикнуть и предупредить их. Крикнуть, что тот самый горделивый дурак, сделавший давным-давно такой глупый выбор в Деджагоре, вовсе не желает им такого конца. Но нет. Слишком поздно. Судьба сделала ход. И жестокая игра должна быть доиграна до конца, независимо от чьего-либо желания.