Из лагеря ниже врат проистекал поток Неизвестных Теней – Тобо пытался отвести исходящую от Ворошков угрозу. Его особенно волновала судьба тех, кто охранял Длиннотень, пока Шевитья каким-то образом не заверил его, что для глаз Ворошков они невидимы.

– И ты ему веришь? – спросила Госпожа. – Он может попытаться заключить с Ворошками сделку получше, чем с нами.

– Какую еще лучшую сделку? Мы дадим ему то, чего он хочет. Причем не пытаясь его контролировать и даже почти ничего у него не прося.

– Тогда спорим, что он думает, что таких хороших сделок не бывает? – Госпожой овладела ее обычная подозрительность.

– А что стало с золотой киркой? – спросил я. – Ключом Обманников к вратам.

После паузы, во время которой он решал, что именно нам можно рассказать, Тобо ответил:

– Я оставил ее у Шевитьи. Она может снова нам понадобиться. Когда настанет время убить Кину. Я не смог придумать другого места, где она окажется более недосягаемой для тех, кто в нее верит. – Он обвел нас взглядом, в котором читалась тревога. Он полагал, что сможет умолчать об этом факте. Золотая кирка была для душил чрезвычайно святой реликвией, с помощью которой можно освободить Кину.

И Тобо боялся, что как минимум один из нас наверняка расскажет кому-нибудь о том, что только что услышал.

Ночь была долгой, но наступивший день обещал стать еще более длинным.

Для тех из нашей группы, кто не помогал Тобо, настало время испытаний. Делать им было совершенно нечего. Оставалось только играть в карты и гадать, не окажутся ли жители Нового города настолько сумасшедшими, что нападут на нас.

Панда и Призрак в основном наблюдали за игрой. Когда они играли сами, у них не очень-то хорошо получалось. Тонк – одна из простейших когда-либо придуманных карточных игр в том, что касается правил, но огромную важность в ней имеет треп во время самой игры. Группа закадычных друзей – совершенно иное животное по сравнению с группой, в которой игроки едва в состоянии общаться на одном языке. Стоит Отряду остановиться на пятнадцать минут, как тут же кто-нибудь начинает играть в тонк. Эта традиция родилась еще за десятилетия до меня. И проживет еще долго после моего ухода.

Ухода. Я пытался представить, какой могла бы стать моя жизнь, если бы я много лет назад покинул Отряд. И мне не хватило воображения. Признаюсь – у меня не хватило бы силы воли бросить все, что я знаю, даже если это все – лишь извилистый и приносящий мало радости путь, слишком часто пролегающий через окраинные болота ада.

Почти весь день я провел в состоянии зомби, таская кирпичи для юного каменщика, в то время как большая моя часть находилась где-то в другом месте, отважно путешествуя по полям несбывшихся возможностей.

Уже под конец дня я сказал Госпоже:

– Наверное, мне следовало бы говорить такое чаще. Я люблю тебя и благодарен судьбе за то, что она свела нас.

Мои слова ее настолько ошеломили, что она даже ответить не смогла. И я знаю, что Лебедь и Мурген некоторое время пялились на меня, разинув рты и гадая, уж не решил ли я, что настал мой смертный час.

Ворошки не наблюдали за нами постоянно. Они проявляли осторожность, показываясь ненадолго несколько раз в течение дня. Похоже, их обычная самонадеянность куда-то испарилась.

Едва покончив со своими обязанностями, я спросил Тобо:

– Как полагаешь, что они задумали? – Мы уже говорили об этом, но я никогда не чувствовал себя в своей тарелке, принимая мотивы колдунов за чистую монету.

– Они ищут надежду. Или что угодно, что дало бы им преимущество. Я подозреваю, что сейчас их мир куда больше напоминает ад, чем это в состоянии вообразить любой жрец. Наверняка там рыщут почти все уцелевшие Тени с равнины. И у одного клана колдунов, каким бы замечательным ни было их оружие, попросту нет шансов прекратить происходящее. Во всяком случае, раньше, чем опустошение их мира достигнет масштаба полной катастрофы.

Когда-то я еще мог посочувствовать Ворошкам и живущим в Хатоваре. Но сейчас, заглянув себе в душу, я обнаружил лишь безразличие.

– Сколько тебе еще нужно времени на завершение всех переделок? – спросила Госпожа. Ей не терпелось вернуться на север. По ее брошенным вскользь фразам я догадался, что она хочет быть с нашими главными силами, пока их не постигла катастрофа. Что она могла сделать для предотвращения этой катастрофы, оставалось выше моего понимания. Сейчас у нее не хватило бы магии даже разжечь костер без кремня и кресала.

– Не больше десяти минут, – ответил Тобо. – Вот последняя плетеная веревочка, которую нужно сплести заново, и мы получим не просто совершенно исправные врата – они станут еще крепче прежних. Настолько прочными, что случившееся в Хатоваре здесь попросту не сможет повториться. Эта магическая веревочка предназначена для создания невидимого снаружи кармана мрака. В нем могут спрятаться Тени-убийцы, став невидимыми часовыми. И они будут там сидеть, готовые броситься на любого, кто попытается пройти через врата, но не получил разрешения от нас или Шевитьи.

– Ловко, – заметил я. Госпожа нахмурилась. Она упорно считала, что мы слишком доверяем демону.

Кажется, она не была способна понять, что доверие – лишь незначительная часть уравнения.

– Через минуту у нас будут гости, – сообщила она. Я взглянул вверх. Вниз по склону спускались два Ворошка, паря над старой дорогой, на которой они могли бы обрести защиту, если бы не взорвали собственные врата. Третий держался вдалеке, виднеясь точкой на горизонте и взяв на себя роль отдаленного свидетеля.

– Как полагаешь, не нанесли ли они новые повреждения, пройдя через барьер и оказавшись на дороге? – спросил я.

Бросив на летунов быстрый взгляд, Тобо ответил:

– Нет. Думаю, они вошли на ее дальнем конце и прилетели сюда, держась низко над дорогами. А третий последовал за ними сверху.

Поразительная тупость, решил я. У парочки на дороге нет ни единого шанса вернуться засветло. Или они думают, что мы защитим их от ночи? Если да, то они мечтатели, каких свет еще не видывал.

Ворошки опустились в сотне ярдов от врат и направились к нам с таким видом, точно ходьба – совершенно непривычное для них занятие. Обладание летающими столбами наверняка было в Хатоваре символом высокого положения. Настолько высокого, что ногами пользовались лишь тогда, когда низшие существа этого не видели.

– Сколько еще? – спросила Госпожа у Тобо.

– Пятнадцать секунд. После этого я еще поработаю немного для вида. Потом мы все отступим через врата. Отцу и остальным ведено быть осторожными.

Осторожность – это еще мягко сказано. Целая коллекция метательного оружия была уже наготове. Включая пускатель огненных шаров. Но его не пустят в ход, пока Ворошки будут оставаться на равнинной стороне врат. Огненные шары могут повредить барьеры. Зато стрелы луков и арбалетов могут пролетать через врата, хотя нанесенные ими раны через несколько секунд заживают.

Впрочем, вряд ли стрелы нам сильно помогут против этих старых колдунов.

Они выглядели толстяками, проецируя ауру упитанности под непрерывно шевелящимися складками черной ткани.

– Готово. Думаю, все сработает, – сообщил Тобо. Щелк. Щелк. Щелк. Вот как быстро мы проскочили через врата в свой мир. Тобо запечатал проход. Мы ждали.

– Один из них окажется отцом наших возмутителей спокойствия, – сказал Тобо.

Возможно. Кажется, Ворошки заинтересованы в общении. И они знают, что кто-то на нашей стороне говорит на языке форвалаки.

Им повезло. Из всех членов Черного Отряда, которые могли отправиться сюда вместе с Тобо, они получили меня и Госпожу.

Однако радости им это не принесет. Их племя со мной не любезничало. И от меня они тоже ничего не получат легко.