– Так, по-твоему, большой был смысл тащить сюда мою усталую задницу? – спросил я Госпожу.

В утреннем сумраке едва можно было различить очертания склона, ведущего к вратам. От того места, где мы провели прошлую ночь, нас отделяло немало миль. Эта часть путешествия была как раз из тех, когда целый день стараешься не смотреть вперед, потому что всякий раз кажется, что ты не прошел и десяти футов. Далеко слева от нас в туманной дымке укрылись Новый город и нижняя половина разрушенной Вершины. С этими местами нас связывает немало неприятных воспоминаний.

– О чем это ты? – Моя ненаглядная с утра была столь же усталой и раздражительной, как и я. А косточки у нее куда постарше моих.

– Ну, ведь нас не убили прошлой ночью. А это значит, что врата еще не рухнули. И старина Длиннотень пока держится.

– Очевидно.

– Так разве это не означает, что у Тобо все под контролем? Тогда зачем мы из кожи лезли, лишь бы поскорее сюда добраться?

Госпожа ухмыльнулась. Отвечать не было нужды. Мы пересечем долину, потому что я захочу все увидеть своими глазами. И захочу описать это в Анналах. Правильно записать. Во время путешествия на юг она раз пятьдесят надо мной подшучивала, потому что я пытался придумать способ, как писать, сидя в седле. А ведь я смог бы делать гораздо больше, если бы научился записывать во время путешествий.

– А ты стареешь, – прощебетала она.

– Что?

– Признак наступающей старости. Появляется навязчивая мысль о том, как много тебе еще нужно сделать за оставшееся время.

Я хмыкнул, но спорить не стал. Мне были знакомы такие мысли. Равно как и бессонница, когда я лежал и прислушивался к биению сердца, пытаясь понять, все ли с ним в порядке.

А вы думаете, что человек моей профессии заключает со смертью мирный договор еще в молодости?

Мы встретили нескольких местных, пересекая долину, равнинная часть которой теперь превратилась в ухоженные поля и пастбища. С нами ни разу дружески не поздоровались. Мы не увидели ни единой приветливой улыбки. Да, на нас никто дерзко не замахивался, но я без труда ощущал неприязнь истерзанного народа. В этих краях уже много лет не было серьезных сражений, но все взрослое население, здесь – это те, кто выжил в те ужасные времена, как уроженцы этих мест, так и пришлые, поселившиеся на опустошенных землях и избежавшие в других краях еще больших ужасов. И никто здесь не хотел, чтобы зло из прошлого вернулось.

Эта земля сильно пострадала во времена Хозяина Теней Длиннотени. Продолжала она страдать и после его свержения. Кьяулунские войны отняли у нее почти все, что не успели отнять Длиннотень и войны против Хозяев Теней. А теперь вернулся Черный Отряд. С равнины, из логова дьяволов. И всем казалось, что снова наступит время отчаяния.

– Не могу сказать, что виню их, – сказал я Госпоже.

– Что?

Я объяснил.

– А-а… – безразлично протянула она. Кое-какие убеждения никогда не меняются. Госпожа была могущественным правителем намного дольше, чем прожила жалкой блошкой в подбрюшье мира. И сочувствие – вовсе не то качество, которое привлекает меня в ней.

Как оказалось, наша медлительность едва не вывела Тобо из терпения.

– Как вижу, старушка до сих пор стоит, – сказал я о вратах.

Мы с Госпожой достали свои Ключи и пропустили своих товарищей через врата. Мургена первым, чтобы он смог убедиться, что у его сыночка до сих пор на месте все ручки, ножки и пальчики.

– Стоит, – признал вундеркинд. – Но, вероятно, только потому, что Длиннотень все еще на равнине.

– Что? – раздраженно спросила Госпожа. – Мы ведь обещали. И мы в долгу перед Детьми Смерти.

– Верно, – согласился Тобо. – Но нам не позволят совершить самоубийство. Шевитья знает, что мы позабыли обезвредить ловушку Длиннотени, вот он и не дает увести его с равнины.

– Откуда ты это знаешь?

– Я посылал вестников. И они вернулись с этой новостью.

Настроение Госпожи она не улучшила.

– Шеренга Девяти наверняка уже дымится от ярости. А в роли врагов они нам не нужны. А вдруг нам придется вновь скрываться в Стране Неизвестных Теней?

– Шевитья выпустит Длиннотень, едва мы закончим переделку врат.

Мои спутники нервничали. Например, Лозан Лебедь ходил бледный, вспотевший, приплясывал от нетерпения, а самое главное, что вовсе для него не характерно, молчал. За весь день он не Произнес и слова.

Мысли о Тенях могут свести вас с ума, если вы видели одну из их атак.

– Вы готовы работать? – спросил Тобо меня и Госпожу.

Я покачал головой:

– Ты что, шутишь?

– Нет, – ответила Госпожа.

– Я не смогу закончить один, – сообщил Тобо.

– Но с помощниками, уставшими настолько, что гарантированно совершат ошибку, тоже не сможешь, – возразил я. – Меня осенило предвидение. Длиннотень протянет до утра.

Тобо признал, что протянет. Шевитья об этом позаботится. Но все же согласился он с нами весьма неохотно.

– Давайте разбивать лагерь, – сказала Госпожа. Мургену, Лебедю и остальным давно следовало этим заняться, а не стоять и трястись от страха.

Когда мы пересекли барьер, Госпожа спросила:

– Почему Тобо так торопится?

– Думаю, это может быть связано с Бубу, – усмехнулся я. – Он ее давненько не видел. Дрема сказала, что он втюрился в нее по уши.

Пока я это говорил, любопытство на лице Госпожи сменилось откровенным ужасом.

– Надеюсь, что это не так, – пробормотала она.

– Там были и две весьма смазливые девицы из Ворошков, – сказал Мурген.

– Так что одна из них тоже может быть к этому причастна.