Великий Генерал отправился на юг через Данда-Преш после того, как Душелов покинула его, чтобы лететь с большей скоростью. В результате он встретил ее спустя неделю уже за перевалом, на южной стороне. Когда ее разбудили, она непрерывно и невнятно разговаривала сама с собой на разные голоса. Дщерь Ночи, которая, по мнению Могабы, выглядела просто ужасно, прямо у него на глазах рухнула от истощения.

– Убей их, – настаивал Могаба, когда, наконец, ему удалось выкроить минутку, чтобы поговорить с Душеловом без свидетелей. – С ними одна забота, а выгоды никакой.

– Может, ты и прав, – лукаво ответила Протектор. – А может, у меня хватит хитрости через девчонку позаимствовать силы у Кины, как это сделала моя сестрица.

– Если я что и усвоил в этой жизни, которая принесла мне столько разочарований, так это то, что не стоит полагаться на хитрость. Ты и без того могущественная женщина. Убей их, пока это в твоей власти. Убей их, прежде чем они найдут способ поменяться с тобой ролями. Хватит с тебя и той силы, которой ты владеешь. Теперь в целом мире никто не способен бросить тебе вызов.

– Всегда существует кто-то, кто способен на это, Могаба.

– Убей их. Уверен, они ни на секунду не задумались бы, чтобы поступить так с тобой.

Душелов подошла к Дщери Ночи, которая так и лежала без движения с тех пор, как упала без сил.

– Моя дорогая прелестная племянница не причинит мне вреда. – Все это она произнесла голосом четырнадцатилетней простушки, рассказывающей старшим о том, что ее двадцатипятилетнего любовника интересует только одно. Потом она злобно рассмеялась и яростно пнула Дщерь Ночи ногой. – Даже если у тебя и есть такие мысли, погань, я зажарю и съем тебя по частям. И вдобавок постараюсь, чтобы ты прожила достаточно долго и имела возможность увидеть, как твоя мать первой отправится на тот свет.

Великий Генерал не издал ни звука, не сделал ни одного движения. Его лицо не выражало ничего, даже для зоркого взгляда Душелова. Но в глубине души он понимал, что вступил в союз с человеком, который был полностью и непредсказуемо безумен. И снова ему не оставалось ничего другого, как, оседлавши тигра, постараться не свалиться с него.

– Может быть, нам следует подумать, как защитить свое сознание от вторжения Королевы Ужаса и Тьмы. – Вот и все, что он произнес.

– Я уже позаботилась об этом, Генерал. Я – профессионал. – Это был голос самодовольной маленькой мышки-чиновника. Поскольку самоуверенная женщина в последнее время стала очень разговорчивой, Могаба пришел к выводу, что этот голос был ее собственным. Он очень походил на голос ее сестры, Госпожи. – На протяжении последней недели я ничего не делала, кроме как сбивала ноги до волдырей и думала. Я изобрела изумительные новые пытки для Черного Отряда – и что же? Слишком поздно, я не смогу насладиться ими. Почему так всегда бывает? Самые великолепные мысли приходят в голову тогда, когда уже оказывается слишком поздно. Правда, я верю, что найду других врагов, и новые идеи не пропадут даром. Большую часть времени, однако, я потратила на обдумывание того, как с помощью хитрости вытянуть из Кины силу. – Она не боялась называть богиню по имени. – И пришла к выводу, что мы можем сделать это.

Дщерь Ночи слегка пошевелилась и на мгновение перевела взгляд вверх. Она выглядела немного неуверенной, немного обеспокоенной.

Впервые со дня появления на свет она была полностью отрезана от своей духовной матери. И это продолжалось уже несколько дней. Происходило что-то скверное. Происходило что-то ужасно скверное.

Душелов посмотрела на Нарайяна Сингха. От старика вряд ли будет много толку. Вернувшись в Таглиос, можно будет испытать новые пытки на нем, перед соответствующей аудиторией, конечно.

– Генерал, если я опять займусь какими-нибудь пустяками, которые так часто отвлекали мое внимание, подтолкни меня локтем, чтобы я снова вспомнила о деле. Под делом я подразумеваю создание империи. И, в свободное время, создание новой коллеции летающих ковров. Я справлюсь, мне известны почти все секреты Ревуна. Эта последняя неделя заставила меня признаться себе самой, что я лишена врожденной любви к труду.

Душелов снова пнула Дщерь Ночи, уселась на гнилой пень и сняла сапоги.

– Могаба, не рассказывай никому, что ты видел, как величайшая в мире колдунья застряла в дороге из-за того, что ей понадобилось избавиться от такой тривиальной вещи, как волдыри на пятках.

Нарайян Сингх, который лежал, судорожно дыша, внезапно поднялся и вцепился в прутья своей клетки. Его лицо посерело и исказилось от ужаса.

– Воды спят! – завопил он. – Тхи Ким! Тхи Ким идет!

И рухнул, снова потеряв сознание, хотя его тело продолжала сотрясать судорога.

– Воды спят? – проворчала Душелов. – На что способны мертвые? – Теперь они все мертвы. Это – ее мир. – Что там еще он бормотал?

– Что-то, похожее на имя у нюень бао.

– М-м-м… Да. Но это не имя. Это что-то вроде смерти. Или убийцы. Тхи Ким. Идет. Да-а-а… Может, это уменьшительное имя? Убийца идет? Мне надо изучить их язык получше.

Она обратила внимание, что Дщерь Ночи задрожала даже сильнее, чем Сингх.

Ветер жалобно скулит и стонет посреди ледяных торосов. Он яростно набрасывается на безымянную крепость, но ни молния, ни буря не властны больше разрушать по ночам каменную твердыню. Сидящий на деревянном троне расслабился. Впервые за долгий, долгий срок ночь станет для него временем спокойного отдохновения. Серебряные кинжалы не причиняют ему неудобства.

Шевитья спит и видит сны о конце бессмертия.

Ярость потрескивает между каменными столпами. Тени убегают. Тени прячутся. Тени в ужасе мечутся туда и обратно.

Бессмертие под угрозой.