Маленькая крепость медленно оплывала, словно сделанная из разогретого воска. Как только я заснула и не могла больше помешать ему, Гоблин тут же переложил всю дальнейшую колдовскую работу на плечи Тобо. Последнему пришлось немало потрудиться, чтобы выкурить уцелевших врагов из их убежища. Скверный мальчишка учился у своих наставников гораздо дольше, чем и он, и они хотели признавать.

Солдаты гарнизона выносили наружу своих мертвых и раненых, когда меня разбудил крик. Я села. Уже близился рассвет. И мир вокруг стал совсем другим.

– Красавчик, что случилось? – спросила я.

Один из моих ветеранов узнал одного из врагов.

– Этот парень у них за старшего, – объяснил Красавчик. – Это – Кусавир Пете, Дрема. Помнишь? Мы думали, что он погиб, когда бахратский батальон попал в засаду под Кушкоши и был уничтожен.

– Помню.

Я помнила и еще кое-что, то, чего Красавчик не знал. То, о чем рассказала лишь Мургену, который находился в одном из своих призрачных блужданий в то время, когда произошла эта резня. Кусавир Пете, в те времена один из братьев Отряда, присягнувший ему на верность, завел в ловушку наше самое крупное воинское формирование, скомплектованное из союзников Отряда. Можно считать, что именно это поражение стало для нас концом Кьяулунской войны. Кусавир Пете нарушил свою клятву. Кусавир Пете предал своих братьев. В моем списке людей, с которыми я жаждала встретиться, он стоял очень высоко. Даром, что до сих пор мне довелось столкнуться лишь с одним человеком, который утверждал, что Пете уцелел, а его предательство было вознаграждено высоким постом, деньгами и новым именем. Но даже те из наших, кто ничего этого не знал, быстро вычислили, что к чему, стоило им увидеть его.

– Что же ты не попросил ее изменить свою внешность? – сказала я, когда они швырнули его, истекающего кровью, к моим ногам. – Хотя ты, наверно, не ожидал и такой щедрости с ее стороны.

Я не позволяла ему отвести взгляд. То, что он увидел в моих глазах, убедило его, что нет смысла отрицать что-либо. Вайра-Наг выполз наружу, и я не стала удерживать его.

Все больше и больше людей собиралось вокруг. Поскольку многие были не в курсе дела, я рассказала, как Душелов склонила Кусавира Пете к предательству и как он помог ей уничтожить более пятисот наших братьев и союзников. Первоначальные и не совсем искренние приветствия тут же сменились красноречивыми советами относительно разных способов, с помощью которых мы можем разделаться с предателем. Я не мешала людям выговориться – до тех пор, пока некоторые не начали распускать руки. Тогда я сказала Гоблину:

– Спрячь его куда-нибудь. Он еще может нам пригодиться.

Возбуждение постепенно улеглось, и я смогла позволить себе удовольствие плотно поесть. Почувствовав себя гораздо лучше, я воспользовалась возможностью побеседовать с господином Сурендранатом Сантаракситой.

– Похоже, такая жизнь вам по душе, – сказала я, добравшись до него. – Вы выглядите лучше, чем в то время, когда покидали город. – И это была чистая правда.

– Дораби? Парень, я думал, ты погиб. Несмотря на бесконечные уверения, что это не так. – Наклонившись поближе, он добавил доверительно: – Они не все честные люди, твои товарищи.

– Что, Гоблин и Одноглазый уже взялись обучать вас игре в тонк?

Вид у библиотекаря стал немного… смущенный, что ли?

– У них есть чему поучиться. – Потом застенчивость сменилась некоторой игривостью. – Мне кажется, я тоже кое-чему научил их. В юности карточные трюки были одним из моих хобби.

Я не удержалась от смеха, представив себе, как эти пройдохи сами оказались в дураках.

– Вы нашли что-нибудь полезное для меня?

– Я прочел каждое слово в каждой книге, которые мы прихватили с собой, включая современные хроники вашего Отряда, написанные на известном мне языке. И не обнаружил ничего выдающегося. Тогда я позволил себе немного поразвлечься, попытавшись разобраться в хрониках, которых не мог прочесть, путем сравнения текстов, написанных на разных языках.

Это в большой степени было делом рук Мургена. Он носился с идеей копирования материала с целью отсеять все ненужное и неправильное. Один из его грандиозных проектов состоял в том, чтобы проверить на точность изложения Анналов, написанные Госпожой и Капитаном, сравнивая их с показаниями других свидетелей и переводя на современный таглиосский. Некоторые из наших предшественников тоже поступали так, так что все последние тома Анналов фактически были результатом совместной работы нескольких авторов.

– Похоже, мы много книг унесли с собой? – спросила я.

– Точно улитки, вы таскаете всю свою историю на спине.

– Это точно. Удачный образ, однако. Не надоедает копаться во всем этом?

– Мальчик не дает мне скучать.

– Мальчик?

– Тобо. Он – блистательный ученик и поражает меня даже больше, чем ты в свое время.

– Тобо?

– Именно. Кто мог ожидать этого от нюень бао? Благодаря тебе, Дораби, все мои предубеждения рушатся одно за другим.

– Я и сама поражена. – Тобо? Либо у Сантаракситы открылся неожиданный талант вдохновлять учеников трудиться, либо Тобо имел озарение, в результате которого им овладела сверхъестественная жажда знаний. – Вы уверены, что говорите о Тобо, а не о подменыше, оставленном эльфами?

Только мы о нем заговорили – и, пожалуйста, дьяволенок уже тут как тут.

– Дрема, Ранмаст, Речник и остальные, кто с ними, вот-вот доберутся сюда. Доброе утро, господин Сантараксита. Я сейчас свободен. – Он что, и впрямь так тянется к знаниям? – Ох, прости, Дрема. Па хочет поговорить с тобой.

– Где?

События разворачивались слишком стремительно, и до сих пор у меня не было возможности поймать Мургена.

– В палатке Гоблина. Все, кроме ма, считают, что это для него самое безопасное место.

Сари можно понять. В результате она лишилась возможности обсудить с мужем кое-какие личные моменты.

Когда я уходила, мальчик и старик уже склонились над книгой. Я бросила на Сантаракситу предостерегающий взгляд, который, однако, остался незамеченным.

Гоблина в палатке не было. Ну конечно, нет. Весь в трудах – не покладая рук выполнял многочисленные поручения, которые я возложила на него. Ха-ха.

Трудно себе представить, как одно-единственное человеческое существо в состоянии устроить такой беспорядок на столь ограниченном пространстве. Палатка Гоблина была значительно выше и вдвое вместительнее, чем любая из наших. Я могла в ней стоять, и еще оставалось примерно два дюйма про запас. То, что выглядело как скамейка какой-нибудь доярки – без сомнения, украденная, – составляло всю мебель колдуна. Остальное пространство было завалено случайными вещами, большинство из которых имели такой вид, точно их выбросили за ненадобностью предыдущие владельцы. Догадаться, по какому принципу их тут собирали, не представлялось возможным.

И всем этим он наверняка обзавелся уже после того, как прибыл сюда. Сари ни за что не позволила бы ему занимать место на барже подобной рухлядью.

Туманный прожектор стоял в головах вонючей постели Гоблина, опасно наклонившись и истекая водой.

– Если здесь самое безопасное место для хранения этой проклятой вещи, тогда весь Отряд – просто сборище сумасшедших, неспособных адекватно воспринимать реальность.

Со стороны колдовского устройства послышался шепот. Я уселась поближе к нему, получив уникальную возможность в полной мере ощутить неповторимый аромат постели Гоблина, сопровождающий его с тех самых пор, как он был еще в пеленках.

– Что?

Несмотря на все усилия Мургена, его шепот был едва слышен.

– Воды. Добавь еще воды, без нее туман долго не сохраняется.

Я собралась схватить устройство и вытащить из палатки. Мурген разозлился, и от этого его голос зазвучал чуть-чуть громче.

– Нет, черт возьми! Принеси сюда воду, а не тащи меня к воде. Если у тебя возникло желание таскать меня за собой, сначала, по крайней мере, долей сюда воды. И поторопись. Через несколько минут я собираюсь сняться с якоря.

Найти галлон воды оказалось совсем непросто.

– Проклятие, почему ты так долго возилась?

– С водой возникли небольшие трудности. Похоже, до этих слабоумных никак не дойдет, что необходимо постоянно иметь некоторое количество воды под рукой. К примеру, на случай, если княжеская армия вздумает разбить лагерь между нами и ручьем, где мы ее берем. У нас тут все гении, где им заниматься такими мелочами. Пришлось озадачить их этой проблемой. Как я вылью ее туда?

– Здесь сзади есть пробка… Может, тебе имеет смысл начать снова читать им Анналы. Вроде того, как это делают в храмах. Я сам время от времени организовывал такие чтения. Выбери что-нибудь соответствующее данной ситуации. «В те дни Отряд состоял на службе…» и так далее в том же духе, чтобы они на примерах увидели, почему может оказаться полезным запасать воду, а не бегать в поисках нее, если она понадобится. Ты имеешь дело со взрослыми людьми. Нельзя просто взять и заставить их поступать правильно. Но если ты возобновишь чтения, они услышат рассказ о совсем других временах и вспомнят, что люди всегда поступают так перед большой заварухой и что это правильно. Ты сумеешь завладеть их вниманием, и они не станут пропускать твои слова мимо ушей.

– Тобо сказал, что ты хочешь поговорить со мной.

– Мне нужно рассказать тебе о том, что происходит в других местах. И еще я хочу дать кое-какие советы относительно вашей подготовки к походу на эту Равнину. Один из них – прислушиваться к Лозану Лебедю, но самый важный состоит в том, что у вас должна быть железная дисциплина. Эта Равнина смертельно опасна. Даже хуже, чем Равнина Страха, которой ты не помнишь. Стоит там нарушить хотя бы одно правило – и ты покойник. Вот еще идея для тебя. Не хороните и не сжигайте труп человека, которого прошлой ночью убила Тень. Пусть каждый непременно взглянет на него и задумается над тем, что случится со всеми вами, если хотя бы один даст там промашку. Прочти им отрывки, где описываются наши приключения. И пусть Лебедь подтвердит, что все это правда.

– Можно собрать здесь самых надежных ребят, чтобы они послушали тебя.

– Но все остальные будут не слишком довольны, что они остались в стороне. Прямо сейчас, вот в эту самую минуту, на север летит Тень, чтобы рассказать Душелову, где вы находитесь. И Душелову наверняка уже известно достаточно, чтобы можно было вычислить остальное относительно ваших планов. Она совершенно определенно не захочет, чтобы ее сестра и Ворчун, пылающие жаждой мести, обрели свободу. Она объявится тут очень скоро – как только сможет. А кроме Душелова существует ведь еще и Нарайян Сингх. Он бережет спокойствие Кины, вот почему его так трудно выследить, но кое-что мне случайно выяснить удалось. Он на этой стороне Данда-Преш и, скорее всего, где-то неподалеку отсюда. Хочет освободить Дщерь Ночи и отдать ей книгу, которую получил у тебя за Ключ. Между прочим, забери его у дядюшки Доя, пока он не поддался искушению попытаться сделать что-то самостоятельно. И отдай Гоблину, пусть поизучает его.

– М-м-м? – В это утро он просто затопил меня информацией, к чему, видимо, тщательно и долго готовился.

– С Ключом все не так просто. У меня такое чувство, что Обманник проглядел что-то. Дой продолжает ковыряться в нем, пытаясь выяснить, что внутри, под слоем железа. Нужно разузнать о Ключе побольше, прежде чем пускать его в ход. И сделать это необходимо как можно быстрее. Тень быстро доберется до Таглиоса.

– Вот-вот должны придти Речник и Ранмаст. Они, в общем и целом, ответственные люди. Как только они отдохнут, я поручу им кое-что из того, о чем ты говорил. Потом я смогу заняться…

– Займись этим сейчас. Пусть Лебедь будет твоим сержантом. Он человек опытный, и теперь у него нет другого выбора, как только вместе с нами пройти через все это. Душелов никогда ему по-настоящему не доверяла и оказалась права.

– Я как-то не задумывалась об этом.

– Ты не можешь все делать сама, Дрема. Если ты собираешься стать командиром, нужно научиться говорить людям, что делать, а потом отходить в сторону и не мешать им выполнять твой приказ. Если ты, точно заботливая мамаша, будешь следить за каждым их шагом, никакого сотрудничества не получится. Ты уже приручила этого толстого мальчишку?

– Какого?

– Эту деревенщину, местного капитана. Того, что не может ходить в ногу, даже если они будут выкрашены в разные цвета. Ты ведь втянула его во все это?

– Что-то я тебя не совсем понимаю. О чем ты?

– Сейчас объясню. Картина в целом складывается такая. Ты забыла сказать ему, что сюда собирается заглянуть Душелов. Но при этом ты как бы заключила с ним сделку. Он делает то, что нам нужно, в надежде, что в этом случае мы от него отвяжемся. Ты приглядываешь за ним, чтобы не сбежал, поэтому, когда заваруха начнется, ему просто не останется ничего другого, как держаться нас.

– Ну, если ты это имел в виду, то да, я втянула его в наши дела. На семьдесят процентов.

– Вот-вот. Продолжай в том же духе. Улещивай его. Кокетничай с ним. Делай все, что в твоих силах. Если Душелов лишится его, ей просто не на кого будет здесь опереться.

Гоблин, когда я с ним увиделась, чуть ли не слово в слово повторил то, что говорил Мурген. В особенности он пришел в восторг от последнего совета Мургена.

– Точно! Ухвати толстяка за член и не отпускай его от себя. А время от времени сжимай посильнее, чтобы доставить ему удовольствие.

– Я уже, по-моему, не раз говорила, кто ты. Старый циничный развратник.

– Это все годы, когда мне приходилось остерегаться Одноглазого, который норовил проделать то же самое со мной. А ведь я был совершенно чистым, невинным мальчиком, когда встретился с ним.

– Ты родился порочным и циничным.

Гоблин захихикал и сменил тему.

– Ты лучше скажи мне, сколько людей хочешь собрать, прежде чем отправиться в путь? И сколько времени еще намерена тут болтаться?

– Не так уж долго, если удастся уговорить Суврина сотрудничать с нами.

– Никаких «если»! И никаких «долго»! Забудь это слово! Ты что, не понимаешь? Душелов вот-вот объявится. Хотя, конечно, где тебе. Ты же никогда не видела ее в деле.

– Кьяулунская война не в счет?

Наверно, ему и впрямь выпало на долю столкнуться с чем-то из ряда вон – он буквально затрясся.

– Кьяулунская война не в счет. Там она просто развлекалась.

Я заставила себя отправиться туда, куда до этого избегала заглядывать.

Ноги Дщери Ночи были закованы в кандалы. Сама она сидела в железной клетке, густо оплетенной заклинаниями, которые причинили бы ей все усиливающуюся боль, попытайся она выбраться оттуда, и попросту убили бы, удались она на значительное расстояние.

Казалось, было сделано все возможное, чтобы удерживать ее под контролем. За исключением того, что она была еще жива, хотя разум упорно подталкивал меня к тому, что с этим надо кончать. Вообще-то не было больше никаких поводов для того, чтобы не убивать ее – за исключением данного слова.

Когда нужно было покормить ее или требовалось еще что-нибудь, наши люди приближались к ней по двое и строго по очереди. Тут Сари не допускала ни малейшей расхлябанности. Она прекрасно понимала, какую опасность представляет собой эта девушка.

Бросив на нее первый взгляд мельком, я почувствовала укол зависти. Несмотря на крайне невыгодное положение, она была чудо как хороша и очень похожа на свою мать, только сильно помолодевшую. Однако из прекрасных голубых глаз на меня глянуло что-то бесконечно древнее и темное. На мгновение она показалась мне не Дщерью Ночи, а воплощением самой Тьмы.

У нее была масса времени, чтобы общаться со своей духовной матерью.

Она улыбнулась, как будто осознавала, как змеи мрачного искушения заскользили в темных коридорах моего сознания. Мне захотелось приласкать ее. Мне захотелось убить ее. Мне захотелось убежать, моля о милосердии. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы напомнить себе – ни сама Кина, ни ее дети не были злом в том смысле, какой северяне или даже веднаиты вкладывали в это слово.

И тем не менее… Она была сама Тьма.

Я отступила назад и откинула полог палатки, открывая доступ своему союзнику, солнечному свету. Улыбка на лице девушки угасла. Она отодвинулась как можно дальше в глубь клетки. Мне нечего было ей сказать. На самом деле нам обоим нечего было сказать друг другу. Злорадствовать было не в моем духе, а рассказ о том, что происходит в мире, мог подтолкнуть ее к нежелательным действиям. Пока что она лишь ждала – вот пусть и ждет дальше.

Терпения ей было не занимать, так же, как и ее духовной матери.

Что-то ткнуло меня в спину. Я сжала рукоятку короткого меча.

Белые крылья взъерошили мои аккуратно уложенные волосы, когти вцепились в плечо. Дщерь Ночи, пристально глядя на белую ворону, впервые за долгое время проявила хоть какие-то чувства. Ее самоуверенность дала трещину. Она буквально вжалась в решетку за спиной.

– Ну и как мы смотримся вместе? – спросила я ворону.

Ворона ответила что-то вроде:

– Карр! Виранда!

Девушка задрожала. И даже побледнела, если это вообще было возможно. Она так крепко стиснула челюсти, что, казалось, было слышно, как трещат зубы. Я сделала пометку в уме обсудить случившееся с Мургеном. Ему было известно что-то об этой белой вороне.

Что могло так сильно напугать девушку?

Ворона засмеялась, прошептала: «Сестра, сестра», – и унеслась прочь, утонула в солнечном свете. Ее неожиданное появление, по-видимому, напугало кого-то из братьев неподалеку, и он крепко выругался.

Пристально глядя на девушку, я видела, как она вновь обретает свой внутренний стальной стержень. Наши взгляды встретились, и мне стало ясно, что ее страх исчез. Я для нее была ничто, меньше, чем какое-нибудь насекомое, – всего лишь крошечная точка на ее долгом пути сквозь века.

Содрогнувшись, я отвела взгляд.

Жуткое дитя.