52
Когда я рассказал Старику про ребят, стреляющих огненными шарами по Вратам Теней, он помрачнел.
– А еще дурнее они ничего не могли придумать? – рявкнул он и, подозвав вестового, послал его на юг с твердым и недвусмысленным приказом.
– Что-то здесь ворон не видно, – заметил я.
– Одноглазый наколдовал. Напустил на них голод, а тут поживиться нечем, вот они и улетели. Но не навсегда.
Я понял намек и поспешил высказать то, что меня тревожило. На мой взгляд, мы не слишком-то усердствуем в том, чтобы помочь парням Госпожи, запертым в Вершине.
Костоправ пожал плечами.
– Вершина меня больше не волнует. Во всяком случае, не очень волнует.
– Что? Ты не беспокоишься насчет Длиннотени? Ревуна? Нарайяна Сингха и своей… и Дщери Ночи?
– Пойми меня правильно. Не то, чтобы все они были совсем уж мне безразличны. Просто, они уже не имеют того значения, что раньше.
– Должно быть, я чего-то не понял. Что ты говоришь?
– Пока я лишь предполагаю, Мурген, но… Теперь мы можем двинуться дальше, на юг. Если захотим. И если я прав насчет Знамени.
– Хм… – сказал я. Других слов не нашлось.
– Знамя должно быть ключом к Вратам Теней. Думаю, с ним мы могли бы миновать Врата и двигаться дальше безо всякой опаски.
– Хм… – повторил я, но на сей раз в моей башке уже зашевелились кое-какие мыслишки. – Ты хочешь сказать, что мы могли бы просто-напросто собраться вместе и, распевая строевые песни, потопать вверх по склону?
– Да. Вполне возможно.
Стало быть, полной уверенности у него нет.
– Но не означает ли это оставить многие дела неулаженными? И каков риск – вдруг мы откроем Врата как-нибудь не так?
– А Длиннотень на что? Он охраняет Врата и может держать их запертыми.
– А ежели на сей раз он не сможет их запереть?
Костоправ пожал плечами:
– В конце концов, мы никому ничего не должны… Давно ли ты сам рассказывал мне, какие козни строит против нас Радиша. Прабриндрах Драх тоже затевает гадости, прямо у нас под носом. Ревун нам всяко не друг, а Душелов помогает мне лишь потому, что рассчитывает через меня насолить Госпоже.
– Командир, у меня там жена. На сносях. Не говоря уж о Гоблине и его команде. Найти я их не могу, но уверен, что они выполняют какое-то тайное задание. Твое задание.
– Хм. Об этом я не подумал. Вообще-то тайны тут никакой нет. Задача Гоблина состоит в том, чтобы о нем позабыли, чтобы он мог появиться в нужное время и в нужном месте совершенно неожиданно. Скажем, если вздумает-таки подложить нам свинью.
Я хмыкнул. Может оно и так, а может Костоправ попросту пудрит мне мозги. Ломать над этим башку сейчас я не собирался: надо будет, проверю с помощью Копченого.
– А как насчет Сингха, – спросил я. – Ты хочешь уйти, оставив его в покое?
Трудно было поверить, что Госпожа согласилась бы с подобным решением. Конечно, ей в голову не заглянешь, но мне казалось, что никто и ничто не заставит ее стронуться с места, покуда Нарайян Сингх пребывает в добром здравии.
– Пока все идет как идет, и я в чужие дела особо не путаюсь. До поры пусть оно так и остается. Но когда наступит час, я, не колеблясь, поведу Отряд вперед, по дороге на Хатовар. – Голос его стал холоден и тверд. Я начинал сердиться, чего делать не следовало.
– Прошу прощения, может, мне пора идти?
– Самое время, – отозвался он с натянутой улыбкой.
В комнату заглянула одна из его ворон. Если птица может выглядеть озадаченной, то эта ворона выглядела именно так. От нее тоже воняло. Она подкрепилась на развалинах.
– Чего стоит наш договор с таглиосцами? – спросил я Одноглазого. Колдунишка лишь озадаченно хмыкнул. Больше всего ему хотелось, чтобы я провалился в тартарары и не мешал ему возиться с самогонным аппаратом.
– Я хочу сказать, обязаны ли мы строго придерживаться каждого пункта своих обязательств до тех пор, пока они явно не нарушат свои?
– В чем твоя проблема? – Он взмахнул рукой, давая мне понять, что воронья поблизости нет.
– Старик твердит о том, что нам следует отправиться на юг. Послать на хрен и Вершину, и Длиннотень, и все прочее. Пусть они разбираются между собой, пока мы топаем в Хатовар.
Колдунишка перепугался так, что и думать забыл меня выпроваживать.
– А он и вправду знает, как это сделать?
– Во всяком случае, считает это возможным. По-моему, полной уверенности у него нет, но он твердо настроен проверить, что да как, методом тыка.
– Худо дело. Этим своим тыканьем он может вызвать такой дерьмошторм… Мы и вообразить не можем, какой. Такой, о каких и в мифах не упомянуто.
– Я тоже так думаю. Конечно, скорее всего это просто трепотня. Но, тем не менее, не помешает напомнить ему, что мы еще не прочли три недостающих тома Анналов. У меня такое впечатление, что мы можем упустить нечто важное.
У Одноглазого не было и десятой доли того почтения к Анналам, какое испытывал я, не говоря уж о Костоправе, но, судя по ухмылке, ход моей мысли ему понравился.
– Звучит разумно. Я ему напомню.
– Только ненавязчиво, исподволь. Иначе его только раззадоришь.
– Кого учишь, Щенок? Я ж такой скользкий, как засаленное совиное дерьмо. Можно подумать, что ты меня не знаешь.
– Прекрасно знаю. Это меня и пугает.
– Ну что за молодежь пошла? Ни тебе доверия, ни уважения к старшим…
– …Ни терпения, вожжаться с дерьмом бычачьим, – согласился я. – Ну ладно, у меня забот полон рот. Мне еще бумаги писать.
Но прежде всего следовало позаботиться о еде. Я снова проголодался.
После прогулок с духом я наедался до отвала и теперь, наверное, слишком растолстел, чтобы ходить пешком.
Я присоединился к родственникам, сидевшим у костра. Матушка Гота плеснула мне в миску варева из кипящего на огне горшка. Никто из нас не проронил ни слова. В последнее время я с ними почти не разговаривал. Наверное, они решили, что я ушел в себя.
Интересно, подумал я, почему старуха не занимается стряпней в помещении. Мы с Тай Дэем отгрохали для нее в нашей норе прямо-таки личные покои, но она залезала внутрь лишь на ночь, да когда погода становилась совсем несносной.
Благоустройством нашего жилья занимался в основном Тай Дэй. Другого дела у него все одно не было. К затеям своей матери и дядюшки Дэя он отношения не имел.
– Спасибо, – сказал я матушке Готе, когда наелся, – это было как раз то, что надо.
Нахваливать ее стряпню я не стал, она бы все равно не поверила в мою искренность. Потому как никогда не претендовала на славу искусной поварихи.
– Костяной Воитель, – обратилась она ко мне, что случалось нечасто, – ты опасаешься ворон? Они так важны?
По-таглиосски она говорила ужасно. Я мог объясняться на нюень бао несравненно лучше, но она нипочем не соглашалась говорить со мной на языке своей родины. По моим соображениям, для нее это значило бы признать законность моих отношений с Сари. Впрочем, я давно уже бросил попытки разгадать ход мыслей матушки Готы.
– Они передают сообщения, – ответил я на нюень бао, – подсматривают, подслушивают, шпионят. Так же, как мыши, и земляные и летучие. Те, кому они служат, нам не друзья.
Наверное, я чересчур распустил язык. Костоправ не одобрил бы моей болтливости. Но мне показалось, что она может клюнуть на эту наживку. Вдруг да проговорится о том, что она знает или хотя бы подозревает. Захочет выпендриться и не удержится.
– Я тоже приметила ночью сов, Каменный Воин, – странных. Обычные птицы так себя не ведут.
Я хмыкнул. До сих пор на сов никто не обращал внимания. Если их и вправду используют против нас, эта старушенция куда проницательнее, чем я думал.
– Прошлой ночью вороны прилетали и улетали из сияющей крепости. Много ворон.
Я присмотрелся к ней повнимательнее. Стало быть, прошлой ночью. Когда мы с Тай Дэем разбирались с отбившимися от своих парнями. А она шастала по развалинам с дядюшкой Доем. И, гляди-ка, приметила то, что я прошляпил.
В последнее время ворон у вершины вилось немного. По-видимому, Длиннотень почувствовал неприязнь к этим мрачным, зловещим птицам и опутал хрустальные купола своих башен коварными чарами, поражавшими ворон, когда тем случалось подлетать слишком близко.
– Интересно, – сказал я. – Возможно, это что-то новое.
– Вороны летали туда и раньше. Но так много их не было никогда.
Хм. Что же за хреновина творилась там прошлой ночью? Что могло так заинтересовать Душелова? Может быть, это стоит проверить. А может быть, проверяют как раз меня. Возможно, дядюшка Дой и матушка Гота, приметив в последние месяцы странности в моем поведении, задумали выяснить, что к чему. Кто знает, не справедливы ли подозрения Костоправа. Если это подозрения, а не что-то большее. Он ведь всех подряд хоть в чем-нибудь, да подозревает.
– Летающий тоже вылетал прошлой ночью, Солдат Тьмы.
– А… – Кажется, она все-таки меня проверяла. Прекрасно ведь знала, что я терпеть не могу загадочные титулы, навешанные на меня ее папашей Кы Дамом. Старый вещун никогда не разъяснял, что они значат, а Гота и подавно шагу не ступит дальше, чем ее папочка. – Это интересно.
Никто уже давно не замечал Ревуна в полете. Если они летал, то под прикрытием маскирующих чар.
Видать, ей поиграть со мной захотелось. И позлить меня вопросами да недомолвками. Больше, чем я услышал, мне из нее уже не вытянуть, пока.
Я отказался принять ее игру и повернулся к Тай Дэю.
– Неужто меня только что приняли в почетные нюень бао?
Тот пожал плечами. Похоже, он слегка удивился: как это его мать вообще что-то мне рассказала.
Я и не подумал припустить со всех ног к Копченому – старуха ждала именно этого, но ей пришлось здорово разочароваться. Вместо того я занялся рутинными делами: помог Тай Дэю в обустройстве нашей хибары, снова подкрепился, основательно попил воды и некоторое время корпел над Анналами. Что бы ни случилось прошлой ночью, я уже все равно не мог ничего изменить. К тому же, не думаю, чтобы эти события таили в себе такую уж страшную угрозу.
Вскоре после заката солнца ко мне заявился Одноглазый.
– Супец готов, – заявил он, побулькав содержимым глиняного горшка. Моя нора наполнилась запахом его пойла.
– Вот и ладненько, – отозвался я и последовал за ним во тьму.
