16
Рассвет все-таки наступил. К этому времени солдаты, которые не смогли заснуть, успели предать земле или огню тела павших, так что мне не пришлось смотреть на искаженные мукой лица.
Зато я видел искаженный мукой ландшафт. Окрестности озера выглядели так, словно здесь целый год напролет бушевала гроза и берега исколошматили молнии. Некоторые из наших солдат осмелели настолько, что стали спускаться к озеру и подбирать дохлую рыбу. От той хреноты, что насела на нас ночью, не осталось и следа.
– Ты мог бы проводить с Копченым малость побольше времени, – предложил Костоправ. По сути, это было не предложение, а приказ, хотя и отданный весьма неохотно. Старик больше не рассчитывал на Одноглазого.
– Одноглазый все-таки послал предупреждение, – сказал я, оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого из родственничков поблизости нет.
– Но я бы не назвал это предупреждение своевременным. Длиннотень и Ревун не могли подготовить эту ночную атаку за один день. Нам следовало быть готовыми.
– А может, наше ротозейство обернулось к лучшему?
– Это как?
– Устрой мы засаду, они бы поняли, что мы предупреждены, и уж наверняка задумались бы о том, как это у нас получилось. А после случившегося они будут просто-напросто клясть Госпожу за ее догадливость.
– Пожалуй, ты прав. Но сведения нам все равно нужны. Чем больше, тем лучше. Займись этим, только не зацикливайся на блуждании с духом.
– А как насчет Знамени? Я не знаю, где сейчас Дрема, а другого подходящего брата под рукой нет.
Тому, кто не входил в Отряд, не полагалось касаться наших священных реликвий. Знамя – а точнее пика, на которой был укреплен штандарт, – являлось единственным реликтом, сохранившимся со времени возникновения Черного Отряда. Даже самые древние Анналы переписывались, переводились с языка на язык, и до нас дошли лишь позднейшие копии.
– Я все устрою, – сказал Костоправ. – Ты чуток прихворнешь, и тебе придется некоторое время ехать в фургоне.
Сказано – сделано.
В жутковатых доспехах Вдоводела и со Знаменем в руках Костоправ выглядел устрашающе. Казалось, что его окружает мрачная аура. В значительной степени это впечатление вызывалось чарами, той магией, что год за годом, слой за слоем запечатлевала Госпожа в этой броне. Хотя при всем том Вдоводел представлял собой не более, чем пугало, лишенное реальной силы. Предполагалось, что этот образ должен наводить суеверных остолопов на мысль о чем-то сверхъестественном.
Таков же был и образ Жизнедава, избранный Госпожой для себя. Но ее доспех вошел в легенду. А может быть, и с самого начала представлял собой нечто большее, чем просто пугало?
Когда Госпожа облачалась в эту броню, она становилась похожей на одно из воплощений богини Кины. Многие солдаты – ее собственные, не говоря уж о неприятельских, – искренне верили в то, что, принимая облик Жизнедава, она и впрямь становится одержимой этой мрачной богиней. Мне эта идея совсем не нравилась, но Госпожу подобное предположение отнюдь не обескураживало.
Это заставляло вспомнить о подозрении, возникшем у меня при прочтении добытого у нее тома Анналов.
Возможно ли, чтобы она служила орудием Матери Ночи? И если да – то осознанно ли? По доброй ли воле?
Когда я заявил, что занедужил и некоторое время вынужден буду ехать в фургоне, дядюшка Дой и Тай Дэй посмотрели на меня с подозрением. Дядюшка Дой наверняка знал, что в фургоне везут Копченого, и хотел бы выяснить, чего ради мы потащили с собой на войну обморочного кудесника. Впрочем, нажимать на меня он не стал. И продолжил внимательно присматриваться к Костоправу.
– Как дела, Щенок? – спросил Одноглазый, когда я залез в фургон. Голос его звучал уныло. Не иначе как Старик устроил ему основательную выволочку. И не в первый раз.
– Сегодня ночью ты пропустил изрядную забаву.
– Не думаю. Староват я для таких переделок. Ежели Старик живехонько не доставит нас в Хатовар, я, пожалуй, пошлю все это подальше и займусь выращиванием лука.
– У меня есть семена хорошей репы. И брюквы. Пожалуй, мне потребуется управляющий…
– Что? Работать на тебя? Хрена лысого, не дождешься! Но я знаю местечко, где можно недорого разжиться клочком недурной землицы. В Доджан Прайне. Пожалуй, стоило бы взять с собой Гоблина. Пусть-ка поковыряется на грядках.
Он просто трепался, и мы оба прекрасно это понимали.
– Коли ты собрался заняться хозяйством, тебе без бабы не сдюжить. Моя теща подошла бы тебе в самый раз.
– Я хотел свести ее с Гоблином, – с кислой миной отозвался Одноглазый. – Задумка была что надо, а он, гад, взял да и смылся. Теперь о нем ни слуху ни духу.
– Небось богам твои дурацкие шутки не глянулись.
– Ни хрена подобного. Но тебе не мешало бы на боковую. А то выглядишь так, будто всю ночь глаз не смыкал.
И тут, словно демон, вызванный заклинанием, из-за угла, переваливаясь с боку на бок, появилась матушка Гота. Одноглазый содрогнулся. У меня перехватило дыхание. Предполагалось, что она находится где-то на дороге, далеко отсюда. Впрочем, и Тай Дэй должен был отдыхать и залечивать руку.
Старуха тащила столько оружия, словно собралась им торговать. Она подняла глаза. И, вместо того, чтобы привычно насупить брови, улыбнулась Одноглазому, показав редкие зубы.
Одноглазый устремил на меня взгляд, полный безнадежной мольбы.
– Боги шуток не понимают. Им не понять даже одну-единственную шутку, один-единственный раз… Не напрягай его, Щенок.
– Мне удалось унять его кашель, но вот супчик свой он ест плоховато.
Стараясь не смотреть на матушку Готу, Одноглазый взобрался на козлы и щелкнул кнутом.
Не теряя времени попусту, я устроился поудобнее и отправился в путешествие с духом.
Нравится мне слово «переполох» хотя бы тем, что его звучание как нельзя лучше соответствует смыслу.
Когда я прибыл в лагерь Могабы, в его окружении царил самый настоящий переполох, вызванный как сумасбродными донесениями Ревуна, так и тем, что на Чарандапраш колдун заявился отнюдь не в лучшем виде. Меткие стрелки Госпожи задали хорошую трепку и его ковру, и ему самому.
Существенным было то, что Ревун и Хозяин Теней, затевая свою ночную забаву, и не подумали посоветоваться с Могабой. Он просто бесился, как и должен беситься генерал, видя пренебрежение к его знаниям и опыту.
Вояки Ножа присоединились к силам Могабы. Костоправ поговаривал о том, что не худо было бы вбить между ними клин, но дальше разговоров дело так и не пошло. Чтобы разработать подобную операцию и задействовать в ней достаточно сил, у него просто не было времени.
Как обычно, именно командир, независимо от своих чувств, сумел в нужный момент отделить желаемое от возможного.
По прибытии Нож взял на себя командование левым флангом. Таким образом получалось, что на поле боя ему предстояло встретиться лицом к лицу с Прабриндрахом Драхом. Любопытно, что все военачальники основных сил тенеземцев, в том числе и командующий, являлись перебежчиками с нашей стороны.
Все они были толковыми солдатами, но Длиннотень едва ли придавал этому значение. Главное для него заключалось в том, чтобы у них имелись веские основания избегать поражения и плена.
Я поспешил к Вершине, чтобы оказаться там в то время, когда Ревун станет докладывать последние новости с поля боя. Зрелище ожидалось препотешное.
Длиннотень терпеть не мог дурных вестей – он начинал орать, брызгать слюной и вообще вести себя как чокнутый.
Слегка подправив свое положение во времени, я оказался на месте как раз тогда, когда голосистый колдун прибыл туда на своем изодранном – дырка на дырке – ковре. Удивительно, как эта штуковина не расползлась на нитки прямо в воздухе.
Длиннотень выслушал донесение Ревуна. И разозлился, однако винить своего союзника не стал. Что было странно, поскольку Хозяин Теней не отличался склонностью брать вину на себя.
– На сей раз она оказалась на шаг впереди нас, – заметил Ревун.
– Кто-нибудь из наших пережил эту стычку?
– Нет.
– Пожалуй, теперь следует держать их за Данда-Прешем и использовать только для разведки и связи. А как насчет скринса? Из них кто-нибудь остался?
– В живых – нет.
– Ну и ладно.
Все это звучало жутковато. Ведь прежде Длиннотень не мог выслушивать плохие новости, не впадая в бешенство.
– Займись теми, кто еще жив, – порекомендовал Ревун. – Прикажи им учить своему мастерству всякого, кто проявит хотя бы крупицу способностей. Если твой бравый генералишка подведет и Отряд прорвется через Чарандапраш, этим тенеплетам цены не будет.
Длиннотень что-то пробурчал, поправляя маску, а потом спросил:
– Ты ведь знаешь эту бабу, Сенджак. У нее и вправду достанет мощи, чтобы совершить прорыв?
– В прежние времена хватило бы, и с избытком. Не исключено, что она достаточно сильна и сейчас. Может и прорваться, ежели мы первыми не ввяжемся в дело и не отвлечем ее, до тех пор, пока наши войска не истребят ее солдатню.
Мне показался любопытным тот факт, что, говоря о нас, они полагали, что заправляет всем именно Госпожа. Что, впрочем, и не диво. Тот же Ревун так долго служил у нее на побегушках – по существу, являлся ее рабом, – что не мог думать о ней иначе чем о повелительнице. К тому же им трудно было поверить, что наша армия могла расколошматить их воинство, не прибегая к помощи сверхъестественных сил.
– И много их наступает? – спросил Длиннотень.
– Немало. Правда, они уже не те, что прежде. Среди них полно всякого отребья. А попытки прокормиться с земли, уже опустошенной фуражирами, не добавляют им сил.
Так оно и было. Я бы не поручился за то, что наша орда на сто процентов состоит из настоящих бойцов. К тому же, сколько бы дорог мы ни проложили, завершающий участок пути придется проделать по бесплодной, пустынной местности.
– Их больше, чем нас?
– Да, бойцов у них больше. Все говорит о том, что они предприняли это наступление из политических соображений. Таглиосские святоши уже оправились от удара, который мы нанесли им четыре года назад. Они начинают присматриваться к обстановке и оценивать возможности. Вот она и предприняла отвлекающий маневр. Лазутчики Сингха в один голос утверждают, что никто из таглиосской знати и высших жрецов не верит в успех этой кампании.
– Отдохни немного и подготовь другой ковер. Видимо, мне придется рискнуть и отправиться туда. Я хочу оказаться там прежде, чем Могаба поддастся искушению и затеет драку со своими врагами.
Даже теперь, когда катастрофа на неопределенное время приостановила строительство Вершины, Длиннотень не собирался предпринимать контрнаступление.
Я, конечно, не великий полководец, но мне довелось несколько раз перечитать Анналы. Так вот, я ни разу не встретил там упоминания о военачальнике, который бы выиграл войну, не отрывая задницу от стула.
И хоть я на дух не переношу Могабу, в профессиональном смысле мне стоило бы его пожалеть. Чуточку. Перед тем, как я перережу ему глотку.
