Тай Дэй и я разместились в одном из тех самых зданий, которые мы занимали и во время осады. До этой части города строители еще не добрались, и хлама повсюду валялось более чем достаточно.

– Ладно, – сказал я, – хорошо еще, что отсюда убрали кости.

Тай Дэй хмыкнул, словно ожидал появления призрака.

– Тебя это место устраивает? – поинтересовался я. Согласно верованиям нюень бао, духи их сородичей, умерших, но не удостоившихся надлежащего погребения, могут преследовать своих соплеменников. Многие паломники из числа нюень бао сложили здесь свои головы, и никто не проводил их в последний путь с соблюдением должных церемоний.

– Я обязан остаться здесь и подготовить все к прибытию Доя, – твердо заявил Тай Дэй.

Дядюшка Дой был кем-то вроде жреца. Следовало предположить, что теперь он воспользуется случаем и завершит то, на что у него не хватило времени четыре года назад.

– Ладно, ступай. А у меня еще есть кое-какие дела.

Я собирался осмотреться. И ускользнуть от боли – правда, в этом мне не хотелось признаваться даже самому себе. Тай Дэй отложил в сторону свои скудные пожитки.

– Нет. Этим делом я должен заняться в одиночку. Военная тайна.

Тай Дэй снова хмыкнул, почти довольный тем, что я не посягаю на его время.

Так бывало всегда. Но если я заводил речь о том, что он ничем мне не обязан, Тай Дэй и слушать ничего не желал. Хотя именно из-за меня он лишился и сестры, и сына.

Однако спорить с нюень бао все равно, что с водяным буйволом. Что ни тверди – ему как об стенку горох, а через некоторое время он просто перестает воспринимать твои слова. Так что самое лучшее – не портить попусту нервы.

– Интересно, надолго ли это затянется, – сказал Одноглазый, когда мне наконец удалось его отловить. Копченый так и оставался в фургоне, который колдун загнал в узенький переулок. Насколько я понимал, сразу после того, как будут выпряжены кони, фургону предстояло исчезнуть под сетью маскирующих чар.

– Ну-ка, Щенок, распряги лошадок да отведи их на конюшню, – велел коротышка, – а я тем временем здесь управлюсь.

Спорить с Одноглазым – все равно что с нюень бао. Ежели что не по нему, он становится глухим. Вот и сейчас колдун занялся своими делами, словно меня рядом и не было. В интересах дела мне пришлось взять на себя заботу о животных. Пожалуй, я не слишком переборщил, высказывая пожелание, чтобы Гоблин поскорее вернулся.

Гоблин, колдун-недомерок, изрядно смахивающий на жабу, – лучший друг Одноглазого, но на людях они ведут себя, будто злейшие враги. Поначалу мне думалось, что найти его будет очень нелегко, так как стоило немалых усилий втолковать Копченому, что, собственно, мы ищем. Но в конце концов я попробовал вернуться туда, где видел Гоблина в последний раз, – в дельту реки на окраине страны нюень бао. Мой план состоял в том, чтобы с этого места проследовать за ним туда, где он находился сейчас. И это сработало. Все было просто замечательно, пока корабль Гоблина не вошел в полосу тумана. Оттуда он не вышел. Копченый не мог его отыскать.

Лишь через некоторое время я сообразил, что на Копченого, скорее всего, было наложено заклятие, мешавшее ему следить за действиями Гоблина. Вероятно, для того, чтобы его не смог найти Одноглазый. Ведь этот паршивый коротышка запросто мог поставить под удар всю операцию ради удовольствия подстроить своему приятелю какую-нибудь мелкую пакость.

Я провел кое-какие изыскания и убедился в своей правоте. Ясное дело, с Копченым основательно поработали. И сделал это не кто иной, как Старик. Оказывается, он не полностью прекратил блуждать с духом. Дальше все было довольно просто. Для меня не составляло особого труда обойти заграждение, установленное Костоправом. А вот Одноглазому, я думаю, предстоит чуть больше хлопот.

Я нашел Гоблина. Он стоял на песчаном пляже, который не был нанесен ни на какие карты. То были прибрежная часть Зиндай-Куша, куда выходила ужасная пустыня, занимавшая обширное пространство между северными и южными регионами Страны Теней. В этом краю неприступные горы, известные под названием Данда-Преш, становятся все ниже и ниже, пока не погружаются в океан.

Корабль стоял на якоре. Лодки плясали на волнах прибоя. Гоблин смотрел на море и занудливо причитал. Судя по кислым рожам его спутников, все эти жалобы им уже изрядно опостылели.

Интересно, какого хрена Гоблин торчит на этом унылом побережье? Я переместился в прошлое, как раз настолько, чтобы выслушать его стенания с самого начала.

Гоблина прямо-таки распирало от злости. Ну что, скажите на милость, делает капитан? Кого, спрашивается, посылает он на край света, чтобы нанести на карту какой-то паршивый берег? Не кого иного, как самого Гоблина. Гоблин на дух не переносит болота, и что же? С самого начала его заносит в дельту речки, которая на самом деле, оказывается, никакая не дельта, а непролазная трясина в двести миль в поперечнике, где нет ни единой приличной протоки. Гадостное местечко, совершенно непригодное для проживания человека. Недаром там живут один нюень бао.

Гоблин ненавидит море и качку почти так же, как Одноглазый. И что же он получает в награду, пробравшись сквозь это поганое болото, для чего ему едва ли не пришлось прорыть канал? Проклятый океан, с волнами выше, чем уважающее себя дерево.

Гоблин терпеть не может пустынь. И куда он попадает после того, как проводит свой флот мимо этого болотистого побережья? В пустыню, да такую бесплодную, что в ней не живут даже скорпионы и песчаные мухи. Днем духота и жарища, ночью зубы стучат от холода, и никуда не деться от этого песка. Песок, песок, повсюду один песок. Вот и сейчас сапоги полны песка…

– Не для того я на свет родился, – нудил Гоблин. – Я такого не заслуживаю. Такого никто не заслуживает, а уж я – меньше, чем кто бы то ни было. И чем я перед Стариком провинился? Ну ладно, бывает, выпьем мы с Одноглазым да малость поцапаемся – так велика ли беда? Небось когда Дрема дурит, ему все с рук сходит – это, дескать, просто мальчишеские шалости.

Само собой, старый хрен предпочитал не вспоминать о том, что, налакавшись до одури, они с Одноглазым принимались напропалую волхвовать да кудесить, так что всем в округе тошно становилось. Куда уж Дреме до них.

– Мужчине просто необходимо время от времени оттянуться – понимаешь, о чем я толкую? Кому от этого хуже, я ведь отроду мухи не обидел. – Тут Гоблин, мягко говоря, приврал. – Будь в этом дерьмовом мире хотя бы крупица справедливости, я бы давно вышел на покой и поселился в каком-нибудь славном местечке, где подают сладкое винцо, а девчонки способны оценить мужчину с опытом. Я отдал Отряду лучшие века моей жизни!..

Гоблин терпеть не мог командовать. Потому как это означало, что необходимо думать и принимать решения. А еще это означало брать на себя ответственность, что ему и вовсе не улыбалось. Он хотел плыть по жизни, как по течению, ни во что не влезая. А головы пусть ломают другие.

Я заставил Копченого поднять меня на высоту птичьего полета – решил осмотреть окрестности да выяснить, с чего это Гоблин так взъерепенился.

Насчет пустыни он не преувеличил.

Близ побережья Зиндай-Куш представляла собой море золотистого песка, вынесенного прибоем со дна настоящего моря. Сильные ветры несли этот песок в глубь страны, где песчаные бури оголяли вершины холмов. Дальше к востоку они становились все круче и круче, пока не перерастали в горную гряду Данда-Преш. Здесь, у берега, лишь немногие холмы возвышались над песком более чем на сто футов. Ни один из них не выказывал ни малейшего признака эрозии. Дождя здесь не было по меньшей мере лет тысячу.

Я поднялся еще выше. Тем временем Гоблин в сопровождении пары парней ковылял по пляжу, обследуя береговую линию. И тут неожиданно песок перед ним взорвался, и оттуда выскочило что-то немыслимое. Невообразимое. Чудовище, которого просто не могло существовать. Больше всего эта тварь походила на мохнатого тарантула размером со слона. Однако у нее вдобавок имелись щупальца, как у спрута, и заканчивающийся жалом хвост наподобие скорпионьего.

Правда, перемещалось это бредовое создание без особой прыти – видать, изголодалось, пока сидело, зарывшись в песок и поджидая добычу. Спутники Гоблина мигом пустились наутек. Маленький колдун выругался.

– Чего я еще терпеть не могу, так это всякой дряни, которая ни с того ни с сего выскакивает из песка и норовит тебя слопать.

Пока чудище соображало, как ему лучше сожрать Гоблина, тот, не будь дурак, пустил в ход один из лучших своих колдовских трюков. В руке у него появилась чудная штуковина, вроде бы из цветного стекла. Она имела добрый ярд в поперечнике и с виду походила на трехлучевую метательную звездочку. Во всяком случае, Гоблин использовал ее именно как метательную звездочку. Чудовище взревело от боли и ярости, когда эта стекляшка разом отсекла ему пару щупалец, да еще и несколько ног с правой стороны туловища. Оно бросилось на Гоблина, который предпочел больше не корчить из себя героя и старался унести задницу подобру-поздорову. Гнаться за ним тварь не могла. Описав большой полукруг – на золотом песке оставались глубокие следы, – уродец полностью потерял интерес к добыче. Некоторое время она пыталась пристроить на место отсеченные конечности, но они упорно не прирастали. В конце концов, тварь задрожала и принялась зарываться в песок с теми ногами, какие у нее еще оставались.

– Ненавижу таких тварей, – посетовал Гоблин, – но еще больше я ненавижу саму мысль о Затененном Пути.

Затененный Путь представлял собой какой-то секретный проект. Такой секретный, что мне о нем не рассказывали. Пару раз мне удалось услышать это название, да и то лишь краешком уха.

– Я даже начинаю задумываться, – бубнил между тем Гоблин, – так ли уж мне нравится Костоправ. По мне, так старый пердун просто-напросто спятил. Хочется верить, что свое послежизние этот сукин сын проведет в таком же милом местечке.

Надобности проверять Гоблина больше не было. С ним все в полном порядке. Ежели солдат жалуется на службу и материт командира, стало быть, с ним решительно все в порядке.

Я вернулся в Деджагор. И возвратился в свое тело в фургоне Одноглазого. Жрать и пить хотелось отчаянно. Копченый премерзостно смердел.

– Одноглазый! – заорал я. – Где тут полевая кухня? Я с голоду подыхаю.

Черномазый коротышка засунул в фургон свою гадкую шапку. Приглядевшись, я рассмотрел и его рожу – такую же противную. Наверняка снаружи уже начинало темнеть.

– Нас кормят в цитадели.

– Разве это не здорово? Боюсь, у меня кусок мяса в глотке застрянет.

Могаба со своими закадычными приятелями – тогда они еще были на нашей стороне – высидел всю осаду в цитадели, время от времени подкрепляясь каким-нибудь бедолагой из числа жителей Деджагора.

– А ты представь, что это цыпленок, да и жуй на здоровье, – порекомендовал Одноглазый, явно рассчитывая, что меня стошнит. Он сморщил нос. – Ну и вонища здесь.

– Я ж тебе говорил, что его надо мыть.

Колдун одарил меня самым ядовитым взглядом, на какой был способен, но это не сработало.

– Тебе придется жить с ним.