Костоправ дал знать, что хочет меня видеть. Я тут же отправился в его конуру, но, постучав, заслышал доносившиеся изнутри голоса. Замешкавшись, я оглянулся на Тай Дэя. Тот всегда держался настолько бесстрастно, что без толку было и гадать, что у него на уме. Вот и сейчас никто бы не сказал, услышал ли он что-нибудь интересное. Стоял себе да почесывал сломанную руку у наложенного на нее лубка. Из-за дверей послышалось хриплое воронье карканье.

Я постучал громче.

Шум мгновенно стих.

– Заходи.

Я откликнулся на приглашение довольно быстро и успел увидеть, как из маленького окошка каморки Костоправа, хлопая крыльями, вылетела здоровенная ворона. Вторая, точно такая же, нахохлившись, примостилась на вешалке.

– Ты меня звал?

– Да. Есть кое-какие дела.

С самого начала Старик говорил на форсбергском. Тай Дэй его понять не мог, а вот Корди Мотер, вздумай он подслушивать, – запросто. Не говоря уж о воронах.

– Я решил окончательно – выступим сегодня до рассвета. Некоторые верховные жрецы начинают думать, будто я не обойдусь с ними так, как Госпожа, и пытаются мутить воду. Сдается мне, нам лучше пуститься в дорогу до того, как они завяжут меня узлом.

Это звучало странновато – совсем непохоже на Старика. Но уже в следующее мгновение я увидел, что он сопровождает свои слова жестами языка глухонемых, и понял, что сказанное вслух предназначалось для чужих ушей.

Костоправ подтолкнул ко мне свернутый клочок бумаги.

– Прежде, чем мы выступим, разберись с этим. Проверь, чтобы не осталось никаких связанных с нами свидетельств.

– Что-что?

Это звучало не слишком обнадеживающе.

– Собирайся в дорогу. Ежели тебе и впрямь приспичило тащить с собой всю эту ораву родственничков, вели им собираться. И жди дальнейших распоряжений.

– Надо полагать, твои любимцы сообщат тебе все, что необходимо знать.

На самом деле я знал, что эти птицы никакие не его любимцы, а посланницы или лазутчицы Душелова.

– В последнее время – я бы не сказал. Но не бери в голову. Что надо, ты узнаешь первым.

Разговор вертелся вокруг пунктика, буквально сводившего меня с ума. Я понятия не имел, каковы в действительности отношения между Костоправом, Душеловом и этими воронами. Мне оставалось лишь принимать сказанное Стариком на веру, а между тем вера моя подвергалась испытаниям со всех сторон.

– Именно. Ты имеешь в виду это?

– Оно самое. Позаботься о том, чтобы все было подготовлено как следует. Без осечек.

Клочок бумаги я развернул возле одной из немногих ламп, освещавших коридор между норой Костоправа и моей комнатой. От Тай Дэя я не таился: мало того, что он неграмотен, так вдобавок и записка была составлена на официальном языке Арчи. Правда, составлена была так, словно предназначалась для не слишком смышленого шестилетки, – но оно и к лучшему. Язык этот я знал через пень-колоду и познакомился с ним лишь благодаря чтению фрагментов Анналов, записанных в тех краях задолго до моего вступления в Отряд, в те дни, когда Душелов оставалась мертвой. Видимо, оттого-то Костоправ и решил воспользоваться этим наречием. Наречием, которого она, скорее всего, не знала.

Само по себе содержание бумажонки оказалось незамысловатым. Мне предписывалось забрать прихваченные мною у Душелова Анналы оттуда, где их прятал от нас Копченый, и перепрятать – как раз туда, где мы этого Копченого держали.

Первым моим побуждением было вернуться и попытаться переубедить капитана. Мне хотелось забрать документы с собой. Но, поразмыслив, я решил, что Старик, пожалуй, все-таки прав. Душелов и все прочие, кто предпочел бы, чтобы мы находились подальше от Анналов, а Анналы от нас, наверняка уверены в том, что мы будем таскать бумаги с собой, пока не сумеем их расшифровать. Там, в полевых условиях, мы едва ли сможем обеспечить безопасность архивов. Вот и получается, что лучше спрятать документы в надежном месте, известном только Радише.

– Дерьмо! – тихонько выругался я по-таглиосски. Сколько бы языков я ни изучал, это слово представлялось мне самым важным и нужным. Да и звучало оно похоже почти на всех наречиях. Тай Дэй ни о чем меня не спросил. Он никогда ни о чем не спрашивал.

Позади меня растворилась дверь, и из своей комнаты появился Костоправ. На плече его что-то чернело. Надо полагать, ему приспичило встретиться с кем-нибудь из местных. Он считал, что вороны наводят на таглиосцев страх.

– Мне надо заняться своими делами, – сказал я Тай Дэю. – А ты ступай, скажи дядюшке Дою и своей матери, что мы отправляемся сегодня ночью. Так решил капитан.

– Тебе придется меня немного проводить. Самому мне ни за что не выбраться из этого громадного склепа.

Судя по тону, Тай Дэй говорил искренне.

Нюень бао не склонны обнаруживать свои чувства, но я не видел причины, по которой человек, выросший на тропическом болоте, должен чувствовать себя как дома внутри огромной груды камней. Особенно если учесть, что всякий раз, когда ему приходилось иметь дело с городами и зданиями, это оборачивалось неприятностью.

Я поспешно довел его до того места, откуда он мог добраться до выхода самостоятельно. Мне надо было попасть в конуру Костоправа, да поживее – до возвращения самого Старика и его пернатого приятеля. В настоящее время наши книги хранились именно там. И мы не хотели, чтобы об этом узнал кто-нибудь еще. Хотя Душелов должна была что-то заподозрить, если она узнала, что записи похищены оттуда, где прятала их она. Что за путаная интрига.

Я потрогал запястье, чтобы проверить, на месте ли веревочный браслетик. То был изготовленный Одноглазым амулет: он позволял мне не поддаваться воздействию сбивающих с толку чар, опутывающих помещение, где мы держали Копченого.

Еще не успев собрать бумаги – но успев приметить, что Костоправ выгнал ворон, закрыл окно и задернул занавеску, – я задумался о том, как лучше всего их спрятать.

Вскоре после нашего ухода Радиша непременно задумается о том, кто же теперь заботится о колдуне. И примется его искать. И у нее достанет упорства найти путь в ту комнату.

Хотя в последнее время Радиша не выказывала особого интереса к Копченому, на самом деле она никогда не оставляла мысли о том, чтобы вернуть его. И чем значительнее будут наши успехи в борьбе против Хозяина Теней, тем больше будет она нуждаться в его помощи.

Похоже, все, что бы мы ни затевали, было чревато неприятными последствиями.