По дороге я заглянул к Копченому – убедиться, что он еще дышит. Приходя, я кормил его – кормежка и обмывание стали предлогом для визитов в его палату; на случай, если кому-нибудь вроде Радиши удастся проникнуть сквозь чары Одноглазого, много усложнившиеся с тех пор, как я начал работать с Копченым регулярно. Затем я принялся вспоминать, куда сворачивал в ту ночь, когда наткнулся на библиотеку. Воспоминания были весьма смутными – то была тяжелая ночь, да и произошло с тех пор многое.

Я знал лишь, что она находилась на том же этаже, – я никуда не поднимался и не спускался. И места те, должно быть, никто не тревожил со дня последнего визита самого Копченого. Паутины и пыли там, помнится, было много…

Путь к пустынным коридорам не потребовал много времени. Казалось, дворец превратился в пустой, пыльный лабиринт, вовсе не нуждавшийся ни в каких охранительных чарах.

Выйдя от Копченого, я всего через несколько минут наткнулся на мертвеца. Вначале, конечно, почуял запах и услышал жужжание мух. Все это и так ясно говорило, что находится впереди. Только вот чей это труп – оставалось загадкой, пока в круге света моей лампы не возник мертвый Душила. Видно, умер от ран, попавшись в капкан темноты и сбивающих с дороги заклятий.

Меня передернуло. Событие пробудило во мне глубочайшие страхи, источник ночных кошмаров, леденящий ужас перед тесными и темными подземельями…

Интересно, наслаждается ли их подлая богиня его безрадостным концом?

Я осторожно обошел труп, отведя взгляд и зажав нос. Он и в смерти продолжал служить богине разложения…

Вскоре я обнаружил, что во дворце заблудился не один Душила. Я едва не наступил на другой труп, заметив его только по жужжанию вспугнутых моим приближением мух.

Я остановился:

– Ух ты…

Этот выглядел совсем свежо. Может, здесь до сего дня скрываются безумцы, готовые сплясать для своей богини?

Дальше я пошел гораздо медленнее и осторожнее, держа одну руку на горле. Начали чудиться шорохи. В памяти всплыли все когда-либо слышанные истории о привидениях. Через каждые пять-шесть шагов я останавливался и оборачивался кругом в поисках блеска глаз, отражающих свет моей лампы. Кой черт дернул меня пойти в одиночку?

Под ногами появились свежие следы. Опустившись на колени, я обнаружил в пыли отпечатки собственных башмаков. После этого коридором прошел кто-то еще, освещая свой путь целой батареей свечей. Капли воска падали на уже потревоженную пыль. А за этим, со свечами, шел еще кто-то. Даже не шел, а полз. Возможно, даже поедал найденные капли воска.

Я вслушивался в тишину. Здесь, в самом сердце дворца, опасны даже блохи – кроме как друг дружкой, питаться им нечем.

Все так же, с опаской, я пошел по следам того, кто проходил по коридору после меня. Сердце в груди, казалось, вот-вот взорвется.

Внезапно меня ни с того ни с сего пробрал чих. Стоило раз чихнуть – и пошло! Порой удавалось продержаться с полминуты, но от этого чихалось только хуже.

Тут уж я начал слышать множество разных звуков. И не мог успокоиться на срок, достаточный, чтобы убедиться, что и эти звуки мне только чудятся – или уж определить их источник, окажись они настоящими.

Может, это лучше сделать как-нибудь в другой раз?

И тут передо мной возникла из темноты та самая сломанная дверь. Я остановился и осмотрел ее. Похоже, висела она как-то не так. Следы в пыли показывали, что после меня здесь кто-то успел побывать.

Осторожно, не касаясь ничего лишнего, я отодвинул дверь и ступил в библиотеку.

Там все было перевернуто вверх дном. На полках и в шкафах осталась лишь малая толика книг, бумаг и свитков: в основном подборки податных записей, перечни имущества либо разрозненные заметки об истории города. Интересно, это-то зачем Копченому понадобилось? Чтобы спрятать среди мусора вещи стоящие? Или оттого, что, помимо должности придворного ведуна, он занимал и пост брандмейстера?

Как бы там ни было, все стоящее исчезло. Я имею в виду не только недостававшие тома Анналов, но и множество, насколько я мог судить, магических трактатов.

– Проклятье… Проклятье!

Мне захотелось рвать и метать, посносить негодяям головы и выпустить кишки. Я понял, что случилось, еще до того, как нашел птичье перо.

Я подобрал его.

По дороге обратно я уже наверняка слышал звуки, отнюдь не воображаемые. Но искать их источник не стал. Тот человек пытался следовать за мной, ориентируясь на свет лампы, но отстал.