14
Зубаст оказался этот проклятый ветер. Кутаясь в одеяла, мы дрожали, словно беззащитные цуцики. Полный нечисти Перелесок – не то место, где большинству наших ребят хотелось бы пребывать.
Невидимые во тьме, деревья потрескивали и поскрипывали. Стонал, посвистывал ветер, отчего очень легко было дать волю воображению, представив себе многие тысячи замученных и убитых здесь. Стоны ветра – их стоны, мольбы о милосердии, не находящие отклика даже теперь. Того и гляди, мертвые восстанут перед тобою, требуя отмщения живым…
Я, хоть и старался держаться героем, не мог унять дрожи. Укутался поплотнее в одеяло, однако и это не помогло.
– Эй, жопа в сахаре! – насмешливо окликнул меня Одноглазый, словно самому ему, мелкому пакостнику, легче легкого было держать себя в руках. – Если этот твердолобый Гоблин не прекратит там шлендать и не вернется, спущу с него штаны да посажу на глыбу льда!
– Мудрое решение.
– Не будь занудой, Мурген. Я…
Тут резкий порыв ветра заглушил его слова, не дав досказать, что он там задумал.
Дрожали мы все вовсе не только от холода, хотя никто из нас не признался бы в том. Сказывались место, задача и то, что громадная туча накрыла нас, заслонив скудный свет звезд, что был хоть какой-то подмогой.
Ночь была чертовски темной. А Душилы вполне могли сдружиться с теми, кто правит Тенями. Носила похожие слухи сорока на хвосте. Хотя – скорее не сорока, а громадный черный ворон…
– Слишком много времени потеряли мы в городе, – проворчал я.
Одноглазый промолчал. За него ответил Тай Дэй, но он говорил на своем родном нюень бао.
Ветер донес до моих ушей треск хвороста под ногой.
– Гоблин, черт тебя дери! – гавкнул Одноглазый. – Кончай там шляться! Хочешь, чтоб весь мир узнал, что мы здесь?
Одноглазому плевать, что Гоблина за пять футов уже не слышно, хоть он пляши.
Гоблин, прокравшись к нам, присел рядом со мной. Мелкие желтые зубки его выстукивали дробь.
– Все готово, – шепнул он. – Дело за тобой.
– Тогда лучше бы начинать, – буркнул я в ответ, поднимаясь на ноги. – Пока здравый смысл меня не удержал.
Колени скрипнули. Мускулы не желали расправляться. Я выругался. Слишком стар я стал для этого, хотя среди наших в свои тридцать четыре был еще юнцом.
– Подъем, – сказал я в полный голос, чтобы услышали все.
Знаками в такой темноте не объясниться…
Мы находились с подветренной стороны, да и Гоблин постарался, так что о шуме можно было не тревожиться.
Наши растворились в темноте – так тихо, что на минуту мне даже почудилось, будто я остался совсем один, если не считать ординарца. Мы с ним тоже двинулись вперед. Тай Дэй прикрывал мне спину. Темнота ему вовсе не мешала. Кошачьи глаза у парня…
Меня обуревала уйма самых разноречивых чувств. Я в первый раз командовал рейдом и сомневался, достаточно ли изжил деджагорские впечатления, чтобы справиться. Я до сих пор шарахался от теней и был маниакально подозрителен ко всем, кто не входил в Отряд, сам не понимая отчего. Однако Костоправ настоял, и вот я – здесь, в темном, злобном лесу, с сосульками на заднице, командую первой настоящей операцией Отряда после нескольких лет бездействия. Хотя, если считать, что все наши имели при себе ординарцев-телохранителей, операцию проводил не совсем Отряд.
Заставляя себя двигаться вперед, я одолел неуверенность в себе. Было, черт возьми, слишком поздно отступать.
Покончив с тревогами на свой собственный счет, я обратился к насущным заботам – по завершении рейда нам надлежало выглядеть наилучшим образом. Если провалим дело, свалить это на обычные песчинки в шестернях – предательство, разнородность и неумелость таглиосцев – уже не удастся.
Я добрался до гребня невысокого пригорка. Руки оледенели, однако тело под одеждой покрывал обильный пот. Впереди замаячил свет. Обманники, ублюдки везучие, у костерка греются… Остановившись, я прислушался, однако не услышал ничего.
Откуда Старик вызнал, что вожди банд Душил соберутся именно на это празднество? Его способность добывать сведения порою пугает. Может, Госпожа постаралась. А может, он и сам обладает некоторым магическим даром, только помалкивает…
– Ну, сейчас посмотрим, годен ли еще Гоблин на что-нибудь, – сказал я.
Молчание Тай Дэя было яснее всяких комментариев.
Вожаков Обманников должно было собраться около трех-четырех десятков. Мы непрестанно охотились за ними с тех пор, как Нарайян украл дитя Костоправа и Госпожи. Тогда-то Старик исключил из употребления слово «милосердие», что прекрасно совпадало с философией Обманников. Хотя, я так думаю, сами они с этим не согласились бы ни на минуту.
Гоблин еще очень даже годился в дело – все часовые дрыхли непробудно. Однако, как всегда, составленный загодя план не совпал с действительностью.
Я полз мимо неуклюжего и большого шалаша, футах в пятидесяти от костра, и тут из этого шалаша выскочил – да так прытко, словно все дьяволы Ада гнались за ним – некто, согнувшийся под тяжестью большого, корчащегося и скулящего узла.
Я узнал этого «некто» тут же.
– Нарайян Сингх! Стоять!
Верно, Мурген! Пусть ноги у него отнимутся от испуга!
Остальные тоже признали его. Поднялся дикий шум. Просто не верилось в такое везенье, хоть меня и предупредили, что в Перелеске может оказаться и самая лакомая добыча. Нарайян Сингх, Обманник номер один, негодяй, за ним Госпожа с капитаном охотились долгие годы, дюйм за дюймом сужая кольцо.
А в этом узле наверняка их дочь…
Я заорал, отдавая приказы. Однако люди, вместо того, чтоб повиноваться, принялись действовать кто во что горазд – в основном погнались за Сингхом. Поднявшийся шум разбудил остальных Обманников. Самые проворные бросились бежать.
К счастью, кое-кто из наших не бросил постов.
– Ну, теперь-то согрелся? – спросил Гоблин.
Я перевел дух, краем глаза заметив, как Тай Дэй вонзил тонкий клинок в глаз ничего не соображавшего спросонья Душилы. Он у меня глоток не режет – не любит грязи.
Все было кончено.
– Скольких мы уложили? Скольким удалось уйти?
Я взглянул туда, куда убежал Сингх. Тишина в той стороне не сулила ничего радостного. Изловив его, ребята так бы «ура!» грянули…
Вот проклятье! Рано я, выходит, обрадовался. Если бы мне удалось приволочь его в Таглиос… Если бы желанье да было бы конем…
– Нескольких возьмите живьем, пусть нам сказочек на сон грядущий порасскажут. Одноглазый! Каким манером Сингх вдруг узнал, что мы здесь?
Карлик пожал плечами.
– Откуда мне знать? Может, богиня ихняя его за зад ущипнула…
– Вызнай. Иначе – что командиру скажем?
Хотя – что сказать, всегда найдется…
Тай Дэй подал мне знак.
– Верно. Я и сам об этом подумал.
Взгляд Одноглазого сделался озадаченным.
– Что? – тупо спросил Гоблин.
Ну, наши ведуны, как всегда, на высоте!
– Ребята, вы хоть мотню свою без посторонней помощи отыщете? Шалаш, старички! Шалаш! Не много ли веток для одного карликоубивца с ребенком по колено ростом? Не великоват ли шалашик – даже для живого святого и дочери богини?
Одноглазый мерзко ухмыльнулся:
– Никто больше оттуда не выходил, так? Ага. Что, поджигать?
Прежде, чем я успел ответить, Гоблин заверещал. Я обернулся. Бесформенный сгусток тьмы, видимый только в пламени костра, вырвался из шалаша – и я тут же здорово приложился о землю, сбитый с ног Тай Дэем. Над головой моей полыхнуло огнем. Молнии с сухим треском впились в землю. Воздух вокруг сделался полон огненных шаров.
Затем убийственная тьма поредела и распалась в клочья.
Вот, значит, что заставляло нас дрожать в засаде… Однако, этот раунд мы выиграли.
Я сел и загнул палец.
– Давайте поглядим, что мы поймали. Похоже, нечто занятное.
Ребята мигом развалили шалаш. И конечно же, увидели в свете костра полдюжины сморщенных, малорослых старичков, смуглых, словно жареные каштаны.
– Тенеплеты. В компании с Душилами. Ну не занятно ли?
Старикашки залепетали, выражая полную готовность сдаться.
С тенеплетами мы встречались и раньше. Личным героизмом их порода не отличается.
– Эти тенеземцы – ничего, после того, как выговорят «Сдаюсь», – с ухмылкой сказал один из наших, по имени Грудка. – Наверное, все они там самому нужному по-таглиосски обучены.
– Кроме Длиннотени, – напомнил я. – Спасибо, Тай Дэй.
Он пожал плечами – у нюень бао, кстати, такого жеста не было.
– Сари хотела бы именно этого.
А вот это – весьма в духе нюень бао. Все, что сделал, свалить на сестринские пожелания, но – ни намека на чувство долга или же дружеские чувства…
– Что с этими делать? – спросил Грудка. – Они нам нужны?
– Сбереги парочку. Самого старшего и еще одного. Гоблин, ты так и не сказал, многим ли удалось удрать.
– Троим. Считая Сингха и не считая малышки. Но одного из троих мы вернем, учитывая, что он прячется вон в тех кустах.
– Подбери. Сведем его к Старику.
Одноглазый саркастически заскрипел:
– Что власть с человеком делает, ай-я-яй! Дали ему чуток, так он уже маршалом держится… А помнится, таким зеленым когда-то был, не успевал овечье дерьмо между пальцев выковыривать – потому как о сапогах и понятия не имел.
Однако, во взгляде его веселья не наблюдалось. Он, словно ястреб, следил за каждым моим шагом. Вернее сказать, словно ворона, хотя именно этой ночью ворон вокруг не было. Что бы там Гоблин с Одноглазым на этот счет ни придумали, сошло у них успешно.
– Да успокойся ты, Мурген, – посоветовал Гоблин. – Дело сделано. Эй, лентяи! Как насчет пары бревнышек в костер подбросить?
И они с Одноглазым, заходя с разных сторон, принялись окружать спрятавшегося Обманника.
Они верно подметили – мне было здорово не по себе. Я был точно тысячелетний старец. Пережить осаду Деджагора было нелегко. Однако и остальные через это прошли… И они видели Могабу, истреблявшего ни в чем не повинных людей. И они страдали от чумы. И они лицезрели людоедство и человеческие жертвоприношения, предательства и измены, и все прочее… И прошли через все это, не позволив кошмарам одержать над собою верх.
Я должен совладать с собой. Должен как-то от всего этого отрешиться и взглянуть с более отдаленной точки зрения. Однако в сознании моем творится нечто – за пределами контроля и даже понимания. Порою я чувствую, будто меня – не один, все эти «я» дико перемешаны и сидят себе там, за спиною меня настоящего, наблюдают… Может, у меня вообще нет ни единого шанса полностью восстановить здравость ума и твердость памяти.
Гоблин уже шагал обратно, вместе с Одноглазым ведя какого-то человека сплошь из костей да кожи. Да, теперь не многие из Обманников умудряются сохранить форму. Нигде-то у них друзей нет. Охотятся за ними, словно за вредными хищниками, и за их головы объявлены огромные вознаграждения.
Гоблин расплылся в своей жабьей улыбке.
– Краснорукого мы тут словили, Мурген. Что скажешь?
Я обрадовался: пленник был из главных. Красная кисть означала, что он уже ходил в Душилах, когда Нарайян Сингх обманом убедил Госпожу в принадлежности ее к их культу, а Обманники всерьез поверили в то, что ее еще не родившееся дитя – дочь богини Кины.
Однако Госпожа сумела отметить каждого Душилу краснотою на кисти руки, чтобы впоследствии никто не смог скрыться. И от метки удавалось избавиться лишь вместе с рукой. Однорукому же Душиле не управиться с румелем – шарфом-удавкой, инструментом священного промысла Обманников.
– Старик будет доволен.
Краснорукий должен быть в курсе всех внутрикультовых дел.
Я протиснулся ближе к костру. Тай Дэй, покончив с лишними тенеплетами, устроился рядом. Насколько Деджагор изменил его? Я никак не мог вообразить его иным – таким, каков он есть, угрюмым, молчаливым, беспощадным и безжалостным, он, по-моему, был с самого рождения.
Гоблин, как мне удалось подметить, вел себя, как и прежде, наблюдая за мной краешком глаза, но делая вид, что занят чем-то еще. Что они такое с Одноглазым высматривают?
Коротыш вытянул руки к огню.
– Эх, хорошо!
