Глава 58
Мы никак не могли выбраться из лагеря Тенекрута. Настоящая западня. Я не знала, что делать.
– Станьте Киной. – Огромный, мягкий, медлительный Рам, оказывается, соображал куда быстрей меня.
Мне необходимо было создать все ту же иллюзию, хотя и посложнее ведьминых огоньков. Потребовалась минута, чтобы мы оба преобразились. Тем временем тенеземцы подступили ближе, хотя в них явно не чувствовалось задора, свойственного людям, поймавшим кого-то врасплох.
Я подняла высоко над собой голову Тенекрута. Они узнали ее. Проговорив заклинание, чтобы голос звучал громче, я объявила:
– Тенекрут мертв. На вас я зла не держу. Но, если настаиваете, можете присоединиться к нему.
Тут Лебедя осенило. Он заорал как оглашенный:
– На колени, свиньи! На колени перед своей Госпожой!
Они смотрели на него – он был выше всех чуть ли не на фут, белый как снег, с гривой золотистых волос. Настоящий демон в человеческом обличье. Затем перевели взгляд на Ножа, обладавшего тоже весьма экзотической внешностью. Потом на меня и на голову Тенекрута в моих руках.
Рам приказал:
– На колени перед Дщерью Ночи! – Он стоял так близко, что я чувствовала, как он дрожит. Он был до смерти перепуган.
– Среди нас Дитя Кины. Молите о пощаде.
Лебедь схватил ближайшего и силой заставил опуститься на колени.
До сих пор не понимаю, как это получилось. Но наш фокус удался. Один за другим они падали на колени, бормоча при этом какую-то общеизвестную молитву и повторяя мантры вроде тех, какие произносят во время обрядов Гунни и Шадара. Мантры отличались только первыми строками: «Смилуйся, Кина». И – «Благословенна будь твоя дочь, преданно любящая тебя». Или – «Приди ко мне, Мать Ночи, пока кровь еще теплится в моем языке».
– Пойте! – вопил Лебедь. – Пойте, мерзавцы! – Лебедь был в своем амплуа, носился среди них, заставляя медлительных падать на колени, а молчащих – молиться. В его действиях начисто отсутствовали логика и здравый смысл. Ибо человек, находящийся в здравом уме, вряд ли посмел бы противостоять врагу, численность которого превосходила в тысячу раз. Они бы нас порвали в клочья. Но мысль о такой возможности даже не пришла им в голову.
– Какие же мы все придурки, – с удивлением заметил Нож. – Но вам надо продолжать, иначе они очухаются.
– Достаньте мне воды. Как можно больше.
Держа высоко над собой голову Тенекрута, я крикнула, чтобы они замолчали.
– Дьявола нет! Хозяин Теней повержен, и вы свободны. Милость богини снизошла на вас. Она посылает вам свое благословение, хотя вы, а также ваши отцы, деды и прадеды и отворачивали свои лица от нее, отвергали и поносили ее бранью. Но вашим сердцам открылась истина. Она благословляет вас.
Еще одно усилие, и моя голова вспыхнула огнем.
– Она дарует вам свободу, но каждый дар должен быть принят с благодарностью.
Нож принес флягу с водой.
– И бокал, – прошептала я. – Воду пока уберите.
Тем временем я продолжала нагнетать истерию. Это было не так трудно, как внимать голосу разума. Жители Страны Теней были морально истощены, запуганы и ненавидели Хозяев Теней. Нарайян подвывал мне. Нож принес кубок из шатра Тенекрута. Я приготовила зелье. Заклинание было сложным, но и на сей раз мои усилия неожиданно увенчались успехом.
Я знала, что в бокале вода. И на вкус – когда я сделала глоток – это была вода.
– Пью кровь своего врага. – Когда Нарайян и его помощники стали мазать ею лбы жителей Страны Теней, те воспринимали эту воду как кровь. Кроме того, я сделала так, чтобы «кровавые» пятна стали несмываемыми. Теперь эти ребята будут ходить перепачканные кровью всю жизнь.
Но они и с этим смирились. Большинство. Остальные дали деру – домой.
После того как было заклеймено несколько сотен человек, я велела подойти командирам вражеского войска. Несколько десятков повиновались, а большинство разбежались. Их сословие было более послушно Хозяевам Теней, чем простые рядовые.
– У свободы, как и у всего остального, есть своя цена, – сказала я командирам. – Вы теперь мои. В долгу перед Киной. Она требует, чтобы вы исполнили свой долг.
Какой именно, они не спросили. Наверное, жалели, что остались.
– Продолжайте осаждать Дежагор. Но не сражайтесь с теми, кто оказался там в ловушке. Если они будут пытаться бежать, берите их в плен, всех, за исключением наров. Эти люди – враги богини.
В конце концов, насколько я знала, именно это они и делали. Наводнение нанесло огромный ущерб продовольственным запасам города. Могаба, распределяя продукты, обделял ими коренное население города. Свирепствовали болезни. Горожане уже не раз поднимали бунт. Тогда Могаба сбросил сотни людей с городской стены в воду. И теперь озеро было наводнено трупами.
Из-за своих драконовских методов Могаба терял авторитет. Его воины стали дезертировать.
Потому-то в лагере Тенекрута и оказалось столько пленных.
За все это время со стороны их отгороженной площадки не доносилось ни звука. Может, пленные не знали о происходящем? Боялись привлечь к себе внимание? Я отправила Ножа, чтобы он их выпустил и сообщил, где можно найти Махера.
Если бы не тенеземцы, я бы отнеслась к повороту событий как к чему-то нереальному.
Они не сказали ни слова. На рассвете все отправились в холмы, на свои позиции.
Рядом возник Нарайян, на лице его сияла широченная ухмылка:
– У вас еще есть сомнения. Госпожа?
– Сомнения? Относительно чего?
– Относительно Кины. В том, что она поддерживает нас.
– Да, кто-то поддерживает нас, это точно. Я не видела ничего подобного с тех пор, как мой муж… Я бы не поверила этому, не будь я сама очевидицей.
– Они уже целое поколение живут под гнетом Хозяев Теней. И им никогда не позволялось делать что-либо, кроме того, что велено. За любое ослушание их подвергали страшным наказаниям.
Так-то оно так. Но вполне возможно, что и Кина имела какое-то отношение ко всему. Я не собиралась смотреть в зубы дареному коню.
Большая часть пленных исчезла. С некоторыми оставшимися я уже побеседовала.
– Теперь позови Зиндху и Мургена, – приказала я Нарайяну.
Они явились. Зиндху был таким же, как всегда, – огромным, надежным и немногословным. Он сообщил о своих наблюдениях. По его словам, у нас здесь есть друзья, готовые остаться и служить своей богине. Он также сказал мне о Могабе:
– Он из тех упрямцев, которые держатся до последнего. Ему плевать, что в Дежагоре свирепствуют голод и болезни и город превратился в сущий ад.
– Могаба хочет, чтобы его имя вошло в Летописи, – высказался Мурген. – Он ведет себя как Костоправ в те времена, когда Отряду приходилось туго.
Мургену было около тридцати. Он напомнил мне Костоправа. Высокий, худощавый, с выражением постоянной печали на лице. Когда-то он был знаменосцем Отряда и помогал Костоправу вести Летописи. При благоприятном стечении обстоятельств лет через двадцать он вполне мог стать Капитаном.
– Почему ты дезертировал? – Каковы бы ни были отношения между ним и Костоправом, трусость не была в характере Мургена.
– Я не дезертировал. Одноглазый и Гоблин отправили меня на поиски вас. Надеялись, что я прорвусь. Но ошиблись. И сами не смогли мне помочь.
Одноглазый и Гоблин были старыми и не очень могучими чародеями, постоянно враждующими между собой. Не считая Мургена, они единственные члены Черного Отряда, уцелевшие с тех времен, когда Отряд пришел с севера, последние из тех, кто выбрал Костоправа Капитаном, а меня – Лейтенантом.
Мы поговорили. По его словам, люди, которых мы приняли в Отряд по дороге на юг, не любили Могабу.
– Он пытается втянуть Отряд в крестовый поход. Для него мы не военное братство отверженных, а компания воинствующих религиозных фанатиков.
Вмешался Зиндху:
– Они поклоняются богине, Госпожа. Они люди с умом. Но еретики и заговорщики. А это опаснее атеизма.
А этот с какой стати стал мне подыгрывать?
Сколько я с ними ни беседовала, мне трудно было понять, куда они клонят. Ни один безбожник не в состоянии разобраться в тонкостях вероисповедания. Довольно трудно представить, что они действительно верили в чушь, которую считали своей верой. В таких ситуациях мне всегда кажется, что меня просто разыгрывают.
Эти двое наговорили столько, что переварить все это было не так просто. Я честно старалась. Но наступило утро, и – неважно, спала я ночью или нет – пора было начаться тошноте.
И она подкатила к горлу.
