Глава 38. Вторжение в Страну Теней
Усталость не так уж важна, когда выиграно безнадежное дело. Силы на то, чтоб отпраздновать победу, найдутся всегда.
Однако я не хотел устраивать празднеств. Вражеские солдаты до сих пор пытались уйти. И нашим следовало бы закончить дела, пока они еще мнят себя сверхлюдьми. Еще до того как улегся хаос, я собрал свой штаб.
— Масло! Ведьмак! Утром отправляйтесь на восток, вдоль берега, и перебейте силы, поставленные на охрану пленных, сооружающих дамбу. Бадья! Шандал! Вы со своими вычистите берег по эту сторону брода. Осмотрите обозы, выясните, чем мы теперь располагаем. Могаба, за тобой — поле боя. Оружие — собрать. Одноглазый! Организуешь доставку раненых в Веджагедхью. Будет время — и я помогу. Присмотришь, чтобы эти таглиосские мясники не наделали глупостей.
В армии практиковали около дюжины таглиосских лекарей-добровольцев. Их представления о медицине были самыми примитивными.
— Госпожа! Что нам известно об этом Деджагоре?
— Деджагор был ближайшим к Майну крупным городом и располагался в двух сотнях миль от крепости.
— Кроме того, что он обнесен стеной?
— Там — штаб-квартира Хозяина Теней.
— Которого?
— Луннотени. Нет, Грозотени.
— Вот, значит, как…
— Если берешь пленных, у них можно кое-что выспросить.
Я поднял бровь. Она упрекает меня в несдержанности?
— Кстати, о пленных. Масло, когда закончите, приведи тех пленных сюда.
— Все пятьдесят тысяч?
— Всех, кто не сбежит. Надеюсь, некоторые из них обозлены настолько, что присоединятся к нам. Остальных используем как рабочую силу.
— Ты собираешься вторгаться в Страну Теней? — спросил Могаба.
Он понимал, что так оно и есть, но желал получить официальное подтверждение.
— Да. Предположительно, они имеют армию в пятьдесят тысяч. Треть мы только что нашинковали. Не думаю, что они успеют собрать еще одну такую же толпу вовремя, если мы возьмемся за них быстро и всерьез.
— Наглость, — кивнул он.
— Именно. Продолжай бить и не давай подняться.
— Они — маги, Костоправ, — с упреком напомнила Госпожа. — Что, если явятся сами?
— Тогда придется подключаться и Меняющему Облик. Черт с ними, с мулами, знай грузи телегу. Бивали мы и чародеев.
Никто не стал спорить. А пожалуй, зря. Но все чувствовали, что судьба подарила нам отличный шанс, и не воспользоваться им — сущий идиотизм. Кроме того, я полагал, что если мы не должны были выстоять в первом бою, то, двигаясь вперед, ничего не теряем.
— Интересно, насколько любимы эти Хозяева Теней своими подданными? Поддержки от местных ждать стоит?
Комментариев не последовало. Придется выяснять на опыте.
Разговор все продолжался. Наконец я отправился помочь лекарям. Латая и штопая, рассылал приказы с целой тучей гонцов. Ночью мне даже удалось урвать часика два для сна.
Кавалерия отправилась на восток, тогда как легион Могабы начал продвигаться к югу. Госпожа присоединилась ко мне.
— Меняющий Облик провел разведку. Сказал, что с распространением новостей о битве все меняется буквально на глазах. Уйма народу — в восторге. Те, кто сотрудничал с Хозяевами Теней, ныне в смятении и страхе. Вероятно, при нашем приближении запаникуют и ударятся в бега.
— Хорошо. Великолепно.
Дней через десять, значит, выясним наверняка, как сильно подействовала Годжа на местные умы. Я предполагал продвигаться к Деджагору, делая по двадцать миль в день. К югу от Майна дороги высохли. Эх, как им было удобно тянуть к броду войска…
Джахамарадж Джах вывел своих уцелевших шадаритов на позицию вовремя и устроил серию неплохих засад, выловив две тысячи бежавших неприятельских солдат.
Моими захватническими планами он остался недоволен. Еще более он был недоволен, когда я изъял его последователей на предмет пополнения потерь в личном составе легионов. Однако почти не спорил.
Сопротивления мы не встретили. На землях, ранее принадлежавших Таглиосу, нас тепло встречали в деревнях, до сих пор населенных прежними жителями. Южнее туземцы относились к нам прохладнее, однако без враждебности. Они полагали, что мы слишком хороши, чтобы быть настоящими.
Первые патрули противника мы встретили через шесть дней пути от Годжи. Они избегали контакта. Всем нашим было велено выглядеть профессионально и злобно.
Масло с Ведьмаком нагнали нас, приведя со строительства дамбы около тридцати тысяч человек. Я устроил им смотр. Обращались с ними явно не лучшим образом. Была толпа и озлобленных и обиженных. Ведьмак доложил, что все они готовы помочь одолеть Хозяев Теней.
— Будь я проклят, — сказал я. — Полтора года назад нас было семеро. Теперь — вон какая орда. Отбери тех, кто в лучшей форме. Вооружи трофейным оружием. Распредели по легионам так, чтобы каждый четвертый у Могабы с Очибой был новичком. Это значит, что останутся обученные — их передашь Зиндабу. Также по одному в каждую четверку. Будет у него полноценный легион. Всех остальных, годных к службе, определим во вспомогательные части и в гарнизоны для маленьких городков.
Земли меж рекой и теми местами, куда мы добрались, были заселены негусто, однако ближе к Деджагору это должно перемениться.
— Остальные могут просто идти с нами. Найдем и им применение.
Только чем будем кормить? Наши собственные припасы мы уже подъели и принялись за трофейные.
Теперь Деджагор выглядел менее многообещающим. Кое-кто из освобожденных уж очень расхваливал его. Говорили, что городские стены достигали в высоту сорока футов и местный Хозяин Теней чертовски старался содержать их в полном порядке.
— Будь что будет, — решил я.
Страсти в наших рядах поутихли. У всех было время на размышления. И все же боевой дух был выше того, с каким мы шли к Годжийскому броду.
В следующие несколько дней произошли пара-другая мелких стычек, но ничего серьезного.
В основном Масло с Ведьмаком охотились за вражескими частями, не потрудившимися вовремя убраться с дороги. Наконец-то кавалерия наша слегка оветеранилась.
Фуражировку и ремонтерство я разрешал лишь в рамках строжайших правил, а грабеж — лишь в местах, покинутых населением. Большею частью наши так и действовали. Трудности возникли лишь там, где они ожидались с самого начала — девизом Одноглазого было: что не прибито гвоздями, то — его, а под неприбитым понималось все, что он в силах был отодрать.
Несколько деревушек и небольших городков мы заняли без труда. На последние из них я спустил освобожденных нами пленников, цинически позволив им сорвать зло на врагах, дабы поберечь лучшие легионы.
Чем ближе мы подходили к Деджагору — официально наименованному Хозяевами Теней Штормгардом, — тем более окультуренными становились окрестные земли. Последний день мы двигались по дороге меж покатых холмов, превращенных в ступенчатые террасы и изборожденных ирригационными каналами. Тем поразительнее оказалось увидеть за очередным поворотом сам город.
Штормгард окружала плоская, словно стол, равнина, простирающаяся на милю во всех направлениях, над ней возвышались лишь несколько курганов, не выше десяти футов каждый. Вся равнина выглядела словно подстриженная лужайка.
— Не нравится мне все это, — сказал я Могабе. — Как-то оно… Госпожа, тебе это ничего не напоминает?
Она равнодушно взглянула на меня:
— Похоже на Башню.
— Именно. Однако здесь есть пространство для маневра.
— Пока светло, давай подъедем и посмотрим поближе.
— Как укреплять лагерь? — спросил Могаба.
Леса мы по пути почти не видели.
— Перевернуть фургоны набок.
Никакого движения на равнине не наблюдалось. Только легкая дымка над городом выдавала наличие жизни.
— Да, надо взглянуть поближе. Госпожа! Пока спускаемся, готовь наряды.
Орда моя хлынула на равнину. И снова — ни малейшего признака интереса на стенах. Я послал за Мургеном и знаменем. Учитывая, что здесь, на юге, думают о Черном Отряде, Штормгард может сдаться и без боя.
Госпожа в облачении Жизнедава выглядела весьма устрашительно. Пожалуй, и я — так же.
Наряды наши были чертовски эффектны. Я бы, например, испугался при виде такого. Могаба, Очиба и Зиндаб поехали с нами. Они вырядились в свою форму времен Джии-Зле, да и сами по себе вид имели внушительный.
— Я тоже хочу взглянуть на стены, — пояснил Могаба.
— Конечно.
Затем подтянулись и Гоблин с Одноглазым. Я сразу понял, что мысль эта пришла на ум Гоблину, а Одноглазый потащился за ним на всякий случай, чтобы ни в чем ему не уступать.
— Только без клоунад. Ясно?
Гоблин по-лягушачьи улыбнулся:
— Конечно, Костоправ. Конечно. Ты же меня знаешь.
— Именно. Даже слишком хорошо. Обоих. Потому и предупреждаю.
Гоблин скроил оскорбленную мину.
— Над костюмами нашими поработайте как следует. Слышите?
— Ты перепугаешь их до глубины души, — заверил Одноглазый. — Они с воплями разбегутся со стен.
— Еще бы. Все готовы?
Получив подтверждение общей готовности, я скомандовал:
— Мурген, поезжай кругом, справа. Кентером. Как можно ближе к стене.
Он тронул коня. Мы с Госпожой поехали следом, в двадцати ярдах позади. Стоило коню моему сделать первый шаг, как две чудовищные вороны плюхнулись мне на плечи. Стая, поднявшись из-за холмов, принялась кружить над городом.
Мы подошли достаточно близко, чтобы заметить суету на стенах. И впечатляющие же то были стены! Чего никто не удосужился упомянуть — это того, что город выстроен на холме, возвышавшемся над равниной еще на сорок футов. Судя по всему, здесь нам придется туго. Со стены свистнули несколько стрел. Недолет. Изощренность. Блеф. Мухлеж. Только так можно справиться с этими стенами, Костоправ. Освобожденные пленники составили мне план города, так что о его внутреннем расположении я был подробно осведомлен.
Въездных ворот — четыре. К ним по четырем румбам компаса, словно спины в колесе, подведены мощеные дороги. Ворота защищены препротивнейшими барбикенами и башнями. И еще — башни вдоль стены, для ведения продольного обстрела по всему фронту. Плохо дело…
На стенах было спокойно. Наблюдая одним глазом за нами, защитники их следили и за нашей ордой, все текущей и текущей из-за холмов. Наверное, гадали, откуда нас столько взялось. К югу от Штормгарда нас ждал небольшой сюрприз.
Там располагался воинский лагерь. Большущий. Выдвинутый, наверное, ярдов на четыреста от городской стены.
— Ах ты ж…
Я заорал Мургену, предупреждая его об опасности.
Тот не расслышал. Скорее всего, намеренно, хотя этого я никогда доказать не смогу. Он пришпорил коня и направил его в промежуток меж лагерем и стеной.
С обеих сторон полетели стрелы. И чудесным образом попадали наземь, не причинив ему никакого вреда. Въезжая в брешь, я оглянулся.
Этот маленький засранец Гоблин стоял в седле, спустив штаны, перегнувшись пополам и тем самым демонстрируя всему миру, какого он мнения о Хозяевах Теней и их солдатах.
Естественно, неприятель обиделся. Небо, как поется в «шансонах», потемнело от стрел.
Я был уверен, что на сей раз судьба возымеет свое. Но мы ехали слишком быстро, и весь этот дождь из стрел упал позади. Гоблин издевательски заулюлюкал.
Это оскорбило кого-то покрупнее.
Молния, непонятно откуда взявшаяся, выжгла в грунте перед нами порядочную дыру.
Мурген перепрыгнул ее. Я — тоже, причем желудок мой подскочил к самой глотке. Я был уверен, что следующая молния уж наверняка поджарит кого-нибудь.
А Гоблин продолжал вовсю потешаться над незадачливыми штормгардцами. Из лагеря начали выезжать всадники. Они не представляли собою помехи — мы запросто могли уйти от них. Я постарался сосредоточиться на стене. Просто так, на случай, если удастся уйти отсюда живым.
Вторая молния сверкнула по моим глазам, однако также прошла мимо. Хотя мне показалось, что она изменила курс перед самым моментом удара.
Когда взор мой прояснился, я увидел громадного волка, несшегося справа от нас и мерившего землю прыжками, превосходившими и галоп наших скакунов. Старина Меняющий Облик… Вот кстати!
Еще две молнии прошли мимо. То-то садовник расстроится, когда увидит, как обошлись с его газоном. Завершив объезд города, мы устремились к нашему лагерю. Преследователи отстали и плюнули на свою затею.
Сходя с седла, Могаба сказал:
— Мы вызвали на себя огонь. Теперь мы знаем, против чего предстоит драться.
— Один из Хозяев Теней здесь.
— Может быть, еще один — в лагере, — сказала Госпожа. — Я чувствую что-то…
— А где Меняющий Облик? — Тот снова незаметно скрылся. Все только плечами пожали. — Надеюсь, он сейчас на их военном совете. Гоблин! Шутка была тупая.
— Ну еще бы! Словно лет на сорок помолодел…
— Мне бы его заботы, — проворчал Одноглазый.
— Что ж, они знают, что мы здесь и нас следует бояться. Но похоже, ничего не предпринимают. Пожалуй, надо бы определиться, как их тут отпинать.
— Очевидно, они намерены драться вне стен города, — сказал Могаба. — Иначе того лагеря бы не было.
— Ага.
В сознании моем вихрем завертелись разнообразные штуки, трюки и стратегмы, словно я родился уже с сотнями таковых в голове.
— На эту ночь оставим их в покое. Утром поднимемся и построимся, однако пусть сами к нам идут. Где эти планы города? Я кое-что приметил…
Так мы проговорили несколько часов, а хаос лагеря все бушевал вокруг. С наступлением темноты я послал людей проделать кое-какие штуки и установить вехи для построения и ориентации легионов, а затем сказал:
— Не стоит слишком утруждаться. Не думаю, что они пойдут на нас, пока мы не подойдем под самые стены. Давайте выспимся. Утром посмотрим, как и что.
Множество глаз разом устремились на меня, а затем одновременно обратились к Госпоже. По лицам собравшихся прошла волна улыбок, и все удалились, оставив нас наедине.
* * *
Бадья со своими людьми отнюдь не валял дурака. Они отправились в холмы и отвели один из ирригационных каналов так, чтобы он снабжал лагерь водой. Я подсчитал в уме: если каждому по чашке, то нужно около двух с половиной тысяч галлонов. Считая и животных — три с половиной. Только чашки на каждого — мало. Уж не знаю, сколько воды нес тот канал, однако даром пропадало не много.
Да и рабочей силой разбрасываться не приходилось. Опальские ребята выкопали несколько прудов для хранения воды. Один, в сторонке, — для мытья. Я, как большое начальство, пролез без очереди.
Не успев обсохнуть, я удостоверился, что Могаба не забыл ничего. Что часовые расставлены, ограждения устроены, ночной порядок соблюден, Жабомордый не лодырничает, а отправлен хозяином на разведку. Все было хорошо.
Я мог отправляться на покой.
Наступила Та Самая Ночь.
Не в силах изобрести, чем бы еще заняться, я отправился к себе в палатку, достал план Шторм-гарда, снова внимательно изучил его, затем взялся за переписывание Летописи. Работы с ней накопилось больше чем надо бы, но сама Летопись стоила трудов. Может быть, Мурген возьмет часть трудов на себя… Я сделал три с чем-то страницы и уже начал успокаиваться, думая, что она, может, и вовсе не придет. Тут-то она и вошла.
Она тоже успела вымыться. Волосы ее были влажными. Вокруг нее витал легкий аромат лаванды, а может лилий. Она была слегка бледна, и слегка дрожала, и как-то избегала встречаться со мной взглядом, и не знала, что надо сказать, что сделать теперь, когда она — здесь. Она застегнула клапан палатки.
Я закрыл книгу. Отправил ее в окованный бронзой сундук. Закрыл чернильницу. Почистил перо.
Я и сам не мог придумать, что сказать.
Вся обычная конфузная ерунда была глупой. Играем в такие вещи, хотя стареем ведь с каждым годом… Черт побери, оба мы — взрослые люди. Я по возрасту уже в деды гожусь. А может, и довожусь кому-нибудь дедом. Не исключено. А уж она — и подавно кому угодно в бабушки годится.
Кому-то надо было брать быка за рога. Не вечно же нам ждать, пока другой на что-нибудь отважится…
Так что ж она тогда стоит столбом?
Э-э, Костоправ, парень ведь — ты…
Ага.
Я загасил свечи, подошел к ней и взял ее за руку. В палатке было не так уж темно: свет костров пробивался сквозь ткань.
Вначале она задрожала, словно пойманная мышь, однако для того, чтобы достичь той точки, с которой поздно отступать, ей не понадобилось много времени.
И, как назло, не случилось ничего, способного нам помешать.
Старый генерал удивил сам себя. Но женщина удивила его еще более.
Где-то в продолжение часа фей усталый генерал пообещал:
— Завтрашней ночью — снова. В стенах Штормгарда. Может, и в собственной кровати Грозотени.
Она попросила поделиться основаниями для такой уверенности в себе — она-то с течением времени становилась лишь живее и бодрее. Но старик заснул прямо на ней.
