Глава 53. Воскрешение
Той ночью опять пошел снег. Настоящий, полфута за час, и никаких просветов. Меня-то и разбудил шум, поднятый разгребающими снег с ковров и дорожек стражниками.
Несмотря на Хромого, я все же задремал.
Миг ужаса. Я вскинулся – Взятый по-прежнему корпел над бумагами.
В бараке было жарко – тепло не уходило, потому что снега навалило едва ли не до крыши.
Несмотря на погоду, жизнь продолжалась. Пока я спал, прибыли несколько Взятых. Стражники не только копали, но и чем-то еще занимались.
За скудным завтраком ко мне подсел Одноглазый.
– Так она собирается идти туда, – проговорил я. – Несмотря на погоду.
– Погода лучше не станет, Костоправ. Тот парень знает, что тут творится.
Колдун был мрачен.
– В чем дело?
– Я умею считать. Костоправ. Чего ты хочешь от человека, которому осталась неделя жизни?
У меня засосало под ложечкой. Да. Я старался гнать от себя подобные мысли, но…
– Мы уже бывали в безвыходных положениях. Лестница Слез. Арча. Берилл. Мы выкручивались.
– Я это себе сам повторяю.
– Как Душечка?
– Беспокоится. А ты что думал? Она же как мошка между молотом и наковальней.
– Госпожа о ней и забыла.
Он фыркнул.
– Не позволяй ее милостям разъесть твой здравый смысл, Костоправ.
– Хороший совет, – признал я. – Но ненужный. Даже сокол не присматривал бы за ней так, как я.
– Тоже пойдешь?
– Чтобы я да пропустил? Не знаешь, где тут можно снегоступы достать?
Одноглазый ухмыльнулся. На мгновение в нем проснулся прежний бес.
– Некоторые – не стану называть имен, всякое бывает – этой ночью сперли со складов Стражи полдюжины пар. Часовые заснули, сам понимаешь.
Я подмигнул и ухмыльнулся в ответ. Так, значит. Я не мог приглядывать за ними постоянно, но времени они не теряли.
– Парочку мы Душечке отнесли, так, на всякий случай. Осталось четыре пары. И ма-аленький такой планчик.
– Да?
– Да. Увидишь. Блистательный, если можно выразиться.
– Где снегоступы? Куда вы собрались?
– Встретимся в коптильне, как только Взятые взлетят.
Заглянули перекусить несколько стражников, усталые и злые. Одноглазый ушел, оставив меня в глубоком раздумье. Что они там замышляют?
Самые тщательно разработанные планы... ну, вы знаете.
В столовую вступила Госпожа.
– Бери тулуп и варежки, Костоправ. Время.
У меня отпала челюсть.
– Ты идешь или нет?
– Но… – Я судорожно поискал оправданий. – Если я полечу, кому-то не хватит ковра.
Госпожа как-то странно на меня посмотрела.
– Хромой остается. Пошли. Одеться не забудь.
Я не забыл, как меня ни огорошило. По пути на улицу я наткнулся на Гоблина; обалдело помотал головой, чтобы тот заметил.
Как только мы взлетели, Госпожа протянула мне что-то.
– Что это?
– Лучше надень. Если не хочешь без защиты отправиться в Курганье.
– О!
Не слишком внушительно. Дешевка, жад и яшма на ломком кожаном шнурке. Но, застегнув пряжку на запястье, я ощутил силу амулета.
Мы пролетали над самыми крышами – единственными нашими ориентирами. За городской чертой не было и их. Но у Госпожи были и другие способы.
Мы описали круг над границей Курганья, у реки снизились. Вода текла в ярде под нами.
– Льда много, – заметил я неуверенно. Госпожа не ответила. Она изучала берег. Река уже въелась в Курганье. Вот рухнул сырой обрывчик, обнажив дюжину скелетов. Я поморщился. Через минуту скелеты прикрыл снег или унесла вода.
– Аккурат по расписанию, – произнес я.
– М-м-м. – Госпожа направила ковер по окружности курганов. Пару раз мне удавалось заметить другие ковры. Потом что-то внизу привлекло мое внимание.
– Внизу!
– Что?
– Показалось, следы.
– Возможно. Пес Жабодав близко.
О боги…
– Время, – бросила Госпожа, и мы повернули к Великому кургану.
Высадились мы у подножия кургана – сначала Госпожа, за ней я. Вокруг опускались другие ковры. Вскоре рядом стояли четверо Взятых, Госпожа и старый перепуганный лекарь – стояли в нескольких шагах от ужаса мира.
Один из Взятых привез лопаты. Полетел снег. Мы копали по очереди, не исключая никого. Собачья работа. Когда мы добрались до засыпанного снегом кустарника, стало еще хуже. А когда пошла мерзлая земля – совсем паршиво. Копать приходилось осторожно. Госпожа сказала, что Боманца едва засыпало землей.
Казалось, это длится вечно. Копай, и копай, и копай. Но мы нашли сморщенное человекоподобное нечто, и Госпожа заверила меня, что это Боманц.
В последнюю мою очередь лопата наткнулась на что-то твердое. Я нагнулся посмотреть, думая, что это камень, отмел мерзлую землю…
И с воплем вылетел из ямы, тыча в нее пальцем. Госпожа спустилась туда. Вверх взмыл ее смех.
– Костоправ нашел дракона. По крайней мере, его челюсть.
Я продолжал пятиться к нашему ковру…
Там громоздилось что-то огромное, басовито рычащее. Я метнулся в сторону, утонул в снегу. Послышались крики, рев… Когда я вылез, все уже кончалось. Израненный пес Жабодав умчался.
Госпожа и Взятые ждали его.
– Почему меня никто не предупредил? – проныл я.
– Он мог тебя прочесть. Жаль, что мы не сильно его задели.
Двое Взятых, наверное мужского пола, подхватили Боманца. Тот был тверд как статуя, но что-то в нем ощущал даже я – не то искру, не то что-то иное. За мертвого его никто бы не принял.
Колдуна погрузили на ковер.
Гнев внутри кургана был едва ощутимым, как жужжание мухи в другом углу комнаты. Теперь он обрушился на нас, как молот безумия. Один удар. Ни капли страха не было в нем. Полная уверенность в конечной победе. Мы были для него лишь надоедливой помехой.
Взмыл ковер с телом Боманца. Потом еще один. Я устроился на своем месте и принялся молиться, чтобы мы поскорее взлетели.
Со стороны города донеслись рычание и вопли. Сквозь стену снегопада пробилась вспышка света.
– Так я и знал, – проворчал я. Один из моих страхов претворился в жизнь – пес Жабодав нашел-таки Гоблина и Одноглазого.
Поднялся еще один ковер. Госпожа заняла свое место, закрыла купол.
– Глупцы, – сказала она – Что они там делали?
Я промолчал.
Она не заметила. Все ее внимание поглощал непокорный ковер. Что-то тянуло нас к Великому кургану. Но я видел. На уровне глаз промелькнуло уродливое лицо Следопыта. Он нес сына Дерева.
Потом появился пес Жабодав. Он шел по пятам Следопыта. Ему снесло полморды и ногу, но оставшегося хватило бы, чтобы разодрать Следопыта в клочья. Пса Жабодава Госпожа заметила. Она развернула ковер и одно за другим выпустила восемь тридцатифутовых копий. Она не промахнулась. И все же, волоча за собой копья, окутанный пламенем пес Жабодав нырнул в Великую Скорбную реку. Нырнул и больше не всплывал.
– Это его на какое-то время займет.
В каких-то двадцати шагах, не обращая ни на что внимания, Следопыт расчищал верхушку Великого кургана, чтобы посадить деревце.
– Идиоты, – пробормотала Госпожа. – Я окружена идиотами. Даже Дерево это дебильное.
Объяснять она не стала. Вмешиваться – тоже.
По пути домой я высматривал следы Гоблина и Одноглазого. Ничего не нашел. В казармах их не было. Само собой. Не успели бы они вернуться на снегоступах. Но когда колдуны не вернулись и часом позже, я уже с трудом мог сосредоточиться на оживлении Боманца.
Процесс начался горячими ваннами – чтобы прогреть и, очистить его плоть. Предварительных этапов я не видел – Госпожа держала меня при себе и не заглядывала туда, пока Взятые не объявили, что все готово к заключительному пробуждению. Оказалось совсем не впечатляюще. Госпожа сделала над Боманцем – изрядно побитым молью – несколько пассов и произнесла пару слов на непонятном мне языке. Почему это колдуны всегда используют непонятные языки? Даже Гоблин с Одноглазым. Оба признавались мне, что не понимают наречия, употребляемого соперником. Может, они их придумывают?
Но ее заклинание сработало. Старая развалина вернулась к жизни и с мрачным упорством попыталась продвинуться вперед, будто сражаясь с жестоким ветром. Он прошел три шага, прежде чем понял, что ветра нет.
Он замер. Медленно обернулся – на лице его отразилось отчаяние. Взгляд его уперся в Госпожу. Прошла пара минут, прежде чем он осмотрел вначале всех нас, а потом комнату.
– Объясняй, Костоправ.
– А он говорит…
– Форсбергский не изменился.
Я повернулся к Боманцу – к ожившей легенде.
– Меня зовут Костоправ. Род занятий – армейский лекарь. Ты – Боманц…
– Его зовут Сет Мел, Костоправ. Давай установим это сразу.
– Ты – Боманц, чье истинное имя, возможно, Сет Мел, колдун из Весла. С тех пор как ты попытался связаться с Госпожой, прошло почти сто лет.
– Расскажи ему все. – Госпожа пользовалась диалектом Самоцветных городов, вряд ли знакомым Боманцу.
Я говорил, пока не охрип. О взлете империи Госпожи. Об угрозе поражения и победе при Чарах. Об угрозе поражения и победе при Арче. И об угрозе нынешней. Колдун за все это время не промолвил ни словечка. Порой в нем проглядывал описанный в рассказе толстый, почти раболепствующий лавочник.
Первыми его словами были:
- Значит, я не совсем потерпел неудачу. – Он повернулся к Госпоже: – И тебя оскверняет свет, не-Ардат. – И снова повернувшись ко мне: – Отведешь меня к вашей Белой Розе. Когда я поем.
Госпожа ни единым словом не одернула его.
Ел он как толстый мелкий лавочник. Госпожа лично помогла мне натянуть мокрый тулуп.
– И не мешкай, – предостерегла она. Стоило нам выйти за порог, как Боманц словно бы сжался.
– Я слишком стар, – произнес он. – Не позволяй моим выходкам обмануть тебя. Когда играешь с теми, кто сильнее тебя, приходится прикидываться. Что мне еще осталось? Сто лет... и меньше недели, чтобы обелить себя. Как мне успеть что-то сделать? Единственное знакомое лицо – это Госпожа.
– Почему ты думал, что ее имя Ардат? Почему не другая из сестер?
– А их было несколько?
– Четыре. – Я перечислил. – По твоим бумагам мы установили, что Доротея – это Душелов…
– Моим бумагам?
– Так называемым. Они посвящены большей частью тому, как ты пробудил Госпожу. До последних дней предполагалось, что собрал их ты, а твоя жена унесла их из города, думая, что ты погиб.
– Надо будет разобраться. Не собирал я никаких бумаг. И не писал. У меня не было ничего, кроме карты Курганья.
– Карту я хорошо помню.
– Я должен увидеть эти бумаги. Но сначала – Белую Розу. Расскажи мне о Госпоже.
Мне трудно было следить за его мыслями – слишком они петляли, расплескивая идеи.
– А что о Госпоже?
– Между вами заметно напряжение. Враги – и одновременно друзья. Или любовники, и одновременно враги? В общем, противники, хорошо знающие друг друга и глубоко уважающие. Если ты уважаешь ее, тому есть причина. Истинное зло уважать невозможно. Оно и само себя-то не уважает.
О-хо. А он прав. Я действительно уважаю ее. Так что я рассказал ему кое-что. Не сразу заметив, что тема у меня была одна – что Госпожа осквернена светом.
– Она очень пыталась быть злодейкой. Но в столкновении с истинной тьмой – той, что под курганом, – проявляется ее слабость.
– Нам почти так же нелегко погасить в себе свет, как победить тьму. Властелин рождается раз в сто поколений. Прочие же, вроде Взятых, – только подделки.
– Ты сможешь выстоять против Госпожи?
– Вряд ли. Подозреваю, что мне уготовано стать одним из Взятых, когда она выкроит время. – Старик, как кот, всегда приземлялся на ноги. – Боги! – Он споткнулся. – Однако она сильна!
– Кто?
– Твоя Душечка. Невероятное поглощение. Я беспомощен как младенец.
В «Синелох» мы забирались через окно второго этажа – столько насыпало снега.
Одноглазый, Гоблин и Молчун сидели с Душечкой в общем зале. Неразлучную парочку изрядно потрепало.
– Ну-ну, – заметил я. – Выбрались, значит. А я думал, пес Жабодав вами закусит.
– Никаких сложностей, – отмахнулся Одноглазый. – Мы…
– Что значит «мы»? – возмутился Гоблин. – С тебя толку было как от кабаньих сосков. Молчун…
– Заткнись. Это Боманц. Он хочет поговорить с Душечкой.
– Тот Боманц? – пискнул Гоблин.
– Тот самый.
Весь разговор уложился в три вопроса. Вела разговор Душечка, а как только колдун это понял, он тихонько свернул беседу.
– Следующий шаг, – сказал он мне. – Я должен прочесть якобы автобиографию.
– Так ее писал не ты?
– Нет. Если только память мне совсем не отказывает.
В бараки мы возвращались в молчании. Боманц пребывал в задумчивости. После первой встречи с Душечкой это в порядке вещей. Это для нас, тех, кто с самого начала ее знал, она Душечка.
Боманц продрался сквозь манускрипт, по временам уточняя перевод некоторых абзацев. Он не знал ючителле.
– Так это не твоих рук дело?
– Нет. Но главным рассказчиком послужила моя жена. Вопрос. Выследили ли девчонку, Проныру?
– Нет.
– А надо бы. Она единственная из оставшихся в живых, кто имеет значение.
– Я передам Госпоже. Но сейчас не время. Через пару дней тут будет сущий ад.
Интересно, посадил ли Следопыт свой саженец? Хотя что толку, если Великая Скорбная смоет курган. Храбро, Следопыт, но очень глупо.
Однако последствия его усилий проявились очень быстро.
– Ты обратил внимание на погоду? – спросила Госпожа, когда я явился передать ей слова Боманца относительно Проныры.
– Нет.
– Улучшается. Саженец ослабил способность моего мужа влиять на климат. Слишком поздно, конечно. Вода не спадет и через несколько месяцев.
Она выглядела подавленной. Когда я сообщил ей, чего хочет Боманц, она только кивнула.
– Так плохо? Или мы потерпели поражение, еще не вступив в бой?
– Нет. Но цена победы все растет. Я не хочу платить так дорого. И не знаю, смогу ли.
Я стоял, немного ошарашенный, и ожидал разъяснений. Которых не последовало.
– Сядь, Костоправ, – произнесла она чуть погодя.
Я опустился в указанное ею кресло, у гудящего камина, куда верный Кожух постоянно подбрасывал дрова. Потом она отослала Кожуха. И все молчала.
– Время затягивает петлю, – прошептала она лишь раз. – И я боюсь растянуть ее.
