Я знал, что пребываю во сне, ибо небо не затягивали облака и на нем светила полная луна. Но между мной и миром стояла некая пелена: луна являлась как бы ядром плывущего по небу облачка света. Такое небо я видел в земле своего детства, и световые облачка никогда не оказывались прямо над моей головой. Бледно-голубоватое сияние выдавало возню Теней, разведывавших границы круга. Сотни Теней то взмывали, то опускались, то скользили вдоль невидимой стены. Мне показалось, что откуда-то, наверное с расстояния в тысячу миль, доносится беспрестанное хныканье Длиннотени.

Большущая Тень застыла у границы круга, неподалеку от меня. Она распласталась, словно прижавшись к невидимой поверхности. Я вспомнил, как, блуждая в мире духов, однажды коснулся Тени.

Страх, забытый с тех пор, как я поднялся на плато, вновь начал прокрадываться в мое сердце.

Похоже, ту здоровенную Тень почему-то интересовал именно я. Отвернувшись, я попытался выбросить ее из головы.

Подняв глаза, я увидел скользившие наверху, на фоне рассеянного света, расплывчатые силуэты. Наверное, так видят рыб крабы, ползающие на морском дне.

Трудно было сказать, насколько мой сон правдив. Мне он казался весьма похожим на ставшее привычным духоходчество. Но в таком случае следовало принять во внимание способность Теней подниматься высоко в воздух.

Неожиданно Тени метнулись прочь, словно перепуганный рыбий косяк. Возможно, это случилось из-за того, что луна достигла зенита. А может быть, они испугались существ, двигавшихся по черной дороге с той стороны, куда мы держали путь. Ноги и бедра их выглядели вполне человеческими, да и тела тоже – но только с правой стороны. Голову и левый бок каждого из пришельцев покрывала накидка из полированных бронзовых чешуек, походивших на рыбьи. Их было трое. Они казались мне призраками, исполненными силы.

Замеченная мной раньше большая Тень не умчалась прочь вместе с остальными, хотя устрашилась. Я почувствовал это, на мгновение пережив то же, что и при встрече с Тенью в недрах Вершины. Я ощутил вспышку немыслимой, превосходящей всякие пределы боли и услышал голоса молящихся жрецов.

Поднявшись с тюфяка, я подошел к знамени и встал рядом с ним, глядя на незваных гостей. Покрывала спали с их лиц. И что бы это значило?

«Ах вы, уроды паскудные, – подумал я. – А ну, убирайтесь, на хрен, с дороги! Нечего лезть в мой сон с такими мерзкими харями». Такое подозрение, будто эта троица – нечто вроде Взятых Госпожи. Наверное, некогда эти чудища были демонами или могущественными волшебниками, но потом оказались во власти еще более великой, грозной и мрачной силы. Уходите! Убирайтесь отсюда. Вы мертвы. Оставайтесь же мертвецами.

Я потянулся к копью и почувствовал, как оно оживает в моей призрачной руке. Уходите.

Три омерзительные звериные маски слегка склонились к поверхности дороги. Хотелось верить, что это маски. Младенцев, родившихся с такими рожами, лучше убивать еще в колыбели.

Сложив руки перед собой, пришельцы начали отступать, не передвигая ногами.

Жуть!

Затем они исчезли, растаяли на горизонте.

Я обошел стояночный круг. Тени начали возвращаться. Запомнившаяся мне Тень, прижимаясь к барьеру, подражала моим движениям. Я уловил исходивший от нее сильный голод и удивился, заметив, что из этого круга выходят не две, а четыре дороги, по числу сторон света. Но почему дороги, ведущие на восток и запад, не были видны в дневное время?

Рев оборотня проник в мир духов. Волы и козлы переполошились. Караульные, наблюдавшие за попытками Теней прорваться в круг и взвинченные до предела, принялись орать на животных, а некоторые решили устроить взбучку пантере.

– Это еще что за чертовщина? – прокричал какой-то парень, указывая на знамя.

В лунном сумраке трудно было разглядеть что-либо определенное. Я переместился в ту сторону. На поперечине знамени примостилась белая ворона и, похоже, уснула. Это тут же породило у меня множество вопросов.

Уж не я ли это, наблюдающий за нынешними событиями из времени, которому еще только предстоит наступить? Может, эта птица – творение Кины? Или Душелов? Как она попала сюда ночью, из мира, что лежит за пределами Врат Теней? Я видел, как в небе кружили огромные Тени… Но сейчас, глянув на луну, я не заметил ничего подобного. Да и этой несвоевременно появившейся луны не было на прежнем месте. Лишь самый ночного светила над горизонтом. Вопросы, вопросы…

Пантера снова взревела, на этот раз от боли и изумления. Ребята всыпали ей, чтобы не пугала животных.

Я пролетел мимо Костоправа и Госпожи, как всегда расстеливших постели рядом. Старик храпел. У нее сна не было ни в одном глазу. Каким-то образом она ощутила мое появление и даже решила проследить за мной, но оставила попытки, когда я отлетел на несколько ярдов.

Я протиснулся между клетками. Длиннотень тоже не спал. Он всхлипывал и дрожал от страха. Похоже, в нем не осталось ничего от сумасшедшего, но могучего и грозного чародея.

Ревун тоже бодрствовал. Только сейчас я сообразил, что в последнее время его почти не слышно. И тотчас, на моих глазах, он попытался исторгнуть яростный вой, но у него ничего не вышло. Что же с ним сделала Госпожа?

Больше всего мне хотелось понаблюдать за Душелов. Она оставалась связанной, с кляпом, забитым в самое горло, но при всем при том казалась безумно веселой, как в лучшие моменты своей жизни. Меня она ощутила так же легко, как и ее сестра, и тоже принялась искать глазами. Глазами смеющимися и исполненными тайного знания. Возникло ощущение, что она, стоит ей только пожелать, способна выскользнуть из своей плоти и пуститься за мной в погоню.

Но нет, на самом деле Душелов просто хотела, чтобы я так думал; даже в нынешнем своем положении она старалась напугать и сбить с толку старину Мургена. Но меня беспокоило не столько это, сколько ее уверенность. Она вовсе не боялась и, кажется, даже ничуть не тревожилась.

Об этом стоило сообщить Капитану и Лейтенанту.

Я заскользил вдоль незримого рубежа, размышляя, слетать ли к Сари или заняться каким-либо другим из множества дел, поджидавших меня в мире духов. Хотя, по правде сказать, больше всего я хотел забыться настоящим сном.

Знакомая Тень вновь расплющилась о барьер. Она, несомненно, чего-то хотела. Может, поговорить со мной, а может, сожрать.

Я пролетел мимо нюень бао, бдившего в кошачьей стойке с мечом наголо. Жители болот нервничали даже больше, чем немногие примкнувшие к нам таглиосцы, хотя последних тяготил еще и исконный страх перед Хатоваром.

Вообще-то, бессонница оказалась широко распространенным явлением. Лебедь и Мэзер тоже не спали. Прислушавшись к их болтовне, я убедился в том, что они не затевают мятежа – просто Лебедь, верный своей натуре, травит байки о привидениях. Хотелось бы узнать об этом малом побольше. Непростой типчик.

Прабриндра Дра тоже не спал. Он сидел рядом с Лебедем и Корди, но держался обособленно и в разговоре не участвовал.

Я сместился поближе к вороне. Она уловила мое присутствие, тихо каркнула, приоткрыла красноватый глаз и снова задремала. Но едва я решил испробовать барьер на прочность, птица каркнула снова – гораздо громче.

Сам не зная как, я понял: она требовала, чтобы я держался высоко над плато.

Мне были доступны ее крылья, но я предпочел обойтись без них и снова облетел вокруг лагеря. Ни на одной из дорог не было видно призраков. Восточный и западный тракты сделались почти незаметными, тогда как путь на север выделялся особенно четко, словно приглашал воспользоваться собой. Неотступно следовавшая Тень не могла добраться до меня и за пределами лагеря. Дороги тоже были защищены.

Я припустил на север, еще не зная, с какой целью, хотя и подумывал о том, чтобы проведать Сари.

Задолго до того, как я скакнул обратно в свою плоть, мне удалось обнаружить нечто интригующее. Прямо перед Вратами Теней.