Глава 55

Первым, что зафиксировало сознание Линды, был голос, который показался ей знакомым, но в то же время нереальным. Она открыла глаза и только потом догадалась, что проспала какое-то время, поскольку генератор аварийного электропитания заработал снова, и загорелось потолочное освещение. Времени на то, чтобы обдумать, почему она не слышала шагов человека, который сейчас обнимал ее, словно сжимая в тисках, у нее уже не было. К тому же вопрос о том, почему она провалилась в сон, уже не имел никакого значения.

«Какая теперь разница, если пришла моя смерть», – подумала она.

– Ты меня не узнаешь? – прогнусавил психопат, которого Линда не хотела называть по имени даже в своих мыслях, потому что это только лишний раз напоминало бы о приближении смерти.

Она хотела встать, но мужчина этого сделать ей не позволил. Он схватил ее за плечи и прижал спиной к стене.

– С тех пор, как мы виделись в последний раз, я немного изменился, – заявил он.

При этом его голос звучал так, как будто он говорил с набитым ртом, хотя внешний облик непрошеного гостя свидетельствовал об обратном. У мужчины отсутствовала половина нижней челюсти, а в левой щеке зияла незажившая рваная рана. Она и служила источником гнилого дыхания, обдававшего Линду зловонием при каждом слове этого монстра. Кроме того, его речь сопровождалась жутким шипением.

– Ты что, не узнаешь меня? Это же я, твой любимый Дэнни!

«Дэнни!» – с ужасом осознала Линда.

Теперь она больше не могла скрывать от самой себя очевидную истину. Убийца перестал быть неизвестным лицом, ведь у опасности имелось свое собственное имя. И эта опасность не пришла извне, а все время пряталась рядом с ней в соседней морозильной камере.

Значит, она не ошиблась, и это не было игрой ее воображения, как казалось ранее. В зеркале при открытии дверей лифта тогда действительно промелькнула его тень. Неужели с того времени он постоянно находился рядом с ней в прозекторской? От страха у Линды отвисла челюсть, но когда Дэнни неожиданно ослабил хватку, она немедленно постаралась от него освободиться.

– Успокойся, дорогая. Не бойся!

Перед Линдой на самом деле стоял Дэнни Гааг, от чьих преследований ее навсегда хотел избавить брат. Это был человек, от которого она убежала в Гельголанд. Убежала, как оказалось, только для того, чтобы встретить его здесь, в этом аду. Теперь же он пытался ей улыбаться, что только усиливало его отталкивающий и одновременно карикатурный облик.

– Твой брат Клеменс хотел разлучить нас, – с трудом проговорил Дэнни, протягивая ей руку, как будто хотел помочь подняться.

Однако она проигнорировала его жест и осталась сидеть на корточках возле стены, с ужасом глядя на Дэнни, на глаза которого набежали слезы.

– Он против нашей любви, малыш. Настолько против, что пытался убить меня. Ты знала об этом?

В ответ Линда только покачала головой, отмечая при этом, что волосы Дэнни, некогда бывшие предметом гордости этого тщеславного деятеля искусства, давно не видели ни ножниц, ни мыла.

– Сначала твой брат и его татуированные друзья избили меня, а затем бросили в лесу, – между тем продолжал говорить Дэнни. – Потом внезапно появилась эта девушка. Он сказал ей, где меня найти.

Речь Гаага была медленной, и он явно старался произносить слова внятно. Однако из-за травмы это плохо у него получалось. Слова часто не имели ни начала, ни окончания, с шипением перетекая из одного в другое. Внезапно Дэнни задрал нос, и в его голосе появились плаксивые нотки.

– Нас чуть было не разлучили навсегда, любимая, – заявил он. – Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти. Я лежал полумертвым сначала в багажнике, а затем в лесу. И только воспоминания о тебе, о нашей любви помогли мне остаться в живых. Я молился, чтобы ты приехала, ангел мой, и спасла меня. Но вместо тебя появился настоящий дьявол в обличье девушки-подростка. Сначала казалось, что малышка мне поможет, но вместо этого она взяла пистолет, который твой брат оставил для нее в машине, и выстрелила прямо в лицо.

Пока Дэнни говорил, Линда машинально шарила левой рукой по полу в надежде нащупать один из инструментов, выпавших из шкафа.

«Хорошо бы попался ледоруб, а еще лучше секционный нож, – молила она. – Черт! Где же я оставила нож?»

– Я думаю, что девушка еще даже не достигла того возраста, при котором наступает уголовная ответственность, – продолжал свой рассказ Дэнни.

От страха Линда едва не забыла, о ком он говорил. Между тем Гааг заявил:

– Это было сделано умышленно, чтобы она не попала в тюрьму, если ее поймают. Однако расчет твоего брата, как видишь, не оправдался – девушка не проверила, убила ли она меня, и не заметила, что я вовремя отклонил голову в сторону.

С этими словами Дэнни продемонстрировал Линде свою изувеченную пулей нижнюю челюсть. Она против воли почувствовала к нему что-то вроде жалости, перестав даже обращать внимание на слюни, капавшие из раны в щеке Гаага.

– Признаюсь, сразу после этого меня переполняла ненависть, – продолжил Дэнни. – Я хотел отомстить и твоему брату, и этой девушке, и, признаюсь, даже тебе. Ведь ты мне ни разу не позвонила, а у меня не получалось дозвониться по твоему номеру. Пока я лежал дома, нашпигованный обезболивающими средствами, и напрасно ожидал твоего звонка, рисовал себе картины того, что мне следует сотворить со всеми вами.

Он усмехнулся, и его улыбка показалась Линде настолько зловещей, что ее жалость моментально сменилась неприкрытым ужасом.

– Как ты меня нашел? – выдавила она из себя.

– Через твои электронные письма. К счастью, ты дала мне свой пароль.

«Дала? – пронеслось в голове у Линды. – Ты шпионил за мной и отследил не только пароль от моего почтового ящика, но и все ПИН-коды, с помощью которых я пыталась защитить свою личную жизнь!»

Между тем Дэнни как ни в чем не бывало продолжал говорить:

– Я прочитал письмо от Клеменса, в котором он написал, что организовал для тебя дом на Гельголанде. Из него мне стало понятно, что ты согласилась на его предложение. Тогда я взял билет на последний паром и прибыл на остров еще до начала урагана.

В этот момент Линда зримо представила, как он сходил с парома, обмотав в несколько слоев шарф вокруг головы. В принципе так поступали многие пассажиры, стараясь защитить лицо от ледяного ветра. Только вот к Дэнни это не относилось – он прятал свои раны.

«Если ты прибыл на остров только ради меня, то что тогда связывает тебя с дочерью Херцфельда? – подумала молодая женщина. – Откуда все эти трупы? И кто производил этот шум за дверью?»

Дэнни сделал движение рукой, явно намереваясь дотронуться до ее лица, и Линда со страхом отшатнулась.

– Ты что, милая? – прошамкал он, раскрывая руки для объятия. – Я же говорил, что больше не злюсь на тебя. Злость давно прошла. Хотя должен признать, что долгое время во мне бушевала ненависть, и она клокотала даже тогда, когда я прибыл на этот чертов остров. Мне хотелось тебя напугать. Для этого я улегся на твою кровать и воспользовался твоим полотенцем, но потом услышал, как ты разговаривала со своим братом. Тебя интересовало, что он со мной сделал. Бог свидетель! Ты была в ярости и проявляла такое беспокойство обо мне, что мне стало понятно: это он заставил тебя покинуть город и что ты все еще меня любишь. Я ведь прав, не так ли?

От таких слов Линде стало плохо, но она понимала, что должна сделать все возможное, чтобы не обострить ситуацию.

– Конечно, Дэнни, – прохрипела она и поднялась с пола, на котором сидела.

– Ты посмотри на меня! – потребовал Дэнни и на шаг приблизился к Линде.

Она быстро прикинула все свои шансы на спасение и пришла к неутешительному выводу: оружия у нее нет, а ее единственный защитник либо уже умер, либо близок к этому. К тому же она сама себя заперла.

– Скажи, что ты меня любишь! – напирал Дэнни.

– Я люблю тебя, – солгала она.

– В твоем голосе звучит сомнение!

«А твой голос полон безумия», – подумала Линда.

Тем не менее ей захотелось разгадать намерения Дэнни, и поэтому она решила подыграть ему:

– Это потому, что мне не понятно, почему ты не показался раньше.

– Я стеснялся. Пойми, Линда. Когда я пришел, сначала хотел отомстить, но стоило мне тебя увидеть, как мною тут же овладело желание быть с тобой рядом. Но как мне было показаться перед тобой в таком виде? – Он указал пальцем на свое изуродованное лицо и продолжил: – Я боялся, что ты не захочешь меня видеть. Поэтому и пришлось оставаться в тени. Но я всегда был рядом с тобой, особенно когда понял, что у тебя проблемы. – Дэнни тяжело сглотнул, как будто у него стоял комок в горле, и добавил: – Ведь я – твой ангел-хранитель.

– Значит, ты пришел не для того, чтобы сделать мне больно? – спросила Линда, выдавив из себя улыбку, больше похожую на гримасу.

На что-то иное она была просто не способна. Тем не менее ей удалось не отпрянуть в ужасе назад, когда Дэнни коснулся ее волос.

– Я никогда не причиню тебе страданий, ты же знаешь, – заявил Даниэль Гааг.

– Ты обезобразил мой лоб и убил мою кошку! Зачем ты сделал это? – жестом указав на трупы, воскликнула Линда.

– Что сделал? – переспросил он таким тоном, как будто был неподдельно удивлен.

– Зачем ты сотворил такое со всеми этими людьми? В чем они-то провинились?

– С этими? – уточнил он, посмотрев вслед за Линдой сначала на Эндера, лежавшего на полу, а затем на трупы на секционных столах. Затем мотнул головой и заявил: – К этому я не имею ни малейшего отношения.

«Ни малейшего отношения? – пронеслось в голове у Линды. – Тогда кто же?»

В этот момент Даниэль Гааг, словно прочитав ее мысли, заявил:

– Это кто-то другой, клянусь. Я понятия не имею о том, что здесь происходит. Мне казалось, что ты сама должна мне все объяснить. Это Клеменс заставил тебя потрошить трупы?

– Нет, – ответила она, кляня себя за то, что, не подумав, стала говорить о мертвецах.

Ведь Дэнни настолько ненавидел Клеменса, что связывал с ним все плохое. Это обстоятельство в дальнейшем она и решила использовать.

– Если не Клеменс, то тогда кто? Скажи! – не унимался Даниэль Гааг.

– Я все объясню, когда мы выберемся отсюда, Дэнни, – ответила Линда.

С этими словами она хотела повернуться в сторону двери, но Дэнни не дал ей этого сделать. Крепко держа ее за руку, он требовательно произнес:

– Линда!

Она повернулась к нему и содрогнулась от ужаса. И хотя ей было по-настоящему жаль, что ему причинили такое увечье, Линда не могла не отметить, что теперь внешний облик Дэнни впервые стал соответствовать его больной сущности.

– Что? – спросила его Линда.

– Поцелуй меня!

– Что-что? – переспросила она, чувствуя, как у нее перехватило дыхание.

– Поцелуй меня в знак нашего примирения. Чтобы я знал, что не обманулся в тебе, – заявил Дэнни и поднял подбородок, с которого, как на паутинке, свисала капелька слюны.

«Нет! Пожалуйста, не надо! Только не это!» – мысленно взмолилась Линда.

Она закрыла глаза, что он воспринял как приглашение к действию. И когда Дэнни потянул ее к себе, ей пришлось сделать над собой гигантское усилие, чтобы не закричать от омерзения.

– Мне известно, что другим людям я кажусь уродливым, но ведь ты смотришь на меня глазами любящего человека. Не так ли, Линда?

– Да.

Она вновь закрыла глаза и почувствовала, как мокрый рот Дэнни прижался к ее рту и как его язык начал пытаться разлепить ее сжатые губы. Линда проглотила сдавливающий горло комок, чтобы не задохнуться от отвращения, и почувствовала его нарастающее давление. Однако вскоре он отпустил ее. Причем так неожиданно и резко, что она чуть было не упала.

– В чем дело? – спросила Линда и прочитала ответ в его глазах.

Они были полны ненависти, гнева и разочарования. Из прошлого опыта она знала, что с ним случаются подобные доходящие до крайности приступы резкого перепада настроения.

«Черт, я все испортила», – подумала она.

Даниэль Гааг задрал вверх рубашку, и Линда увидела секционный нож, который она так тщетно искала. Нож был зажат у него между животом и поясом брюк.

– Ах ты, шалава! – прошипел он и наотмашь ударил ее ладонью по лицу так, что она чуть было не упала.

Линда хотела растереть загоревшуюся от пощечины щеку, но тут вновь почувствовала боль в голове. Это Дэнни схватил ее за волосы.

– Думаешь, я не чувствую, когда ты лжешь мне, стерва? – заявил он.

Теперь Гааг стоял сзади нее, прижав лезвие ножа к ее горлу. Она снова почувствовала запах его лосьона после бритья, и это амбре вызвало у нее еще большее отвращение, чем зловоние от разлагавшихся трупов.

– Я тебе противен!

– Нет, Дэнни, что ты?

– Я чувствую, что ты меня больше не любишь.

– Да нет же.

– У тебя появился кто-то другой?

– Что? Нет, клянусь тебе…

Однако Гааг не стал ее слушать. Он схватил руку Линды, заломил за спину и, потянув вверх, толкнул молодую женщину вперед. В результате они вместе завалились на один из секционных столов с лежавшим на нем трупом.

– Пожалуйста, Дэнни, давай попробуем еще раз. Я люблю тебя, – пробормотала Линда.

– С меня достаточно твоей лжи!

С этими словами Даниэль Гааг, обмотав ее волосы вокруг своей руки, рывком поднял голову Линды так, чтобы она смогла в последний раз взглянуть на Эндера, по-прежнему не реагировавшего на происходившие вокруг него события. Фонарик, который Дэнни оставил лежать рядом с матрасем, освещал это место гораздо лучше, чем то, где они находились.

– Это как-то связано с ним? – абсолютно серьезно спросил Дэнни.

Линда уже не знала, как ей реагировать на происходящее безумие. Между тем Гааг вновь начал давить ей на руку, заставляя двигаться все дальше вперед. И у нее возникло нехорошее предчувствие того, куда может это ее привести.

– Или тебя трахает тот парень, с которым ты все время трепалась по телефону?

Они достигли сливного резервуара, и, как и ожидала Линда, Дэнни ослабил хватку, чтобы открыть кран. Водяная струя с силой стала бить в раковину, которая и так была наполовину полна окровавленной воды, остававшейся в ней после вскрытия Эрика. В этот момент Линда принялась лихорадочно размышлять над тем, что ей предпринять или сказать такого, чтобы предотвратить неизбежное. Однако она ни до чего не додумалась, и когда уровень воды в резервуаре достиг максимума, все произошло очень быстро. Линда даже не успела вдохнуть в себя воздух, как Дэнни окунул ее голову в раковину, и она чуть было не задохнулась от холодной воды, попавшей ей в дыхательные пути.

– Если ты не моя, то не доставайся никому! – кричал он. «Успокойся! Еще ничего не потеряно!» – мысленно приказала она себе, испытывая жгучее желание плакать, кричать и… дышать одновременно.

В этот момент ей вспомнился комикс, который она нарисовала много лет назад. В нем главная героиня смогла перехитрить своего убийцу, вовремя притворившись мертвой, задолго до того, как у нее на самом деле закончился воздух. Однако теперь Линда поняла, насколько нереальной была та сцена. Насильно удерживаемая под водой, она больше не являлась хозяйкой своих собственных движений и лишь инстинктивно молотила ногами, пытаясь наносить удары вокруг себя. Уже через несколько секунд после погружения в воду Линде стало ясно, что без воздуха ей не продержаться ни одного лишнего мгновения.

Ее кожа начала зудеть так, как будто ее натерли специальным порошком. В таком состоянии Линда не могла по своей воле расслабить мышцы так, чтобы Дэнни смог ошибочно посчитать ее мертвой и отпустить.

«Я умру, – подумала она, непроизвольно ударяя руками о стальной край секционного стола. – Эндер! Встань! Возьми нож и помоги мне!»

Ее последние мысли сводились к отдельным словам, которые она выкрикивала про себя. Однако одновременно ей было ясно, что вскоре и эти крики умолкнут, а ее руки перестанут отталкиваться от края резервуара. В ее голове возник становившийся все громче и громче гул, как будто она находилась в набирающем при взлете скорость самолете. Перед глазами же стали вспыхивать молнии, и Линда уже не соображала, держала ли она их открытыми или закрытыми.

«Я… не… хочу… умирать…» – билась мысль в ее голове.

Линда отбила себе под раковиной все колени, но чувствовала лишь давление рук Дэнни на своем затылке. Гул в голове перерос в мерный рев. Ее движения стали замедляться, а тело обмякло, но не от притворства, а на самом деле. Еще немного – и она умрет.

«Не-е-ет!» – вспыхнула мысль в ее голове.

Она в последний раз сжала руку в кулак, хотя и понимала, что у нее не получится нанести удар по лицу своему преследователю, который навалился на нее всей массой своего тела.

Однако…

Линда разжала и тут же опять сжала пальцы в кулак.

Что это?..

Рев в ее голове смешался с воспоминаниями из детства. Она отчетливо увидела себя бредущей во время прогулки по лесу с рогатиной в руке, которую отец вырезал для нее из толстой ветки, и никак не могла понять смысла этого видения, пока не осознала, что именно случайно нащупала на секционном столе.

«Я…»

Линда схватилась за предмет на столе еще крепче.

«Я хочу…»

В своем отчаянном сопротивлении надвигающейся смерти она подняла руку вверх и нанесла удар в том направлении, где, по ее предположениям, находилась голова мучителя.

«Я хочу жить!»

И ей повезло…

Возможно, кто-то другой держал бы большую дистанцию от своей жертвы и в последние секунды ее агонии ослабил бы хватку. Однако Дэнни так страстно желал ускорить смерть Линды, что склонил свое лицо совсем низко над поверхностью воды. Он и понять ничего не успел, как острый конец палки, которой была проткнута судья, вошел через правую глазницу внутрь его черепа.

Почувствовав, что ужасающее давление на ее тело прекратилось, Линда рывком подняла голову вверх, закашлялась из-за нехватки воздуха, а потом рухнула на пол возле резервуара с водой.

Она понимала, что ей нельзя оставаться здесь в таком положении и что надо хотя бы вытянуться, чтобы не задохнуться. Однако вместо этого подтянула колени к груди и моментально почувствовала себя так, будто ее голову засунули в пластиковый мешок. Каждое дыхательное движение доставляло ей настоящие мучения и требовало от нее поистине сверхъестественных усилий.

«Я этого не выдержу», – подумала Линда.

В этот момент ее не интересовало, что произошло с Дэнни, и она даже не боялась того, что в каждую секунду, пока ее тело беззащитно лежало на полу, а рот жадно хватал воздух, он сможет вновь напасть на нее. Любые мысли, кроме мысли о воздухе, растворялись в грохоте отбойного молотка, звучавшего в ее голове все громче и громче.

«Воздуха!» – требовало тело Линды.

Между тем отбойный молоток внутри ее черепа бушевал настолько сильно, что не позволял различать никаких звуков вокруг ее. Она не слышала ни хрипа Дэнни, лежавшего рядом с ней, ни визга и скрежета, доносившегося снаружи. А ведь в это время в расщелину раздвижной двери кто-то вставил лом, чтобы окончательно пробить себе дорогу в прозекторскую.