Глава 36

– Понятия не имею! – взвизгнула Линда и, прижимая одной рукой телефон к уху, другой попыталась еще раз нащупать пульс у коменданта.

Она стояла на коленях рядом с Эндером, который, опираясь спиной о стену и с вытянутыми вперед ногами, полулежал возле входной двери.

– Свет погас, и Эндер ушел. Затем свет снова загорелся, и он появился передо мной с ножом в шее, – затараторила молодая женщина.

На самом деле она могла увидеть только светло-голубую прорезиненную рукоятку ножа. Все указывало на то, что на Мюллера напали сзади, и он обернулся к злоумышленнику лишь в последнюю секунду. Рукоять торчала под углом к шее примерно в двух сантиметрах от затылка, а удар, судя по всему, был нанесен сбоку. Место выхода лезвия не просматривалось.

– Но Эндер все же смог идти? – уточнил Пауль.

Его голос звучал настолько устало и почти безучастно, что Линда невольно задала себе вопрос: «Уж не выпил ли профессор?» Ей казалось, что он должен внимательно слушать каждое ее слово, и такого отношения она явно не ожидала.

– Эндер сделал всего два шага, а потом рухнул прямо мне на руки, – сухо ответила Линда и спросила: – И что мне теперь делать?

«Черт возьми, Пауль, ты объяснил мне только, как разрезать людей, а не как их чинить», – подумала она.

– У нас нет выбора, ты должна немедленно обратиться за помощью, – послышался в телефоне его ответ.

– А к кому? На острове не осталось врачей, по крайней мере так мне сказал Эндер. Кроме того, меня одолевает смертельный страх, что убийца вернется.

В этот момент в ее голове возник облик Дэнни, и ей вспомнилось все самое ужасное: и мертвая кошка в стиральной машине, и видеокассеты, на которых была запечатлена она сама, когда спала, и влажное полотенце, и запах лосьона. Тогда она задала себе еще один вопрос: каким образом безумие ее прошлого может быть связано с сумасшествием настоящего? И чем больше она об этом думала, тем сильнее дрожала ее рука, судорожно сжимавшая телефон.

– Ты можешь запереться там, внизу? – спросил Херцфельд.

– Уже, – ответила она. – Ключ Эндера торчит в замочной скважине. Если неизвестный безумец не проникнет сюда через вентиляционную шахту или еще каким-то невообразимым способом, то мы в безопасности. Правда, я понятия не имею, как долго продержится Эндер.

– Он разве дышит? – удивился Пауль.

– Не знаю, он не двигается.

– Пульс?

Линда прижала указательный и средний пальцы к сонной артерии Эндера, но не была уверена, что действительно что-то почувствовала.

– Если и есть, то очень слабый, – ответила она.

– Кровь?

– Совсем немного.

– Что значит немного? – задыхаясь, переспросил Херцфельд таким голосом, как будто у него самого из горла торчал нож.

– Его комбинезон запачкан кровью, но сильно она из раны не течет.

– Тогда, возможно, нам повезло…

– Повезло?! – не веря своим ушам, переспросила Линда.

– Да, при условии, что не затронуты никакие важные сосуды. Ведь если он смог идти, то это может означать, что спинной мозг не задет.

«Не уверена, что он еще жив», – подумала Линда и сказала:

– Похоже, рана серьезная, Пауль.

В этот момент Линда почувствовала, что у нее на лбу стали образовываться маленькие капли пота, и это вновь напомнило о Дэнни и о шраме от кислоты, который он ей оставил.

«Проклятье, Клеменс! Ты же сказал, что «позаботился» о нем, а что на самом деле?» – подумала молодая женщина и застонала, вытирая тыльной частью ладони пот со лба.

– Следует ли мне вытащить нож? – спросила она, все еще находясь под воздействием воспоминаний о Дэнни.

– Ни в коем случае! И он не должен двигаться! Надо его согреть. Обмотай вокруг него покрывала и…

Судя по звукам, доносившимся из телефона до Линды, не понятно где находившийся Херцфельд открыл какую-то скрипучую дверь и вышел на улицу. Последние его слова утонули в свисте ветра.

– Что еще я должна сделать? – уточнила она, вставая и размышляя о том, где ей взять теплые покрывала, не выходя из прозекторской.

– Дай мне пять минут, – четко произнес Херцфельд.

Его ответ уже не походил на речь пьяного человека. В голосе Пауля звучала какая-то сильная боль, и было похоже, что телефон представлял для него неимоверную тяжесть, под которой он вот-вот рухнет. Одновременно шум ветра в мобильнике заметно усилился.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила Линда, но ответа так и не получила. От этого она пришла в ярость. – Черт, я с тобой разговариваю или с кем? – Она была уверена, что профессор, образно выражаясь, просто «кинул» ее.

Затем она почувствовала, что брань помогает ей справиться с паникой, и принялась громко ругаться в телефон. Так продолжалось до тех пор, пока Линда не охрипла.

– Что же мне теперь делать, ты, тупой засранец? – обессиленно проговорила она.

Одеял и подушек в больнице, конечно, было предостаточно, но только не внизу в морге. Тут ее взгляд остановился на красно-зеленом знаке на стене над раковиной. На табличке под ним печатными буквами значилось: «В экстренных ситуациях сохраняйте спокойствие». Такая надпись вызвала у Линды истерический хохот.

«Такое мог написать только какой-нибудь идиот, который сам ни разу не бывал в реальной чрезвычайной ситуации», – решила она.

– Сохраняйте спокойствие?! Полное дерьмо! – громко произнесла молодая женщина и подумала: «Разве такое может относиться к жертвам преследователей, которые находятся в морге заброшенной всеми клиники вместе с выпотрошенным утопленником, насаженной на кол судьей и умирающим комендантом, прячась от психопата?»

Она непроизвольно поглядела на секционные столы и почувствовала себя бесконечно уставшей. Натянутые в течение последних часов, словно канаты, нервы давали о себе знать, ведь силы ее были небезграничны. Линда с трудом подавила зевок и тут обратила внимание на каталку, на которой они привезли в секционный зал судью.

«Матрас! Вот что мне нужно!» – пронеслось у нее в голове.

Она подошла к каталке и стала спешно снимать с матраса натянутый на него чехол. Ткань хотя и распространяла затхлый запах, была относительно чистой. На крайний случай и это могло сойти.

– К сожалению, теплее у меня ничего нет, – прошептала Линда в ухо Эндеру и, сложив ткань в несколько слоев, накинула на него.

Затем она стащила с каталки каучуковый матрас и с некоторым усилием поднесла его к двери. Ведь хотя Херцфельд и сказал, что Эндеру нельзя двигаться, не лежать же ему на холодном кафельном полу!

Если он вообще еще чувствует холод.

Внезапно Эндер открыл глаза и глубоко вздохнул. Однако не успела молодая женщина порадоваться этому и обрести надежду на то, что все обойдется, как через секунду признаки жизни у коменданта снова исчезли. И на этот раз, как казалось, окончательно.

Воздух выходил из легких Эндера, словно из проколотой автошины. Мюллер успел сказать: «Помогите!», а затем потерял сознание. Глаза у него закатились и стали видны одни только белки.

«Нет, не делай этого! Ты не можешь умереть!» – хотела было выкрикнуть Линда, но смогла выдавить из себя только приглушенный хрип.

И это, вполне вероятно, было ее удачей. Ведь если бы она испустила крик отчаяния, то могла выдать себя и не услышать предупреждающий ее об опасности шорох – кто-то стоял возле двери в секционный зал и пытался вставить ключ в замок.