Эпилог

Сабина стояла в тамбуре между вагонами. Под ней стучали межвагонные сцепления, но она не обращала внимания на шум, а смотрела в окно. Поезд трясся по дамбе, и мимо Сабины тянулось бурное море.

– Твою мать, – выругалась Тина Мартинелли. – И это при том, что ты стояла перед ним?

– Да, – проскрежетала Сабина. Она все еще не могла поверить, что Снейдер рисковал ее жизнью. «Неужели он пожертвовал бы тобой?» Видимо, этот вопрос навсегда останется невыясненным между ними.

– А кто совершил убийство в Будапеште? – спросила Тина.

Сабина вспомнила результаты расследования венгерской уголовной полиции.

– Пит действительно поручил это наемному убийце. Грязная работа. На основании показаний свидетелей мужчину схватили, и анализ сотового показал, что Пит давал ему последние указания по телефону.

– Сколько Пит за это заплатил?

– Это была дружеская услуга одного бывшего зэка – три тысячи евро.

– Porca puttana! – вырвалось у Тины.

Сабина не смогла сдержать улыбку. Ее коллега все еще находилась в больнице, но уже начала курс реабилитации. Предположительно, через месяц она снова будет в строю.

– Кстати, Дитрих Хесс тоже здесь, через две палаты, – рассказала Тина. – Его жена недавно приходила на костылях, навестила его и меня.

– Как у него дела?

– Еще хуже, чем у меня, но он выживет, старый хрен. А жаль! Где ты вообще? – спросила Тина. – У тебя так шумно.

Сабина зажала ухо и заговорила громче:

– Снейдер попросил меня съездить с ним на остров Остхеверзанд. Мы как раз в поезде.

– И как дела у Снейдера? – спросила Тина.

– Не очень. – Сабина увидела, что поезд достиг острова и подъехал к железнодорожной станции. – Я не могу больше говорить. – Она закончила разговор и убрала телефон.

Снейдер вышел из купе.

– С кем вы разговаривали?

Типичный Снейдер! Должен все и всегда знать.

– С Мартинелли. Она ругается, как сицилийский мафиозо.

Снейдер улыбнулся.

– Значит, ей уже лучше.

Поезд остановился, и они сошли.

Снейдер пошел первым.

– Лучше всего, если мы будем ждать перед железнодорожной станцией. За нами должна приехать машина.

– А теперь я узнаю, почему мы здесь?

Снейдер на ходу вытащил из кармана пальто пожелтевший надорванный конверт.

– Это письмо из вашего сейфа в Роттердаме? – спросила она.

– Да, записка от Пита, в тот день, когда его привезли в Остхеверзанд.

– Это было больше пяти лет назад, – заметила Сабина. – Что там написано?

Без комментариев Снейдер протянул ей конверт, и она вытащила оттуда письмо, такое мятое, словно за эти пять лет Снейдер перечитывал его сотни раз. Сообщение состояло всего из одного абзаца, правда, по-голландски.

– Спасибо большое, мне это очень помогло. – Сабина вернула Снейдеру письмо непрочитанным.

– «Отец, мне пришлось сперва стать убийцей, чтобы ты занялся мною, – перевел Снейдер по памяти. – Так мы оба добились того, чего хотели. Ты поймал убийцу – а я хотел, чтобы ты уделил мне свое время. Но мы измотали друг друга. Ты охотился за самим собой, а я убегал от самого себя. Может, сейчас у нас будут нормальные отношения». Больше там нет ничего.

– Своего рода крик о помощи, – задумалась Сабина. – Удели мне время, и я изменюсь.

– Мы с Дианой пытались. И у нас почти получилось.

Сабина посмотрела на здание тюрьмы на возвышенности.

– И поэтому мы здесь?

– Чемодан Ханны лежал в квартире Пита. На ее ноутбуке был обнаружен фрагмент записи с камеры наблюдения из тюрьмы «Штайнфельз». Уголовная полиция нашла запись целиком в сейфе доктора Кемпен, на диске с последним сеансом терапии Ирены Эллинг. Таким образом, Кемпен знала об убийстве Эллинг.

– Ее убил Холландер? – спросила Сабина.

– Вероятно. Расследование еще ведется. Кемпен терпеть не могла своего начальника. Скорее всего, она шантажировала его этой записью. В пытках заключенных она не участвовала, но старалась скрыть их последствия и, как и Холландер, получала за это деньги. Но, видимо, она захотела кусок пирога побольше. Возможно, документы Ирены Эллинг прольют свет на это дело. – Снейдер замолчал, когда к станции подъехал старый «фольксваген-жук» и остановился перед ними.

На этот раз их забрал не директор Холландер и не Френк Бруно, который сидел в следственном изоляторе за помощь в совершении побега, а новый тюремный библиотекарь.

Спустя пятнадцать минут Снейдер и Сабина без стука вошли в кабинет секретарши Холландера.

Морена удивленно посмотрела на них и отложила журнал в сторону.

– Я знала, что приедет кто-то из уголовной полиции, но вы?.. – вырвалось у нее. – Я думала, судья Бек ясно распорядилась, чтобы вы…

– Судья Бек мертва, – без каких-либо эмоций перебил ее Снейдер.

– Если вы к директору, то он разговаривает по телефону.

– Если он не дурак, то с адвокатом. – Снейдер одарил ее своей презрительной улыбкой. – Подождите снаружи! И никого к нам не впускайте.

– Но я…

– Немедленно! – Снейдер откинул полу пальто, чтобы был виден его пистолет в кобуре.

Морена поднялась.

– Как хотите! Но я проинформирую службу безопасности, – пробурчала она, протискиваясь мимо Снейдера и выходя из кабинета.

После того как она закрыла за собой дверь и Сабина со Снейдером остались вдвоем, он протянул ей пару наручников.

– Держите. Вам предстоит провести арест.

Сабина с удивлением взглянула на него.

– А ордер у вас есть? – Все это казалось ей слишком поспешным и непродуманным.

– Он нам не понадобится. – Снейдер открыл дверь в кабинет Холландера и вошел внутрь.

Холландер вальяжно развалился за письменным столом, положив ноги на комод, и разговаривал по телефону, повернувшись к ним спиной и глядя в окно. Снейдер молча заблокировал ручку двери, подставив под нее стул для посетителей.

В это время Холландер опустил ноги, развернулся на кресле и недоуменно уставился на Снейдера.

– Вы?

Снейдер подошел к нему, выхватил из руки телефонную трубку и со всего размаху опустил ее на аппарат.

– Можно минуту вашего внимания?

– Что вы задумали? – проворчал Холландер и посмотрел на подставленный под дверную ручку стул. – Вы никогда не соблюдали правила – и, честно говоря, ничего другого я от вас не ожидал.

– А ведь при этом можно подумать, что мы похожи, мы ведь отстаиваем одинаковые взгляды: общество необходимо защищать от отдельных людей. – Снейдер перегнулся через стол. – Но я спрошу вас: кто защитит отдельных людей от общества?

Холландер сверкнул на него глазами.

– На что вы намекаете?

– Ваш предшественник был неподкупен и отвергал все попытки графа Эриха фон Кесслера. В отличие от вас.

– Черт возьми, о чем вы говорите?

– Я говорю о неплохом дополнительном доходе, который вы скрываете от трех бывших жен, которые уже много лет вытягивают из вас последние деньги.

– Красивая теория!

– Ирена Эллинг раскрыла, что творилось в вашей тюрьме. Пять тысяч евро за каждый синяк, десять тысяч евро за ушиб, сто тысяч евро за прерывание психотерапии ввиду агрессивного поведения, – перечислял Снейдер. – Что вы сделали с тремя миллионами, которые Эрих фон Кесслер выплатил вам в течение трех лет?

– Завидуете, потому что сами получаете в БКА мизерную зарплату? А теперь я вам кое-что скажу. – Холландер выпрямился в кресле. – Возможно, деньги портят характер, но их недостаток ни в коем случае не делает его лучше.

– Часть денег так же получили судья Бек и судебный психолог Ашенбах, верно?

Холландер засмеялся.

– Вероятно, чтобы Ашенбах написала соответствующее заключение, а Бек запретила вам здесь появляться? Вы так это себе представляете в своем мирке? Продолжайте фантазировать! Какое еще преступление я совершил?

– Скажите мне сами!

– Я понимаю, вы взволнованны. Я слышал, что вы наконец-то поймали этого подонка Пита ван Луна. Почему это заняло столько времени?

– Подонка? – У Снейдера дернулась бровь. – De mortuis nil nisi bene.

– О мертвых либо хорошо, либо ничего? Я вас умоляю! Даже если речь идет об убийце женщин?

– Вы должны знать, каково это – быть убийцей женщин.

Холландер вскочил.

– С меня хватит. – Он указал на дверь. – Немедленно покиньте мой кабинет! Оба!

У Сабины участился пульс.

– Снейдер! – шикнула она. – Уходим! – Похоже, до ареста дело не дойдет. Она обратилась к Холландеру: – Он много чего пережил за последнее время и еще не в себе.

– Я знаю, что вы распорядились пытать Пита и убили Ирену Эллинг, – заявил Снейдер.

– Звучит интересно, что вы там якобы раскрыли. Но вам никогда этого не доказать! Разрешите немного помочь вам с юридической казуистикой? Правда – не то, что произошло, а то, что можно доказать. Как жаль, что ваши единственные свидетели Ашенбах, Эллинг, Бек и Кесслер мертвы!

– Ваше счастье. – Снейдер не спускал с Холландера глаз. – Я хотел помириться со своим сыном, но вы все разрушили. Из алчности и потому, что Кесслер хотел помешать переводу Пита в другую тюрьму, смягчению режима и, возможно, освобождению через двадцать пять лет, в случае примерного поведения.

Холландер самодовольно рассмеялся.

– Вы обвиняете меня в том, что я не помог раскрыться его потенциалу?

– Именно! Вы снова сделали из него убийцу.

– Снова? – крикнул Холландер. – Преступник всегда остается преступником.

– Те же самые слова, что вы использовали, когда подменили мои сообщения Питу письмом, написанным точно таким же почерком. Это Кесслер заказал подделку, сукин сын?

– С таким отцом агрессивность сына вполне объяснима. Я надеюсь, это единственный ублюдок, которого вы породили.

– Да, единственный, – с горечью сказал Снейдер.

О боже! Сабина видела, как у Снейдера заходили желваки. Он и так не отличался терпимостью, а Холландер его провоцировал.

Неожиданно Снейдер выхватил пистолет из-под пиджака.

Сабина тут же потянулась к своей кобуре, но Снейдер остановил ее движением руки.

– Не доставать! – Он дозарядил оружие.

Сабина уставилась на Снейдера.

– Черт возьми, что это значит?

Шок Холландера длился чуть дольше. Он прищурился.

– Вы ведь не думаете, что этот пистолет меня впечатляет.

Проклятье! Нужно найти какой-то выход, чтобы…

Выстрел перебил ее мысли.

– Снейдер! – выкрикнула она и лишь потом увидела, что Снейдер выстрелил в сторону.

Пуля попала в стену в полуметре от головы Холландера.

– Снейдер, хватит! – Сабина выхватила свой пистолет и направила на Снейдера.

– Вы с ума сошли! – возмутился Холландер. – Это что, жалкое представление типа «хороший полицейский – плохой полицейский»?

– Снейдер, я приказываю вам опустить оружие! – повысила голос Сабина, держа палец на спусковом крючке.

– Не вмешивайтесь! – шикнул Снейдер. У него были тот же опасный тон и выражение лица, как в ту ночь, когда ему пришлось выстрелить в своего сына.

– Вам лучше послушать коллегу! – закричал красный как рак Холландер. На его рубашке под мышками проступили пятна пота.

Сабина сделала глубокий вдох и выдох. Она должна сохранять спокойствие, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.

– Снейдер, – произнесла она как можно непринужденнее. – Вы стали жертвой манипуляций Пита. Он хотел, чтобы вы сделали именно это и завершили его план мести.

– Вы понятия не имеете, каково это – убить собственного ребенка, подготовить его похороны и стоять с его матерью у могилы, – выдавил Снейдер, глядя на Холландера, который пятился с мокрыми от пота висками.

– Пит проник в вашу голову, – сказала Сабина. – Вы должны освободиться от него.

– Он уже много лет в моей голове. – Снейдер целился Холландеру в лоб.

– Снейдер! В последний раз прошу! Опустите оружие!

– Сделайте же что-нибудь! – закричал Холландер. Его высокомерие вдруг улетучилось. – Он сумасшедший. Стреляйте в него!

– Заткнитесь! – прикрикнула Сабина на директора. Она взглянула на дверь. Обеспокоенные выстрелом, сотрудники службы безопасности скоро будут штурмовать дверь кабинета. А до того момента она должна помешать преднамеренному убийству, потому что все шло к тому. Но Сабина не знала, сможет ли вообще выстрелить в Снейдера. Все-таки он пожертвовал своим сыном, чтобы спасти ей жизнь.

Холландер в отчаянии обратился к Снейдеру:

– Послушайте вашу коллегу. Вы будете сожалеть об этом до конца жизни.

– Я о стольких вещах сожалею, одной больше, одной меньше – уже не важно.

– Вы должны…

В этот момент Снейдер нажал на спусковой крючок.

Сабина вздрогнула, от громкого хлопка у нее заложило уши.

Выстрел Снейдера был точен. Холландера откинуло назад к стене, пуля попала ему в голову. Кровь и мозги брызнули на стену.

Трясущейся рукой Сабина продолжала наставлять пистолет на Снейдера. Она была не в состоянии думать. Снова и снова она видела, как Снейдер нажимает на крючок, словно ее мозг отказывался понимать произошедшее.

– Черт возьми, почему вы это сделали?! – закричала она на него. Ее пальцы были холодными, а руки онемели.

«Вот дерьмо, что мне теперь делать?»

Снейдер опустил плечи. На мгновение он закрыл глаза, потом облегченно выдохнул и посмотрел на нее.

– Я не просто хотел это сделать – я хотел сделать это правильно. – В его взгляде было столько облегчения и освобождения.

– Снейдер, проклятье!.. – воскликнула она и почувствовала, как по щекам потекли слезы.

– Все хорошо. – Он положил пистолет на письменный стол и подставил Сабине запястья. – Я ухожу со службы и сдаюсь.

Снейдер стоял на утесе и курил косячок. Его руки не тряслись. Он хладнокровно наблюдал, как труп Холландера в черном мешке вынесли на носилках из здания, спустили по лестнице и загрузили в машину.

Двери захлопнулись, и машина поехала к пристани. Там Снейдера уже ждал полицейский катер.

– Пойдемте, – сказала Сабина. – Я должна вас арестовать.

– Еще одну затяжку. – Снейдер закрыл глаза и сделал медленный выдох.

– В тюрьме вам не выжить и дня.

– Это уже моя забота.