17

Дзинь!

Чокнулись с хрустальным звоном бокалы. Терраса кафе была залита солнцем.

– Ваше здоровье! – сказал Джонатан, широко улыбаясь.

– Твое здоровье, – пробормотали Майкл и Анжела.

После того как Майкл услышал, что возвращение Джонатана в Сан-Франциско на данный момент вовсе не означает его возвращения на работу, вид у Майкла был раздосадованный.

– Прекрасно выглядишь, – с легкой завистью заметила Анжела. – Я уж и не знаю, кто был тот идиот, который говорил: «Здоровье – в работе».

Уже два дня Джонатан словно витал в облаках. Его вдохновили разговоры с Марджи, и он вновь обрел вкус к жизни. Теперь он по-другому видел мир, и ему казалось, что он принимает участие в каком-то необыкновенном, загадочном приключении. Он не мог бы сказать точно, надолго ли, но сейчас он смаковал магию каждого мгновения. Как только его взгляд пересекался с чьим-нибудь взглядом, останавливался на цветке, на дереве или на птице, ему сразу хотелось улыбнуться.

– Похоже, тебе стало лучше, – произнес Майкл таким тоном, словно упрекал.

– Да, у меня все отлично.

Майкл отпил глоток.

– Прирост доходов нашей фирмы резко упал с тех пор, как ты ушел, – сказал он.

Джонатан с улыбкой смотрел на своих коллег. Черты и выражение их лиц, глаз, их движения – все говорило об их жизни, с ее страхами и надеждами. И за этими чертами Джонатан угадывал, какими оба были в детстве, как вырастали и взрослели, сохраняя при этом какую-то частицу самих себя. И это делало их очень трогательными.

Джонатан вдруг понял, что возможность посмотреть на них вот так, по-настоящему, выпадала ему очень редко. Ведь обычно мы скользим глазами по лицам, не замечая деталей, просто не обращая на них внимания.

– Какое удовольствие – видеть вас! – сказал он весело.

Оба покосились на него исподлобья. Потом Майкл первым прервал молчание:

– Когда ты намерен вернуться к работе?

Но Джонатан еще не спустился с облаков.

– Жизнь…

Майкл и Анжела быстро стрельнули в него глазами, дожидаясь, чем он закончит фразу.

– …прекрасна. Жизнь прекрасна.

Анжела с хрустом разгрызла редиску.

– А у тебя не найдется других столь же глубоких мыслей?

– Жизнь прекрасна, но никто не отдает себе в этом отчета. Вглядись в редиску, которую ты грызешь. Разве она не чудо? Нет, ты взгляни… взгляни на нее по-настоящему… Она заслуживает, чтобы ею полюбоваться перед тем, как схрумкать, и поблагодарить за то, что она позволила нам себя схрумкать.

Оба компаньона уставились на него с неописуемым изумлением.

Джонатан глубоко вздохнул и пожал плечами, давая понять, что описать то, что он сейчас чувствует, невозможно.

– Я действительно думаю, что… жизнь фантастична, и, что бы там ни говорили, несмотря на кризис, мы живем в потрясающую эпоху.

– Ты так рассуждаешь, потому что ты в отпуске, – сказала Анжела.

– Нет, правда… вдумайтесь: когда делаешь передышку и дистанцируешься от всего, то простая возможность сесть как хочешь, где хочешь и выбрать еду, какую хочешь, воспринимается как нечто невероятное, а?

– Да что на тебя нашло?

– Нет, серьезно… если со стороны взглянуть на лестницу истории человечества, то жить в мирной стране, свободно передвигаться, есть любую еду, какую закажешь, просто щелкнув пальцами, – это нечто необыкновенное! Нам это кажется банальностью, а на самом деле это невероятная роскошь!

Майкл и Анжела перестали жевать и с тревогой глядели на Джонатана.

– Принимая сегодня утром душ, я говорил себе, что достаточно повернуть кран – и польется вода. Отдаете себе отчет? Да это само по себе уже чудо! Я поверну кран – и польется вода. Хочу холодную? Идет холодная. Хочу горячую? Идет горячая. Понимаете? Дальше: стало темно? Я нажимаю кнопку – и зажигается свет!

– Перед этим лучше вытереть насухо руки, – заметил Майкл.

– Да вы хоть понимаете? Короткое движение пальца – и загорается свет! Этому надо бы радоваться каждый раз! Мне холодно – я нажимаю на другую кнопку, и в доме включается отопление. Если вдуматься – разве это не чудо?

Коллеги неотрывно смотрели на него: Майкл – нахмурив брови, Анжела – вытаращив глаза.

Джонатан улыбнулся, отпил несколько глотков и чем-то захрустел в тишине.

– Посмотрите-ка! – сказал он вдруг.

Майкл и Анжела наклонились над поданной к аперитиву тарелкой со свежими овощами с сырным соусом. Джонатан держал в пальцах кочанчик капусты брокколи.

– Посмотрите поближе.

– Что? – спросила Анжела. – Там что, червяк?

– Взгляните на это чудо. Каждая головка разветвляется на множество меньших головок, причем все они сохраняют ту же форму, что и большая. А если вглядеться в каждую из них, то видно, что они тоже делятся на еще меньшие головки. У брокколи фрактальная, то есть расчлененная, структура. В каждой частичке содержится целое. Это как если бы каждый из нас представлял собой подобие всего человечества в целом или в горсти земли отражалась вся Вселенная.

– Невероятно, – мрачно изрекла Анжела.

– И наконец, когда мы едим, то одна жизнь питает другую. А в конечном итоге – жизнь содержит в себе другую жизнь.

Майкл снова нахмурился. Анжела сощурила глаза.

– Да, кстати, я узнал еще одну невероятную штуку, – продолжал Джонатан – у нас в кишечнике живут миллиарды бактерий, и…

– Настоящий бродячий отстойник, – вставил Майкл.

Анжела скорчила гримаску.

– И представляете себе, – снова заговорил Джонатан, – это они обеспечивают нас серотонином, гормоном счастья. С ума сойти, правда? Благодаря им нам делается хорошо!

Анжела вздохнула:

– Это ты и хотел нам сообщить? Что на самом деле нас делает счастливыми то, что мы выкакиваем?

Она окунула редиску в соус и прибавила:

– Я, наверное, все-таки попрошу мачеху пожить с нами…