КЭРРИ ВОН
АСТРОФИЛИЯ
Кэрри Вон — автор бестселлера, попавшего в списки газеты «New York Times». Кроме того, она написала популярный цикл романов о приключениях Китти Норвилл, радиоведущей ночного шоу для мифических существ, которая раздает советы всем дозвонившимся, и по совместительству оборотня. В серию входят следующие книги: «Китти и полночный час» («Kitty and the Midnight Hour»), «Китти едет в Вашингтон» («Kitty Goes to Washington»), «Китти берет отпуск» («Kitty Takes a Holiday»), «Китти и серебряная пуля» («Kitty and the Silver Bullet»), «Китти и рука мертвеца» («Kitty and the Dead Man’s Hand»), «Китти пробуждает ад» («Kitty Raises Hell»), «Китти и дом ужасов» («Kitty’s House of Horrors»), «Китти идет на войну» («Kitty Goes to War») и «Китти и большая проблема» («Kitty’s Big Trouble»). Вон — автор романа «Голоса драконов» («Voices of Dragons»), ставшего ее первым шагом в литературе для подростков, а также романа-фэнтези «Яблоко раздора» (Discord’s Apple). Рассказы Вон публиковались в журналах «Lightspeed», «Asimov’s Science Fiction», «Subterranean», «Wild Cards: Inside Straight», «Realms of Fantasy», «Jim Baen’s Universe», «Paradox», «Strange Horizons», «Weird Tales», «All-Star Zeppelin Adventure Stories» и других. Совсем недавно были изданы ее романы «После Золотого века» («After the Golden Age») и «Сталь» («Steel»), сборник рассказов «Сбившись с пути» («Straying from the Path»), очередной роман в серии про Китти «Китти затмевает всех» («Kitty Steals the Show»), а также сборник рассказов «Лучшие хиты Китти» («Kitty’s Greatest Hits»). Она живет в Колорадо. Вышел новый роман «Китти отжигает» («Kitty Rocks the House»).
В рассказе, включенном в эту антологию, Вон говорит о том, как важно изо всех сил верить в свою мечту даже в мире ближайшего будущего, угнетенном и обремененном экологическими проблемами. Мире, где люди пытаются выжить и справиться с последствиями катастрофы, почти уничтожившей планету.
Спустя пять лет засухи хозяйству «Зеленое дерево», производившему шерсть, пришел конец. Сперва погибли пастбища, потом овцы, и у маленького предприятия не осталось шерсти, чтобы соответствовать хозяйственной квоте. В самом конце их стало лишь пятеро, считая Стеллу. Холдинг больше не мог содержать хозяйство, а региональный комитет — давать кредиты в надежде на то, что пойдет дождь. Может, он вообще здесь никогда больше не пойдет, а может, в следующем году все затопит. Предсказать было невозможно, в этом и заключалась основная проблема.
Никто не стал спорить с решением Аз и Джуда ликвидировать «Зеленое дерево»: позволить своей гордости довести всех до голодной смерти стало бы пустой тратой ресурса. О Стелле говорили как о хорошей ткачихе, к чему ей упускать свой шанс получше устроиться в жизни?
Благодаря тому что они пошли на этот шаг добровольно, комитет нашел для них места в других хозяйствах, еще не скатившихся на грань кризиса. Однако Аз подала особое прошение и самостоятельно нашла новый дом для Стеллы.
— Я знаю Тома, главу этого хозяйства. Он позаботится о тебе, и, кроме того, они процветают. Богатые настолько, что могут позволить себе детей. Ты сможешь заработать там ребенка, Стелла. — Аз подмигнула ей, сжав ладонь девушки своей морщинистой рукой.
Ее глаза заблестели. Двадцать три года назад «Зеленое дерево» тоже процветало — настолько, что получило право на ребенка. На Стеллу.
Но эти дни миновали.
— Мама, — девушка не могла отделаться от одолевающих ее сомнений, — я не хочу бросать тебя и остальных…
— С нами все будет в порядке. Нам все равно пришлось бы расстаться рано или поздно, но зато так нам выплатят кредиты. Не придется начинать с нуля, правда?
— Да, но… — Стелла колебалась, боясь поделиться ребяческими страхами. — А что, если я им не понравлюсь?
Аз покачала головой.
— На зимнем рынке я подарила Тома шаль — ту, что ты сделала. Видела бы ты его, Стелла, у него прямо челюсть от удивления отпала. Он сказал, что готов взять тебя в «Бернард Крофт». С кредитами или без.
«А вдруг им не понравлюсь я?» — У нее слезы подступили к горлу.
Насчет работы она не беспокоилась.
Должно быть, Аз заметила, что она готова расплакаться.
— Милая, все будет хорошо. Мы станем видеться на рынках и даже чаще, если торговля хорошо пойдет. Ты будешь счастлива, я точно знаю. Все наладится.
Аз так радовалась за нее, что девушке оставалось лишь надеяться на ее правоту и молчать о своих страхах.
* * *
Пришла весна, и Стелла отправилась в «Бернард Крофт» — хозяйство, расположенное на побережье у холмов. Триста миль от «Зеленого дерева», если ехать по Длинной дороге.
В последний день пути пошел дождь, на пересадочной станции водитель отсоединил от грузовика прицеп и впряг лошадей. На предложение подождать, пока закончится гроза и зарядятся солнечные батареи, он ответил, что нужно придерживаться расписания, а лошадям будет полезно размяться.
Укутавшись в одеяло от холода, девушка сидела впереди прицепа под навесом. Ей было жаль тяжеловозов: они медленно, шаг за шагом, впечатывали подковы в раскисшую дорогу, с мокрых коричневых шкур текла вода. Было бы проще и быстрее, как казалось Стелле, дождаться, пока расчистится небо и выйдет солнце, а потом продолжить путь на грузовике. Но водитель пояснил ей, что весенние дожди могут лить несколько дней подряд.
Она путешествовала по незнакомому миру, мокрому и зеленому. Столько воды, сколько здесь запросто текло с неба, Стелла не видела за целую жизнь. Если бы хоть четверть этого дождя выпала на сотню миль восточнее, «Зеленое дерево» не закрылось бы.
Дорога свернула в долину к хозяйству «Бернард Крофт». На широких лугах и окружающих их холмах буйно зеленела трава, возле текущего с вершины ручья паслось небольшое стадо альпак. Они не обращали внимания на воду, падающую с неба, но шерсть их потяжелела и свалялась. Придется как следует ее промыть и расчесать, прежде чем делать пряжу. На самом деле девушка даже ждала этого момента. Хотелось как можно скорее почувствовать себя полезной. Проявить себя. Если у нее не получится, не сложится, то придется отдаться на милость регионального комитета, который будет искать для молодой ткачихи другое процветающее хозяйство. Нет, все должно получиться!
Полдюжины выбеленных домиков стояли неподалеку друг от друга, тут же располагались сараи, амбары для животных и кроличьи клетки, а вокруг чернели ровные квадраты вспаханной земли с проблесками зеленого — огородных грядок с молодой порослью. Самый большой дом стоял несколько в стороне. Широкие двери, закрытые ставнями от дождя окна… мастерские, догадалась Стелла. Под вместительными водосточными желобами примостились деревянные корыта для мытья шерсти и пара медных чанов для окраски. Все привычно и знакомо.
Из трубы второго по величине дома, рядом с которым был разбит огород, шел дым. Скорее всего, там кухня и общая комната. Значит, в остальных домиках — спальни. Интересно, какой из них отведут ей, с кем придется делить комнату? У холма торчала пара неподвижных сейчас трехлопастных ветряков.
На вершине самого высокого холма, по ту сторону луга, стояла маленькая небеленая хижина. В ней с трудом разместились бы двое и даже встать в полный рост было бы сложно. Для чего она нужна, Стелла не поняла. Может, сушилка? Так место совсем неподходящее, открытое всем дождям и ветрам.
Они свернули с дороги и как раз подъехали к домам — водитель натянул вожжи, заставляя лошадей остановиться, — когда их вышли поприветствовать двое в плащах. Стелла поблагодарила водителя и спрыгнула на землю. Сапоги, угодив прямиком в лужу, расплескали грязь, длинная шерстяная юбка путалась в ногах, тяжелое от воды одеяло облепило фигуру. Она чувствовала себя промокшей и грязной, но это не заставило ее пасть духом.
Старший из тех, кто вышел ее встретить, несколько погрузневший с возрастом, но все еще легкий на ногу мужчина средних лет, широко раскинул руки ей навстречу.
— Вот и она! Не думал, что сможете к нам добраться по такой погоде.
«Это Тома, друг Аз, — напомнила себе Стелла. — Тревожиться не о чем».
— Лошади через любую грязь пройдут. — Водитель выгрузил ее багаж из прицепа.
— Вот и хорошо, — сказал Тома. — Заходи внутрь и сейчас же сушиться!
— Спасибо, — выговорила Стелла. — У меня всего лишь пара сумок. И ткацкий станок. Аз позволила забрать его из «Зеленого дерева».
— Вот так сокровище! Хорошо.
Мужчины сгрудились позади прицепа, помогая разгружать. В одной сумке лежала ее одежда, несколько книг, письма и безделушки. В другой — веретена, спицы, чесалки, мотки пряжи и ниток. Больше всего места занимал разобранный станок — ножки и рама были связаны вместе, механизмы завернуты отдельно в защитную непромокаемую ткань. Понадобится почти день, чтобы заново собрать его и отладить. Зато она сразу же почувствует себя лучше.
Из мастерских появилась еще одна фигура: девушка, едва ли старше ее самой, как заключила Стелла, присмотревшись. Под глухим плащом с капюшоном у той были обычные для здешних мест темные штаны и свободная светлая рубаха.
Девушка из «Бернарда Крофта» подбежала прямиком к водителю.
— Есть что-нибудь для меня?
— Посылка из «Гриффита»?
— Да!
Водитель сунул руку под непромокаемую ткань и достал плотно набитую кожаную папку для документов. Когда девушка потянулась за ней, капюшон сполз назад, открывая лицо — гладкую, словно полированный песчаник, кожу и блестящие карие глаза.
Тома' заворчал на нее, но девушка не обратила на это внимания. Сунула посылку под локоть, сияя от счастья.
— Хоть одну сумку с собой прихвати, и то польза будет, — сказал Тома.
Сам он вместе со вторым мужчиной, Хорхе, понес ткацкий станок к мастерским.
Взяв в свободную руку сумку, девушка улыбнулась новоприбывшей и зашагала к основному дому; Стелла, подхватив оставшуюся часть багажа, пошла за ней.
За ее спиной водитель уже забрался на свое место, прикрикнул на лошадей, и тяжелые копыта вновь застучали по раскисшей дороге.
* * *
Ближе к вечеру, вопреки недавним предсказаниям, тучи слегка расступились; появился кусочек неба и последние солнечные лучи.
Ужин показался ей роскошным пиром: мясо, яйца, консервированные фрукты и овощи, свежий хлеб. В «Зеленом дереве» запасов едва хватало до конца зимы, и Стелла до сих пор не осознавала, что неделями ходила полуголодной. Месяцами. «Зеленое дерево» начало умирать давным-давно.
Вечером жители хозяйства собрались у камелька точно так же, как это было принято когда-то в «Зеленом дереве» и как это делали в дюжине других хозяйств по всей Длинной дороге. Стелла наконец-то со всеми познакомилась. С Тома и Хорхе, которые помогли со станком. С Эльстой, женой Тома', которая отвечала за кухню и сад с огородом. С Ником и Венди, Джоном и Фарен. У Пери был ребенок, Бетти. Дела в «Бернарде Крофте» шли лучше некуда, раз они могли позволить себе и завести младенца, и принять беженку вроде Стеллы. Первым делом Пери сунула Бетти Стелле в руки. Девушка перепугалась: она впервые в жизни держала ребенка и очень боялась уронить, а тот, словно нарочно, извивался и сучил ногами. Пери, воркуя над ними обеими, показала, что нужно делать, но очень быстро забрала малышку. До сих пор Стелла даже и не думала о том, что сможет когда-нибудь заработать право снять имплантат и завести ребенка, лишний рот в «Зеленом дереве» стал бы катастрофой.
Эльста куталась в сотканную Стеллой шаль, ту самую, что Аз подарила Тома'. Ее зачет, зримое подтверждение ее умений. Она все сделала сама от начала и до конца: вычесала тончайшую шерсть мериноса, спряла ее, окрасила в непростой дымчато-голубой оттенок, придумала сложный узор. Эльста могла бы и не оставлять шаль себе, а сменять на кредиты. Маленькая искорка гордости вспыхнула в груди девушки: они не просто из милости взяли ее в свое хозяйство.
Стелла принесла с собой корзинку с рукоделием, но Эльста сказала:
— Ты долго добиралась, отдохни. Завтра будет много времени для работы.
Девушка села на одеяло, расстеленное на полу перед камином, и принялась играть с Бетти.
Эльста распутывала волокна шерсти и готовилась запустить колесо прялки. Тома и Хорхе сидели у складного стола и чинили ручные чесалки. Другие обитатели хозяйства вязали на спицах и крючком, ставили заплатки. Без всяких сомнений, они сами делали ткани и шили одежду: темные штаны, яркие юбки, фартуки и рубахи. У Стеллы руки так и чесались: в корзинке лежала наполовину связанная пара ярко-желтых носков из остатков спряденных ею раньше ниток. Носки выходили уродливыми, но теплыми, уютными и по-своему даже очаровательными. Но Эльста была права — Стелла устала, да и малышка полностью захватила ее внимание. Бетти играла с деревянными кубиками, стуча ими друг о друга. Иногда с серьезной миной она протягивала их девушке, а потом требовала обратно. Должно быть, эта игра что-то означала.
Та, которую Стелла встретила во дворе, в комнате не появилась. И ужин пропустила. Девушка хотела спросить о ней, но не знала, как начать.
Эльста помогла.
— Энди ушла в свою каморку?
— Конечно, куда ж еще? — проворчал Тома.
Слова прозвучали излишне резко.
В свою каморку — хижину на холме? Стелла прислушалась, надеясь, что малышка перестанет так громко колотить кубиками.
— Тома'… Она должна быть здесь.
— Работу на сегодня она выполнила, так что оставь. Погода прояснилась, и ты же ее знаешь.
— Она должна меня слушаться.
— Чем больше ты давишь, тем больше ее злишь. Оставь ее в покое, дорогая.
Колесо Эльсты крутилось и шуршало, Пери мурлыкала что-то под нос, звеня спицами, кубики Бетти ударялись друг о друга. Тома нахмурился, но не оторвал взгляда от своей работы.
* * *
Ее сумки, наполовину распакованные, стояли у одной из двух кроватей в самом маленьком домике. Вторая кровать, пустая, принадлежала той самой Энди. Стелла умылась, расчесала короткие светлые волосы, надела ночную рубашку и свернулась калачиком под одеялом.
Влажный воздух пах по-другому, неправильно. Из окна тянуло землистым духом травы, легкий ветерок гулял сквозь распахнутые ставни. Стелла замерзла, у нее непрерывно текло из носа. В пустыне всегда, даже ночью, пахнет сухостью, нагретая солнцем земля дышит жаром. Там ее нос чесался от пыли.
Она не могла уснуть, все ждала, когда вернется Энди.
Наконец та пришла. Дверь скрипнула и отворилась, и Стелла открыла глаза — должно быть, все-таки задремала. Закутавшись в одеяло и обнимая подушку, она моргала, не понимая, где очутилась и что происходит. Все здесь было странно, непривычно, и она лежала тихо, словно затаившись.
Похоже, Энди даже не заметила ни новой соседки, ни того, что разбудила ее. Может, ей все равно? Повесив плащ на вешалку у двери, та села на свою кровать и принялась торопливыми, отчасти нервными движениями стаскивать ботинки и одежду. Бросив их на стоящий рядом сундук, девушка забралась под одеяло и, укутавшись, затихла, словно тут же уснула. Стелла заподозрила, что Энди привыкла быстро засыпать за час до рассвета, потому что совсем скоро ей придется вставать и идти на работу.
Разумеется, рано или поздно у них еще будет возможность поговорить, но пока что девушка терялась в догадках, каким может быть этот разговор.
* * *
На следующий день небо расчистилось. От туч не осталось и следа, солнце сияло так же ярко, как и в пустыне, но мир оставался влажным и зеленым, все продолжало расти. Чахлые всходы на грядках изо всех сил тянулись вверх, листья кудрявились. Ангорские кролики прижимались носами к металлической решетке клеток, словно желали просочиться сквозь нее и порезвиться в лугах. Ставни открыли настежь, впуская солнце в комнаты.
Здание, в котором располагались просторные, чистые мастерские, было выбелено и внутри, и снаружи. Здесь пахло ланолином, шерстью и работой. Ворсинки летали в лучах солнечного света; два — то есть теперь уже три —- ткацких станка и пара прялок стояли друг напротив друга. Дни сейчас полетят стремительно, вот и первый из них уже незаметно подходит к концу. Довольная, хотя и уставшая Стелла завершила работу.
На улице у корыт Энди промывала шерсть, чтобы подготовить ее к чесанию и прядению на следующей неделе. Когда Стелла поднялась утром, та все еще спала, хотя сон ее и оказался недолог. Они так и не поговорили, даже не пожелали друг другу доброго утра. Весь день провели в разных местах и почти не виделись. Постоянно выбивались из ритма, как узор, который пошел неверно, потому что ты неправильно сосчитала нити. И чем дальше, тем сложнее Стелле было придумать тему для разговора. Ей хотелось спросить: «Ты что, избегаешь меня?»
Убрав работу, Стелла пошла было в общую комнату, но заметила, что Энди, огибая луг, бодрым шагом направилась к одиноко стоящей хижине на холме. К своей «каморке», как сказала Эльста.
Выждав, пока Энди отойдет достаточно далеко, чтобы уже не оборачиваться, Стелла последовала за ней.
Подъем на холм оказался довольно крутым, и вскоре Стелла, хотя и шла медленно, начала задыхаться. Тропа несколько раз вильнула и наконец вывела на вершину, к маленькой, потрепанной непогодой хижине.
Как девушка и думала, открывшийся с холма вид окупил все усилия. Долина «Бернарда Крофта» была как на ладони, а за ней виднелась и следующая. Дома соседнего хозяйства казались бледными точками, с крыши одного из них поднималась нитка дыма. Мягкие округлые холмы, разделенные долинами, походили на складки тканого полотна, а вдоль них тянулась серая лента Длинной дороги. Деревья, растущие вдоль ручья, придавали живописной картине дополнительную фактуру. От края и до края распростерлось голубое, подернутое прозрачной пеленой небо, а у самого горизонта на западе, если прищуриться, можно было различить тонкую серую полоску океана, и ветер, долетавший с той стороны, пах солью и свободой. Глядя с высоты, Стелла поняла, что хозяйство расположилось в неглубокой котловине на вершине мира. Девушка задумалась о том, сколько времени понадобится, чтобы обойти всю долину, и решила, что в один из солнечных дней обязательно отправится на прогулку.
Теперь, когда она стояла рядом с хижиной, та казалась еще меньше. Часть крыши, как ни странно, отсутствовала, словно ее сдвинули ради дневного света. Стены были слишком высоки, сверху не заглянуть, а дверь заперта. Стелла колебалась: ее не звали, она пришла сюда без разрешения. Нельзя так врываться, тем более — к соседке, с которой еще предстоит жить в одной комнате. С другой стороны, им же предстоит жить в одной комнате! Нужно как-то поговорить. Если Энди это не понравится, что ж…
Чтобы не передумать, Стелла постучалась. Тук-тук-тук, как дятел.
Дверь открылась слишком быстро, она отпрянула и кое-как умудрилась не упасть. Глаза Энди горели, но, узнав ее, девушка тут же смягчилась, выражение ее лица стало скорее озадаченным.
— О, привет!
Долгие несколько секунд они смотрели друг на друга. Опершись о косяк, Энди преграждала ей дорогу, и Стелла никак не могла разобрать, что же там, в домике, находится.
— Можно войти? — наконец спросила она, раз уж эту дверь все-таки не захлопнули перед ее носом.
— М-м-м… конечно.
Энди, словно очнувшись от грез, отступила, пропуская гостью.
Большую часть комнаты занимало некое устройство, установленное на высоком, почти в человеческий рост, треножнике. Длинный металлический цилиндр диаметром примерно с ведро упирался в потолок. Он был похож на гигантскую консервную банку, выкрашенную в серый цвет и снабженную защелками, круглыми ручками и рычагами. Стелла обошла вокруг, рассматривая устройство и напоминая себе, что прикасаться ни к чему нельзя. Ее так и тянуло это сделать.
— Это телескоп, — догадалась она, оглянувшись на хозяйку хижины. — Древний.
Улыбка озарила лицо Энди, ее глаза цвета красного дерева засияли.
— Двенадцатидюймовый отражатель. Ему лет сто, наверное. Моя гордость и радость. — Ее пальцы пробежались по треножнику, лаская его, как любимое животное.
От этой улыбки у Стеллы перехватило дыхание.
Хорошо, что она все-таки пошла следом за Энди.
— Где ты его достала? — спросила она, стараясь не выдавать волнения. — Вряд ли выменяла его на…
— Нет, конечно. Такое ни на что не выменяешь. Что бы ты за него отдала?
Она имела в виду — сколько мотков шерсти, или рулонов ткани, или живых альпак, или консервных банок с рыбой можно было бы за него предложить? Но разве можно определить цену такого устройства? Некоторые люди отдали бы его задаром, просто потому что не умеют им пользоваться и им неважно, насколько это редкая вещь.
— Он принадлежал Пэну, который управлял хозяйством до Тома, — продолжила Энди. — Пэн помогал восстанавливать сеть обсерваторий после катастрофы. А потом оставил все мне. Он бы отдал его Тома, но того астрономия никогда не интересовала.
Она пожала плечами, словно сама не понимала, как такое вообще возможно.
— Так он работает?
— Да. — Улыбка вновь засияла на ее лице, и Стелла подумала, что ради этой улыбки могла бы задержаться здесь с разговорами на всю ночь. — Не прямо сейчас, конечно. Нужно дождаться темноты, и надеюсь, погода останется ясной. Когда крыша открыта, тут почти настоящая обсерватория. Видишь, как мы замазали швы? — Она указала на место, где стены сходились с крышей.
Швы, проходившие рядом с петлями и задвижками, были покрыты водонепроницаемой тканью, чтобы дождь не затекал внутрь. Очень продуманно. Хижина оказалась всего лишь укрытием для оборудования. К нижним концам треноги крепились кирпичи — судя по всему, телескоп никогда не передвигали.
Кроме него в хижине почти ничего не было. Маленький письменный стол, полка с книгами, лоток с кипой бумаги и деревянный пенал с карандашами. Кожаная папка, которую Энди получила утром, лежала тут же, открытая, а бумаги из нее валялись по всему столу.
— Это то, что тебе прислали?
Энди торопливо порылась в документах.
— Задание из «Гриффита». Новый список координат, считай, лето почти наступило. Небо изменилось, по крайней мере то, что мы видим. Я провожу наблюдения, а затем отсылаю результаты назад.
Она немного отступила, румянец на бронзовом лице стал ярче.
— Знаю, звучит не очень интересно. В основном мы просто записываем цифры и обмениваемся ими…
— Нет, — покачала головой Стелла. — Наоборот, очень интересно. Необычно…
— И бесполезно, как считает Тома'. — Улыбка Энди стала грустной.
Вчерашний спор сразу стал понятен.
— Нет ничего бесполезного, — возразила Стелла. — Ты же сама говоришь, как можно от такого отказаться?
Конечно, все было бы иначе, если бы это хозяйство не могло прокормить себя и не было бы другого выхода, кроме самоликвидации.
Вдалеке раздались три удара в медный колокол, звук поплыл по долине. Стелла в замешательстве выглянула за дверь.
— Эльста зовет всех к ужину, — объяснила Энди. — Она звонит, только когда нас нет на месте.
Она сложила бумаги, сунула их в папку, поставила крышу на место. Стелла слишком поздно сообразила и бросилась помогать, схватившись за деревянную панель, когда Энди уже задвинула засов. Ну что ж… Может, в другой раз.
По дороге назад Стелла наконец-то разглядела свою соседку как следует. Та была резковата, словно ветер или дождь; кудрявые темные волосы, стянутые на затылке серой бечевкой, растрепались. Ворот рубахи был расстегнут, куртка сползла с одного плеча. Стелла подавила в себе внезапное желание поправить на ней одежду и причесать локон, выбившийся из хвоста.
— Значит, ты больше астроном, чем ткачиха, — сказала она, надеясь подбодрить.
Но Энди лишь нахмурилась.
— Это доводит Тома до белого каления. Если бы существовало хозяйство астрономов, я бы ушла туда. Но астрономия никого не накормит, правда? Для этого есть метеорология, климатология. Солнечная астрономия, в лучшем случае. Но мы же занимаемся другим. Так мы не заработаем себе ребенка.
— А чем вы занимаетесь?
— Проводим астрономические наблюдения. По мере возможностей. Такое ощущение, что мы заново изобретаем колесо. Мы не узнаём ничего такого, о чем люди не знали бы раньше. Мы еще не дошли до прежних рубежей. Только… заполняем дыры. Следим за астероидами, отмечаем сверхновые и тому подобное. Может, сейчас эта информация и бесполезна, но когда-нибудь она должна пригодиться.
— Вот видишь, ты планируешь будущее. А это полезно.
Энди вздохнула.
— Комитеты считают, что это пустая трата времени. Хотя им не на что жаловаться. Мы, все, кто входит в нашу сеть, выполняем положенную нам часть работы, а в обсерваториях занимаемся сверхурочно. Многие из нас делятся своими кредитами с «Грифиттом», «Китт Пиком» и «Уилсоном». У них самые большие телескопы в регионе, мы помогаем им содержать сотрудников, которые ухаживают за оборудованием, следят за работой солнечных батарей и ветряков. Тома всегда жалуется, говорит, что, если бы я вкладывала свои кредиты в наше хозяйство, мы давно бы завели второго ребенка. Говорит, что я даже могла бы родить малыша. Но это же мои кредиты, и то, что я делаю, важно. Я отрабатываю за каждую минуту с телескопом, так что пусть не спорит, — неожиданно сердито отрезала она и посмотрела на зардевшуюся Стеллу. — Возможно, они взяли тебя, чтобы покрыть мои расходы.
Та не знала, что и сказать. Она была благодарна за то, что ей предоставили место и что она вообще кому-то нужна.
Энди прервала ставшее неловким молчание:
— Надеюсь, тебе тут понравится. И ты не будешь слишком скучать по дому.
Теплые и уютные слова, словно мягкое шерстяное одеяло.
— Спасибо.
— Мы порой бываем слишком шумными. Бетти плачет, когда у нее болит животик, и ты пока не слышала, как поет Венди. А еще Хорхе и Джон — они не только соседи по комнате, но и спят в одной постели, а стенки тут не слишком толстые. Зато можно их поддразнивать и смотреть, как они отнекиваются.
— Шум мне не помешает. Я подозревала, что в той хижине находится секретный винокуренный завод.
Энди засмеялась.
— Тома бы это оценил, алкоголь хотя бы выпить можно. Кстати, Эльста делает отличный сидр. Если бы она всерьез занялась производством, то быстро покрыла бы все кредиты, которые я трачу на обсерваторию.
Когда они спустились с холма и подошли к поселку, Энди спросила:
— Ты знаешь, что Стелла на латыни означает «звезда»?
— Да.
* * *
Работа остается работой, где бы ты ни жила, и Стелла очень быстро вошла в повседневный ритм. В «Бернарде Крофте» жили милые люди, и с Энди общаться было просто. И приятно. Стелла старалась подгадать так, чтобы оказаться с ней в одной комнате — просто ради возможности еще раз увидеть ее улыбку. Уж чего-чего, а этого она точно не ждала, переселяясь в новое хозяйство, но и не возражала.
Во многих хозяйствах Длинной дороги держали овец, но только работники «Бернарда Крофта» пряли и ткали на продажу. Всю шерсть привозили к ним. Также в их хозяйстве в небольших количествах производили особые ткани из шерсти альпак и ангорских кроликов, которых они разводили сами. Работа эта славилась качеством: гладкостью и равномерным распределением нитей. И пользовалась спросом не только у жителей Длинной дороги, но и по всему побережью.
Все работники умели прясть, ткать и окрашивать ткани, хорошо разбирались во всех этапах работы с шерстью. Некоторые переехали в «Бернард Крофт», потому что знали ремесло, другие же, как Тома и Ник, выросли при хозяйстве и всему научились здесь. Однажды и Бетти тоже все это освоит, как освоила Энди. Стелла узнала, что ее подруга родилась здесь, потому что Тома и Эльста заработали когда-то право на ребенка.
Девушки сидели за ткацкими станками и разговаривали во время работы. Весенние дожди, казалось, закончились, и все остальные предпочли перебраться на свежий воздух. Венди вынесла прялку на улицу. А Тома с Хорхе взялись промывать и очищать новую партию шерсти, так что у Стеллы появился шанс поговорить с Энди наедине.
— А ты могла бы найти работу в какой-нибудь обсерватории? Как это происходит?
Та покачала головой.
— Ничего не выйдет. В «Китт» работают трое, а в «Гриффит» и «Уилсон» по два сотрудника. И они сами выбирают своих преемников. Им выгоднее, чтобы я оставалась здесь и зарабатывала для них кредиты.
— А еще у тебя свой телескоп.
— Астрономы его обожают, — согласилась Энди. — Они называют это место «Обсерваторией Бернард». Обсерваторией, словно это в самом деле важно. Разве не глупо?
— Совсем не глупо.
Руки Энди мелькали, продевая челнок с утком сквозь нити основы. Лишь время от времени она поднимала взгляд от станка. Стелла же ткала почти машинально, чаще поглядывая на работу подруги, чем на свою собственную.
С улицы раздавался негромкий, похожий на сон голос Венди. Она любила петь под ритм вращающегося колеса своей прялки.
Бросив взгляд в сторону ткацкого станка Стеллы, Энди воскликнула:
— Как у тебя это получается? Ты даже не смотришь на работу, а выходит так красиво.
Стелла моргнула, глядя на готовую часть полотна. Да ничего особенного: пара футов ткани свернулась под батаном, едва начав наматываться на товарный навой.
— Не знаю, просто у меня хорошо получается. Как у тебя с телескопом.
— Это очень мило с твоей стороны, но взгляни, я пропустила целый ряд. — Энди принялась распускать все, что она успела сделать за последние пять минут. — Я тороплюсь, и мне трудно сосредоточиться.
— Со всяким бывает.
— Только не с тобой. Я видела шаль, которую ты соткала для Эльсты.
— Я научилась скрывать ошибки, — подмигнула Стелла.
* * *
Спустя неделю к ним приехала представительница регионального комитета. Полная, седовласая, веселая женщина-врач, которая регулярно объезжала хозяйства, расположенные вдоль Длинной дороги. Она приехала, чтобы сделать очередные прививки Бетти, но Стелла подозревала, что представительница также хочет проверить, как девушка устроилась и не нарушила ли привычный уклад хозяйства. Доктор Нэнс села на пол рядом с Бетти, и малышка тут же начала плакать. Пери склонилась над ними, но Нэнс, улыбаясь и нежно воркуя, проверила, как ребенок поднимает ручки, заглянула в ушки и совершенно не казалась обеспокоенной.
— Как жизнь, Тома? — спросила Нэнс, повернувшись к управляющему, который сидел в своем кресле у камина.
Тот беспокойно нахмурил брови, хотя ничего плохого вроде не произошло.
— Прекрасно, все просто прекрасно, — резко ответил он.
— А у тебя все нормально, Стелла?
— Да, спасибо.
Она сматывала в клубок нити, которые Энди держала на вытянутых руках. На инспекцию это было не похоже, но отчего-то Стелла еще больше занервничала.
— Очень хорошо. Ах ты маленькая непоседа!
Бетти наконец-то перестала плакать, только шмыгала раскрасневшимся носиком и крутилась, пытаясь вывернуться из рук Нэнс. Прослушав стетоскопом ее спинку, врач наконец-то отпустила ее, и малышка уползла к Пери.
Нэнс снова повернулась к Тома.
— Комитет хочет заказать вам несколько вымпелов, этим летом мы многих собираемся наградить. Успеете выполнить заказ?
— В самом деле? Вы уверены? — удивился Тома.
Хозяйство производило ткань с красными и зелеными узорами, и шили из нее вымпелы, которыми награждались хозяйства, заслужившие ребенка. Первое, что спросила Нэнс, когда приехала, не пытался ли кто-либо в прошлом году подкупить их, чтобы получить рулон этой ткани. Хозяйство «Бернард Крофт» процветало, не брало взяток, именно так они и получили этот заказ. Хоть и редко, но попытки подкупа случались. Замеченные в подобном преступлении хозяйства тут же прекращали существование.
Вымпел, ознаменовавший появление Бетти, гордо висел над камином.
Нэнс пожала плечами.
— В регионе на протяжении последних лет вполне стабильная ситуация. Никаких споров по квотам, большинство хозяйств способны себя прокормить, даже производят излишки, не истощая при этом ресурсов. Мы — здоровый регион, Тома. Если у нас есть возможность прокормить детей, то нам следует их заводить. При наличии стольких здоровых, молодых женщин, — врач улыбнулась, — вам тоже стоит подумать и подать прошение на еще одного ребенка.
Стелла и Энди переглянулись и разом покраснели. Еще один ребенок, почти сразу после первого? Невероятно!
Нэнс убрала инструменты в чемоданчик.
— Прежде чем я уеду, позвольте проверить ваши противозачаточные имплантаты. Во избежание несчастных случаев, хорошо? — Она посмотрела на Эльсту, на Тома и начала обходить комнату.
— Можно подумать, у меня возможен несчастный случай, — пробормотала Энди. — Для таких, как я, нужно делать исключение, со мной-то проблем точно не будет. Из-за предпочтений.
— Да. — Стелла чувствовала, как жар заливает ее щеки. — Я и сама об этом думала.
Тот миг, во время которого они смотрели друг на друга, длился очень долго. У Стеллы вдруг пересохло во рту. Хотелось выбежать из комнаты и сунуть голову в корыто с холодной водой. Но, конечно, она ничего такого не сделала.
Когда Нэнс подошла к ней, чтобы ощупать руку и убедиться, что имплантат на месте, она почти не почувствовала ее прикосновения.
— Похоже, тут полный порядок, — сказала врач. — Пока. Пока вы не получите еще один вымпел.
И подмигнула.
После ужина она собралась в дорогу, планируя успеть до темноты доехать до следующей пересадочной станции, и горячо поблагодарила Эльсту, завернувшую ей с собой немного фруктов и сыра. Как только она ушла, Тома пробормотал:
— Слишком много ртов не прокормишь. А если снова придет потоп? Или тайфун? Тогда мы потеряем все, самим хватать не будет. Сейчас всего в достатке, так зачем желать большего и напрашиваться на проблемы? Жадность и довела нас всех до катастрофы. Это уж слишком!
Все молчали, не мешая ему разглагольствовать — слова старинного спора навязли в ушах, как повторяющийся припев песни. Да и Тома философствовал скорее по привычке, не нуждаясь в слушателях.
Стелла смотала клубок. Убрав рукоделие и пожелав всем спокойной ночи, она тихо пошла к себе. Энди последовала за ней.
— Так что, ты его хочешь? — спросила ее Стелла.
— Ребенка? Наверное. Когда-нибудь. Ну, то есть если дела в «Бернард Крофте» будут идти хорошо, то наверное. Даже думать не хочется, кого бы я выбрала в отцы. Полнейшая неопределенность. А ты?
В глубине души Стелла обрадовалась тому, что Энди никогда не думала о возможном отце своего ребенка.
— А я и не предполагала, что мне вообще дадут такой шанс. Впрочем, я не особенно огорчусь, если он выпадет кому-нибудь другому.
— Желающих — пруд пруди.
— Вроде того.
У себя они переоделись в ночные рубашки и умылись, готовясь ко сну, но лечь так и не собрались, усевшись на кроватях лицом к лицу и продолжив разговор. Стелле порой казалось, что с той первой ночи, когда она только приехала сюда, прошла уже тысяча лет.
— Тома, похоже, не хочет заводить еще одного ребенка.
— Он просто напуган. Считает, что проблемы появляются, когда ты замахиваешься на что-то большее, чем у тебя уже есть.
— Но разве не нормально желать столько, сколько ты можешь себе позволить?
Энди покачала головой.
— Его бабушка с дедушкой еще помнили старое время. Они рассказывали ему о катастрофах. О людях, которые погибли во время потопа или от болезней. Для него память еще свежа, как если бы он сам пережил все эти ужасы. Он думает, что рано или поздно мы опять все потеряем, случится новая катастрофа, которая все уничтожит. Поэтому он так ненавидит мой телескоп. Он напоминает ему о том времени, когда все рухнуло. Но этого больше не случится, как он не понимает?
Стелла пожала плечами.
— На самом деле все произошло не так уж и давно. Посмотри, что стряслось в «Зеленом дереве».
— О, прости меня. Я не имела в виду, что… — Энди запнулась, не в силах закончить мысль, и виновато взглянула на Стеллу.
— Здесь такого не случится, я знаю.
Ее черные кудри упали на плечи, обрамляя задумчивое смуглое лицо.
— Жаль, что он не понимает, насколько хорошо идут дела. — Девушка рассеянно смотрела куда-то вдаль. — Мы заработали больше обычного.
— Можно тебя поцеловать? — вдруг вырвалось у Стеллы неожиданно даже для нее самой.
В тот же миг Энди бросилась в ее объятья. Они прижались друг к другу, сплетя горячие руки, их губы встретились.
* * *
Как-то вечером они сбежали с собрания в общей комнате и ушли в обсерваторию, взяв с собой свечи и фонари для обратного пути. Закатное солнце едва освещало тропу. В сумерках ветряки казались призрачными скелетами великанов, живших когда-то среди холмов.
Они ждали, пока опустится темнота, разговаривали, а Энди между тем просматривала бумаги, делала пометки и расспрашивала о жизни в «Зеленом дереве». Стелла рассказала о том, как во время засухи пересохли водоносные слои почвы. Их хозяйство располагалось там потому, что ее семья жила в этом регионе очень давно, но они были не единственными. Когда стала заканчиваться вода, одни ухитрялись как-то сводить концы с концами, другим везло меньше. Она рассказала, что, приехав сюда, едва не ослепла от яркой зелени долин вдоль побережья, а дождь и вовсе казался чудом.
А потом пришло время открыть панели на крыше и взглянуть в небо.
— Не щурься, расслабься. Пусть изображение сфокусируется само, — объясняла Энди, низко склонившись над ней.
Стелла приникла к окуляру. Если честно, то ее больше волновала рука Энди, покоившаяся на ее плече. Она пододвинулась ближе.
— У тебя получится разглядеть, — заверила ее та и выпрямилась, чтобы посмотреть в небо.
— Ладно… думаю… о! Это оно? — Она вдруг увидела диск, сияющий бледным светом с полосками оранжевого, желтого и кремового.
Словно кто-то намазал далекую луну сливочным маслом.
— Юпитер, — гордо сказала Энди.
— Но это же звезда…
— Даже близко не попала.
Не диск, значит, сфера. Другая планета.
— Невероятно.
— Правда же? Ты можешь попытаться разглядеть его спутники, несколько ярких звездочек по обе стороны.
— Думаю… да, вот они.
Через час Стеллу начало трясти от холода, Энди обняла ее, растирая спину, и спустя мгновение они уже целовались. Спотыкаясь, они кое-как добрались до письменного стола и любили друг друга, и к тому времени, когда пришел час закрывать крышу и спускаться с холма, Юпитер совершенно ушел из поля зрения.
* * *
Снова начались грозы, закрыв небо непрозрачной пеленой, и вечера приходилось проводить у камелька вместе с другими обитателями хозяйства. Энди словно потухла. Низко склонив голову, она сидела в кресле с рукоделием, штопала носки и рубахи.
В свете лампы ее кожа казалась янтарной, а волосы блестели, как вулканическое стекло. Она все время молчала. Возможно, из-за того что Эльста с Тома говорили почти непрерывно, Пери громко рассказывала о Бетти, а все остальные восхищались проделками малышки.
В тот день, когда дожди наконец-то прекратились и над долиной воцарилась летняя жара, Энди привезли еще одну посылку из «Гриффита». Свет открытия вновь засиял на ее лице. Вечером после ужина они собирались в обсерваторию.
Помогая Эльсте мыть посуду, Стелла чуть не пропустила условный знак. Когда она закончила и вытерла насухо руки, Энди уже стояла у дверей. Стелла бросилась следом, и в этот момент Тома принес огромную корзину, которую едва можно было обхватить руками. В таких корзинах обычно хранилась чистая шерсть. Он поставил ее рядом с креслом Энди и сказал:
— Иди сюда.
Девушка уже одной ногой стояла за дверью, и Стелла подумала, что та не остановится, сделав вид, что не расслышала. Но девушка стиснула косяк двери, которого касалась рукой в этот момент, и обернулась.
— Нам надо закончить с новой партией шерсти, останешься сегодня дома, поможешь.
— Я помогу завтра, сделаю вдвое больше, чем обычно.
— Сегодня, Энди.
Стелла шагнула между ними, взялась за ручки корзины.
— Тома, я сама все сделаю.
— Нет, у тебя и так слишком много забот. Это работа Энди.
— Я почти закончила чинить одежду, так что и тут управлюсь. Серьезно, все будет в порядке.
Он смотрел мимо нее на Энди.
— Ты знаешь правило. Дела хозяйства в первую очередь.
— Все дела хозяйства на сегодня закончены. Это уже сверхурочные! С упреком во взгляде он протянул ей корзину.
Стелла снова попыталась заступиться.
— Мне нравится чесать шерсть, — сказала она, но прозвучало это не слишком убедительно.
Никому не нравилось чесать шерсть.
Энди все-таки сдалась, закрыла дверь и поплелась к креслу.
— Все в порядке, Стелла. Это не твоя война.
— Но… — Она умоляюще посмотрела на подругу, чувствуя себя беспомощной.
Как ей помочь?
Энди плюхнулась в кресло, даже не посмотрев в ее сторону. Стелла села и взялась за спицы, так и не придумав ничего подходящего. Три раза укололась, потому что смотрела не на вязанье, а на подругу.
Тома сидел у верстака, такой довольный, каким Стелла до сих пор его не видела.
Ночью она лежала в постели, чувствуя, как внутри все сжимается. Энди за весь вечер так и не проронила ни слова.
— Энди, ты в порядке? — шепнула девушка, пытаясь в темноте различить очертания фигуры под одеялом на соседней кровати.
Та не шелохнулась, но вряд ли спала, судя по напряжению, читавшемуся в ее силуэте. Стелла решила не тормошить ее, если та не захочет разговаривать.
— Я в порядке, — наконец выдохнула Энди.
— Я что-то могу для тебя сделать?
Повисла долгая пауза, и Стелла мысленно попеняла себе за навязчивость.
— Ты хорошая, Стелла. Тебе кто-нибудь говорил это?
Девушка вылезла из своей постели и юркнула под одеяло к Энди. Они обнялись.
* * *
Утром Тома' отправил Энди на ближайшую пересадочную станцию, чтобы отвезти несколько одеял и забрать почту. Опять сверхурочные. С этим мог бы справиться и почтальон, проезжающий мимо них, о чем Энди и сказала, стоя на крыльце дома.
— Зачем ждать, если можно выполнить работу прямо сейчас? — невозмутимо ответил он, передавая ей рюкзак, набитый новенькими шерстяными одеялами.
Сидевшая у станка Стелла даже ткать перестала, прислушиваясь к разговору. Энди промолчала, только долго сверлила Тома' взглядом, прежде чем взять рюкзак. На то, чтобы дойти до станции и вернуться, придется потратить целый день.
Похоже, именно на это Тома' и рассчитывал.
Стелла старалась находить себе такое занятие, чтобы не упускать мужчину из виду. Она не стала сегодня садиться за станок, а принялась сортировать и чесать шерсть на улице, где он чинил забор, и поэтому заметила, как он взвесил в руке молоток и пошел вверх по холму, в сторону обсерватории Энди.
Стелла бросила корзину с расчесанной шерстью и побежала следом.
Шел он медленно, поэтому девушка почти сразу же его догнала. Пробежав пятьдесят ярдов, она замедлила шаг и пошла другой тропой. Горящим легким не хватало воздуха, но она, задыхаясь, упорно поднималась и надеялась, что ей удастся его обогнать.
— Стелла, возвращайся назад. — сказал он. — Не лезь не в свои дела.
Даже если бы ей хватало дыхания, она все равно не знала, что ответить. Тома' ускорил шаг, но девушка все-таки его опередила.
Замка не было, раньше он и не требовался. Стелла вжалась спиной в дверь, преграждая путь. По крайней мере, теперь она могла хоть на миг перевести дух.
Мужчина подошел вплотную.
— Отойди, Стелла. Пора бы уж ей повзрослеть и заняться тем, что по-настоящему важно.
— Это важно. По-настоящему.
Он смерил ее взглядом. Перехватил поудобнее молоток, словно примериваясь использовать как оружие.
Неужели он настолько зол?
Сердце в ее груди колотилось так, словно вот-вот разорвется.
Тома' немного подумал и сказал:
— Стелла, ты здесь, потому что я оказал Аз услугу. Я ведь могу и передумать. Пошлю письмо Нэнс и остальным членам комитета и скажу, что у нас ничего не вышло. Ты этого хочешь?
Она запаниковала, из глаз неожиданно брызнули слезы. Он не посмеет, не сможет, она уже доказала свою полезность за эти несколько недель. Комитет не поверит ему, не послушает.
Но разве можно быть в этом уверенной?
Нужно отойти в сторону. Он возглавляет хозяйство — ему и решать. Ей следует делать все, как он говорит, иначе она запросто лишится места. Месяц назад она и глазом бы не моргнула, но теперь… Теперь она хотела остаться, должна была остаться!
Но если она отойдет и пропустит Тома в хижину, что она скажет Энди?
Стелла проглотила комок, стоявший в горле, и выдавила:
— Я знаю, что катастрофы могут произойти снова. Знаю, что засуха, шторм и болезни могут все у нас отнять. Знаю лучше, чем кто бы то ни было. Но рано или поздно придется все восстанавливать. Люди вроде Энди могут это сделать, а мы должны позволить им заниматься их делом, даже если нам это кажется бесполезным. Это не бесполезно, это… это прекрасно.
Некоторое время Тома молча смотрел на нее. Может, прикидывал, как лучше оттолкнуть ее от двери: он выше и тяжелее, а сил у нее не так уж и много. Долго возиться не придется.
Но она не уступит. Она решила.
— Ты просто увлеклась, вот и все, — наконец сказал он.
Может и так, но это не имело значения.
— Значит, просто так ты не уберешься?
Она покачала головой и крепче уперлась ногами в землю, готовясь защищать дверь.
Его хватка на рукояти молотка ослабла, стала свободнее.
— Мои бабушка и дедушка… Энди тебе не говорила о них? Они были детьми, когда разразилась катастрофа, помнили, как все случилось, и могли рассказать. Они потеряли все, что у них было когда-то. А я думал — все эти вещи, которые они мечтали вернуть, не из-за них ли все случилось? Нам ведь все это не нужно.
— Энди нужно. И потом, это никому не причиняет вреда.
Ей очень нужно было найти правильные слова и все исправить.
Но что еще она могла сказать?
— Когда-нибудь все непременно наладится. Иначе зачем это все?
Губы Тома изогнулись в странной кривой улыбке; он перехватил молоток за боек так, чтобы рукоятка болталась вдоль ноги.
— Боже, что за мир, — пробормотал он.
Стелла, до сих пор не понимавшая, собирается ли он оттолкнуть ее от двери или нет, затаила дыхание.
Тома еще раз смерил ее взглядом.
— Не говори об этом Энди, ладно?
Она кивнула:
— Ладно.
Тома повернулся и, не торопясь, пошел вниз по тропе. Словно человек, который просто вышел прогуляться.
Стелла сползла по косяку вниз и долго сидела на траве под стеной, пока пожилой мужчина не скрылся с глаз. Наконец, утерев слезы, она спустилась с холма и вернулась к своей работе.
Энди добралась домой к вечеру, успев как раз к ужину, на который традиционно собирались все обитатели хозяйства. Девушка была молчалива и время от времени поглядывала на Тома, как если бы знала, что он что-то задумал. Тот старался избегать ее взглядов, а Стелла не могла ей ничего рассказать, пока они не останутся наедине.
В ясном ночном небе светила темно-красная луна. Стелла многому научилась у подруги — достаточно, чтобы понимать, как хорошо в такую ночь разглядывать звезды. Убрав посуду после ужина, она коснулась руки Энди.
— Давай пойдем в обсерваторию.
Та посмотрела на Тома, упрямо сжала губы и мрачно сказала:
— Не думаю, что это хорошая мысль.
— Все будет в порядке.
Энди ей, конечно же, не поверила, но Стелла взяла ее за руку и вывела из дома. Они пересекли двор, миновали мастерские и вышли к началу тропы, что вела на холм, в обсерваторию.
И все было в порядке.
