XII
На гребне пришлось включать фонари. Короткими вспышками, на самой малой яркости, и тут же срываться с места, пока преследователь не взял прицел. Снова вспышка и снова бросок.
Что еще знал Дрю, но не могла знать его легенда — что по большей части эскарп обрывался под углом в сорок градусов. Не вертикаль, но достаточно круто, чтобы не везде удалось спуститься с легкостью. Но через три сотни метров они нашли что нужно. Заваленная камнями трещина — возможно, древний разлом, — где выходы коренной скалы не обещали раскатиться из-под ног и по крайней мере часть застрявших обломков была свободна от хранящей следы пыли. Хотя их преследователя это надолго не обманет. Если вниз есть только одна дорога, именно ее они и выбрали. Но лучшего шанса им не представится.
Заговаривать не пришлось. Дрю взял Сару за руку, коротко сжал пальцы, и они двинулись вниз. Вместе.
* * *
— Они направляются в кратер, — произнес Рез. — Команда Харкен передает, что следы ведут к гребню. Похоже, они торопятся. Должно быть, перевалили уже довольно давно.
Целия все еще сидела рядом, потягивая колу.
— Ого, — заметила она. — С той стороны склон крутой. Во время посадки мне особенно пейзажами любоваться некогда, но если Солнце над гребнем, не заметить трудно. Не хотела бы я там карабкаться.
— Не думаю, чтобы у них был выбор.
Рез зажмурился, потер пальцами глаза — в них засверкали искры. Когда он снова поднял веки, все казалось более ярким, но менее четким. Хотя смотреть было не на что, только картинки на стене бара медленно вплывали обратно в фокус.
И тут его осенило. Скорей всего, не выйдет, но, когда все остальное невозможно, невероятное становится маяком надежды.
Арчи держался за стойкой: он хотел помочь, но не желал путаться под ногами. Рез постучал по краю кружки — универсальный знак «доливай».
— Спасибо, — сказал он, когда бармен подошел.
— За что?
— За то, что дал мне пораскинуть мозгами.
Арчи пожал плечами.
— Любой бы так сделал.
Впервые за несколько часов Рез почувствовал, что улыбается.
— И за твою коллекцию барахла.
Он снова нагнулся к коммуникаторуу, ощущая, как приливают силы при виде недоумевающего лица приятеля.
— Макхэддона мне на линию, — бросил он и обернулся к Целии: — Сможешь посчитать?
До конца затемнения оставалось плюс-минус пять часов. Солнце покажется полностью только через пару часов после этого, но солнечный диск ему и не нужен. Лишь достаточная часть — сколько бы она ни составила.
— Прикинь, сколько у Сары и Дрю осталось воздуха.
Коммуникатор ожил снова.
— Макхэддон, вытащи мне несколько человек из постели, с вечеринки, откуда придется. — Рез отбарабанил список имен и должностей. — На тех, кого найти не удастся сразу, времени не трать. Кого разыщешь — хватай и тащи к Луму. Арчи, Лума отыскать сможешь? Он где-то неподалеку должен быть. И — Целия, найди мне астронома. Мне нужен самый здоровый переносной телескоп, какой можно достать, срочно.
* * *
Бо размял кисть. На ПВС он слишком долго провел без внешней перчатки, и к руке только начинало возвращаться тепло, когда эта телка врезала по пальцам шлемом. Ему показалось даже поначалу, что она сломала их, но то была лишь боль от удара по отмороженным костяшкам.
Наверное, он убьет ее первой. Заказчикам наплевать. Даже если он ошибся и дело не связано с местью, гибель подруги/любовницы/кем-она-там-прихо- дится-парню покажет, что с заказчиками не стоит связываться.
Бо снова пошевелил пальцами. Несколько часов ушло, но теперь он был уверен, что не промахнется даже с километра. На Земле, по крайней мере. Какого черта он не сообразил перепрограммировать автоприцел? Но сейчас уже ничего не поделать. Бо всегда гордился чистой работой, но так будет даже лучше. Снова сжал пальцы. Было действительно больно. Чертова удачливая сука.
Он проверил заряд в хватинках. Еще тридцать процентов. Он выжидал, пока руки не заработают как следует, используя хватинки только при необходимости, если приходилось компенсировать потерянное на поиски следов время. Это случалось нечасто. Да, отпечатков здесь было меньше, но как ты ни осторожничай, быстро передвигаться, не смещая камни, невозможно… а это тоже следы.
Не давать им продыху — вот цель. Пусть бегут и поскальзываются на камнях. Бегут и выжигают воздух. Их запас кислорода должен был подходить к концу, а пополнить его они могли только в двух местах. Одним из них были центральные купола Луны-ТК, и стоит им подойти к куполу на километр, как они окажутся у него под прибором ночного видения, словно клопы на ковре. Бо ощутил, как губы его растягиваются в улыбке. Он-то слышал здешнюю дурацкую песню. «…И не выключай свет». Как подходяще — их погубит собственный девиз.
* * *
У Дрю заканчивалось горючее — и фигурально, и буквально. Скользить вниз по крутой осыпи, по возможности не сдвигая с места ни камушка, было до судорог в бедрах мучительно. Неважно, что тяготение составляло всего одну шестую от привычного. Тысячи метров склона оставались тысячами метров склона. Тормозить, тормозить, тормозить, тормозить, тормозить. Скользить и тормозить снова, так резко, что подкашивались ноги и Дрю уже знал, что снова оставит предательские следы. Он поражался, как справляется Сара. Женщины выносливы. В команде с ним была такая, Бекки — она ела повторные забеги вместо завтрака. Сам Дрю на дистанцию больше восьмисот метров всегда выходил не без трепета.
А тем временем огни Луны-ТК манили, как теплый отсвет костра. Но это был опасный свет, к которому они не смели приблизиться, пусть даже при каждом взгляде на него как будто все ниже опускался показатель воздухомера. Им приходилось удирать, но удирать разумно, пока Сара не выведет их к запасам кислорода. Если они проживут достаточно долго, чтобы их достичь. А потом им снова придется бежать.
Может, стоило бы просто сдаться. Позади временами виднелся свет, то показывался, то пропадал, но следовал неотвратимо. Убийца был неутомим, как машина. Ничто не могло его остановить, ничто не могло замедлить.
И ровно такие мысли стоили Дрю места на чемпионате группы на втором курсе колледжа. Парень, который следовал за ним, не был сверхчеловеком. Просто Дрю так казалось. Год спустя он вышел на дистанцию с уверенностью и получил удовольствие наблюдать, как соперника выворачивает на финише. Некоторые люди только выглядят неутомимыми. Когда они ломаются — то ломаются окончательно.
«Не останавливайся», — приказал он себе.
Счетчик воздухомера тем временем опускался все ниже.
* * *
Первое затемнение подходило к концу. Бо наблюдал, как вспыхивает светом полумесяц гребня: всего лишь ниточка, но достаточно, чтобы все изменить. Здесь, в тени, было еще темно, но вскоре отраженный свет станет в сотню раз сильнее звездного. Отпечатки подошв и сместившиеся камни больше не придется высматривать.
Дно кратера оставалось в километре внизу, но Бо уже мог видеть вокруг яснее. Пришло время потратить заряд хватинок, который он так экономил, — подобраться достаточно близко, чтобы даже чертов автоприцел не смог промазать в здешнем тяготении, которое таковым и назвать нельзя.
Добыча где-то там, внизу. Задыхается. И не может просто укрыться и переждать, пока он у нее на хвосте. А на бегу их стандартные белые скафандры будут для него гораздо заметнее, чем его собственный — для них.
Время пришло.
* * *
— Что значит — не видите?!
От того, что он орет на Макхэддона, толку не будет, но извиниться Рез мог и потом. Он отчаянно хотел оказаться вместе с подчиненным на гребне и сам заглянуть в чертов телескоп. Но плата за руководство — делегирование. Это означало, что он оставался у Арчи, на пять часов более уставший, на пять кружек кофе более взвинченный. Целия не отходила от него ни на минуту.
Единственным местом, куда могли податься Дрю и Сара, были рудники летучих веществ, и туда им надо было добраться быстро, пока воздух не кончился. Или их не подстрелят. Но то, что они знали, где искать, не значило, что Макхэддон сразу же поймает беглецов в свой долбаный телескоп.
— Чересчур много камней, — ответил Макхэддон. — Ну, или телескоп слишком маленький. Изображение не сильно-то яркое.
Самая большая переносная труба, которую смогла отыскать Целия, имела всего сорок сантиметров в диаметре.
Рез поразмыслил секунду, потом переключился с зашифрованного канала, который они с Макхэддоном установили с помощью поднятого с постели техника, на общий полицейский. О безопасности связи ему раньше тоже не приходилось задумываться. В основных куполах коммуникация шла по личным каналам. Но аварийные коммуникаторы и передатчики в скафандрах делались ради того, чтобы их находить, а не скрывать.
— Баркер, Ковальски, Гарднер, — обратился он к команде Харкен. — Обернитесь и мигните фонарями. Один раз. Потом пошевеливайтесь на случай, если тот парень решит по вам пальнуть.
— Засек, — сообщил Макхэддон секундой позже. — Направляются определенно туда, куда мы и рассчитывали.
— Хорошо. Те, кого мы ищем, должны быть в той же стороне, немного дальше.
Молчание тянулось и тянулось — вот-вот порвется.
— Извини. Все-таки слишком темно.
— Черт.
Рез сверился с часами. Время на исходе. Сколько еще осталось, он не знал, но интуиция подсказывала, что больше тянуть нельзя. Он включил коммуникатор.
— Лум, передай своим — нам нужно немного света.
Очень не хотелось идти на такой шаг. Быть может, этот Жест все же потерял след Сары и Дрю, а при свете выйдет на него снова. Но Рез в этом отчего-то сомневался. В том, что касается технологий, убийца их до сих пор переигрывал.
— Еще работаем над этим. Сколько именно?
— Немного, но на как можно большей площади. — Рез продиктовал координаты. — Они где-то там, внизу, но Макхэддон их не видит. Надо ему подсобить.
Голос Лума звучал напряженно, резко. Не в первый раз Резу захотелось поручить это кому-то, для кого на карте стояло меньше. Но Лум знал все, что касалось кратерного гребня, лучше, чем любой другой под куполами, даже те моменты, которые к его ведению технически не относились.
* * *
Бо слышал разговоры по радио, видел фонари.
Несколько часов назад висевшие у него на хвосте копы поумнели и отключили передатчики, но еще до того дали понять, что спуск по бесконечной осыпи им не по нутру и опыта в этом у них нет. Сейчас дальние огни подтвердили то, что он и так подозревал: он, и зайчик, и девчонка… все они двигались вдвое быстрее лучшего копа.
Когда придет время удирать, будет тоже легко. Дно кратера представляло собой лабиринт следов от ботинок и гусениц, а его башмаки не случайно были идентичны тысячам других. Как только он доберется туда, найти его не удастся.
Само собой, на то же рассчитывает и зайчик. Но вначале ему с девчонкой необходим воздух. А он есть только в двух местах… из которых одно — самоубийство. Оставалось второе, куда они и в самом деле направлялись. Если тебя просто обхитрили — не самоубийство ли это также?
* * *
Бо нагнал их пять минут спустя. К этому времени отсветы медленно расширяющегося полумесяца на гребне стали в десять раз ярче, и, хотя мишени еще казались зернистыми пятнами даже на его суперсовременном мониторе, это точно были они. Приближались к своей цели, но находились еще слишком далеко от нее, чтобы достичь ее.
Он пробежал/прошел/проскользил еще некоторое время, насколько позволяла местность. То есть не очень быстро, потому что склон оставался чертовски крут, но все же быстрее, чем добыча без хватинок.
Дистанция — шестьсот метров. Достаточно близко. Он нашел удобную скалу, развернул треногу, установил винтовку.
На миг он пожалел, что не знает, кто из двух пятен кто. Но даже через оптику они оставались лишь смутными очертаниями. Он выбрал ведущего, взял прицел пониже в неосознанной попытке компенсировать расстояние и спустил курок. Один. Два. Три. Четыре. Пять.
По крайней мере раз попал.
Тот, кого настигла пуля, завалился поразительно неспешно. Сколько ни жил, Бо никогда не привыкнет к Луне.
Он перевел прицел на второго, но тот не стал усложнять ему жизнь. Он — или она? — подбежал к упавшему товарищу. Бо снова подавил улыбку. Со времен начала своей карьеры он не получал такого удовольствия от охоты. Пусть латают дыры. Один уже ранен достаточно серьезно, чтобы стать обузой. Второму бы дать деру, но он не станет. Бо включил запись в шлеме. Заказчику это понравится.
Он подобрал треногу, не трудясь открепить винтовку, и двинулся вперед, включив хватинки на полную мощность. Если что-нибудь вдруг случится, он хотел отреагировать быстро. Но добыче некуда было прятаться. Если она побежит — Бо выстрелит. Времени закончить дело хоть отбавляй, и никого вокруг, кроме них троих. Бо давно уже сверился с рабочим графиком подсолнухов — в его планы не входило появление бригады между ним и вездеходом. Очевидно, включать и выключать решетки в каждое затемнение не стоило усилий: рабочие остались дома на целую неделю. Некоторые триумфы заслуживают того, чтобы просмаковать. А копы с гребня кратера отставали безнадежно.
Уцелевший не стал бежать. Он выпрямился и — в разгорающемся свете — помахал руками над головой.
— Тебе нужен я, — раздался голос на общем канале. — Она ничего тебе не сделала, не слышала даже о семье Кацарос, пока я ей не сказал. Она просто мой босс.
Бо только по привычке удержался от смешка. Хотя этот звук ничему не помешал бы, ведь телеметрия скафандра предусмотрительно отключена.
Сколько он мог судить, она далеко не просто его босс. Невысказанная любовь. Такой она и останется, потому что один из двоих по глупости перешел дорогу не тем людям. Да, заказчикам определенно понравится.
Бо продолжал идти. Свет с каждой секундой становился все ярче. Сейчас он даже с четырех сотен метров мог разобрать, что ничком лежит женщина. Он сложил треногу под стволом, опустил винтовку, пальнул от бедра. Промазал. Но не сильно — видно было, как за спиной зайчика поднялась пыль. На Земле жертва бы дернулась, но здесь он мог даже не понять, что в него стреляли, если только не засек дульной вспышки.
Бо не останавливался. Пока его жертва не бежит, он мог позволить себе любую беспечность. А парень явно не собирался оставлять женщину. Глупо, потому что она так или иначе мертва. Может, Бо даже удастся заснять лицо зайчика, когда он вышибет ей мозги.
Двести метров, и Бо вдруг осознал, что у него есть тень. Это было неправильно. Не существует настолько хорошего ночного видения. Он отключил усилитель, а тень — осталась. Откуда взяться теням здесь, в вечной ночи?
Бо обернулся, чтобы глянуть на край кратерного гребня позади. Полумесяц света никуда не делся, стал чуть толще, но ненамного. Но над ним полыхало немыслимой яркости пламя, настолько яркое, что автоматически включился фильтр на забрале скафандра.
Бо развернулся обратно к добыче, но больше не мог ее разглядеть. Он пальнул вслепую куда-то в сторону жертвы. Но сам он уже стоял в луче прожектора, настолько ярком, что вокруг воцарилась непроницаемая тьма.
Единственно, что в этом было хорошего, — ясно видна почва под ногами. Он попытался бежать, но свет преследовал его, и луч с каждой секундой стягивался.
Становилось тепло. Не просто тепло — жарко. Он метнулся направо, налево, но нестерпимый блеск не унимался. Голоса требовали от него что-то сделать, но он отключился от них.
Бо запоздало осознал, что бежать надо было в сторону добычи: заставить операторов этого слепящего, жгущего прожектора целиться не в него — в них обоих. Но сейчас он стоял в пятне света, окруженном тьмой, и не знал больше, где его мишень. Свет стягивался, тьма близилась, а жар нарастал и нарастал, пока не задымилась земля: льды, недвижные миллиарды лет, ощутили свет тысячи невиданных прежде солнц. И скафандр Бо, черный, как ночь, в которой он скрывался, поглощал каждый джоуль. Как и винтовка. Спотыкаясь, горя, он уронил оружие. Бросился туда. Сюда. Пытаясь достичь. Темноты.
И наконец свет начал гаснуть.
Но скафандр продолжал гореть, гореть, жечь, и ему надо было выбраться, выйти. Хотя бы глоток прохлады. Хотя бы капля. Что угодно, кроме ткани, прожигавшей кожу, воздуха, по-прежнему опалявшего легкие, пока свет угасал до того, какой он помнил на далекой Земле.
Он не мог думать. Что-то мешало. Скафандр. Да, он. Жаркий, невыносимый скафандр. А Бо нужен только воздух. Холодный. Хоть глоток. Он же когда-то содрал внешние перчатки, а когда — не упомнить. Теперь он негнущимися пальцами царапал застежки шлема. Прохлады. Надо добыть прохлады…
* * *
Резо не нужен был телескоп Макхэддона, чтобы увидеть, как умирает киллер. Как только стало достаточно светло, им не понадобилось ничего, кроме вполне обыкновенных камер наблюдения вокруг рудников летучих веществ. С их помощью команда Лума заставила адаптивную оптику печных зеркал исполнить трюк, для которого они не предназначались. Чистый, яростный свет, собранный отражателем стометровой ширины и сфокусированный в слепящий, жаркий луч. И что с того, что наверху, на гребне, над горизонтом показался лишь самый краешек солнца?
— Бедный ублюдок, — проворчал Рез.
Целия взяла его за руку.
— За двадцать лет я ни разу никого не убил. Не думал даже, что придется.
Целия промолчала — наверное, оно и к лучшему. Он пожал ее руку в ответ. Потом пришло время для работы.
— Сара? — бросил он по общему каналу. — Дрю? Вы там живые еще?
— Ага. — Голос Дрю прозвучал неожиданно близко. — Хотя помощь не помешала бы. Что это был за черт?
— Самодельный тепловой луч. — Внезапно навалилась невыносимая усталось. — Спросишь Лума.
Чуть не ляпнул «Спросишь своего будущего тестя». Иную кофейную гущу читать несложно. Хотя Целия продолжала сжимать его руку, Рез ощутил себя очень старым.
Он выключил коммуникатор.
— Дрю вернулся за ней. Мог ведь сбежать, но вернулся.
— Конечно.
— А я — нет.
Она поняла не сразу.
— Арти, это другое. В нее никто не целился из винтовки, и положение у тебя было совершенно безвыходное.
— Он ее не бросил.
— Да, и смотри, чем это кончилось. Если бы он отступил, то был бы мертв, его бы пристрелили на третьем шагу. Тебе не приходило в голову, что, если бы ты вернулся на Землю, ты тоже бы погиб? Не в одном смысле, так в другом. Или вот еще что. Если бы ты вернулся, погибли бы Дрю и Сара. Не вини себя, Арти. Иногда из всякой дряни получается добро. А новому началу иногда нужно время, чтобы проявить себя.
