Глава одиннадцатая: Снова подсказки
Бывают в жизни моменты, когда твое тело живет своей жизнью, когда мозг отключается, и позже ты сам не можешь понять, почему поступил именно так, и что тобой в тот момент руководило. Возможно, это заложенные природой в нас инстинкты выживания, своего рода механизм, спасающий наши никчемные жизни в особенно трудные минуты, кто знает. Одно скажу точно — я не помнил, как выскочил через проем задней двери дома, и как оказался в поле, заросшем густой травой до пояса. И только когда рухнул на живот, мозг снова заработал, анализируя произошедшее. Ни Даши, ни Витали рядом не наблюдалось.
Слева вдруг что-то зашелестело.
— Мафую, блин, ты какого хрена так подкрадываешься?
— Не ори, — маленькая охотница высунула голову из травы, оценивая обстановку. — Все еще хуже, чем я думала.
— И вообще, почему ты пошла прятаться, а нам ничего не сказала? — возмутился я, чувствуя, как сердце пытается выскочить из груди после стремительного бега.
— Я же тебе говорила.
— Когда?
— Тогда. Что у них острое обоняние. Ты что, не слушал?
Со стороны дома послышался испуганный, полный боли крик. Я похолодел, узнав голос Даши.
— За мной!
Куда делся Виталя и самка, я не знал, да и времени не было задумываться. Рыжая была в большой беде. Она стояла на втором этаже, возле стены, а самец, навалившись грудью на полуразрушенное бетонное перекрытие и отчаянно рыча, безуспешно пытался дотянуться до нее своими длинными, передними лапами, причем ему не хватало каких-нибудь двадцати сантиметров. Забраться туда он не мог из-за коротких задних лап, подпрыгнуть тоже, так как тогда бы ударился головой об потолок. Даша побледнела, как смерть, еще чуть-чуть, и потеряет сознание, упадет, и тогда он точно ее сцапает… Что будет тогда, я не успел додумать.
— Дай отраву.
— Я сама, — Мафую спокойно отодвинула меня в сторону, чуть прищурилась, и махнула рукой. Пропитанный ядом нож полетел к своей цели, и вонзился в спину этого доморощенного орангутанга, чуть пониже лопаток. Мгновенно забыв про Дашу, он обернулся, и, брызгая слюной, бросился на нас. Я едва успел выскочить обратно в заднюю дверь, а тянущаяся за мной лапа опоздала всего на десять секунд. Самец с грохотом врезался в стену, высунул руку в проем, поводил, пытаясь нашарить кого-нибудь из нас, недовольно фыркнул, поднялся, и пошел в обход. К тому времени, как он стоял у задней стены, мы уже сидели в соседних развалинах, сверля его нетерпеливыми взглядами.
— Ну, и когда он ляжет? — спросил я, думая о Даше. При мысли о том, в каком шоке сейчас находится рыжая, сердце ужасно щемило.
— Жди, — Мафую сидела, скрестив ноги, с закрытыми глазами.
Самец припал к земле, и шумно втянул носом воздух. Потом поднял голову, пошел вперед, и уверенно свернул к тому месту, где мы прятались. Вот гад, ему бы ищейкой в полиции работать, мигом бы злодеев находил. Мафую напряглась, как натянутая тетива, ее рука легла на рукоять второго кинжала, веки приподнялись, открывая холодный, равнодушный взгляд. Я приготовился опять бежать со всех ног. Самец подходил все ближе…
И, не дойдя до нас пары метров, внезапно издал короткий, изумленный вздох, и повалился на траву, уперев в небо остекленевший взгляд.
— Дождался, — констатировала маленькая охотница, вылезая из развалин.
— Молодец, — пока она осматривала добычу, я уже что есть ног кинулся обратно туда, где только что разгоралась битва. Даша все еще была на своем месте, сидела, обхватив колени, и безучастно смотрела в стену.
— Ты в порядке? Сильно испугалась? Где болит? — наверное, во мне тогда заговорили мужские принципы, в обязанности которых входило оберегать женщин, как бы сильно они нас не бесили. Несколько минут Даша не отвечала, и я уже испугался, что она погрузилась в шоковое состояние, но потом он стряхнула с себя оцепенение, и с отвращением посмотрела на заляпанную слюнями новую майку.
— Слушай, Маузер. Почему меня постоянно хотят сожрать, ты не знаешь?
— Я уже говорил, вид у тебя аппетитный, — в порыве радости я даже позволил обнять ее. — А где Виталя?
— Здесь я, здесь, — раздался на первом этаже ворчливый голос. Копна сена зашевелилась, и оттуда осторожно высунулась голова нашего друга. — Блин, я чуть не обос…
— Мафую! Беги скорее сюда… Вот же скотина!
Разумеется, что последние слова относились не к нашей охотнице — просто из бетонного короба выскочила самка. Почему она там спряталась, я так и не понял, но это было неважно. Виталя снова закопался в сено, а я утащил Дашу в угол, сразу ограничив себе обзор. Пришлось больше полагаться на слух.
Некоторое время слышалось только шуршание, потом сопение, а потом тишину вдруг заполнил горестный рев — самка обнаружила убитого самца. Горе сменилось яростью, рев яростным рычанием. Сейчас она пойдет по моим следам, и все повторится опять. За стеной зазвучали тяжелые шаги, снова сопение. Даша сжалась в комок, глядя на меня круглыми, по пять копеек глазами. Инстинктивно я прижал ее к себе.
И тут мы оба вздрогнули, когда за стеной раздался громкий вопль боли, треск веток, и быстрый топот ног удирающей тварины. Даша расслабленно обмякла в моих руках. Снизу донеслось ругательство Мафую.
— Что там?
— Промахнулась. Отравленное лезвие чиркнуло ей по ноге, и улетело в сторону.
— А почему она тогда деру дала?
— Я ей горло ножом порезала.
— И что теперь?
— Яд все равно попал в кровь. Она умрет, но не сразу, и далеко отсюда, — Мафую врезала ногой по стогу сена, и была вознаграждена матерным словом. — Вылезай. Все уже закончилось.
Первым делом мы озаботились тем, чтобы утолить жажду, после такого приключения у нас
у всех пересохло во рту, а меня все еще слегка потряхивало от выброса адреналина. Даша в изнеможении упала на рюкзаки, а мы втроем двинулись обратно к мертвому самцу. Размеры туши впечатляли, как и то, в какую даль его теперь тащить. Но все равно, я не мог избавиться от затаенного чувства гордости за нашу первую, хоть и убитую не лично мною, добычу.
— А эта? — Виталя кивнул головой в сторону леса. — Догонять будем?
— Да пусть подавится, — буркнул я. — Перекур, и за работу. Уже четыре часа дня, нужно успеть все подготовить до темноты. Мафую, что ты там говорила про повозку?
****************
Если бы мы тогда знали, что наш нелегкий труд пропадет втуне, мы бы, само собой, вообще за него не брались. Но, так как человек физически не может предположить, что случится с ним в будущем, мы с легким сердцем перекусили остатками обеда, минут тридцать повалялись на травке, наслаждаясь тишиной девственной природы, и с энтузиазмом взялись организовывать доставку туши убитого самца на базу.
Начали с того, что вытащили и разложили все веревки, которые у нас были в запасе. Сделанные по современным технологиям, длинные и сверхпрочные, они должны были сослужить нам хорошую службу. Потом я провел ревизию имеющихся у нас инструментов, и слегка приуныл, обнаружив, что при сборах мы не взяли с собой ни пилы, ни топора, ни даже молотка с гвоздями. Да что там, у нас даже элементарного карандаша не было. Единственными инструментами можно было считать кинжалы Мафую, но и это не вариант. В плане боевого оружия они, конечно, незаменимая вещь, но для строительства никак не годятся.
Поэтому пришлось отказаться от первоначального плана строительства телеги, думать что-то другое. В конце концов, Виталя предложил просто привязать веревки к ногам мертвого Большого Брата, и тащить его, благо, длинная шерсть должна была обеспечить оптимальное скольжение. Но когда мы обвязали их вокруг коротких, толстых ног, и для пробы попытались сдвинуть тушу с места, я понял, что легче тащить груженный кирпичами "ЗИЛ", у него хотя бы колеса есть, чем эту махину. Еще пять минут ушли на яростные упреки, в процессе которых мы с Виталей тыкали друг друга в грудь пальцами и громко обвиняли в непредусмотрительности при организации исследовательской экспедиции.
Мафую все это время сидела неподалеку, и с безучастным выражением лица обстругивала кинжалом палочку, но я был уверен, что она мысленно над нами посмеивается. Нечего и говорить, что Даша тоже присоединилась к ней.
— Ну, и чего ты там ржешь? — недовольно спросил Худой. — Как будто у самой есть идеи получше.
Слова были адресованы рыжей, но маленькая охотница, решив, что это был вызов, поднялась, и без лишних слов поманила нас за собой в лес. Даша дальновидно осталась сторожить рюкзаки.
— Вы, наверное, никогда не слышали о таком зверьке, как Ётус Карпатус, — сказала Мафую, когда вокруг нас сомкнулись плотные ряды деревьев. — Да?
— Чего уж там мелочиться, говори на латыни сразу все предложение, — проворчал я. — Нам ведь так будет намного понятнее.
Она замолчала, и мы уже решили, что не добьемся от нее предложения, когда охотница неожиданно вывела нас к огромному земляному бугру. Как оказалось, это была насыпь непонятного происхождения, высотой чуть выше меня, хорошо утоптанная, с растущей поверху мелкой травкой. Мафую наклонилась, подняла палку, и начала тыкать в уже давно слежавшуюся землю.
— Они обычно строят себе такие дома. Поэтому их легко найти. Искать же следует неподалеку от заброшенных поселений, где раньше жили люди. А все потому, что в развалинах жилищ они любят прятать запасы еды на зиму.
— Кто? — нетерпеливо спросил Виталя.
— Сейчас увидишь, — последовал лаконичный ответ.
Палка втыкалась кончиком в землю, оставляя за собой небольшие вмятины. Я посмотрел на часы, и с раздражением переступил с ноги на ногу.
Прошло минут пять. Мафую уже простучала часть бугра, и и перешла на другую сторону, методично работая рукой. Неожиданно палка провалилась на половину длины, обнаружив рыхлое место, а земля посыпалась вниз. Отбросив ее, Мафую ударила ногой, и пробила дыру размером со свою голову, обнажив длинную, уходящую вглубь нору.
— Сахар есть? Или еще что-то сладкое?
Мы переглянулись.
— В следующий раз лучше припасите, — сорвав с близлежащего куста несколько ягод, Мафую швырнула их внутрь норы. — После сладкого они становятся более смирными.
Раздалось шуршание, и из глубины норы появился большой черный нос, идущий на запах ягод, следом показалась обросшая бурой шерстью мордочка и большие зеленые глаза. Наша маленькая охотница швырнула туда еще пару ягод, а остальные положила у подножия земляного вала. Приманка сработала, вслед за мордочкой из норы высунулось длинное, лоснящееся тело, две лапы с загнутыми когтями, потом еще две… Потом еще две.
Застыв на месте, мы с Виталей ошеломленно наблюдали, как свое нору покидает некое восьминогое существо бурой расцветки с черными полосками вдоль тела. Ростом оно было с небольшую лисицу-фенека, и сходство с этим животным дополняли два больших уха, растопыренных, как локаторы. Все восемь ног заканчивались когтями, говорящими о способности к рытью нор, глаза были как у кошки, с вертикальными зрачками, а короткий хвост торчал, как антенна, слегка подрагивая. Цепляясь когтями, этот диковинный зверь спустился вниз, и начал собирать ягоды, водя мордочкой в разные стороны. При этом он, несомненно, видел нас, и держался настороженно, то и дело бросая в нашу сторону испуганный взгляд.
— И какая нам от него польза? — скептически спросил Виталя. — Хочешь приручить, как домашнее животное?
— Чтобы он тебе весь дом разрыл? — хмыкнул я. — Лучше уж тогда, как уличное, пусть двор охраняет. Гавкать хоть умеет?
— Вот, держи, — Мафую протянула мне полоску черной ткани. — Завяжешь вокруг его глаз.
— Это еще зачем?
— Ты ведь хочешь получить деньги за добычу, или нет?
Мы с Худым переглянулись.
— И как это поможет?
— Увидишь.
— Короче, — Виталя с раздражением забрал у меня ткань. — Не знаю, в чем смысл от такого развлечения, но, раз ты просишь…
Едва он успел сделать шаг, как хвост зверька встал вертикально, и завибрировал, а само существо чисто по-кошачьи выгнуло спину, бросилось назад, и начало с удивительной быстротой карабкаться обратно в свою нору. Не сговариваясь, мы с Виталей рванули вперед. С некоторой опаской я схватил этого недокрота поперек туловища, и потянул назад, и едва успел увернуться от яростного дрыганья задней пары лап, когти которых чуть не вспороли мне кисть. Виталя схватил его за эти лапы, совместными усилиями мы вытащили его наружу, и несколько неделикатно швырнули на землю.
На этом наше везение закончилось.
Едва лапы зверька коснулись поверхности, как я почувствовал сильный толчок, и растянулся пузом вниз. Что-то дернуло меня, и мое тело начало быстро скользить на боку, при том, что руки продолжали держаться поперек туловища восьмилапой лисицы. Буквально за несколько секунд меня вынесло из леса обратно на улицы заброшенной деревни, и здесь я наконец-то отпустил добычу, и перевернулся, постанывая от боли, которую причиняла ободранная кожа на коленях и локтях. Мимо что-то скользнуло, а потом надо мной склонились лица Витали и Даши.
— Ты как, в порядке?
— Что это, нахрен, такое было?
Ответ пришел сам собой. Из развалин вышла Мафую, в руке она держала веревку, а другой ее конец был обвязан поперек туловища пресловутого зверька. Сам он упирался, но все же кое-как тащился следом. Вокруг морды поверх глаз была туго затянута полоска черной ткани.
— Маузер, ты ему почти понравился.
— Не смешно, — с помощью друзей я принял сидячее положение, все тело болело, будто по нему прошлись деревянной колотушкой для раскатки теста. — Что это за фигли-мигли?
— Ётус Карпатус, земляная лисица. Из-за мутации она приобрела невероятную физическую силу, как муравей, может поднять и протащить за собой груз в несколько раз больше собственного веса. Его мы и запряжем.
— А зачем глаза завязывать? — спросила Даша.
— Из-за чувствительности зрачков нередко бывают случаи, когда они теряют зрение при слишком ярком солнечном свете. Тогда другие карпатусы приходят на помощь ослепшим сородичам, и помогают им добраться до укрытия, направляя движение. Если завязать глаза, он решит, что ослеп, а ты — сородич, который ему помогает. И будет следовать туда, куда ты его поведешь.
— Неплохой способ заарканить рабочую лошадку, — я прохромал к какому-то камню, и начал рассматривать разодранные колени и локти. — А почему сразу нельзя было сказать, что он сильнее нас всех вместе взятых?
— Тогда было бы не так интересно. Для меня.
Ётус Карпатус полностью оправдал наши ожидания. Когда мы привязали к нему веревку, другой коней которой был обвязан вокруг ног убитого самца, Мафую сложила губы, и издала длинный, едва слышный свист. Уши зверька завертелись, хвост опустился вниз перпендикулярно земле, и он рванулся в сторону охотницы. Веревка натянулась, и туша медленно сдвинулась с места. Когти фенека упирались в землю, спина выгнулась, он напрягался, как впряженный в повозку бык, и медленно, шаг за шагом, тащил нашу добычу, словно не обращая внимания на то, что сзади к нему привязали половину тонны обтянутого костями скелета.
— Если тащить и самим тоже, будет еще быстрее, — заметила Даша, явно намекая на то, что как раз она тащить ничего не собирается. — Ну, что, отправляемся сейчас же?
— Погоди, надо сначала маршрут разметить, — я достал карту. — Опять через ту поляну с хищными цветами я не пойду. И вообще, надо выбрать плоскую равнину, а то будем за каждый куст цепляться.
— И хорошо бы пойти той стороной, где нет плотоядных зверей, — добавил Виталя.
— Насчет них не волнуйтесь, — Мафую связала карпатусу лапы вместе, отцепила от груза, и уложила на траву. — В этой области хищников уже давно не водится. Вот дальше, к северо-востоку, да, там их много. Но здесь прошлые исследователи уже давно всех перебили.
— А осьминог в панцире? — напомнила Даша.
— Он не плотоядный хищник. Одно дело — убивать тех, кто может тебя сожрать, а другое — бездумно истреблять всех представителей здешней фауны, не оставляя шанса в будущем узнать их получше, а может даже использовать в своих целях. Лошади когда-то тоже были дикими, но мы приручили их. Кошки были дикими, собаки. И, тем не менее, сейчас это домашние питомцы, без которых трудно представить свою жизнь. Маузер?
Я посмотрел на свои ободранные колени, и вздохнул при мысли, что сейчас опять придется хромать.
— Выступим завтра на рассвете. Сегодня переночуем здесь. На сегодня объявляю рабочий день оконченным.
*****************
Остаток дня прошел довольно спокойно.
Найдя неподалеку ручей, я промыл свои раны, и замазал зеленкой. На ужин Мафую презентовала нам филе из туши убитого самца, обжаренное на костре и посыпанное сверху измельченными сухарями, который мы тоже взяли с собой в дорогу. В одном из заброшенных домов оказался большой запас сена, наверное, когда-то сваленный здесь бывшим хозяином для своих коров или лошадей. Поели, запили водой, растянулись вчетвером рядышком на мягком сене, и мирно задремали, чувствуя, что устали все. Правда, я подумал о том, чтобы выставить вахту, но Мафую заверила, что звери вряд ли полезут в развалины, обычно их за километры обходят. Спорить с ней, как и раньше, было бесполезно. Я даже не стал и пытаться, накрылся курткой, и провалился в глубокий сон, уже не реагируя на сопение Даши в ухо и тихий, размеренный храп Витали. Вот что значит привычка.
Не знаю, то ли обстановка подействовала, то ли долгожданный успех, но впервые за все время нахождения в этом долбанном постапокалиптическом мире мне приснилось кое-что на удивление приятное. Снилось мне, что я заработал миллион баллов, и купил себе на шестой базе большой, роскошный дом с полным гаремом прислуги, основная обязанность которой помимо уборки составляла и ночное обслуживание. Снилось, что я сижу в кресле, как на троне, втыкаю в комп, а на экране развернулась моя бизнес-империя, завоевание джунглей, истребление монстров, и прибыль, прибыль, прибыль… И чувство гордости щекочет мое нутро…
И внезапно я начал задыхаться. Сначала подумал, что во сне, но когда резко проснулся, понял, что к моему рту прижата тонкая, девичья ладонь, а поверх моего тела лежит еще одно, с явным намерением не дать мне пошевелиться.
— М-м-м… Мафую…
— Тихо! — прошипела маленькая охотница. — Не звука.
Снаружи дома раздалось знакомое мощное сопение, и низкий, гортанный рев, полный боли и страдания. От неожиданности я подскочил, сбросив с себя Мафую, и забился в угол. Виталя тоже перестал храпеть, и лежал, напряженно прислушиваясь, одна Даша продолжала дрыхнуть, не подозревая о возможной опасности.
Рев повторился, теперь он прозвучал чуть дальше. А еще спустя несколько секунд послышался… жалобный плач. И доносился он с той стороны, где мы оставили тело убитого нами Большого Брата.
— Самка вернулась, — прошептала Мафую.
— Как вернулась? — тихо возмутился я. — Ты же сказала, что она умрет далеко отсюда!
— Сказала.
Снова прозвучал рев. Тяжелые шаги протопали мимо дома, где мы прятались, обратно к лесу. Потом раздался сильный треск веток, и все стихло.
— Я пойду, посмотрю, — маленькая охотница поднялась с сена.
— Мы с тобой, — вызвался Виталя.
От наших разговоров Даша как раз проснулась, и тоже выразила желание посмотреть, чисто из любопытства. Достали три карманных фонарика, и вышли в черную, непроглядную темноту. В ночном небе мигали звезды, воздух слегка холодил после сна. Зевнув, я передернул плечами, и направил луч фонаря туда, где с деревьев свисали сломанные ветки. На земле отчетливо отпечатались следы огромных ступней. Не успели мы рассмотреть их поближе, как из глубины леса до нас донесся все тот же полный боли рев.
— Страдает, бедняжка, — жалостливо сказала Даша, и пошла на звук.
В мою голову невольно закралась мысль: а что, если нам суждено заработать не триста, а шестьсот тысяч баллов? Тогда можно сказать, что вещий сон уже наполовину сбылся. Следы вывели нас на поляну, как раз неподалеку от норы нашего земляного друга. Картина, представшая перед нашими глазами, не поддавалась описанию.
Лежа на боку, самка корчилась в страшных муках. Крошечный рот распахнулся, издавая стоны, мышцы сводило судорогой, и все громадное тело тряслось, как в приступе лихорадки. Я машинально посветил ей на живот, и невольно издал крик: все брюхо у нее было исполосовано, как будто на самку напал тигр, воспользовавшись ее ослабленным состоянием. Впрочем, версия с тигром сразу отпала, когда самка сама поднесла руку к животу, и провела длинным когтем по коже, сопровождая это еще более громкими стонами.
— Чего это она? — Виталя крутил в руках фонарик, и я догадывался, какие сейчас мысли крутятся в его голове.
— Умирает, — пожала плечами Мафую.
— А живот зачем расцарапала?
— Вот этого не знаю.
Услышав наши голоса, самка повернула голову. Мы невольно отшатнулись назад. Несколько секунд "сестра" разглядывала нас, потом перевернулась, и начала ползти, останавливаясь через каждый метр, чтобы снов зареветь. По щекам Даши градом катились слезы.
— Бедняжка… Ребят, что мы наделали, а?
— Ты ее еще жалеешь? — в голосе Мафую прозвучало едва слышное удивление. — Будь мы безоружны, она бы тебя съела, не задумываясь.
— Ну, и что? Теперь мы убийцы, — рыжая отвернулась, торопливо спрятал лицо. — Господи, прости нам грехи наши…
Мое внимание привлекло непонятное, желтое мерцание. Я посветил фонариком под ноги, и с обалдением обнаружил на траве большую стрелку, указывающую на уползающую самку. А под стрелкой были выведены слова: "Идите за ней".
— Надо ее добить, чтобы не мучалась, — Виталя сделал решительный шаг… и также решительно остановился. — Только вот чем? Мафую?
— Я туда не пойду.
— Почему?
— Незачем. Сама умрет, никуда не денется.
Я протер глаза, и еще раз посмотрел. Надпись никуда не делась, стрелка тоже. Вот это поворот!
— Маузер, а ты как думаешь? — обратился Виталя непосредственно ко мне. — Мучается же животина, причем по нашей вине!
— Идем за ней.
От удивления Даша перестала плакать, и посмотрела на меня красными глазами. Мафую слегка приподняла правую бровь.
— Зачем?
— Если догоним, получим больше денег, — нашел я хороший аргумент. — А если бросим, ее кто-то сожрет, и мы получим меньше денег, хотя могли получить больше.
— Как ты можешь… — Даша опять зарыдала. — Бедная зверюшка умирает, а ты только о деньгах думаешь!
— Ой, вот только не надо этого драматизма, ладно?
— Я согласна, — Мафую пожала плечами. — Идем.
— Подожди, за рюкзаками сначала надо сбегать, — какое-то шестое чувство подсказывало мне, что впереди нас ждет отнюдь не самая веселая прогулка. — Мало ли, куда она уползти может.
— Я сбегаю, — вызвался Виталя. — Щас, две минуты.
Стоп, а с хрена ли я вообще должен слушать эти подсказки? Мало ли, что там создатели виртуального мира от меня хотят. Тащиться по ночным джунглям, подвергая себя и друзей опасностям — сомнительное удовольствие. Но едва я об этом подумал, как моя голова буквально взорвалась болью, тихо матернувшись, я опустился на колени, обхватывая голову руками.
— Саш, ты чего? — Даша испуганно присела рядом. — Плохо? Вернемся в лагерь?
— Нет, идем за ней.
Боль мгновенно прошла, будто ее и не было. Отличное, блин, кино. Мало того, что душу продали, так еще теперь и командуют! В прошлый раз такими подсказками мне навязали на шею рыжую лентяйку, потом работу на ферме, а теперь, похоже, мне предстоит бросить безопасное место, и идти хрен знает куда, и хрен знает зачем. И это самое малое, так как я подозревал, что преследование самки ради денег — это лишь предлог для очередного, внезапного развития события.
— Я уже, — появился Виталя, нагруженный рюкзаками. — Пошли?
— Только за тобой, — невозмутимо ответила Мафую.
