«Они хотят охранную грамоту?», – недоверчиво переспросила Илэйн. – «На вход в Кэймлин?» – За окнами вспыхнула молния, и прогремел гром. Снаружи, Кэймлин был скрыт за стеной проливного дождя, стучащего по крышам. Солнце должно было быть высоко над горизонтом, но для спасения от сумрака были зажжены все светильники.

Стройный юноша, стоящий перед ее креслом с низкой спинкой, покраснел от смущения, но не отвел взгляда. На самом деле он был еще почти мальчик, его гладкие щеки выбриты скорее для проформы, нежели им действительно часто требовалась бритва. Сейчас Ханселле Реншар, внук Арателле, не имел при себе ни меча, ни доспехов, но на его зеленой куртке оставались следы ремней от долгого ношения нагрудника. Большое влажное пятно на его левом плече показывало, где его плащ промок насквозь. Странно, что иногда замечаешь подобные вещи. – «У меня инструкции попросить об этом, миледи», – твердо ответил он.

Дайлин, сложив руки на груди, что-то кисло пробормотала. Она вот-вот была готова нахмуриться. Госпожа Харфор, как всегда великолепная в своем красном с белым львом табарде без единого пятнышка на внушительной груди, громко фыркнула. Ханселле вновь покраснел. Они расположились в малой гостиной Илэйн, в которой небольшой огонь в камине из мрамора прогнал утреннюю прохладу, и от лампового масла в воздухе висел аромат роз. Ей бы хотелось, чтобы Биргитте тоже была здесь. По легкому раздражению, передающемуся по узам, было ясно, что Биргитте разбирается с бумагами. Ее досада была не такой большой, чтобы она занималась чем-то более срочным.

Прибытие к городским стенам Луана и прочих с армией в шестьдесят тысяч человек вызвало более чем легкое волнение, и импровизированные празднования горожан на улицах, когда стало ясно, что они не станут занимать лагеря, оставленные Джаридом Сарандом. Который забрал с собой людей из Домов, которые теперь поддерживали Илэйн, но пока не подозревали об этом. Только Свет знает, какие еще неприятности причинит этот человек. Но сообщение Ханселле позволяло взглянуть на гигантский лагерь в миле к югу от Нижнего Кэймлина с другой стороны. Если Арателле, Луан и другие знают о том, что снабжение города идет из Тира и Иллиана через Врата, а об этом наверняка на сегодняшний день знает каждый в Андоре, то, возможно, они пришли к решению, что осада ничего не даст. Охранная грамота была атрибутом военного времени. Возможно, они призовут к сдаче Кэймлина, дабы избежать большого штурма. Воззвания о поддержке, разносимые женщинами Родни дальше, чем всадниками, были развешаны от Арингилла до шахтерских деревушек в Горах Тумана или скоро будут. И даже с учетом того, что Сумеко и остальные женщины Родни, знакомые с Исцелением, работали из последних сил, и учитывая солдат Кирена, Аншара и Бэрина, которых не увел за собой Джарид, у нее и близко не набралось бы шестидесяти тысяч. Небольшие группы воинов начали стекаться в город, как только распространились вести, что проход в Кэймлин безопасен, но этого все равно недостаточно. Пройдет неделя или, возможно, больше, пока появятся крупные отряды. Те, что пока остаются вне города из-за страха перед армией Аримиллы. Штурм еще не очевиден, у людей на стене есть значительное преимущество перед теми, что стараются на нее залезть. Но это было лучшее, на что можно было рассчитывать без надежды на скорую помощь. Дайлин нанесла еще один визит Дэнайн Кандрэд на западе, но та еще колебалась. У Илэйн было девять Домов, в то время как она нуждалась в десяти, все висело на волоске, и Дэнайн, кровь и пепел, не могла решить поддерживать ей Траканд или нет.

«Почему они хотят говорить со мной?» – ей удалось не примешать к своему голосу раздражение Биргитте.

Ханселле вновь покраснел. Кажется, ему это легко удается. Чтоб ей сгореть, они и впрямь послали мальчишку. – «Мне не говорили об этом, миледи. Просто сказали попросить об охранной грамоте». – Он помедлил. – «Без нее они не войдут в Кэймлин, миледи».

Поднявшись, она подошла к письменному столу, взяла гладкий лист белой бумаги из шкатулки розового дерева и погрузила перо в хрустальную с серебром чернильницу. Четкие фразы потекли на бумаги без ее обычных цветистых выражений. Писала лаконично и по делу.

Она постаралась остаться спокойной, но на последних словах перо пронзило бумагу. Охранная грамота. Она направила и зажгла восковую свечу, чтобы запечатать послание, и ее рука дрогнула, когда золотистый воск капал на бумагу. Они подозревали, что она могла бы попытаться удержать их силой. Нет, они не подозревали! Они это открыто утверждали! Она вдавила свою печать в виде цветка лилии в воск с такой силой, словно хотела продавить столешницу.

«Вот», – сказала она, протягивая листок юноше. Голос был ледяным, и она не приложила ни малейшего усилия, чтобы сделать его хоть немного теплее. – «Если и это не заставит их почувствовать себя в безопасности, возможно, они могут попытаться завернуться в пеленки», – Удар грома подчеркнул эти слова.

Он опять покраснел, только на этот раз от гнева, но мудро сдержался и произнес слова благодарности, свертывая листок. Он аккуратно спрятал его под плащ по дороге, пока его провожала Госпожа Харфор. Она будет сопровождать его лично вплоть до лошади. Посланец от таких благородных дворян как Луан и остальные заслуживает определенных почестей.

Внезапно гнев Илэйн обернулся печалью. Она не могла сказать, о чем она загрустила. Ее настроение часто менялось, и казалось, без видимой причины. Быть может, из-за тех, кто погиб или из-за тех, кто еще погибнет. – «Ты уверена, что не хочешь стать королевой, Дайлин? Луан и остальные поддержат тебя в тот же миг, и если я поддержу тебя, то и мои союзники тебя поддержат. Чтоб мне сгореть, даже Дэнайн, наверное, тебя поддержит».

Дайлин села и аккуратно расправила свои голубые юбки прежде, чем ответить. – «Я абсолютно уверена. Управление моим собственным Домом доставляет мне достаточно хлопот, не говоря уж про целый Андор. Кроме того, я против того, чтобы менять Дом на троне без особой на то причины – к примеру, отсутствие Дочери-Наследницы, или, что куда хуже, она глупа, не способна править, жестока или жадная. Ты не такая. Преемственность обеспечивает стабильность, стабильность приносит процветание». – Она кивнула, ей самой понравилась эта фраза. – «Знай, если бы ты умерла до того, как вернулась в Кэймлин и провозгласила свое право наследования, я бы вступила в свое право, но простая истина в том, что ты станешь лучшей правительницей, чем я. Лучшей для Андора. Отчасти, потому что ты как-то связана с Драконом Возрожденным». – Дайлин подняла бровь, приглашая Илэйн дать разъяснения по этому поводу. – «Но в большей степени», – продолжила она, когда Илэйн промолчала, – «это ты сама. Я видела, как ты росла, и к тому моменту, как тебе исполнилось пятнадцать, я уже знала, что ты будешь хорошей королевой. Возможно, лучшей, из тех, что когда-либо были в Андоре».

Щеки Илэйн запылали, а на глаза навернулись слезы. Сожги Свет ее переменчивые настроения! Только в этот раз она знала, что причина не в ее беременности. Похвала Дайлин была как похвала от ее матери, которых было не мало, но все их надо было заслужить.

Все утро было занято, а она пока занималась только Кэймлином и дворцом, а не всем Андором. Госпожа Харфор доложила, что те шпионы во дворце, которые определенно наушничали Аримилле или ее союзникам, притихли, словно мыши, почуявшие, что за ними наблюдает кот.

«По крайней мере, миледи, сейчас их можно спокойно уволить» – сказала Рин с глубоким удовлетворением. Ей также как и Илэйн не нравилось, что во дворце есть шпионы, а может быть, и больше. Дочь-Наследница или Королева могут жить во дворце, но с точки зрения Первой Горничной дворец принадлежал ей. – «Всех до единого». – Остальные шпионы тоже оставались во дворце, чтобы никто не заподозрил, что Рин про них знает.

«Оставь их и продолжай наблюдать», – ответила ей Илэйн. – «Именно они вероятнее всего будут получать деньги от кого-то еще, а их мы уже знаем». – Шпиона, о котором известно, можно держать подальше от важной информации, и можно убедиться, что они узнали именно то, что ты пожелаешь. Это же касается и соглядатаев Айя, которых тоже раскрыла Рин. Айя не имели никакого права за ней шпионить, и если она случайно скормит им ложную информацию, то положившись на нее, это будет целиком их вина. Она не сможет пользоваться этим часто, чтобы они не поняли, что она раскрыла их шпионов, но при необходимости могла.

«Как прикажете, миледи. Мир изменился, не так ли?»

«Боюсь, что так, Госпожа Харфор».

Полная женщина грустно кивнула, но быстро вернулась к делам. – «У одного окна в Большом Зале обнаружилась течь, госпожа. Я бы не стала беспокоить вас по такому незначительному поводу, но это трещина в стекле, что означает вызов…» – Список проблем, которые требовали одобрения Илэйн, и бумаг, которые требовали ее подписи, продолжался.

Мастер Норри сухим тоном докладывал о повозках с зерном, бобами и с прочими товарами, и с удивлением объявил, что число поджогов не сократилось. Ночью сгорело семнадцать зданий. Он был уверен, что захват Аримиллы положит этому конец, и был удручен тем, что оказался неправ. Он принес на подпись приказы о смертных приговорах на имена Риса а`Баламана и Алдреда Гомазейна. Переметнувшиеся наемники не могут рассчитывать на большее, если только их новые хозяева не одерживают верх. Если бы Эвард Кордвин не погиб у ворот, то все равно отправился бы на виселицу. Хафин Бакувун направил ей прошение о вознаграждении за свои действия у Фармэддингских Ворот, но этому было легко отказать. Присутствие доманийского наемника и его людей у ворот до подхода Дайлин возможно и позволило что-то изменить, но все равно они всего лишь отработали свои деньги, не больше того.

«Боюсь, пленники все еще молчат», – проговорил Норри, пряча петицию с отказом обратно в кожаную папку. Казалось, он считает, что если быстро спрятать ее обратно, то будто бы он ее и вовсе не доставал. – «Я имею ввиду, тех Айз Седай – Приспешниц Темного, миледи. И остальные двое тоже. Не говорят ничего, за исключением… ругательств. В этом плане Меллар хуже остальных – он орет о том, что намерен сделать с теми женщинами, которые его арестовали». – Дени буквально поняла свои инструкции. Телохранительницы жестко избили Меллара, не оставив на нем живого места. – «Но и Айз Седай могут быть довольно… свободны со словами. Боюсь, что нам, возможно, придется прибегнуть к допросу, если мы хотим узнать что-нибудь полезное».

«Не называй их Айз Седай», – оборвала его Илэйн. От произносимых слов «Айз Седай» рядом с «Приспешницами Темного» выворачивало желудок. – «У этих женщин нет никакого права называться Айз Седай». – Она забрала их кольца Великого Змея и расплавила их. Это была прерогатива Эгвейн, а не ее, и она, возможно, понесет за это наказание, но она не смогла сдержаться. – «Попроси у леди Салвейс об услугах ее секретаря». – Среди ее людей нет умелых дознавателей, а согласно Авиенде, неумелый дознаватель скорее убьет, чем добьется ответа. Когда ее сестре разрешат с ней повидаться? Свет, она уже соскучилась по Авиенде. – «Подозреваю, он не так прост». – Гостиную осветила молния, оконные переплеты задрожали от раскатов грома.

Норри сцепил пальцы, прижав папку локтями к своей ливрее в чернильных пятнах, и мрачно нахмурился. – «Мало у кого есть свой личный дознаватель, миледи. Это подразумевает нечто… гм… темное. Но тут, как я понимаю, ее дед разогнал от нее всех, кто мог ею заинтересоваться так, что ею больше уже никто не интересовался, и она с момента своего совершеннолетия была фактически пленницей. Подобное кому угодно придаст угрюмости. Возможно, она… гм… не стоит такого доверия, насколько вы могли бы пожелать, миледи».

«Как вы думаете, мы можем подкупить кого-то из ее слуг, чтобы шпионить на меня?» – Как легко теперь было спросить о подобном. Шпионы стали такой же частью ее жизни как каменщики или стекольщики.

«Это скорее всего возможно, миледи. Я узнаю наверняка через день или два». – А когда-то он приходил в ужас от мысли о шпионаже. Кажется, все меняется, в конечном счете. Он приоткрыл папку, но не до конца. – «Боюсь, что состояние канализации в южной части Нижнего Кэймлина срочно требует внимания».

Илэйн вздохнула. Меняется, но не все. Чтоб ей сгореть, она стала подозревать, когда на нее свалится весь Андор, у нее вряд ли найдется для себя хотя бы часок. Чего хотят соратники Луана?

Где-то ближе к обеду появилась Мелфани Доулиш и сказала, чтобы Эссанде и Нэйрис раздели Илэйн догола, чтобы ее можно было взвесить на больших деревянных весах, которые повитуха принесла с собой. Таков был заведенный ежедневный ритуал. Хвала Свету, медная чаша весов была обита тканью! Полная маленькая женщина прослушала ее сердце через полую деревянную трубку, прижав ее к груди и к спине, приподняла ее веки, чтобы осмотреть глаза и понюхала ее дыхание. Она заставила ее помочиться, затем поднесла стеклянный кувшин к свету лампы, чтобы изучить его. Это она тоже понюхала и даже окунула туда палец и лизнула его! Это был еще один ежедневный ритуал. Илэйн закатила глаза, сильнее закутываясь в шелковый расшитый халат, но продолжала дрожать. В этот раз Мелфани заметила.

«Я могу рассказать о некоторых болезнях по изменению вкуса, миледи. В любом случае, есть вещи и похуже. Мой малыш Джаем, который притащил весы, его первой оплачиваемой работой была чистка конюшен. Он заявлял, что все, что он ест, на вкус как…» – Ее кругленький животик затрясся от смеха. – «Ну, вы можете себе представить, миледи» – Илэйн могла, и была рада, что ее не стошнило. Она вновь задрожала. Эссанде с невозмутимым видом, сложив руки на талии с одобрением наблюдала за своей племянницей, но Нерис, казалось, вот-вот стошнит. – «Жаль, он не может научиться моему ремеслу, да и никто не купит травы у мужчины. И не станет иметь дело с мужчиной-повитухой». – Мелфани громко рассмеялась над этой шуткой. – «В общем, он собирается проситься подмастерьем к оружейнику. Уже слишком перерос, но все равно хочет. А сейчас почитайте своей малышке». – Она абсолютно не верила заявлению Илэйн, что у нее будет мальчик и девочка. И не поверит, пока не услышит биение их сердец, а случится это только через несколько недель. – «И пусть для нее поиграют музыканты. Она запомнит звук вашего голоса. Приучайтесь любить чтение и музыку. Это помогает и не только здесь. Делает ребенка умнее».

«Вы повторяете это каждый раз, Госпожа Доулиш». – Ворчливо сказала Илэйн. – «Я знаете ли, не страдаю забывчивостью, и уже делаю это».

Мелфани вновь рассмеялась, ее глаза заблестели. Она принимала меняющиеся настроения Илэйн как дождь или молнию. – «Вы бы удивились, узнав, как много людей не верят, что дитя в утробе может слышать, но я вижу разницу между теми, кому читают, а кому нет. Вы не возражаете, госпожа, если я перед уходом поговорю со своей тетей? Я принесла ей пирог и мази для ее суставов». – Лицо Эссанде покраснело. Ну, теперь, когда ее ложь раскрыта, она примет Исцеление или Илэйн узнает причину отказа.

В конце обеда Илэйн обсудила с Биргитте намерения Луана и компании. Это была чудесная еда, и она уписывала все за обе щеки. Мелфани раскритиковала поваров и всех, до кого смогла добраться за ту щадящую диету, на которой они держали Илэйн. Сегодня подавалась хорошо поджаренная озерная форель, рулетики из капусты, начиненные рассыпчатым сыром из овечьего молока, бобы с кедровыми орехами, и яблочный пирог. Была и еще одна причина называть еду замечательной – у нее не было никакого привкуса порчи. Они выпили отличный черный чай с мятой, который сначала на какой-то момент заставил ее напрячься, пока она не поняла, что это была действительно мята. Единственное, что Мелфани запретила – это вино даже сильно разбавленное. Биргитте даже бросила пить, хотя вряд ли что-то могло повлиять на детей через узы. Илэйн не стала высказывать свою догадку. Биргитте слишком много пила, чтобы притупить боль от потери своего Гайдала. Илэйн понимала ее, хоть и не одобряла. Она не могла себе представить, что бы она делала, если бы Ранд умер.

«Я не знаю», – сказала Биргитте после того, как с жадностью доела остатки своего пирога. – «Все, до чего я смогла додуматься – они собираются просить помощи против Приграничников. Одно ясно точно – они не собираются бросить свою проклятую поддержку к твоим проклятым ногам».

«Я тоже так думаю», – послюнявив палец, Илэйн подобрала крошки сыра и отправила их в рот. Она бы могла съесть еще столько же, сколько было на тарелке, но Мелфани решительно намеревалась ограничить набор ею веса. Столько, сколько нужно и не больше того. Наверное, корова, которую откармливают для продажи на ярмарке, чувствует себя точно также. – «Если только они не решили потребовать от меня сдачи Кэймлина».

«Это всегда так», – ответила Биргитте почти весело. Узы донесли, что на самом деле все не так. – «Мы до сих пор не убрали часовых с башен, несмотря ни на что, и еще Джулания с Керейлле устроились прачками к ним в лагерь, поэтому мы узнаем об их походе на город еще до того, как двинется первый солдат».

Хотелось бы Илэйн не вздыхать так часто. Сожги ее Свет, у нее же под стражей Аримилла, Ниан и Эления, и все явно не рады тому, что приходится делить одну постель. Она знала, что эта мысль не должна доставлять ей удовольствие, но, тем не менее, она его чувствовала. И теперь у нее есть еще трое союзников, возможно, и не самых надежных. По крайней мере, теперь они к ней были крепко привязаны. Она должна чувствовать себя победительницей.

После обеда Эссанде и Сефани одели ее в темно-зеленое платье с изумрудными разрезами на юбке и вышитое серебром на груди, по рукавам и понизу юбки. Из драгоценностей она надела свое кольцо Великого Змея и большую серебряную брошь с Замковым камнем Траканд на голубом эмалированном фоне. Вид броши нагнал на нее угрюмость. Внутри Дома говорили, что Траканд – замковый камень, который скрепляет весь Андор. Пока что она не сделала для этого ничего хорошего.

Они с Биргитте по очереди почитали детям. Из хроник, разумеется. Если Мелфани права, то она не хочет, чтобы они слушали легкомысленные истории. Но было немного скучнова-то. Полный мужчина в красно-белой ливрее играл на флейте, а худая женщина наигрывала на двенадцатиструнном биттерне жизнерадостную быструю мелодию. По крайней мере, пока ее звук не прерывали раскаты грома. Барды не растут на деревьях. А Биргитте не была уверена, стоит ли допускать к Илэйн кого-то извне, но Госпожа Харфор нашла умелых музыкантов, которые с радостью ухватились за предоставленный шанс надеть ливрею. Плата во дворце была значительно лучше, чем в таверне, к тому же бесплатная одежда. Илэйн подумывала не нанять ли менестреля, и это напомнило ей о Томе. Не промок ли он? Жив ли он вообще? Все, что она могла – молиться. Свет, сделай так, чтобы с ним было все хорошо. Пожалуйста.

Вошла Госпожа Харфор чтобы объявить о прибытии Луана, Арателле и остальных, и Илэйн надела диадему Дочери-Наследницы, простой золотой обруч с единственной розой над бровями, которая была окружена шипами. Как только они покинули комнату, Касейлле вместе с другими восемью телохранительницами построились за ней, Биргитте и Эссанде. Их сапоги глухо печатали шаг по плитке пола. Среди погибших при ее спасении от Друзей Темного оказалось девять телохранительниц, и это, казалось, сплотило их еще сильнее. По пути к Большому Залу они дважды заблудились, но сзади слышался только шепот. Что такое меняющиеся коридоры, когда ты лицом к лицу сталкивался с огнем и молниями, созданными с помощью Силы? Внушительные двери арки Большого зала, украшенные с обеих сторон резными львами, стояли открытыми, и Касейлле остановила караул перед ними, пропустив Илэйн, Биргитте и Эссанде внутрь.

За высокими окнами было темно от дождя, не считая всполохов молний, но зеркальные светильники, расставленные вдоль стен и возле колонн, стоявших рядами вдоль стен, были зажжены. Громкое эхо, прокатывающееся по большому помещению, от кап-кап-кап – нескончаемого стука капель в прозаическом деревянном ведре, подставленном под одним из потолочных витражей. В двадцати шагах над головой один из вздыбленных Белых Львов был покрыт бисеринками воды, блестевшими вдоль трещины неподалеку от батальной сцены и портретов прежних королев Андора. Как обычно, находясь в этом зале, Илэйн чувствовала, словно эти женщины оценивают ее, пока она пересекает красно-белые плитки пола. Они строили Андор на остроте своего ума, на крови своих сыновей и мужей, начав с единственного города, и сформировав сильное государство на обломках империи Артура Ястребиное Крыло. У них есть право судить каждую женщину, восседающую на Львином Троне. Она подозревала, что эти портреты были помещены здесь для того, чтобы каждая королева чувствовала, что ее поступки вынесены на суд истории.

Непосредственно сам трон на ножках в виде львиных лап находился на белом мраморном возвышении в дальнем конце зала, резной, покрытый позолотой, сделанный для женщины, но все же довольно массивный. На его высокой спинке красовался Белый Лев, выложенный из лунных камней на поле из сверкающих рубинов, оказывался выше любой самой высокой севшей на него женщины. Дайлин уже стояла у ступеней помоста, наблюдая, как Салвейс беседует с Конейлом и Кейтлин, а Бранлет и Перивал их внимательно слушали. Перивал взъерошил пальцами волосы и кивнул. Размышляла ли Дайлин тоже по поводу Салвейс? Лир и Каринд стояли отдельно друг от друга и от остальных. И даже не смотрели в сторону друг друга. Бывшие союзники в борьбе против Илэйн, они не хотели, чтобы она решила, что они ими остались. Эссанде присоединилась к остальным слугам в ливреях других восьми Великих Домов, собравшихся возле сервировочного столика с кувшинами вина и чая. Это подчеркивало неформальный характер данной встречи. Каждый привел с собой своего личного слугу. Ради формальной встречи Илэйн вызвала бы полный штат слуг, а Большой Зал был бы заполнен каждым дворянином, оказавшимся в Кэймлине или в лагере за городской стеной.

«Эллориен – отличный провокатор», – повторила Дайлин, наверное, уже пятый раз с тех пор, как впервые услышала об охранной грамоте. Ее лицо было спокойным и невозмутимым, хотя она, должно быть, была на нервах. Она без нужды постоянно разглаживала свои покрытые золотым шитьем юбки.

«Я не позволю ей себя провоцировать», – ответила Илэйн. – «И никого другого. Я имею в виду тебя, Конейл, и тебя, Лир». – Конейл в голубом камзоле с золотым шитьем покраснел также быстро, как Ханселле. Он ввязался в драку с наемником, который, как он думал, пренебрежительно высказался об Илэйн, и чуть его не убил. Для него все обернулось неплохо, так как это не он вытащил меч первым. Даже наемники заслуживают справедливости, а Андор не Тир, где дворянин мог безнаказанно убить простолюдина. Ну, пока Ранд не изменил множество их законов. Сожги его Свет, почему он все время перемещается?

«Я поддержал тебя, Илэйн, и это значит, я всегда буду тебя поддерживать», – спокойно сказал Лир. Он выглядел настоящим придворным в зеленом шелковом камзоле расшитым серебром, с серебряным же Крылатым Молотом Дома Бэрин на воротнике, но вел себя чересчур спокойно. – «Но я буду сдерживаться, чтобы ни наговорила мне Эллориен». – По узам проскользнула волна презрения. Пытаясь продемонстрировать, как он предан Илэйн, Лир трижды дрался с наемниками. И это всего за два дня. Чтобы так преуспеть, он должен был специально искать повод подраться.

«Если она будет подстрекать нас, то почему мы должны прикусить языки?» – спросила Кейтлин. Ее красное платье, вышитое по краю подола и рукавов широким золотым шитьем, ей совсем не шло, особенно, когда ее пухлые щечки раскраснелись от гнева. Ее подбородок был вздернут вверх. Наверное, это из-за того, что она носит свою большую эмалированную брошь с Голубым Медведем Дома Хэйвин приколотой очень высоко, поэтому ей приходится задирать подбородок и смотреть на всех сверху вниз. – «Я никому еще не позволяла оскорблять меня и уходить безнаказанным».

«Бык отвечает на понукания, и делает то, что хочет пастух», – сухо сказала Дайлин. – «Вы тоже будете вести себя точно также, если будете отвечать на ее подстрекательства, то станете делать то, что хочет Эллориен». – Щеки Кейтлин остались пунцовыми, но на этот раз, без сомнения, от смущения.

В проходе появилась Рин Харфор. – «Леди», – громко произнесла она, ее голос пронесся эхом в почти пустой зале. – «И Лорды».

Когда встречаются две стороны и неизвестно, как далеки они друг от друга, то требовалась неформальная встреча. Госпожа Харфор объявляла вновь прибывших дворян в строгом соответствии с иерархией, хотя между Домами, которые здесь собрались, и не было большой разницы. Луан Норвелин, с жестким лицом и сильнее поседевший, чем запомнила Илэйн по последней встрече, явился в голубой куртке без украшений за исключением Серебристого Лосося Дома Норвелин на высоком воротнике. Арателле Реншар, с морщинистым лицом и густой сединой в каштановых волосах, в красном расшитым золотом платье для верховой езды и с крупной брошью, усыпанной рубинами, на которой были изображены три Золотые Гончие. У высокого и худого Пеливара Коулана его темная шевелюра поредела настолько, что казалось, он обрил голову на манер кайриенцев. Он был в вышитом серебром голубом камзоле со сдвоенными красными розами – Розами Дома Коулан – на воротнике. Шедшая рядом полная дама в сером шелковом платье с тремя Золотыми Стрелами, взбирающимися по ее рукавами, так густо вышитыми на груди, что она казалась ощетинившимся колчаном со стрелами – была Аймлин Каранд. Осунувшаяся после последней встречи Эллориен Тримейн все еще оставалась привлекательной в голубом платье с зелеными прорезями, украшенном на рукавах Белыми Оленями Тримейн с золотыми рогами. Рядом с узким лицом и седыми волосами шел Абелль Пендар в темно-сером кафтане с тремя Золотыми Звездами на воротнике. Они вошли в Зал вместе, за ними следовали их слуги, но не в том порядке, как их объявляли. Эллориен и Абель держались вместе с Луаном, а Пеливар и Аймлин с Арателле, в двух шагах в стороне от первой группы. Итак. Об охранной грамоте они просили вместе, но на самом деле они не едины. Это делало вопрос о капитуляции чуть менее вероятным. Даже непримиримые враги могут иногда действовать заодно. Юбки и штаны блестели от влаги. Даже самый лучший плащ не в состоянии защитить в такой ливень. Должно быть, они не в лучшем состоянии духа.

«Добро пожаловать», – поприветствовала их она, как только их слуги присоединились к остальным. – «Не желаете ли вина или чая? Вино подогрето и со специями. Сегодня по-зимнему холодный день для весны».

Луан открыл рот, но Эллориен заговорила первой. – «По крайней мере, ты принимаешь нас, не сидя на троне», – Ее лицо было словно высечено из мрамора, а голос холоден. – «Я почти ждала, что так и будет». – Наверху пророкотал гром.

У Луана на лице было написано страдание. Арателле закатила глаза, словно услышала то, к чему уже привыкла. Лир заволновался, но Илэйн твердо посмотрела в его сторону, и он, извиняясь, слегка поклонился в ее сторону.

«У меня нет права сидеть на троне, Эллориен», – спокойно ответила она. Свет, пусть только ее настроение не меняется сейчас. – «Пока нет». – В этом был непреднамеренный выпад. Наверное, она не настолько спокойна, как ей бы хотелось.

Эллориен усмехнулась. – «Если ты надеешься на Дэнайн, чтобы собрать десять голосов, то тебе придется ждать долго. В прошлое Наследование Дэнайн занималась тем, что объезжала свои владения. Она никогда никого не поддерживала».

Илэйн улыбнулась, хотя это и было нелегко. Наследование означало смену на троне одного Великого Дома другим. – «Я буду чай».

Эллориен прищурилась, но это побудило остальных высказать свои предпочтения. Только Илэйн, Биргитте, Бранлет и Перивал заказали чай. Каждый, перед тем как пригубить, сперва принюхался к своей чаше, будь то серебряные кубки с вином или фарфоровые чашки для чая. Илэйн не чувствовала себя оскорбленной. Еда и питье могли быть еще сносными на кухне, и испортиться пока их подавали к столу. Нельзя было предсказать, когда и где что-то испортится. У чая был слабый привкус имбиря, но недостаточный, чтобы перебить вкус отличного черного чая с Тремалкина.

«Как я погляжу, ты набрала себе в поддержку большей частью среди детей и тех, кто перебежал от Аримиллы», – продолжила Эллориен. Кейтлин стала пунцовой как ее платье, а Бранлет резко выпрямился, но Перивал положил руку на его плечо и покачал головой. Хладнокровный юноша, Перивал и умен не по годам. Лиру удалось на этот раз сдержаться, но Конейл уже начал произносить какую-то колкость, когда жесткий взгляд Илэйн заставил его замолчать. Каринд же невозмутимо вернул Эллориен язвительный взгляд. Каринд был не слишком умен, но слегка ее нервировал.

«У вас была причина попросить об этой встрече», – сказала Илэйн. – «Если же вы пришли только затем, чтобы бросаться оскорблениями…» – Она сделала паузу. У нее были свои причины желать этой встречи. Если бы они попросили ее прийти к ним, она бы пришла. И без просьбы об охранной грамоте. Чувствуя волну гнева сквозь узы, она надела на них строгую узду. Биргитте направила на Эллориен хмурый острый взгляд, подобный острию кинжала. Если они начнут подкармливать гнев друг друга… Не стоит думать об этом. Не здесь, и не сейчас.

Эллориен вновь открыла рот, но в этот раз Луан ее оборвал. – «Мы пришли просить о перемирии, Илэйн». – Вспышка молнии осветила северные окна, и купол на потолке, но разрыв между ними и громом, сказал, что это было где-то на расстоянии.

«Перемирие? Разве мы воюем, Луан? Кто-то другой предъявил свои права на трон, о чем я не слышала?» – Шесть пар глаз устремились на Дайлин, и та заворчала.

«Дураки. Я же сказала вам и вам, а вы мне не верили. Но может быть, теперь вы поверите, после того как Салвейс, Каринд и Лир направили свои заявления о поддержке. Я уже отправила свое собственное. Таравин поддерживает Траканд, и весь Андор вскоре об этом узнает».

Эллориен покраснела от гнева, но затем ей удалось вернуть холодное выражение лица. Аймлин сделала долгий глоток и выглядела задумчивой. Арателле позволила легкому разочарованию коснуться своего лица, прежде чем оно вновь превратилось в маску, почти такую же жесткую как у Эллориен.

«Пусть будет так», – сказал Луан, – «Но мы все равно хотим… если не перемирия, то временного соглашения». – Он сделал небольшой глоток из своего бокала с вином и печально покачал головой. – «Даже собрав все, что можем, нам придется нелегко в сражении с Приграничниками, но если нам не удастся действовать сообща, они разделят Андор на части, как только решат двинуться. Если честно, я удивлен, что они так долго находятся на одном месте. Их люди, должно быть, уже хорошо отдохнули даже после марша в тысячу лиг». – Вспышка молнии ярко осветила южную сторону, и гром ударил так громко, что казалось, стекла должны были задребезжать. На этот раз, совсем рядом.

«Я думала, что к этому времени они уже направятся в Муранди», – сказала Илэйн. – «Но полагаю, они остаются на одном месте из-за боязни вызвать войну, если подойдут слишком близко к Кэймлину. Кажется, они ищут способ попасть в Муранди по окружным проселочным дорогам. А вы лучше меня знаете, в каком они состоянии в это время года. Они не хотят войны. Когда я давала им разрешение пересечь Андор, они сказали мне, что ищут Дракона Возрожденного».

Эллориен бессвязно что-то забормотала, и из ее рта словно посыпались осколки льда. – «Когда ты что? Ты болтаешь о том, что не имеешь права сидеть на троне – и все же… присваиваешь себе право!..»

«Право Айз Седай, Эллориен». – Илэйн показала свою правую руку так, чтобы они не смогли пропустить кольцо Великого Змея, опоясывающее ее третий палец. Ее собственный тон стал ледяным, несмотря на все усилия. – «Я говорила с ними ни от лица Дочери-Наследницы, ни даже от лица Верховной Опоры Дома Траканд. Я говорила как Илэйн Седай из Зеленой Айя. И даже если бы я с ними не побеседовала, они все равно бы пришли».

«У них было мало еды и фуража, попытайся я остановить их, или сделай это кто-нибудь другой, случилась бы война. Они твердо намерены разыскать Дракона Возрожденного. Разразилась бы война, выиграть которую у Андора было мало шансов. Ты говоришь о совместных действиях, Луан? Собери все силы Андора, и мы едва наберем столько же воинов, но две трети наших солдат едва умеет держать алебарду или копье. Они провели большую часть своей жизни за плугом. У них – каждый мужчина на всю жизнь воин, и не испугается, завидев троллока. Вместо войны, которая потопила бы Андор в крови и истребила бы его население, Приграничники мирно пересекают его территорию. Я за ними присматриваю. Они платят за необходимую еду и фураж, и платят хорошо». – В другое время, с другими собеседниками, она бы над этим посмеялась. Андорские фермеры постараются вытянуть побольше денег даже из самого Темного. – «Худшее из того, что они сделали – высекли несколько конокрадов, и даже если они должны были передать их магистрату, я не стану их за это винить. А теперь скажи мне, Эллориен. Что бы ты сделала по-другому, и как?»

Эллориен моргнула, ее мрачное лицо вытянулось, затем фыркнула и сделала глоток вина.

«А что ты предпринимаешь по поводу этой Черной Башни?» – спокойно спросил Абелль. – «Я… подозреваю, у тебя и на этот счет есть план». – Подозревает ли он, что у нее есть иная причина позволить повелителям Пограничных Земель пересечь Андор? Ну и пусть! Пока что он молчит. А раз он молчит, ее мотивы в пользу Андора. Пусть это, без сомнения, лицемерно, но такова жизнь. Она честно рассказала о других своих мотивах, но вторая причина, озвученная при всех, может стоить ей всего. Ей все равно нужен еще один Великий Дом, и по всему казалось так, что это должен быть Кандрэд, но Дэнайн никогда не встанет на ее сторону, если будет думать, что Илэйн пытается ее к этому принудить.

«Никакого», – ответила она. – «Я периодически отправляю гвардейцев объезжать земли Черной Башни и напомнить им, что они находятся в Андоре и должны следовать законам Андора, но, не считая этого, ничего больше я предпринять не могу. Словно Белую Башню каким-то образом перенесли в Кэймлин». – Долгое время они смотрели на нее, все шестеро, не моргая.

«Пендар поддерживает Траканд», – внезапно сказал Абелль, и прямо вместе с ним Луан произнес: «Норвелин поддерживает Траканд». – Наверху вспыхнула молния, осветив стеклянный потолок.

Илэйн сдержалась только усилием воли. Лицо Биргитте осталось невозмутимым, но узы принесли изумление. Дело сделано. У нее было одиннадцать, и трон был ее.

«Чем больше встанет в ее поддержку, тем лучше для Андора». – Голос Дайлин звучал немного неестественно, словно она тоже была поражена. – «Встаньте вместе со мной за Траканд».

Повисла вторая пауза, длиннее предыдущей, наполненная обменом взглядами. Потом, один за другим, Арателле, Пеливар и Аймлин объявили о своей поддержке Траканд. Но все же сделали это по большей части ради Дайлин. Илэйн придется это запомнить. Возможно, со временем ей удастся завоевать их преданность, но на данный момент, они поддержали ее из-за Дайлин.

«Она таки получила трон», – сказала Эллориен, холодная, как и прежде. – «Остальное пух и перья».

Илэйн постаралась придать своему голосу тепла. – «Не отобедаешь с нами сегодня, Эллориен? По крайней мере, останься, пока не прекратится дождь».

«У меня есть собственные повара», – ответила Эллориен, поворачиваясь к дверям. Ее служанка подбежала забрать ее бокал и поставить его на стол. – «как только закончится дождь, я отбываю в Шелдин. Меня не было слишком долго».

«Приближается Тармон Гай’дон, Эллориен», – сказала Илэйн. – «Ты не сможешь остаться в стороне у себя дома».

Эллориен задержалась, оглянувшись через плечо. – «Когда наступит Тармон Гай’дон, Тримейн поскачет на Последнюю Битву, и поскачет за Львом Андора». – В тот момент, когда она уверенно выходила из Большого Зала со своей служанкой, грянул гром.

«Вы присоединитесь ко мне в моих покоях?» – спросила Илэйн остальных.

За Львом Андора, но ни слова об Илэйн Траканд. Почти половина ее сторонников ненадежна в том или ином вопросе, Джаринд Саранд неизвестно где с силами, которые нельзя не принимать в расчет, и ей еще предстоят неприятности с Эллориен. В сказаниях такого никогда не бывает. В сказаниях к концу все счастливо разрешается. В реальности жизнь куда… беспокойнее. Но, в конце концов, она получила трон. Осталась еще коронация, но это уже простая формальность. Пока она вела за собой процессию из Большого Зала, беседуя с Луаном и Пеливаром, гром над головой гремел как военные барабаны, отбивающие марш Тармон Гай’дон. Сколько осталось времени до мига, когда флагам Андора придется маршировать на Последнюю Битву?