ГЛАВА 49. Зеркало Туманов
Прислонившись спиной к одной из стройных белых колонн, окружавших маленький овальный дворик. Ранд с довольным видом попыхивал трубочкой и любовался тем, как струя из мраморного фонтана разлеталась мириадами сверкавших на солнце брызг. Стояло раннее утро, и здесь, во дворике, еще можно было найти тень. Даже Льюс Тэрин, и тот на время умолк.
– Ты еще не передумал насчет Тира?
– А как насчет того, что видела Мин? – Сидевший у соседней колонны Перрин, как и Ранд, был в одной рубахе, он выдул два колечка сизого дыма и вновь вставил в зубы свою трубку, искусно изукрашенную резными волчьими головами.
Попытка Ранда выдуть свое колечко не увенчалась успехом, и он недовольно хмыкнул. Мин не следовало упоминать это свое видение в присутствии Перрина.
– Перрин, неужто ты и вправду хочешь таскаться за мной, как на привязи?
– Хочу, не хочу – с тех пор как мы впервые повстречались с Морейн в Эмондовом Лугу, это перестало иметь значение, – сухо отозвался Перрин и вздохнул: – Ты тот, кто ты есть. Ранд. Если не получится у тебя, все пойдет насмарку…
Неожиданно он осекся и подался вперед, всматриваясь в широкий дверной проем за колоннами слева.
Прошло некоторое время, прежде чем и Ранд услышал шаги, слишком тяжелые для любого человека. Затем между колоннами бочком протиснулась могучая фигура. С трудом поспевавшая следом служанка уступала огир ростом более чем в два раза.
– Лойал! – воскликнул Ранд, вскакивая на ноги. И он, и Перрин бросились навстречу ему и одновременно подбежали к огир. Широкая ухмылка чуть ли не рассекала лицо Лойала пополам. Долгополый, почти до отворотов сапог кафтан еще покрывала дорожная пыль, карманы, как всегда, топорщились от книг.
– С тобой все в порядке, Лойал?
– У тебя усталый вид, – заметил Перрин, увлекая огир к фонтану. – Присядь-ка на парапет, отдохни.
Лойал позволил увлечь себя к фонтану, но его длинные брови поднялись и уши с кисточками недоуменно вздрагивали. Огир переводил взор с одного на другого.
– Все в порядке? Устал? – Голос его грохотал подобно камнепаду. – Само собой, все в порядке. А если я и подустал чуток, так ведь и путь неблизкий. Зато как приятно было снова прогуляться пешком. Уж про свои-то ноги всегда знаешь, куда они тебя ведут, не то что с лошадью. К тому же мои ноги быстрее. – Послышался громоподобный смех. – С тебя золотая крона, Перрин, вот тебе и десять дней. Готов побиться еще на одну, что сам ты добрался сюда не раньше чем за пять дней до меня.
– Получишь, получишь ты свою крону, – рассмеялся Перрин и, повернувшись к Ранду, добавил: – Знаешь, с этим Гаулом Лойал совсем сбился с пути:
нынче он играет в кости и делает ставки на бегах, хоть и не в состоянии отличить одну лошадь от другой.
Уши Лойала негодующе затрепыхались. Ранд ухмыльнулся. Лойал всегда посматривал на лошадей с сомнением, что и неудивительно – ведь его ноги подлиннее лошадиных.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке, Лойал?
– Ты нашел тот заброшенный стеддинг? – спросил Перрин, не выпуская трубку изо рта.
– Ты достаточно долго там пробыл?
– О чем вы оба толкуете? – нахмурился огир. – Мне всего-то и надо было, что посмотреть на стеддинг. Ощутить его. А странствовать я готов хоть десять лет.
– А вот твоя мать говорит иначе, – с серьезным видом промолвил Ранд.
Прежде чем он закончил фразу, Лойал вскочил на ноги, растерянно озираясь по сторонам. Уши его будто надломились и подрагивали.
– Мать? Здесь? Она здесь?
– Нету ее здесь, – ответил Перрин, и уши огир облегченно обвисли. – По-видимому, она в Двуречье. Во всяком случае, месяц назад была там. Ранд знает один способ прыгать с места на место, вот он и переправил туда ее и Старейшину Хамана… Ой, Лойал, что это с тобой?
При упоминании имени Хамана собиравшийся снова сесть Лойал застыл, согнув колени, а потом, закрыв глаза, медленно-медленно опустился на парапет.
– Старейшина Хаман, – пробормотал он, потирая лицо. – Старейшина и моя мать. – Огир поднял взор на Перрина и, словно невзначай, спросил: – С ними больше никого не было?
Голос его прозвучал необычайно тихо для огир – словно гигантский шмель гудел в огромном кувшине.
– Молодая огирская женщина по имени Эрит, – ответил Ранд. – Ты… – Он так и не закончил.
Издав горестный стон, Лойал снова вскочил на ноги. В дверях и окнах, выходивших во дворик, появились головы слуг, привлеченных необычным шумом. Огир принялся нервно мерить шагами двор, брови и уши его обвисли.
– Жена! – стонал он. – Женщина с моей матерью и Старейшиной Хаманом. Они нашли мне жену – вот что все это значит! А я слишком молод, чтобы жениться! – Ранд прикрыл улыбку ладонью: может, для огир Лойал и молод, но ему никак не меньше девяноста. – Они отволокут меня обратно, в Стеддинг Шангтай, – причитал гигант. – Я знаю, мне ни за что не позволят путешествовать с вами, а ведь я еще не собрал достаточно материала для своей книги… Конечно, Перрин, ты-то можешь улыбаться. Твоя Фэйли делает все, что ты скажешь.
Перрин поперхнулся дымом, так что Ранду пришлось похлопать его по спине.
– У нас все по-другому, – продолжал Лойал. – Спорить с женой не принято, это считается грубостью. Непозволительной грубостью. Она заставит меня осесть где-нибудь, найти себе солидное, подобающее семейному огир занятие – Древопесни или… – Неожиданно он задумался и перестал метаться по дворику. – Как ты сказал… Эрит?
Ранд кивнул. Перрин наконец прокашлялся, но на Лойал посматривал как-то странно.
– Эрит, дочь Ивы, дочери Алар? Ранд снова кивнул, и Лойал присел на парапет фонтана:
– Так ведь я ее знаю. Может, и ты помнишь – мы встречались в Стеддинге Тсофу.
– Как раз это я и пытаюсь тебе сказать, – терпеливо, но не без лукавства промолвил Ранд. – Помнится, она сказала, что ты красивый. И подарила тебе цветок.
– Может, она что-то такое и говорила, – смущенно пробормотал Лойал. – Запамятовал я.
Однако рука огир непроизвольно потянулась к карману, где – Ранд готов был поручиться – в одной из книжек бережно хранился засушенный цветок. Прогрохотал гром – это огир прочистил горло.
– Эрит очень красивая, красивее ее я никого не видел. И умная. Она внимательно слушала, когда я объяснял ей теорию Сердена – Сердена, сына Колома, сына Радлина. Лет шестьсот назад он нашел объяснение тому, как Пути… – Он умолк, заметив ухмылки друзей. – Правда-правда, она внимательно слушала. Ей было интересно.
– Не сомневаюсь, – уклончиво обронил Ранд. Упоминание о Путях навело его на кое– какие размышления. Большинство Путевых Врат находилось вблизи стеддингов, а стеддинги – это как раз то, что нужно Лойалу. Конечно, прямо в стеддинг он переместить Лойала не мог – Сила там не действует, но открыть проход рядом вполне возможно.
– Послушай, Лойал, – сказал Ранд. – Я хочу выставить охрану у всех Путевых Врат, и мне потребуется тот, кто может не только отыскать их, но и переговорить со всеми Старейшинами и добиться их разрешения.
– О Свет, – недовольно пробурчал Перрин. Выбив трубку, он растер каблуком золу. – О Свет! Мэта ты посылаешь "пугать" Айз Седай, меня с двумя сотнями твоих же земляков хочешь бросить в самое горнило войны с Саммаэлем, а теперь и до Лойала добрался. Опомнись, взгляни на него, он ведь только что прибыл. Чтоб ты сгорел, Ранд, ему нужно отдохнуть! Есть хоть один человек, которого ты не намерен использовать? Может, тебе угодно и Фэйли отправить на поиски Могидин? Или Семираг?
Волна гнева заставила Ранда содрогнуться.
– Если потребуется, я использую любого, – отчеканил он, глядя прямо в желтые глаза Перрина. – Ты сам говорил, я тот, кто я есть. Я и себя использую, Перрин, потому как иначе нельзя. И себя, и любого другого. Нет у нас больше выбора. Ни у меня, ни у тебя – ни у кого!
– Ранд, Перрин, – обеспокоенно прогудел Лойал. – Да не ссорьтесь вы, остыньте! – Огромной, с окорок ручищей он неловко погладил каждого по плечу. – Вам обоим не мешало бы отдохнуть в стеддинге. Стеддинги действуют успокаивающе.
Ранд смотрел на Перрина, который, в свою очередь, не отводил глаз от него. Гнев еще клокотал, но уже стихал. Откуда-то издалека волнами накатывалось бормотание Льюса Тэрина.
– Прости, – пробормотал Ранд, предназначая это для обоих.
Перрин махнул рукой, то ли принимая извинение, то ли желая сказать, что дело того не стоит, но сам извиняться не стал. Он снова повернул голову к двери, откуда появился Лойал. И снова Ранд услышал звук бегущих шагов лишь через несколько мгновений.
Запыхавшаяся Мин влетела на двор и, не обращая внимания ни на Перрина, ни на огир, схватила Ранда за руки.
– Они идут, – задыхаясь, вымолвила она. – Они уже в пути.
– Успокойся, Мин, – промолвил Ранд. – Идут, ну и ладно. А то я уж думал, не улеглись ли они все в постели, как эта… Демира, так ты сказала?
По правде сказать, он даже испытал определенное облегчение, хотя при упоминании Айз Седай Льюс Тэрин забормотал громче. Три дня подряд Мерана – всякий раз в сопровождении двух сестер – являлась к нему каждый полдень – по ней часы можно было проверять. Но пять дней назад эти визиты прекратились без всякого объяснения. Мин тоже не знала, в чем дело. Ранд уже начал беспокоиться, не собрались ли они, сочтя его ограничения оскорбительными, покинуть Кэймлин.
Неожиданно он понял, что в глазах Мин застыл страх и ее бьет дрожь.
– Послушай меня, ты не понял! Они идут не втроем, а всемером. И меня вовсе не посылали просить разрешения или хотя бы предупредить тебя. Как бы не так! Я выскользнула незаметно и примчалась сюда. Гнала Дикую Розу галопом. Они хотят оказаться во дворце прежде, чем ты узнаешь об их появлении. Я случайно подслушала разговор Мераны с Демирой – они вознамерились застать тебя врасплох. Оказаться в Тронном Зале первыми и вызвать тебя туда.
– Как ты думаешь, об этом предупреждало твое видение? – спросил Ранд, припомнив, что ему грозит опасность со стороны женщин, способных направлять Силу.
Семь Айз Седай! Нет! Нет! Нет! – кричал Льюс Тэрин. Ранду в нынешних обстоятельствах оставалось лишь не обращать на него внимания.
– Я не знаю, – простонала Мин, и Ранд неожиданно понял, что ее темные глаза блестят из– за подступивших к ним слез. – Неужто ты думаешь, я утаила бы от тебя… я знаю лишь, что они приближаются и…
– И бояться нечего, – решительно оборвал ее Ранд. Ну и напугали же ее эти Айз Седай. Это ж какого страху надо нагнать, чтобы Мин чуть в слезы не ударилась?
Семь, простонал Льюс Тэрин. Мне не справиться с семью зараз. Слишком много. Ранд вспомнил об ангриале в виде толстяка с мечом, и голос стих до отдаленного, хоть и все равно беспокойного по тону жужжания. Хорошо еще, что с ними не было Аланны – Ранд не ощущал ее приближения. Столкнуться с ней лицом к лицу ему совсем не хотелось. Впрочем, размышлять было некогда.
– Ладно, не будем терять времени. Джалани! Молоденькая Дева с пухлыми щеками вынырнула из-за колонны столь неожиданно, что уши Лойала стали торчком. Мин вздрогнула – она только сейчас заметила и огир, и Перрина.
– Джалани, – промолвил Ранд, – скажи Нандере, что я направляюсь в Тронный Зал, где намерен вскоре встретиться с Айз Седай.
Дева попыталась сохранить невозмутимый вид, но самодовольная ухмылка сделала ее щеки еще круглее.
– Берална уже пошла к Нандере, Кар'а'карн. Уши Лойала дернулись – его удивил незнакомый титул.
– В таком случае передай Сулин, чтобы ждала меня в гардеробной за Тронным Залом. С моим кафтаном и Драконовым скипетром.
Улыбка Джалани стала еще шире.
– Она уже припустила туда, как сероносый заяц, даром что в мокроземском платье.
– Тогда, – заявил Ранд, – приведи в Тронный Зал моего коня.
У молоденькой Девы отвисла челюсть, а Перрин с Лойалом покатились со смеху.
Мин так ткнула Ранда кулаком под ребро, что он охнул.
– Нашел время шутки шутить, олух твердолобый! Мерана и все прочие заворачивались в шали, словно в доспехи облачались. Я буду стоять сбоку, за колоннами, чтобы ты меня видел. Замечу что-нибудь – тут же подам тебе знак.
– Ты останешься здесь, с Лойалом и Перрином, – возразил Ранд. – Не знаю, какой уж ты можешь подать мне знак, но одно знаю точно: увидев тебя, они мигом сообразят, кто меня предупредил.
Она сердито подбоченилась и устремила на него упрямый взгляд.
– Мин!
К немалому удивлению Ранда, девушка глубоко вздохнула и послушно промолвила:
– Да, Ранд.
Он ожидал от нее послушания не больше, чем от Авиенды или Илэйн, но времени удивляться не оставалось: ему необходимо оказаться в Тронном Зале до прибытия Мераны. Кивая Мин, Ранд надеялся, что выглядит он увереннее, чем чувствовал себя на самом деле.
Жалея, что не попросил Перрина с Лойалом не выпускать Мин со двора – ей бы такое понравилось, – Ранд рысцой поспешил к гардеробной за Тронным Залом. Джалани семенила по пятам, пытаясь на ходу выяснить, являлось ли упоминание о лошади шуткой. Сулин уже ждала Ранда с шитым золотом кафтаном и Драконовым скипетром. Копье вызывало ее неизменное одобрение, хотя она сочла бы его еще более приемлемым, окажись оно нужной длины и не будь на нем резьбы и бело-зеленых кистей. Порывшись в кармане, Ранд проверил, там ли ангриал – он оказался на месте, – и вздохнул с некоторым облегчением, хотя Льюс Тэрин и не успокоился.
Войдя через заднюю дверь в Тронный Зал, Ранд убедился в том, что и все остальные не уступали Сулин в расторопности. С одной стороны от трона стоял со скрещенными на груди руками Бэил, с другой спокойно поправляла шаль Мелэйн. Не менее сотни Дев в полном вооружении – со щитами, копьями, луками и колчанами стрел – по команде Нандеры выстроились в ряд. опустившись на одно колено. Над черными вуалями виднелись только глаза. Джалани поспешила вперед и встала в строй. Позади шеренги, за колоннами, толпились и другие айильцы, правда, у тех не было никакого оружия, кроме тяжелых ножей; лица у многих выглядели невесело. Мысль о противостоянии с Айз Седай не внушала восторга, и вовсе не из-за страха перед Силой. Что бы ни говорили в последнее время Хранительницы Мудрости, айильцы не забыли о давней вине своих предков.
Конечно же, здесь не было Башира – он вместе с женой находился в одном из учебных лагерей для новобранцев, – как не было и никого из андорских вельмож. Ниан, Эления и Лир и вся их компания вечно толклась во дворце, стремясь не упустить аудиенции, если только Ранд не отсылал их из Тронного Зала. А эти люди всегда держали нос по ветру, и их отсутствие означало, что Айз Седай уже во дворце.
И действительно, едва Ранд уселся на Драконов Трон и положил на колени скипетр, как в Тронный Зал вбежала – вот уж чего за ней не водилось – растерянная госпожа Харфор. Увидев сомкнутый строй Дев и восседающего на престоле Ранда, она удивленно заморгала:
– Милорд, я искала по всему дворцу… всех слуг подняла… Там Айз Седай… – Только это она и успела вымолвить. Семь Айз Седай уже входили в двери Тронного Зала.
Ранд почувствовал, как Льюс Тэрин тянется к саидин, пытается коснуться ангриала, но овладел собой, удерживая бушующий поток льда и пламени, благоухания и зловония столь же крепко, как рука его сжимала древко шончанского копья.
Семь. бубнил Льюс Тэрин. Я велел приходить не больше чем трем, а их семь. Мне надо соблюдать осторожность. Да. Осторожность…
Это я разрешил трем, мысленно огрызнулся Ранд. Я, Ранд ал'Тор. Льюс Тэрин умолк, но вскоре его далекий-далекий голос зазвучал снова. Переведя взгляд с Ранда на семерых женщин, госпожа Харфор, вероятно, решила, что стоять между Айз Седай и Возрожденным Драконом едва ли разумно. Присев – сперва перед Айз Седай, а потом перед Рандом, – она с деланной неторопливостью направилась к выходу и позволила себе ускорить шаг, лишь оказавшись за спинами прошедших вперед сестер.
В каждое из трех своих посещений Мерана приводила с собой разных Айз Седай, и Ранд уже знал их всех, кроме одной, – от Фаэлдрин Гарелла, стоявшей справа, чьи волосы были заплетены во множество косичек и украшены разноцветными бусинками, до коренастой Валинде Натенос, в белом платье и с шалью с белой бахромой. Все сестры были одеты официально, в цвета своих Айя. Ранд догадался, кто такая единственная незнакомая ему Айз Седай – конечно же, эта красивая, грациозная женщина в оттенявшем медную кожу шелковом платье цвета темной бронзы могла быть только Демирой Эрифф, Коричневой сестрой, которая, по словам Мин, еще недавно лежала больная. Она-то и выступила вперед, тогда как Мерана стояла чуть позади, между Фаэлдрин и круглолицей Рафелой Синдал, выглядевшей еще серьезнее, чем шесть дней назад, когда приходила сюда с Мераной. Впрочем, все они выглядели весьма серьезно.
Несколько мгновений Айз Седай молча смотрели на него, а затем, не обращая внимания на айильцев, двинулись вперед – первой Демира, за ней Сеонид и Рафела, потом Мерана с Масури – и образовали стрелу, нацеленную прямо на Ранда. Даже не ощущая покалывания, он мог бы догадаться, что они обняли саидар. С каждым шагом женщины становились заметно выше ростом. Они что, хотят поразить меня, свивая Зеркало Туманов? Недоверчивый смешок Льюса Тэрина перешел в безумный хохот. Ранд не нуждался в объяснениях, он видел, как то же самое делала Морейн. Она называла это умение Иллюзией, а Асмодиан, как и Льюс Тэрин, еще и Зеркалом Туманов.
Мелэйн раздраженно поправила шаль и громко фыркнула, но Бэил выглядел так, словно ему предстояло в одиночку сразиться с сотней врагов. Отступать он не собирался, но и на благополучный исход не рассчитывал. Некоторые Девы тоже зашевелились. Правда, их Нандера призвала к порядку одним лишь сердитым взглядом, но айильцы за колоннами продолжали возбужденно перешептываться.
Демира Эрифф заговорила, и, судя по тому, как гремел ее голос, достигая самых дальних уголков Тронного Зала, здесь тоже не обошлось без Силы.
– Мы решили, что в сложившихся обстоятельствах я буду говорить за всех нас. Мы по– прежнему не умышляем против тебя худа, но приняли решение отвергнуть все выдвинутые тобой ограничения. Тебе придется научиться оказывать Айз Седай подобающее им почтение. Отныне мы будем приходить или уходить, руководствуясь лишь собственным усмотрением, и в том количестве, в каком пожелаем. Мы будем извещать тебя о своих посещениях, но именно извещать, а не просить дозволения. Ты должен убрать от гостиницы своих айильцев – отныне никто не посмеет следить за нами. Любое оскорбление нашему достоинству будет наказано, и если твои люди пострадают, то нести за это ответственность по справедливости должен будешь ты. Все будет именно так, и не иначе. Знай, что мы Айз Седай.
Когда живая стрела остановилась неподалеку от трона, Мелэйн покосилась на Ранда, видимо, желая узнать, поражен ли он увиденным. Может, он и был поражен, но не столько происходящим, сколько тем, что решительно не понимал, чем все это вызвано. Но, так или иначе, картина получилась впечатляющая. Все семь Айз Седай выросли вдвое выше Лойала, достигнув почти половины высоты Тронного Зала. Невозмутимая и бесстрастная Демира смотрела на него сверху вниз, словно размышляя, не поднять ли его с трона одной рукой. При таком росте это не должно было составить ей никакого труда.
Ранд как бы невзначай подался вперед и стиснул зубы, поняв, что для этого ему потребовалось пусть и небольшое, но усилие. Откуда-то издалека доносились истошные вопли Льюса Тэрина – он требовал не ждать и немедленно нанести удар. Но Ранд размышлял о том, почему Демира так нажимает на некоторые слова. Что еще за "сложившиеся обстоятельства"? Почему они сначала приняли все ограничения, а теперь вдруг передумали? И угрожают ему!
– В Кайриэне я принимаю посланниц Башни на тех же условиях, что и вас, и они не обижаются. – Они, конечно же, обижались, но старались не подавать виду. – И вместо туманных угроз предлагают мне подношения.
– Они не мы, и они не здесь. Мы не станем покупать твое расположение.
В голосе Демиры звучало презрение. Ранд стиснул Драконов скипетр с такой силой, что у него рука заболела. Гнев Льюса Тэрина эхом вторил его собственному, и неожиданно Ранд осознал, что тот снова тянется к Источнику. Чтоб ты сгорел! – подумал Ранд и уж совсем было собрался попробовать отгородить их, но Льюс Тэрин ударился в панику.
Нет, нет. Ты слаб. Даже с ангриалом тебе не сдержать семерых. Глупец! Ты ждал слишком долго. Это чересчур опасно!
Отгородить кого бы то ни было от Истинного Источника действительно требовало изрядной силы. Ранд не сомневался в своей способности с помощью ангриала создать семь щитов и отсечь всех женщин, хотя они уже держались за Источник, но вдруг одна из них все же сумеет сокрушить щит… Или даже не одна. Он хотел поразить их, а вовсе не мериться с ними силами. Но существовал и другой путь. Сплетя воедино Дух, Огонь и Землю, он ударил почти так, как если бы хотел отгородить их.
Зеркало Туманов разбилось вдребезги, и грозные великанши превратились в обыкновенных, причем весьма обескураженных женщин. Правда, уже в следующий миг на их лица вернулась обычная для Айз Седай маска невозмутимости.
– Ты слышал наши требования, – промолвила Демира обычным, но уверенным, будто ничего и не произошло, голосом. – Мы ждем, что они будут удовлетворены.
Ранд приподнял брови. Что им еще нужно? Как еще показать им, что его не запугать? Саидин бурлила в нем яростным огнем. Он не отпускал Истинный Источник. Льюс Тэрин истошно вопил и пытался вырвать Источник – Ранду оставалось лишь удерживать его еще крепче. Он медленно поднялся. Семь пар невозмутимых глаз взирали на него снизу вверх.
– Все ограничения остаются в силе, – спокойно объявил Ранд. – И более того, впредь я буду ожидать от вас подобающего мне почтения. Я – Возрожденный Дракон. Можете идти. Аудиенция окончена.
Некоторое время Айз Седай стояли недвижно, будто давая понять, что и пальцем не шевельнут по его команде. Затем, удостоив его лишь легким кивком, Демира повернулась и направилась к выходу. За ней пристроились Сеонид, Рафела и все прочие по очереди. Плавно скользя по красно-белым плитам, они неторопливо покинули Тронный Зал.
Едва Айз Седай скрылись в коридоре. Ранд сошел с помоста.
– Кар'а'карн обошелся с ними мягко, – заявила Мелэйн так громко, чтобы было слышно в каждом углу. – Надо бы взять их за шкирку да проучить как следует, чтобы знали свое место.
Бэил, услышав такое про Айз Седай, поморщился;
видать, ему стало не по себе.
– Может быть, так надо обходиться и с Хранительницами Мудрости? – выдавив из себя улыбку, спросил Ранд.
– Не будь глупцом. Ранд ал'Тор, – прошипела Мелэйн, понизив голос и одернув шаль.
Бэил хихикнул, и жена метнула на него сердитый взгляд. Ранд не понял шутки, и не только из-за того, что пребывал в Пустоте. Сейчас он почти жалел о том, что не разрешил прийти Мин. Слишком многого он не понимал. И прежде всего – чего же они все-таки добивались?
Закрыв маленькую дверцу гардеробной. Мин привалилась к резной панели и перевела дух. За Перрином явилась Фэйли, а Лойал не сумел убедить Мин остаться во дворе, потому-то она и оказалась здесь. Догадайся Лойал, что задумала Мин, он бы просто сунул ее себе под мышку, – разумеется, вполне нежно – и, усевшись во дворике, принялся бы ей что-нибудь читать. А так он вынужден был капитулировать перед очевидным фактом: Ранд не имеет никакого права заставлять Мин торчать в этом дворике.
Слышала Мин все, но не видела почти ничего, кроме возвышавшихся над помостом Айз Седай. Должно быть, они направляли Силу, ибо это всегда делало ауры и образы расплывчатыми, но, по правде сказать. Мин была настолько потрясена, что все равно вряд ли смогла бы что-нибудь разглядеть. А когда она совладала с собой, они больше не возвышались и голос Демиры уже не звучал раскатами грома со всех сторон одновременно.
Закусив губу. Мин размышляла о случившемся. Как она себе представляла, нынче во весь рост встали две серьезные проблемы. Первой являлось требование Ранда оказывать ему подобающее почтение. Если он надеется, что Мерана станет кланяться ему до земли, то напрасно. Долго будет ждать, да так и не дождется. Наверняка есть способ все это сгладить, знать бы только какой. Вторая проблема заключалась в самих Айз Седай и их требованиях. Ранд, похоже, полагал, что все это чепуха, капризы, с которыми можно покончить, топнув ногой, тогда как, по мнению Мин, Айз Седай не предприняли бы ничего подобного без весьма серьезных оснований. Но выяснить что-либо она могла лишь в "Розовом венце".
Забрав на конюшенном дворе Дикую Розу, Мин рысью поскакала в гостиницу, где передала гнедую кобылу на попечение лопоухого конюха, велев тому как следует почистить лошадку и задать ей овса. Дикая Роза заслужила награду, ведь благодаря ее резвости Мин сумела опередить Айз Седай и предупредить Ранда. Одному Свету ведомо, что могло бы случиться, узнай он об их появлении слишком поздно, – такая холодная ярость слышалась в его голосе.
Обеденный зал "Розового венца" выглядел почти так же, как перед уходом Мин – она удрала из гостиницы через кухню. За столиками сидели Стражи – кто играл в камни, кто в домино. При появлении Мин все подняли глаза, но, узнав ее, тут же вернулись к своим занятиям. Госпожа Синчонин стояла возле дверей винного погреба – в "Розовом венце" бочонки с вином и элем не выстраивались вдоль стен – и вид имела довольно кислый. Стражи отвадили почти всех обычных посетителей, а сами они выпивали редко и помалу. На столах стояли оловянные кружки, но Мин не видела, чтобы хоть кто-нибудь прикладывался к хмельному. Зато она увидела человека, с которым была не прочь поговорить.
Махиро Шукоза сидел за столом один и разгадывал головоломки. Два меча, которые он обычно носил за спиной, сейчас висели на стене, докуда, впрочем, он мгновенно мог дотянуться. Седеющие виски и благородный нос придавали его резким чертам особую привлекательность, хотя назвать этого человека красивым могла бы разве что влюбленная женщина. На родине, в Кандоре, он был лордом. Не расставаясь с маленькой библиотекой, он посетил дворы почти всех правителей, выигрывал и проигрывал с одинаковой небрежной улыбкой, читал наизусть стихи, играл на арфе и танцевал так, что не привидится и во сне. Короче, если не считать того, что он являлся Стражем Рафелы, Махиро был именно таким мужчиной, какие нравились Мин до ее знакомства с Рандом. А если отвлечься от мыслей о Ранде, то и сейчас. Однако, как подозревала девушка, Махиро, к счастью или к несчастью, видел в ней лишь младшую сестренку, которая нуждается в собеседнике, а порой, дабы по молодости да неопытности не свернуть себе шею, и в добром совете. Он вслух восхищался ее ножками, но никогда к ней не приставал и проломил бы голову всякому, вздумавшему надоедать Мин своими ухаживаниями.
Искусно собрав сложную проволочную конструкцию, он поместил головоломку поверх стопки собранных ранее и взял еще одну из другой стопки – пока еще не решенных.
– Итак, капусточка, – с ухмылкой промолвил он, – явилась целая-невредимая. И украсть не украли, и замуж не взяли.
Когда-нибудь она непременно спросит, что он имеет в виду, который раз решила для себя Мин.
– Махиро, с тех пор как я ушла, ничего интересного не случилось?
– Почитай, что и нет. Только вот сестры, воротившись из дворца, рвали и метали, точно буря в горах.
Очередная головоломка сложилась в его руках сама собой, словно он направлял Силу.
– Что же их рассердило?
– Ал'Тор, я так думаю. – Головоломка отправилась в стопку, а в руках Стража появилась другая. – Такие, как эта, я научился собирать много лет назад, – признался Махиро.
– Но почему, Махиро? Что случилось? Темные глаза Стража, не будь они так черны, походили бы на глаза леопарда.
– Мин, коли годовалый детеныш сунется не в ту берлогу, он запросто может лишиться ушей.
Девушка поморщилась. Это была чистая правда, но, увы, влюбленные женщины всегда делают глупости.
– Как раз этого мне и хотелось бы избежать. Я здесь вроде бы для того, чтобы передавать сообщения от Мераны во дворец, но ведь мне ничегошеньки не рассказывают, куда мне приходится соваться. Я не знаю, ни почему сестры прекратили свои посещения, ни почему возобновили, ни почему сегодня отправились туда не втроем, а всемером. Эдак, по незнанию, я могу не только ушей лишиться. А Мерана только и говорит:
поди туда да сделай то. Махиро, ты только намекни. Ну пожалуйста.
Страж молча рассматривал очередную головоломку – она почему-то никак не складывалась.
Заслышав шаги, Мин обернулась – и окаменела. По обеденному залу шествовали две Айз Седай, судя по всему, только что принявшие ванну. Последний раз Мин видела эту парочку несколько месяцев назад, перед тем как Шириам отправила их на поиски Ранда. Только вот искать его Бера Харкин и Кируна Начиман должны были вовсе не в Кэймлине, а в Айильской Пустыне.
Если не считать лишенного признаков возраста лица, Бера, с ее круглыми щеками и коротко стриженными каштановыми волосами, походила на простую крестьянку, но в данный момент весь ее облик выражал мрачную решимость. Элегантная, как статуэтка, Кируна выглядела именно так, как подобало сестре арафелского короля, которая и сама являлась могущественной леди. Огромные темные глаза мерцали, словно она Намеревалась отдать приказ о казни и насладиться этим зрелищем. Ауры и образы плясали вокруг них, как всегда бывало со Стражами и Айз Седай. Неожиданно желтовато– коричневое и темно-пурпурное свечение охватило обоих сестер одновременно. Сами по себе цвета ничего не означали, но у Мин перехватило дыхание.
Столик Мин стоял неподалеку от лестницы, но Айз Седай прошли мимо и стали подниматься наверх, не удостоив ее и взглядом. Они и в Салидаре не баловали Мин вниманием, а сейчас к тому же были поглощены разговором.
– Аланне давным-давно следовало заставить его подчиниться. – Кируна говорила тихо, но почти не скрывая гнева. – Я бы сделала это в первую очередь. Как появится, я ей так и скажу.
– Его следует посадить на поводок, пока он не наделал в Андоре еще худших бед, – согласилась Бера. Она происходила из Андора, и все творившееся здесь не могло ее не тревожить.
Лишь когда Айз Седай поднялись по лестнице, Мин почувствовала на себе пристальный взгляд Махиро.
– А они-то как сюда попали? – спросила девушка, подивившись тому, как обыденно зазвучал ее голос. С Кируной и Берой их стало тринадцать. Тринадцать Айз Седай, да еще и эта аура.
– Прослышали об ал'Торе, вот и приехали. Они находились на полпути к Кайриэну, когда узнали, что он здесь. Я бы на твоем месте держался от них подальше. Их Гайдины говорили, что настроение и у той, и у другой не самое лучшее.
У Кируны было четыре Стража, у Беры – три. Мин выдавила из себя улыбку. Ей хотелось бегом броситься из гостиницы, но это могло вызвать всевозможные подозрения, даже у Махиро.
– Это неплохой совет. А как все же насчет того, чтобы намекнуть?
Поколебавшись, Махиро положил головоломку на стол.
– Ну, точно мне ничего не известно, но… Возможно, ал'Тору в скором времени будет не до веселья. Подумай, не попросить ли передавать послания во дворец кого-нибудь другого? Может, одного из нас? – Он имел в виду Стражей. – Возможно, сестры задумали преподать ал'Тору урок смирения. Вот, пожалуй, и все, капустка. Это на целое слово больше, чем мне следовало говорить. Ну как, подумаешь над моим предложением?
Мин не знала, являлось ли случившееся во дворце тем самым "уроком смирения" или же его еще следовало ожидать, но все складывалось одно к одному. А тут еще и эта аура.
– Это тоже звучит как добрый совет. Пожалуй, если Мерана будет меня спрашивать – вдруг ей потребуется передать очередное послание, – скажи ей, что я пошла посмотреть Внутренний Город. Думаю, я буду осматривать его несколько дней.
– Долгая прогулочка, – рассмеялся Махиро. – Этак ты и мужа украдешь, если не будешь достаточно осторожна.
Лопоухий конюх удивленно вытаращился, когда Мин потребовала, чтобы он снова оседлал Дикую Розу. С конюшенного двора она выехала неторопливым шагом, но едва гостиница исчезла за поворотом, пришпорила лошадь и, распугивая прохожих, бешеным галопом понеслась ко дворцу.
– Тринадцать, – безучастно промолвил Ранд, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Льюс Тэрин потянулся к саидин. Ранд боролся с ним, как со взбесившимся зверем, он едва успел опередить Льюса Тэрина и схватиться за Силу первым, когда Мин выложила свою потрясающую новость. По лицу Ранда ручьями струился пот, на кафтане выступили влажные пятна, всех его сил хватало лишь на то, чтобы не допускать Льюса Тэрина до саидин. Щека его дергалась, правая рука дрожала.
Мин перестала мерить шагами ковер и снова повернулась к Ранду.
– И это не все, Ранд. Я видела ауру – кровь, смерть. Единая Сила, ты и эти две женщины. Все это вместе! – По щекам ее текли слезы. – Кируна и Бера тебя не любят, совсем не любят! Помнишь, что я тебе говорила? Женщины, способные направлять Силу, могут причинить тебе вред. А тут их тринадцать, да еще эта аура! Одно к одному, Ранд!
Мин знала, что ее видения сбываются непременно, хотя и не могла сказать, через день это случится, через год или через десять лет. Однако имелись основания опасаться, что, останься он в Кэймлине, это может произойти и сегодня. При всем сумбуре, творившемся у него в голове, Ранд осознавал, что Льюс Тэрин хочет нанести упреждающий удар, в то время как сам он к этому не стремился. Однако нельзя пренебрегать тем фактом, что по случайности или в результате воздействия таверена в тот самый день, когда Мерана решила бросить ему вызов, число Айз Седай достигло тринадцати.
Поднявшись, Ранд зашел в спальню, достал из-за шкафа свой меч и застегнул выполненную в виде дракона пряжку.
– Ты отправляешься со мной, Мин, – бросил он, взяв Драконов скипетр и повернувшись к выходу.
– Куда? – спросила девушка, вытирая слезы, но Ранд был уже в коридоре, и ей пришлось поспешить следом.
Джалани вскочила на ноги чуть быстрее, чем мрачно ухмылявшаяся Берална. Эта худощавая Дева, рыжеволосая и голубоглазая, в отсутствие посторонних частенько поглядывала на Ранда так, словно размышляла, стоит ли делать ему одолжение и выполнять его указания. Но сейчас взгляд Ранда был суров и серьезен, а его голос Пустота делала холодным и отдаленным. Льюс Тэрин почти утих, слышались лишь сдавленные всхлипывания, но Ранд не решался расслабиться. Во всяком случае, в Кэймлине или поблизости от него.
– Берална, найди Нандеру и скажи, чтобы она ждала меня в покоях Перрина. Пусть возьмет столько Дев, сколько сочтет нужным. – Оставить Перрина здесь Ранд не мог, и вовсе не из-за всяких там видений:
узнав об исчезновении Ранда, какая-нибудь Айз Седай могла связать Перрина узами. Так, как поступила с ним самим Аланна. – Возможно, сюда я уже не вернусь. Если кто– нибудь увидит Перрина, Фэйли или Лойала, пусть скажет, чтобы они тоже ждали меня там. Джалани, найди госпожу Харфор. Скажи ей, что мне нужны перья, чернила и бумага. – До ухода он должен написать много писем. Рука вновь задрожала. – Много бумаги. Ну, что стоите? Бегом!
Девы переглянулись и побежали выполнять приказ. Ранд двинулся в противоположную сторону. Мин с трудом поспевала за ним.
– Ранд, куда ты собрался?
– В Кайриэн. – Пустота сделала это слово похожим на звук пощечины. – Доверься мне. Мин. Я тебя не обижу, скорее руку себе отрублю.
Девушка молчала. Ранд пригляделся к ней и отметил странное выражение ее лица.
– Приятно это слышать, пастух. – Голос Мин казался таким же странным, как и лицо. Должно быть, испугалась до смерти.
– Мин, если дело дойдет до столкновения, я отошлю тебя подальше. Обещаю!
Как может мужчина противостоять тринадцати Айз Седай? При этой мысли вновь заверещал Льюс Тэрин.
К удивлению Ранда, Мин извлекла из рукавов те самые ножи, открыла рот, спрятала ножи с куда большей ловкостью, нежели в первый раз – не иначе как все время тренировалась, – и только тогда заговорила:
– Можешь отвести меня за нос в Кайриэн или куда угодно, пастух, но тебе придется долго тужиться, чтобы отослать меня куда бы то ни было.
Ранду почему-то показалось, что хотела она сказать совсем не это. Добравшись до покоев Перрина, Ранд обнаружил там немалое сборище. Перрин и Лойал, оба в одних рубахах, сидели, скрестив ноги, на голубом ковре и покуривали трубки, беседуя с Гаулом, Каменным Псом, которого Ранд помнил с падения Твердыни. В другом конце комнаты, тоже на полу, сидела Фэйли, а с ней Байн и Чиад, также побывавшие в Твердыне. Сквозь открытую дверь спальни Ранд увидел Сулин, менявшую постельное белье. Ни в чем не повинные простыни она встряхивала так, словно намеревалась разорвать в клочья. При появлении Ранда и Мин все подняли глаза, а Сулин подошла к двери.
Когда Ранд объяснил, в чем дело – прежде всего насчет тринадцати Айз Седай и подслушанного Мин разговора, – все переполошились. Подробностей, прежде всего насчет видений Мин, он растолковывать не стал – захочет, сама все расскажет. Ну и конечно же, Ранд умолчал о Льюсе Тэрине. Пусть лучше думают, что он просто-напросто испугался тринадцати Айз Седай в городе. В конце концов, это тоже правда. Льюс Тэрин молчал, но Ранд ощущал его присутствие. Гнев и страх, возможно, даже паника, словно огромные пауки, ползали снаружи кокона Пустоты.
Перрин и Фэйли, не раздумывая, принялись укладывать вещи. Байн и Чиад быстренько переговорили на языке жестов и объявили о своем намерении сопровождать Фэйли. Гаул, со своей стороны, заявил, что будет сопровождать Перрина. Ранд приметил, что Гаул старается не смотреть на Байн и Чиад, а те – на него. Лойал заявил, что, поскольку его матушка ходит пешком очень быстро, Кайриэн для него предпочтительнее Кэймлина в силу большей удаленности от Двуречья. Отлучившись ненадолго, огир вернулся со здоровенным узлом под мышкой и перекинутыми через плечо седельными сумами – Лойал был готов к отъезду. Сулин тоже исчезла, но вскоре появилась со свертком – не иначе как красно-белых платьев – и с вымученно-смиренным выражением на лице пробурчала, что ей поручено прислуживать Ранду, Перрину и Фэйли и надо быть безмозглой ящерицей, чтобы решить, будто она способна заниматься этим в Кэймлине, тогда как все они будут находиться в Кайриэне. Сулин даже добавила "милорд Дракон", что в ее устах прозвучало одновременно и как выражение почтения, и как бранное слово. Нандера появилась одновременно с госпожой Харфор, которая несла письменный прибор с металлическими перьями, чернилами, бумагой и воском для печатей – по меньшей мере писем на пятьдесят. Что и к лучшему, ибо писать пришлось много.
Перрин решил послать весточку Даниилу Левину – велел тому сниматься с места и вести людей в Кайриэн. Оставлять двуреченцев на милость Айз Седай Перрин не собирался. Была у него мысль велеть Левину забрать Боде и других двуреченских девушек из "Кулэйнова пса", но Фэйли с Рандом отговорили, пояснив, что, во-первых, Айз Седай так просто их не отпустят, а во-вторых, сами они по доброй воле никуда не поедут. И Перрин, и Фэйли не раз навещали девушек в гостинице, а потому даже Перрин вынужден был скрепя сердце признать, что всем им очень хочется стать Айз
Седай.
Фэйли торопливо набросала два письма – отдельно матери и отцу, – чтобы они не беспокоились. Ранд не знал, какое из них кому адресовано, но, судя по всему, они сильно различались по тону и содержанию. Одно Фэйли начинала несколько раз, все зачеркивала, рвала написанное и принималась писать снова, а другое настрочила мигом и чуть ли не над каждым словом прыскала со смеху. Мин написала в "Розовый венец" своему приятелю по имени Махиро. При этом она невесть почему стала уверять Ранда в том, что этот Махиро уже не молод, да вдобавок еще и густо покраснела. Даже Лойал после некоторого размышления взял в руку перо. Собственное, ибо человеческое утонуло бы в его ладони. Запечатав свою записку, он вручил ее госпоже Харфор и с весьма застенчивым видом попросил, если представится случай, передать в собственные руки… Толстенный палец огир частично скрывал имя адресата, однако с помощью Единой Силы Ранду удалось разглядеть надпись. Эрит. Так или иначе, Лойал не выказал желания остаться и вручить письмо, при личной встрече.
Ранду письма дались с не меньшим трудом, нежели Фэйли, но по иной причине. Пот капал с лица на бумагу, рука дрожала, а в результате из-за клякс не раз приходилось начинать заново. Правда, что он хочет сказать, Ранд знал точно.
Таиму он направил предупреждение насчет тринадцати Айз Седай вкупе с подтверждением прежнего приказа держаться от них подальше. Мерана должна была получить предупреждение совсем иного рода, в известном смысле даже приглашение. Ранд не собирался скрываться, Аланна все равно могла установить его местонахождение. Но встреча, если она состоится, должна произойти на его условиях.
Запечатав письма – нефритовая печать с изображением Дракона вызвала пристальный взгляд госпожи Харфор, на что Ранд ответил обезоруживающей улыбкой, – он обернулся к Нандере:
– Ты собрала своих двадцать Дев? Та подняла брови:
– Двадцать? Ты велел собрать, сколько я сочту нужным, и предупредил, что, возможно, не вернешься сюда. Со мной пять сотен, и было бы больше, но я подвела черту.
Ранд кивнул. Сейчас в его голове не было ничего, кроме собственных мыслей, но он ощущал присутствие Льюса Тэрина. Тот затаился и ждал, напряженно, как сжатая пружина. Лишь когда Ранд пропустил всех сквозь проход в палату Солнечного Дворца, закрыл эти врата и когда присутствие Аланны стало едва ощутимым, исчез и Льюс Тэрин. Словно изнемог от борьбы с Рандом и отправился спать. Только тогда Ранд отпустил саидин и, только отпустив ее, понял, насколько вымотался сам. В дворцовую спальню Лойал отнес его на руках.
Сидя у окна гостиной спиной к улице, Мерана держала на коленях письмо ал'Тора.' Содержание его она помнила наизусть.
Мерана – так начиналось оно. Не Мерана Айз Седай, даже не Мерана Седай!
"Мерана.
Один мой приятель, большой мастер играть в кости, говаривал, что завзятые игроки не любят, когда выпадает число тринадцать, считая его почти столь же дурным знаком, как Око Темного. Мне это число тоже не нравится. Я отправляюсь в Кайриэн. Ты можешь последовать за мной, но не более чем с пятью сестрами. Таким образом, вы будете в равном положении с посланницами Белой Башни. И не пытайся взять с собой больше – я буду весьма недоволен. Доверия к вам у меня осталось мало.
Ранд ал'Тор, Возрожденный Дракон".
В конце письма он так налегал на перо, что едва не порвал бумагу, а последние строчки и вовсе были будто выведены другой рукой.
Мерана сидела тихо, но она была не одна. Остальные посланницы, если теперь их можно было назвать таковыми, сидели в креслах у стен, однако столь же тихо вела себя лишь Беренисия. Сложив на коленях пухленькие ручки и слегка склонив голову, она помалкивала и открывала рот, лишь когда к ней обращались. Фаэлдрин, Масури и Рафела говорили наперебой, да и Сеонид, сидевшая на краешке кресла и то и дело улыбавшаяся, почти им не уступала. Валинде и прочие были настроены чуть ли не благодушно. Верин и Аланна отсутствовали, на их поиски отправили Стражей. А в центре комнаты стояли Кируна и Вера.
– Возмутительно! Как кто бы то ни было посмел отправить такое письмо Айз Седай! – Кируна не кричала; она говорила хоть и весьма решительно, но спокойно, однако ее темные глаза метали молнии. – Демира, твой лазутчик может подтвердить, что ал'Тор действительно отправился в Кайриэн?
– Перемещение, – недоверчиво пробормотала Вера. – Подумать только, он освоил Перемещение.
Фаэлдрин кивнула, так что звякнули вплетенные в ее косы яркие бусинки.
– И тем не менее это не может быть ничем Другим. Наверное, он гораздо могущественнее и Логайна, и Мазрима Таима. Мы не должны об этом забывать.
– Неужели нельзя ничего поделать с Таимом? – Круглое личико Рафелы, обычно доброжелательное и веселое, сейчас выглядело суровым, сурово звучал и ее голос. – Не менее сотни мужчин, способных направлять Силу, – сотни! – находятся всего в двадцати милях от нас!
Кайрин решительно кивнула, но ничего не произнесла.
– С ними придется повременить, – твердо заявила Кируна. – Свет и честь, я даже не знаю, сколько сестер может потребоваться, чтобы управиться со всеми ими. Самая важная проблема – ал'Тор, и мы в состоянии ее решить. Демира?
Подождав, пока все умолкнут, Демира склонила голову и сказала:
– Я знаю, что он покинул дворец, забрав с собой большое количество айильцев и, по всей вероятности, Перрина Айбару…
Как раз когда Демира начала говорить, в комнату скользнула Верин и с ходу добавила:
– Перрин с ним, тут сомнений нет. Я послала Томаса взглянуть на лагерь двуреченцев. Так вот, они отправили двоих во дворец за лошадьми Перрина и его жены, а сами спешно свернули лагерь и, оставив позади фургоны да слуг, спешно выступили на восток. Под Перриновой волчьей головой и Красным Орлом Манетерена.
Верин слегка улыбнулась, как будто последнее ее забавляло. Кайрин, похоже, придерживалась на сей счет иного мнения. Она охнула, а потом в ниточку сжала губы.Мерана тоже не видела в этом ничего забавного, но считала какие-то там гербы и знамена мелочью в сравнении со всем остальным. Стоит ли обращать внимание на рычащую собаку, если в твою юбку вцепились волки? Коли уж вляпалась в навозную кучу. одной лепешкой меньше, одной больше – не имеет значения. Она, Мерана, так переживала из-за Верин, и, как выяснилось, совершенно напрасно. Верин, почитай, и не вмешивалась в ее замыслы, разве что подтолкнула Демиру к сегодняшнему злосчастному противостоянию, но сделала это чрезвычайно тонко. Мерана полагала, что только Серая могла это заметить. К тому же она сама согласилась с предложением Верин. Они ведь хотели осадить Ранда и ничего больше. И вот, пока она беспокоилась насчет Верин, ей как снег на голову свалились Кируна и Бера. В посольство они не входили, Меране не подчинялись и были столь же сильны, как Масури, Фаэлдрин или Рафела.
– Еще одна гнилая репа в жарком, – угрюмо пробормотала Бера.
Кайрин и некоторые другие закивали, выражая согласие.
– Не столь уж большая, – сухо заметила Кируна. Кивнули все, кроме Мераны и Верин. Мерана лишь тихо вздохнула, Верин же просто наблюдала за Кайрин, по-птичьи склонив голову набок.
– Где же Аланна? – спросила Кируна, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Я не хочу потом повторять все снова.
Мерана еще числилась главой посольства, даже Масури, Рафела и Фаэлдрин выполняли ее распоряжения, однако и они, и она сама понимали, что все пошло прахом. Пока трудно было сказать, кто возьмет на себя руководство – Бера или Кируна. То, что одна родилась на ферме, а другая во дворце, в данном случае значения не имело, но одно для Мераны было ясно:
посольство перестало существовать. Виной тому был раскол в Белой Башне – такого не могло случиться, будь полномочия главы посольства подкреплены авторитетом и властью Престола Амерлин. Сейчас же они представляли собой просто сборище Айз Седай, не объединенных никем и ничем.
Бера открыла рот, и тут – легка на помине – появилась Аланна. Кируна и Бера насели на нее разом.
– Ал'Тор заявил, что отправился в Кайриэн, – без предисловий начала Бера. – Можешь ты что-нибудь добавить?
Аланна горделиво подняла голову, в темных глазах появился опасный блеск. Как бы то ни было, речь шла о ее Страже.
– Все, что я знаю, – он где-то к востоку. Может быть, и в Кайриэне.
– Раз уж тебе приспичило связывать узами Стража мужчину, не спросив его, – властно заявила Кируна, – то почему, во имя святости Света, ты не использовала эти узы, чтобы подчинить его своей воле?
Аланна все еще не могла полностью контролировать свои чувства. Щеки ее залились краской. Судя по блеску в глазах, покраснела она отчасти от гнева, отчасти же несомненно от стыда.
– А вам никто не сказал? – спросила она с деланным удивлением. – Видимо, никому об этом и вспоминать не хочется. А уж мне-то точно.
Фаэлдрин с Сеонид, да и не они одни, уставились
в пол.
– Я пыталась сделать это сразу же после того, как связала его узами, – продолжала Аланна, будто ничего не замечая. – Ты когда-нибудь пробовала вырвать дуб голыми руками, Кируна? Так вот, это примерно то же
самое.
Кируна широко раскрыла глаза и медленно, глубоко
вздохнула.
– Невозможно, – пробормотала Бера. – Быть такого не может
Аланна откинула назад голову и расхохоталась. Бера сердито поджала губы, а в глазах Кируны появился холодный блеск. Верин поглядывала на них, склонив голову, чем напоминала высматривавшую червяка малиновку. Верин умела со всеми ладить, ничем не поступаясь, – как ей это удавалось, Мерана понять не могла.
– Никто прежде не связывал узами мужчину, способного направлять Силу, – промолвила, отсмеявшись, Аланна. – Возможно, все дело в этом.
– Пусть так, – твердо сказала Бера; столь же тверд был и ее взгляд. – Во всяком случае ты можешь установить, где он.Да, – подтвердила Кируна. – Ты поедешь с нами, Аланна.
Аланна заморгала, будто придя в себя, и слегка склонила голову в знак согласия.
Пора, решила Морена, понимая, что, если упустит эту последнюю возможность, посольство рассыплется окончательно. Она встала, сворачивая письмо ал'Тора, чтобы чем– нибудь занять руки.
– Когда я привела посольство в Кэймлин, – начала она, напоминая тем самым, кому по праву принадлежит первенство, и радуясь, что у нее не дрожит голос, – мне были даны широкие полномочия. Однако, что следует делать, тогда представлялось очевидным, и все мы, – этими словами она пыталась напомнить своим спутницам, что они прибыли сюда как единая делегация, – имели основания рассчитывать на успех. Ал'Тора надлежало выманить из Кэймлина, чтобы возвести на Львиный Трон Илэйн и тем самым превратить Андор в наш прочный тыл. Осторожностью и терпением мы должны были войти ал'Тору в доверие и добиться от него должного уважения к нам. Тогда две или три тщательно отобранные сестры смогли бы занять при нем место Морейн и руководить его поступками. Включая Аланну, разумеется.
– Откуда ты знаешь, – прервала ее Бера, – что он не убил Морейн, так же как – об этом все говорят – Моргейз?
– До нас доходили всякие слухи насчет ее смерти, – добавила Кируна. – Кое-кто утверждает, будто она погибла в схватке с Ланфир, но многие сходятся на том, что в момент ее гибели рядом находился только ал'Тор.
Меране потребовалось усилие, чтобы удержаться от ответа и не дать сбить себя с того, что она собиралась сказать.
– Все это было осуществимо, – продолжала она, – но тут неожиданно объявились вы. Конечно, вы искали Ранда и прибыли сюда, следуя полученным указаниям, но с вашим появлением число Айз Седай в городе – пусть даже случайно – достигло тринадцати. Какой мужчина, окажись он на месте ал'Тора, не пустился бы наутек, прослышав о тринадцати Айз Седай? Так что по существу за провал наших замыслов следует благодарить тебя, Кируна, и тебя, Бера.
Теперь ей оставалось только ждать. Если она смогла добиться хотя бы морального превосходства…
– У тебя все? – спокойно спросила Бера. Кируна повела себя еще более бесцеремонно.
– Фаэлдрин, – промолвила она, повернувшись к остальным, – если хочешь, поедем с нами в Кайриэн. Масури, Рафела. и вы тоже.
– Неужто вы ничего не понимаете? – вскричала Мерана, скомкав в кулаке письмо Ранда. – Говорите так, словно все осталось по-прежнему! В Кайриэне посольство Элайды! Посольство Белой Башни! Нам ал'Тор нужен больше, чем мы ему, и боюсь, ему это известно! Верин задумчиво кивнула, но все остальные выглядели потрясенными. Уже в следующее мгновение Айз Седай совладали с собой, но слова Мераны продолжали звучать в их ушах. Нам ал'Тор нужен больше, чем мы ему. И, не вспоминая о Трех Обетах, все они поняли, что это чистая правда.
Но тут вмешалась Бера.
– Сядь, Мерана, – решительно заявила она, и Мерана, даже не успев понять, что делает, села. – Посиди и успокойся.
Мерана вздрагивала, ей хотелось кричать, а пальцы судорожно стискивали послание ал'Тора.
Кируна нарочито повернулась к Меране спиной.
– Сеонид, ты, конечно, тоже поедешь. Лишняя пара Гайдинов никогда не повредит. Верин, ты, я думаю, тоже. – Верин кивнула, будто это была просьба. – Демира, – продолжала Кируна, – я понимаю, что ты на него обижена, но сама посуди: разве мы можем допустить, чтобы он снова ударился в панику? К тому же кто-то должен переправить в Салидар эту расчудесную компанию девушек из Двуречья. Ты вместе с Валинде, Кайрин и Беренисией поможешь в этом Меране.
Названные сестры что-то пролепетали, обозначив свое согласие, но у Мераны похолодело внутри. Посольство не просто распалось, оно рассыпалось в пыль.
– Я… – Она запнулась под строгими взглядами Кируны и Беры. А также Масури, Фаэлдрин и Рафелы. Вместе с посольством рассыпалась в пыль и ее власть. – Вам может потребоваться Серая, – еле слышно пролепетала она. – Наверняка придется вести переговоры, и… – Мерана не находила слов. Такого не случилось бы, будь Башня единой.
– Хорошо, – произнесла наконец Бера таким тоном, что всего самообладания Мераны едва хватило, чтобы не покраснеть от стыда.
– Демира, – распорядилась Кируна, – девушек в Салидар отвезешь ты.
Мерана тихо сидела на своем месте и молилась об одном – чтобы Совет поскорее выбрал Амерлин. Могущественную в отношении Единой Силы и обладающую столь же могучей волей. Для того чтобы Айз Седай стали теми, кем они были прежде, потребуется новая Диане, новая Рашима. А еще Мерана молилась о том, чтобы Аланна привела их к ал'Тору до того, как он примет решение признать Элайду. Ибо в таком случае их не спасет и Рашима.
ГЛАВА 50. Колючки
Почти весь остаток дня Ранд провел в своей спальне в Солнечном Дворце, валяясь на огромной кровати, сработанной из инкрустированного костью черного дерева, столбики которой были толще его голени. Словно для контраста с золоченым убранством передней и гостиной обстановка спальни, хотя и сохраняла свойственные Кайриэну угловатые очертания, была, однако, из черного дерева и драгоценной кости.
Сулин сновала туда-сюда, взбивала подушки, без конца поправляла простыню, которой он укрывался, и твердила, что толку от этих кроватей никакого и куда удобнее просто расстелить на полу одеяло. Она предлагала Ранду то мятный чай, то пунш, пока он не потерял терпение и не велел оставить его в покое.
– Как угодно милорду Дракону, – буркнула Сулин, одновременно изобразив подобострастную улыбку, присела в безукоризненном реверансе и вышла, основательно хлопнув дверью.
Мин осталась с Рандом. Сидя на постели, она держала его за руку и смотрела на него, словно он собирался испустить дух. Наконец Ранду удалось выставить и ее – ненадолго, лишь для того, чтобы натянуть висевший в шкафу темно-серый шелковый кафтан. Роясь в шкафу, он неожиданно наткнулся на простой деревянный футляр с флейтой. Подарок Тома Меррилина, оставшийся от той, другой жизни. Усевшись возле окна, Ранд попробовал играть, но поначалу, после столь долгого перерыва, не мог извлечь из флейты ничего, кроме мычания и писка. Эти странные звуки привлекли Мин.
– Поиграй мне, – смеясь то ли от восторга, то ли от удивления, попросила она, усаживаясь ему на колено. Ранд попытался наиграть хоть одну знакомую мелодию – за этим занятием его и застали Эмис, Бэйр, Сорилея и еще добрая дюжина Хранительниц Мудрости. Мин мигом соскочила с его колена, смущенно одергивая кафтанчик, а Сорилея и Бэйр подступили к Ранду вплотную.
– Посмотри налево, – командовала Сорилея, приподняв пальцем его веко и пристально глядя ему в лицо. – Так… Теперь направо.
– Пульс у тебя частит, – пробормотала Бэйр, нащупав костлявым пальцем жилку на шее.
Надо полагать, Нандера мигом известила Хранительниц о том, что Кар'а'карна пришлось отнести в спальню. Удивительно, как еще после этого во дворец не нагрянула целая армия Хранительниц Мудрости, – видать, Сорилея подвергла их строгому отбору. Но все прошедшие этот отбор считали своим долгом внести посильный вклад в излечение Кар'а'карна, а потому щупали его, тормошили, заглядывали куда нужно и не нужно, да еще и обозвали упрямцем, когда он попробовал отказаться подпрыгивать на месте.
Хранительницы осматривали Ранда по очереди, а не занятые с ним наседали на Мин, расспрашивая о ее видениях. Бедняжке приходилось чуть ли не всякий раз растолковывать все сначала, ибо, подобно Айз Седай, Хранительницы Мудрости были въедливы, дотошны и ни одна из них не хотела ничего упустить.
В конечном итоге Сорилея, а за ней и остальные с неохотой признали, что Кар'а'карн нуждается только в отдыхе. Они удалились, и Мин мигом устроилась у него на коленях.
– Они разговаривают друг с другом во снах? – промолвила она, покачивая головой. – Надо же, я и не думала, что такое бывает. Это похоже на истории из преданий. – Мин наморщила лоб. – Как ты думаешь, сколько лет Сорилее? И эта Колинда… Нет, к тебе это отношения не имеет. И вообще, наверное, на меня жара действует. Если я знаю, – значит, знаю. Должно быть, все дело в жаре. – В глазах девушки вспыхнул озорной огонек, и она склонилась к нему ближе, сложив губы словно для поцелуя. – Если сделаешь вот так, – тихонечко промолвила Мин, едва не касаясь губами Ранда, – то, может, получится. Напоследок было немножко похоже на "Петуха на дереве".
Ранд не сразу понял, что к чему, он видел лишь ее огромные глаза, – но потом сообразил, и похоже, на лице его что-то да отразилось, потому что Мин со смехом упала ему на грудь.
Вскоре доставили записку от Койрен; та справлялась о его здоровье, желала, чтобы он не заболел, и испрашивала разрешения нанести визит в сопровождении двух сестер. Предлагала она и Исцеление, разумеется, если он пожелает. Пока Ранд читал, Льюс Тэрин вроде бы подал голос, но умолк сразу же, как только записка была отложена в сторону.
Учтивость Койрен заставила Ранда снова вспомнить о выходке Мераны. Но также и о том, что все произошедшее в Солнечном Дворце в середине дня к закату, а то и раньше, становится известным Койрен. В ответном письме он поблагодарил за добрые пожелания, но просьбу о встрече вежливо отклонил. Он еще чувствовал себя усталым, а для встреч с Айз Седай нужна ясная голова.
В той же ответной записке Ранд пригласил во дворец Гавина. С братом Илэйн он встречался всего лишь раз, но тот ему нравился. Правда, Гавин не только не явился, но и не ответил на приглашение. Не иначе как поверил россказням об убийстве его матери. Думая об этом, Ранд всегда огорчался, и настроение его портилось. Даже Мин отчаивалась приободрить его, а Перрин с Лойалом в такие часы предпочитали и вовсе держаться подальше. Три дня спустя прибыло второе послание от Койрен, столь же любезное, затем, еще через три дня, – третье, однако Ранд отвечал учтивым отказом. Отчасти из-за Аланны. Он по-прежнему ощущал ее лишь смутно и отдаленно, но она приближалась. Что и неудивительно – Мерана наверняка взяла ее с собой. Ранд не собирался подпускать Аланну к себе ближе чем на милю, но он обещал Салидарским сестрам равные условия с Койрен и намеревался сдержать слово. Койрен придется проявить терпение и чуток подождать. К тому же у него были и другие дела.
Визит в школу в бывшем дворце Бартанеса затянулся куда дольше, чем предполагалось. Идриен Тарсин, как всегда, познакомила его со множеством открытий и изобретений, по большей части непонятных, а Фил, опять же как обычно, постоянно отвлекался, забывая и о чем шла речь, и о присутствии Мин. Спохватившись, он извинялся, но через некоторое время забывал снова. Как ни странно, Мин он понравился – перед уходом она даже чмокнула его в макушку, чем повергла в немалую растерянность. Все это, однако, не слишком помогло узнать, что же выяснил Фил насчет печатей на узилище Темного и Последней Битвы.
На следующий день Ранду доставили записку, нацарапанную на оторванном уголке пергамента.
"Вера и порядок, дают силу. Не начинай строить, не расчистив площадку. Придешь в следующий раз – все объясню. Девчонку не приводи, уж больно хорошенькая.
Фил".
Писулька показалась Ранду лишенной всякого смысла, но когда он все же попытался связаться с Филом, выяснилось, что тот отправился на рыбалку. Во всяком случае, так он сказал Идриен, заявив вдобавок, что вновь ощутил себя молодым. Уже не спятил ли старик окончательно, гадал Ранд. Какая рыбалка в такую засуху? Зато Мин нашла записку забавной. Она выпросила ее у Ранда, несколько раз перечитывала и довольно ухмылялась. Так или иначе, Ранд не собирался снова брать ее к Филу, тем паче что в последнее время она дневала и ночевала у Хранительниц Мудрости. Невесть почему это вызывало у него досаду, хотя, казалось бы, надо только радоваться. Здесь, в Кайриэне, даже челядь пытается вести Игру Домов, и чем больше времени Мин станет проводить с ним, тем больше людей начнет задумываться, важная ли она особа. А это опасно.
Мин была нужна ему, чтобы присмотреться к вельможам. Слухи о нездоровье Лорда Дракона распространилась быстро, благородные господа толпами потекли во дворец. Все они справлялись о здоровье Лорда Дракона, долго ли он намерен пробыть на сей раз в Кайриэне, каковы, если им позволено знать, его ближайшие планы, и беспрерывно улыбались. Не улыбался лишь Добрэйн, угрюмый, неразговорчивый лорд с выбритой на солдатский манер головой и следами от ремней панциря на кафтане.
Мин ухитрялась находить время и для этих аудиенций, и для занятий с Хранительницами Мудрости – чем она с ними занималась. Ранд не спрашивал. Для него главная сложность заключалась в том, чтобы Мин как следует спрятать.
– Чего тут мудрить, – говорила она, – сделаем вид, будто я твоя милашка. Буду сидеть у тебя на. коленях да пичкать тебя изюмом, а ты называть меня малюткой да медовыми губками. Всем будет ясно, почему я здесь.
– Нет! – отрезал Ранд, и лицо его стало серьезным.
– Ты и вправду боишься, что Отрекшиеся заинтересуются твоей подружкой?
– Не исключено. Один Приспешник Темного – его зовут Падан Фейн – наверняка бы заинтересовался. Правда, не знаю, жив ли он. Я не стану рисковать. Мин. И не хочу, чтобы эти кайриэнцы плохо о тебе думали, да и Тайренцы тоже.
Айильцы – дело другое; они и впрямь находили ее поддразнивания очень забавными. Впрочем, и Мин оказалась переменчивой. То она выглядела серьезней некуда, надуто– важной, то вдруг без всякого перехода расплывалась в улыбках. Пока не начались эти аудиенции.
В конце концов в приемной поставили позолоченную ширму, хотя это решение оказалось не слишком удачным. Марингил столь нарочито смотрел в другую сторону, что становилось ясно: этот человек готов перевернуть Солнечный Дворец вверх тормашками, лишь бы узнать, кто там прячется. Так что Мин предпочла прятаться за дверью и подсматривать в щелочку. Образы же и ауры появлялись не всякий раз, часто бывали расплывчатыми и невнятными, но кое-что ей увидеть удалось. Марингилу, седовласому и стройному, как клинок, предстояло умереть от удара ножом; Колавир, которая явно приободрилась, узнав, что нынче с Рандом нет Авиенды, ожидала виселица; Мейлана подстерегала смерть от яда. Благородным Лордам Тира – Аракому, Мараконну и Гуаму – суждено было сложить головы в кровавой сече. Мин никогда не приходилось за столь короткое время видеть столько образов, предвещавших гибель, так девушка сказала Ранду.
На пятый день – увидев кровь, залившую широкое лицо Гуама, – Мин даже почувствовала себя плохо, и Ранд заставил ее улечься в постель. На сей раз он сидел рядом и держал ее за руку.
Впрочем, страшные видения ничуть не мешали Мин по-прежнему его поддразнивать. Она щипала его за ягодицы – Девы при этом покатывались со смеху, как и Хранительницы Мудрости. Отпускала шуточки насчет его волосатой груди, – мол, пастухи не потеют потому, что обросли густой шерстью точь-в-точь как их овцы, – и всячески над ним потешались. Иногда она касалась пальцем кружка полузажившей бледно-розовой плоти и вздыхала. По этому поводу она не шутила никогда. По большей же части она сиживала у него на коленях, целовала при всякой возможности и угрожала как-нибудь вечером непременно потереть ему спину в ванной.
Мин слезала с его колен, лишь когда какая-нибудь Дева всовывала голову в дверь или когда кто-нибудь приходил: Лойал, никогда не задерживавшийся надолго и говоривший по большей части о королевской библиотеке, Перрин, выглядевший с каждым разом все более усталым, и особенно Фэйли. При появлении последней Мин всякий раз хватала какую– нибудь книгу, благо в спальне Ранда их всегда было предостаточно, и садилась с ней в уголок, раскрыв посередине, словно читала уже давно. Ранд не понимал этих женщин и их холодных взоров – они вроде бы не враждовали, но явно предпочли бы видеться как можно реже.
Любопытно, что, когда Мин попался переплетенный в кожу первый том "Рассуждений о разуме" Дарий Гаханд, который Ранд, сочтя тяжеловатым, уже собирался вернуть в библиотеку, она увлеклась и продолжала читать даже после ухода Фэйли. А потом, хмурясь и ворча, еще и унесла книгу к себе.
Если к Фэйли Мин относилась прохладно, то при первой встрече с Берелейн разыграла целую сцену. Когда Сомара доложила о приходе Первенствующей, Ранд облачился в кафтан и собирался, как всегда на аудиенциях, отослать Мин за дверь. Та, однако же, замешкалась. Берелейн, как всегда прекрасная, как всегда облаченная в более чем откровенный наряд, вплыла в приемную – и тут ее взгляд упал на Мин, в светло-розовых курточке и штанах. Несколько мгновений Ранда будто и не существовало. Молодые женщины, не скрывая любопытства, уставились одна на другую, а через некоторое время обменялись улыбками. Ранду показалось, что от этих взглядов у него волосы зашевелились. Две женщины более всего напоминали каких-то странных кошек, вдруг обнаруживших, что заперты в маленькой комнатушке. Решив, что прятаться теперь уже поздно, Мин направилась к ближайшему стулу, ухитряясь так покачивать бедрами, что в сравнении с этим даже походка Берелейн могла показаться мальчишеской, и уселась, закинув ногу на ногу. Она все еще улыбалась. О Свет, ну и улыбочки у них обеих!
Наконец Берелейн обернулась к Ранду и склонилась перед ним, широко раскинув юбки. При виде красивой женщины, ничуть не таившей своих прелестей, Льюс Тэрин принялся довольно мурлыкать. Ранд тоже оценил увиденное и даже подумывал, не отвести ли глаза, но, в конце концов, он не случайно встретил ее, сидя на возвышении. Заговорив, он постарался, чтобы голос его звучал твердо и рассудительно.
– Руарк обмолвился, будто ты, Берелейн. пренебрегаешь своими обязанностями. Кажется, со времени моего последнего посещения ты почти не покидала своих покоев. Наверное, ему пришлось строго поговорить с тобой, чтобы заставить тебя выйти.
На самом деле Руарк на нее не жаловался, но по тому, как Берелейн залилась краской, Ранд понял – он попал в точку.
– Ты прекрасно знаешь, почему я поручил правление не ему, а тебе. Ты должна прислушиваться к его советам, но решения принимать сама. Я не хочу, чтобы кайриэнцы взбунтовались из-за того, что я поставил над ними айильца.
– Я… беспокоилась, милорд Дракон. – Несмотря на замешательство и румянец, голос ее был тверд. – С тех пор как появились Айз Седай, слухи множатся, словно сорняки. Позволено ли мне спросить, кому ты поручишь здесь править?
– Илэйн Траканд, Дочери-Наследнице Андора. Теперь уже королеве Андора. Не знаю, какие слухи ты имеешь в виду, но твое дело – управление Кайриэном, а об Айз Седай позабочусь я сам. Илэйн отблагодарит тебя за все, что ты здесь сделаешь.
Мин почему-то хмыкнула.
– Хороший выбор, – задумчиво промолвила Берелейн. – Скорее всего, кайриэнцы ее примут. Даже бунтовщики, что скрываются в горах. – Слышать это было приятно. На суждения Берелейн по такого рода вопросам можно было положиться. Она глубоко вздохнула. – Но эти Айз Седай… По слухам, они явились, чтобы отвезти тебя в Белую Башню.
– А я говорю – предоставь Айз Седай мне. Ранд доверял Берелейн в достаточной мере, чтобы поручить ей управление Кайриэном до того, как Илэйн займет Солнечный Трон, но делиться с нею своими планами насчет Айз Седай не собирался. Чем меньше народу будет о них знать, тем лучше. Пусть Койрен считает, будто он думает лишь о золоте и драгоценных каменьях.
Едва за Берелейн закрылась дверь, Мин хмыкнула снова. Скорее даже, фыркнула.
– Интересно, зачем ей вообще было натягивать платье? Ну да ничего, рано или поздно ее окоротят. Ничего полезного я не видела, только человека в белом, который заставит ее по уши влюбиться. У некоторых женщин стыда вовсе нет! В тот же день Мин попросила у Ранда денег и заказала себе множество новых кафтанов, штанов и блуз из шелка и парчи всех мыслимых расцветок. Некоторые блузы имели весьма низкий вырез. А некоторые штаны были так тесны, что оставалось лишь удивляться, как она в них влезает. Кроме того, Мин каждый день совершенствовалась в метании ножей, а как-то раз Ранд увидел, что Девы обучают ее своим, отличным от мужских способам рукопашного боя. Завидя Ранда, Нандера с Энайлой прекратили занятия и продолжили, лишь когда он ушел. Перрин, возможно, что-нибудь бы понял, но Ранд в тысячный раз сказал себе, что никогда не понимал женщин, да, видать, так и не поймет.
Каждый день приходил Руарк к Ранду или Ранд сам наведывался в кабинет, который Руарк делил с Берелейн. Первенствующая с головой погрузилась в текущие дела, стараясь по возможности исправить урон, нанесенный городу и стране нашествием Шайдо, которое кое-кто из кайриэнцев упорно называл Второй Айильской Войной. Руарк заявил, что не будет обращать внимания на кайриэнцев, играющих в джиитох, хотя и ворчал, встречая женщин с мечами или местных мужчин и женщин, одетых в белое. Мятежники в горах выжидали. Число их росло, но Руарка куда больше беспокоили Шайдо, обосновавшиеся у Кинжала Убийцы Родичей. Невозможно предугадать, когда и куда они нанесут удар. Неспокойно было и в айильском лагере. Некоторые не выдерживали откровения и бросали свои копья, другие по истечении срока отказывались снимать белое одеяние гаи'шайн, а иные, правда, совсем немногие, уходили на север, к Шайдо. При этом Севанна преспокойно разгуливала и по айильскому лагерю, и даже по городу. О последнем Руарк упомянул лишь мимоходом.
– А не лучше ли ее задержать? – спросил Ранд. – Как я понимаю, она не имеет права называться Хранительницей Мудрости. А без нее. может, и Шайдо поумнеют.
– Сомневаюсь, – сухо отозвался Руарк. – За глаза Эмис и прочие могут говорить о Севанне все что угодно, но они принимают ее как Хранительницу. А раз уж настоящие Хранительницы называют ее так, значит, она одна из них. Знавал я вождей, которым, и стоя меж десятью прудами, пожалел бы бурдюка с водой, но все же они были вождями.
Ранд вздохнул и принялся разглядывать карту. Руарку это не требовалось, он не глядя мог описать особенности любой точки обозначенной на ней местности. Берелейн сидела в высоком кресле со стопкой бумаг на коленях. В руке она держала перо, на маленьком столике рядом стояла чернильница. Время от времени она искоса поглядывала на Руарка, но, приметив ответный взгляд, тут же склонялась над отчетами. Да еще и краснела. Руарк посматривал на Берелейн довольно хмуро, хотя сейчас она занималась делом.
– Тебе больше не надо посылать копья на юг, – с неохотой промолвил Ранд, хотя такое решение ему самому не нравилось. Ему настоятельно требовалось убедить Саммаэля в том, что на него надвигается самая грозная в мире сила, но не ценой необходимости вновь выкорчевывать Шайдо из Кайриэна. – Другого выхода я не вижу.
Шли дни, и каждый был чем-то заполнен. Ранд встречался с лордами и леди, елейные улыбки которых наводили на мысль о тайных кознях. Хранительницы Мудрости наставляли его, как иметь дело с Айз Седай – и с теми, что из Салидара, и с теми, что из Башни. В сравнении с Бэйр и Эмис даже Мелэйн казалась мягкой, а от одного вида Сорилеи его пробирал холодок. Молодые кайриэнцы возмущались введенным Руарком запретом на поединки. С нарушителями он обходился более чем строго, и некоторые из них, даже не облачаясь в белое, начинали понимать, что на самом деле означает быть гай'шайн. Их оставляли сидеть на солнце целый день, приставив караул; это отчасти пригасило их пыл, но Руарк не собирался идти наперекор обычаю и облачать в белое мокроземцев, и те, кого поймали Красные Щиты, на самом деле начинали хвалиться случившимся. Ранд раз услышал, как Селанда преисполненным самомнения тоном объясняла другой женщине, тоже с мечом и коротко подстриженной, что та никогда не поймет сути джиитох, пока не окажется пленницей Айил. Что бы она ни имела в виду, ее заявление несколько ободряло.
Но, несмотря на постоянную занятость, на вечные размышления о лордах и леди, Шайдо и мятежниках, Айз Седай и невесть куда запропастившемся Филе, Ранд проводил время с удовольствием. Возможно, он чувствовал себя спокойнее в сравнении с тем, что ему пришлось пережить в последний день в Кэймлине, да и Льюс Тэрин здесь вел себя потише. Даже шуточки Мин Ранду нравились – настолько, что ему пришлось напоминать себе, что она лишь поддразнивает его, и ничего больше. Пробыв в Кайриэне десять дней, он пришел к заключению, что именно так не прочь бы провести всю оставшуюся жизнь. Хотя и знал, что долго это не продлится.
А вот Перрину эти дни вовсе не казались приятными. Очень скоро он стал искать общества Лойала, но выяснилось, что огир предпочитал почти все время проводить в королевской библиотеке. Перрин читать любил, он и сам с удовольствием покопался бы в книгах, но в этих залах с высокими сводчатыми потолками чуть ли не всегда находилась стройная темноволосая Айз Седай. Его она, похоже, не замечала, но Перрин не доверял Айз Седай еще до событий в Кэймлине и вообще старался держаться от них подальше. Так и вышло, что основным его развлечением стала охота, чаще всего с Гаулом, а иногда и с Руарком, с которым он познакомился еще в Твердыне.
Проблема Перрина заключалась в его жене. Или в Берелейн. А может быть, в них обеих. Не будь Ранд так занят, Перрин наверняка попросил бы у него совета. Конечно, не вдаваясь в подробности. Ранд в женщинах разбирается, но есть вещи, которые не доверишь и старому другу.Началось все с самого первого дня. Едва им отвели комнаты, Фэйли в компании Байн и Чиад отправилась осматривать Солнечный Дворец, а он, раздевшись по пояс, принялся умываться. И тут учуял запах духов и услышал позади негромкий голос:
– Я так и думала, что у тебя красивая спина, Перрин.
Он обернулся так быстро, что едва не сшиб умывальник.
– Я слышала, ты приехал с.. женой? В дверях стояла улыбающаяся Берелейн. Да, он приехал с женой, которая едва ли обрадовалась бы, увидев, как он, полуобнаженный, беседует с женщиной, которую тоже не всякий счел бы вполне одетой. Тем паче с Первой Майена. Торопливо натянув через голову рубаху, Перрин постарался выставить Берелейн так быстро, как мог, ну разве что не вытолкал ее в коридор силой. И за это короткое время ухитрился назвать Фэйли женой шесть раз в шести предложениях и дважды упомянуть о том, как сильно он ее любит. Он надеялся, что на этом все и закончится, но просчитался.
Едва Фэйли вернулась и сделала два шага по направлению к спальне, как от нее стал исходить резкий, колючий запах ревности и гнева. Почему – Перрин не понимал. Сам-то он до сих пор ощущал запах духов Берелейн, но ведь Фэйли не обладала волчьим чутьем. Как ни странно, вскоре Фэйли улыбнулась. В тот вечер она не вымолвила ни одного сердитого слова и была нежной, как обычно. И более страстной, чем обычно. Она даже расцарапала ему спину, чего раньше не делала никогда. А потом, заметив при свете лампы кровоточащие бороздки на плечах Перрина, пребольно укусила его за ухо и рассмеялась.
– У нас в Салдэйе лошадям ставят на уши клейма, – пробормотала она. И все это время от нее исходил запах ревности и гнева.
На этом все могло и кончиться: ревность Фэйли вспыхивала порой, как пламя в кузнечном горне, но так же быстро сходила на нет, как только выяснялось, что для подозрений нет никакой причины. Однако на следующее утро он заметил в коридоре Фэйли, разговаривавшую с Берелейн, – и та и другая нехорошо улыбались. Берелейн уже уходила, но Перрин успел уловить ее последние слова:
– Я всегда выполняю свои обещания. Странное замечание. А от Фэйли почему-то исходил
ядовито-острый, колючий запах.
Он поинтересовался, о каких обещаниях говорила
Берелейн, и, видать, напрасно. Фэйли поморщилась – порой она все-таки забывала, какой у него слух, – и пробормотала невразумительную отговорку. А на его спине появились новые кровоточащие бороздки. И это в начале дня!С той поры Берелейн принялась его выслеживать. Перрин понял это не сразу: она флиртовала с ним еще в Тире, но не столь навязчиво. И тогда он не был женат. Сперва он воспринимал постоянные встречи в коридорах и мимолетные разговоры как нечто случайное и лишь через некоторое время сообразил, что происходят они слишком уж часто. Сам Перрин решил, что это влияние таверена или что Берелейн нарочно так устраивает, сколь бы маловероятным последнее ни казалось. Перрин пытался убедить себя, что это нелепо, смехотворно. Для этого он должен возомнить себя красавчиком вроде Вила ал'Сина. Вот за кем обычно увивались женщины, и уж вряд ли они стали бы бегать за Перрином Айбарой. Нет, все-таки слишком много этих "случайных" встреч.
И всякий раз Берелейн. будто ненароком, дотрагивалась до него – незаметно касалась пальцами руки или плеча. Поначалу Перрин не придавал этому значения, и лишь на третий день его посетила мысль, от. которой волосы встали дыбом. Именно с таких невинных прикосновений начинается укрощение необъезженного коня. Затем, когда животное привыкнет и не будет их пугаться, приходит черед попоны, седла, а в конечном итоге и узды.
Он стал избегать этих встреч, поворачивая в противоположную сторону всякий раз, когда чуял знакомый запах духов Берелейн, но не мог же он все время быть начеку. Тем более что ему то и дело приходилось отвлекаться. Дворец был полон молодых кайриэнцев и каириэнок – женщин с мечами! – которые невесть почему порывались затеять ссору. Не раз и не два Перрин вынужден был обходить тех, кто нарочно вставал у него на пути. Дважды ему пришлось оттолкнуть забияку, когда тот не просто не захотел его пропустить, а вдобавок принялся перед ним чуть ли не пританцовывать. Перрин понимал, что поступил плохо: кайриэнцы намного уступали ему ростом, но какая тут учтивость, коли эти оболтусы уже за рукоять меча держались. А у одной из таких задиристых девиц Перрину пришлось отобрать меч, после чего она, явно потрясенная этим, расшумелась не на шутку, и он вернул ей оружие. А потом она долго кричала Перрину вслед, что у него нет чести, пока какая-то Дева не увела ее прочь, яростно что-то втолковывая.
С другой стороны, многим айильцам и Тайренцам было известно, что он друг Ранда, а слухи везде найдут лазейку. Разодетые в шелка и парчу лорды и леди, которых он в жизни не видывал, представлялись ему в коридоре и приставали с бесконечными расспросами о Лорде Драконе. Отделаться от них было еще труднее, чем от забияк с мечами. Особенно от Благородных Лордов, в Тире воротивших от него нос, а тут чуть ли не набивавшихся в друзья. От них исходили запахи страха и еще чего-то, чему он не мог дать названия. Однако, как понял Перрин, всем им хотелось знать одно.
– Боюсь, миледи. Лорд Дракон не посвящает меня во все свои секреты, – вежливо отвечал Перрин холодноглазой женщине по имени Колавир. – А если какими тайнами и делится, то разве, по-вашему, стал бы я о них говорить?
А она свысока улыбнулась ему, причем с таким видом, будто раздумывала, не содрать ли с него шкуру себе на коврик. Пахло от Колавир очень странно: сурово, льстиво и как-то густо.
– Я и в самом деле не знаю, как намерен поступить Ранд, – сказал Перрин Мейлану. Тот, хоть и расточал улыбки почти как Колавир, опять вздумал посматривать на него с пренебрежением. И запах от Мейлана исходил такой же сильный. – Может, вам лучше у него самого спросить.
– Если б я знал. вряд ли бы стал трезвонить по всему городу, – заявил Перрин беловолосому проныре, демонстрирующему слишком много зубов в улыбке. Этого скользкого типа звали Марингил. К этому времени Перрину уже порядком надоели попытки вытянуть из него какой-нибудь конкретный ответ. Пахло от Марингила так же густо, как от Колавир или от Мейлана. И от всех троих запах держался долго. Перрин был совершенно уверен, что ничего хорошего это не сулит – так пахнет на сухой горной вершине за мгновение до схода лавины.
Вот Перрин и старался обходить молодых забияк, а запахи, ударявшие в нос, были столь сильны, что забивали запах духов. Потому-то он и проглядел появление Берелейн, которая подобралась к нему чуть ли не вплотную. Ну, сказать по правде, по коридору она не шла, а скользила, точно лебедь по глади пруда, но Перрину показалось, будто она накинулась на него.
Само собой, говорил он с ней только о Фэйли да о том, что надо все это прекратить. Однако Первенствующая лишь посмеивалась и поглаживала его по щеке, делая вид, будто не понимает, о чем идет речь. Всякий раз, когда рука Берелейн тянулась к нему, Перрин отдергивался, но как назло в последний раз он не успел отдернуться именно в тот миг, когда из-за угла появилась Фэйли. Которая, разумеется, вообразила, будто отдернулся он исключительно из-за ее появления. Без малейшего замешательства Фэйли повернулась на каблуках и, не ускорив и не замедлив шага, двинулась в обратном направлении.
Перрин нагнал ее и зашагал рядом. Говорить он не решался – ведь кругом были люди. С лица Фэйли не сходила приятная улыбка, но колючий, очень колючий запах предвещал недоброе.
– Это не то, о чем ты подумала, – промолвил он, как только за ними закрылась дверь. Фэйли не сказала ни слова, лишь приподняла брови в немом вопросе. – Ну, Берелейн… она погладила меня по щеке… – Попрежнему улыбаясь, Фэйли сдвинула брови, колючий запах стал еще резче, среди колючек проглянул гнев. – Она сама, Фэйли. Подошла и погладила… Я тут ни при чем… – Фэйли смотрела на него молча. Наверное, ждала – но чего? Горло у Перрина перехватило, словно на шее петлю затягивали, а похожее в разговоре с Фэйли происходило частенько. – Фэйли, мне жаль, что так вышло, – пробормотал он, не придумав ничего лучшего.
– Ясно, – ответила она без всякого выражения и выплыла из комнаты.
Итак, он опять дал маху, хотя и не понял, в чем именно. А еще извинялся, хотя извиняться было вовсе не за что.
В тот же день Перрин слышал, как Байн обсуждала с Чиад, не помочь ли им Фэйли поколотить его. Ничего себе! Непонятно, Фэйли такое придумала или нет, – она была в ярости, но неужели настолько? Однако у Перрина закралось подозрение, что Байн с Чиад нарочно говорили так, чтобы он услышал, и это рассердило его. Стало быть, Фэйли обсуждает с этой парочкой семейные дела, касающиеся только их двоих! Возможно, она откровенничает с ними не только насчет своих глупых подозрений. В довершение ко всему, на ночь, несмотря на жару, Фэйли натянула толстенную сорочку, а когда Перрин потянулся поцеловать ее в щеку, пробормотала, что устала за день, и повернулась к нему спиной. Запах ярости был острее бритвы.
Этот запах не давал Перрину заснуть, и чем дольше он лежал, уставясь в темноте в потолок, тем больше сердился сам. Почему она так поступает? Разве она не видит, что он любит ее и только ее? Разве он виноват в том, что какая-то глупая женщина сдуру захотела с ним пофлиртовать? Он даже подумывал о том, чтобы отшлепать Фэйли, – глядишь, блажь и улетучится, – но не решился. Как-то раз он задал ей трепку, однако повторять это не хотел: сама мысль о том, чтобы причинить Фэйли боль, была ему неприятна. Он хотел жить с ней в любви и согласии. Только с ней одной.
В конце концов, когда в окнах забрезжил серый свет утра шестого дня их пребывания в Кайриэне, он решил на время исчезнуть с глаз Берелейн. В Твердыне она флиртовала с доброй дюжиной мужчин, и если сейчас почему-то остановила свой выбор на нем, это еще не значит, что ее увлечение продлится долго. Не видя его, Первенствующая быстро найдет себе новую жертву, и тогда Фэйли успокоится. Всего-то и, дел.
Поднявшись поутру, Перрин позавтракал в обществе Лойала и проводил огир в библиотеку, где уже сидела стройная Айз Седай, – Лойал говорил, что она проводит здесь целые дни. Там Перрин учуял Гаула и предложил айильцу поохотиться. Засуха сделала свое дело, и дичи за городом попадалось не много, но Перрин с его чутьем мог отыскать добычу где угодно. Он так и не натянул ни разу тетивы, но не хотел возвращаться в город до тех пор, пока Гаул не поинтересовался, уж не намерены ли они при лунном свете охотиться на летучих мышей. Порой Перрин забывал, что не каждый способен видеть в темноте. На следующий день он снова задержался на охоте до сумерек. И так каждый день.
План казался Перрину весьма действенным и простым, однако с самого начала все пошло не так. В первый же вечер, когда с луком на плече и приятной усталостью во всем теле он возвращался во дворец, лишь случайный порыв ветерка, донесший запах духов от главного входа, уберег его от встречи с Берелейн. Ему пришлось пробираться через заднюю дверь, предназначенную для прислуги, – еле достучался, чтобы открыли. На следующий вечер Берелейн караулила в коридоре перед его комнатами – в результате полночи он прятался за углом. Каждый вечер она поджидала его, хотя никто бы не поверил в случайность подобной встречи, когда во дворце спят почти все, кроме считанных слуг. Нет, это настоящее безумие! Что она к нему-то прицепилась? И всякий раз, когда он с сапогами в руках прокрадывался наконец в спальню, Фэйли уже спала. В этой проклятой толстой ночной рубашке. На седьмую бессонную ночь Перрин готов был признать, что ошибся, хотя и не понимал в чем. Все казалось так просто – ему и надо-то было услышать от Фэйли хоть словечко. Намек на то, чего она, собственно, добивается. Но слышал он лишь скрежет собственных зубов в темноте.
На десятый день Ранду доставили очередную просьбу Койрен об аудиенции – столь же любезную, как и все предыдущие. Некоторое время он вертел послание в руках и размышлял. Точно сказать, далеко ли Аланна, он не мог, но если сравнить сегодняшнее ощущение с тем, что было в первый день, ей впору находиться на полпути к Кайриэну. Коли так, Мерана времени не теряет – на это он и рассчитывал. Тогда как на раскаяние не надеялся – Айз Седай всегда Айз Седай. Если нынешняя скорость сохранится, а судя по всему, так оно и будет, салидарских сестер можно ждать дней через десять. За это время он успеет встретиться с Койрен еще дважды; таким образом каждому посольству будет дано по три аудиенции. Пусть Мерана, когда приедет, узнает об этом и призадумается. Пусть считает, что для него Салидар и Белая Башня равны. Ей незачем знать, что он скорее сунет руку в ров со змеями, чем позволит себе хоть бы приблизиться к Башне, особенно пока на Престоле Амерлин восседает Элайда. Он готов съесть свои сапоги, если через десять дней после прибытия Мерана не предложит ему поддержку Салидара безо всяких там глупостей насчет их руководства и наставлений. Тогда наконец можно будет заняться Саммаэлем.
Ранд взялся за перо. Он писал Койрен, что завтра пополудни она может посетить Солнечный Дворец в сопровождении двух сестер, тогда как Льюс Тэррин принялся возбужденно бубнить. Да, Саммаэль. Убей его, на сей раз убей. Демандреда, Саммаэля – всех. Теперь им конец. Я убью их.
Ранд его почти не слышал.
ГЛАВА 51. Захват
Ранд позволял Сулин помогать ему одеваться по той простой причине, что обойтись без ее услуг он мог, разве что отобрав кафтан силой. Она же, как обычно, не замечала, где находятся его руки, и ему приходилось выплясывать посреди спальни, пытаясь угодить в рукава. В голове Ранда звучал ликующий смех Льюса Тэрина. Саммаэль, о да, но сперва Демандред. Прежде всего я избавлюсь от него. О да! А потом – Саммаэль. Будь у Льюса Тэрина руки, он, наверное, потирал бы их от восторга. Ранду оставалось одно – не обращать внимания.
– Надо быть учтивым, – твердила Сулин. – Ты не проявил почтения к тем Айз Седай, в Кэймлине, – и вот что получилось. Хранительницы Мудрости… я слышала, что говорят ныне Хранительницы Мудрости, но… Нужно быть учтивым… милорд Дракон. – Титул прозвучал лишь после долгой паузы.
Ранду наконец удалось попасть в рукава.
– Мин пришла?
– А разве ты ее видишь?.. Милорд Дракон. – Подхватив с красного шелкового кафтана воображаемую ворсинку, Сулин принялась застегивать пуговицы. Ранд предпочел опустить руки и предоставить ей свободу действий – так будет быстрее. – Мин приходит, когда захочет, если вообще приходит. Она у Сорилеи в ее палатке – закончит, тогда и явится. – Неожиданно Сулин прищурилась. – И что тебе от нее нужно? Неужто хочешь, чтобы тебя щипали за зад в присутствии Айз Седай? – И сегодня Сулин вовсе не прятала улыбку. – Милорд Дракон.
Ранд с трудом сдерживал раздражение. Все вроде бы шло хорошо, так нет же. Сорилея прекрасно знала, что сегодня Мин нужна ему больше, чем обычно: нельзя упускать возможность присмотреться к Койрен и двум другим посланницам Элайды. Сорилея обещала отпустить Мин вовремя.
Ранд шагнул в сторону, но Сулин двинулась вместе с ним, на ходу застегивая пуговицы.
– Сулин, отправляйся в палатку Сорилеи. Найди Мин и приведи ее сюда. Не спрашивай ни о чем, Сулин, ступай и приведи.
Она ухитрилась улыбнуться и скрипнуть зубами одновременно – зрелище вышло примечательное.
– Как угодно милорду Дракону. – Красно-белые юбки раскинулись в плавном реверансе, лицо почти коснулось пола.
– Долго еще? – спросил он, когда Сулин повернулась к выходу.
Она замерла на месте, стало быть, поняла. Ответила Сулин твердо и спокойно, без всякого ворчания:
– До тех пор, пока мой стыд не сравняется с их стыдом. – На миг перед Рандом предстала прежняя Сулин, разве что волосы подлиннее, но на лицо ее тут же вернулась подобострастная маска. – Да простит меня милорд Дракон. С позволения милорда Дракона я должна бежать, дабы исполнить его приказ.
Что она и сделала – подхватила подол выше колен и припустила бегом. Ранд покачал головой и занялся оставшимися пуговицами.
По правде говоря, он чувствовал себя неплохо. Только вот Мин подвела. Сорилея обещала, Мин обещала – и обе подвели. Ладно, как только удастся отговориться от неизбежных вопросов Койрен – скоро ли он отправится в Тар Валон, – придется усадить Мин и… Что делать потом. Ранд представлял себе плохо. А вот Аланна с каждым днем все ближе. Пожалуй, после разговора с Койрен надо будет с часок поупражняться на мечах.
Демандред, прорычал Льюс Тэрин. Он хотел заполучить Илиену! Как всегда, мысль об Илиене повлекла за собой стенания. Илиена! О Свет, Илиена!
Прихватив в приемной Драконов скипетр, Ранд прошел в зал и уселся в высокое кресло, стоящее на возвышении, только для того чтобы не ходить взад-вперед. Нервничал он не из– за Айз Седай, а из-за Мин. Ведь знала же, что она ему нужна!
Наконец одна из дверей приоткрылась, пропустив женщину, но то была не Мин, а Чиад.
– Пришли Айз Седай, Кар'а'карн. Титул Дева выговорила с легкой запинкой – она еще не привыкла видеть в этом уроженце мокрых земель вождя вождей и, тем более, сына Девы.
Ранд приосанился, положив скипетр на колени:
– Пусть войдут.
Надо будет серьезно поговорить с Мин. Совсем его забросила – все свое время посвящает Хранительницам Мудрости.
Койрен вплыла в покой с горделивой лебединой грацией. Сопровождали ее Галина и еще одна Айз Седай – женщина с суровым взглядом и волосами цвета воронова крыла. Все сестры облачились в серые шелка различных оттенков – как подозревал Ранд, потому что на сером не так заметна пыль. К немалому его удивлению, следом за Айз Седай вошли прислужницы, их было чуть ли не дюжина. Женщины в наброшенных на плечи легких плащах сгибались под тяжестью двух здоровенных обитых медью сундуков. Некоторые из молодых женщин искоса посматривали на Ранда, но большинство не поднимали глаз – то ли были слишком заняты своей ношей, то ли просто боялись.
Ранд едва не скривился. Никак они и впрямь считают, будто могут его купить!
– Жаль, что здесь нет твоей Зеленой сестры, – сказала Галина.
Ранд перевел взгляд с прислужниц на трех Айз Седай, пристально смотревших на него. Откуда они могли узнать про Аланну?
Однако гадать было некогда – почти в тот же миг кожу его стало покалывать.
Гнев всколыхнулся и в Ранде, и в Льюсе Тэрине одновременно, лишь в последний момент Ранд успел опередить соперника и ухватиться за саидин. Раскаленная добела ярость клокотала за гранью Пустоты. Ярость и презрение. Ранд сердито воззрился на Койрен, Галину и третью их спутницу – как ее зовут, он так и не узнал. Койрен застыла на месте, решительно выставив вперед подбородок, а две другие Айз Седай улыбались – отнюдь не ласково. Значит, они так же глупы, как Мерана, подумал Ранд.
Скользнувший между ним и Истинным Источником сотворенный Айз Седай щит оказался мощным, словно ворота шлюза. Поток саидин просто исчез, оставив лишь тошнотворный осадок порчи. Более того, воздух вокруг Ранда, от лодыжек до щек, словно загустел, а потом и затвердел.
У Ранда глаза на лоб полезли. Три женщины не могли создать такой щит. Никаким трем женщинам не под силу отрезать его от Источника, тем более если он уже ухватился за саидин, – разве что каждая из них обладает мощью Семираг, Месаны или… Ранд упорно тянулся к Источнику, с неистовой силой колотился о невидимую стену. О нее же, рыча как зверь, бился и Льюс Тэрин. Один из них должен был добраться до саидин, должен был сокрушить этот щит. Ведь его поддерживают всего три женщины!
Щит оставался на месте.
Неожиданно одна из прислужниц шагнула вперед, встала рядом с Айз Седай, и Ранд почувствовал, как от его лица отхлынула кровь. Эта женщина тоже была лишена признаков возраста.
– Очень жаль, что дошло до этого, – спокойный, но раскатистый голос Койрен больше подходил для выступления перед собранием, чем для разговора с единственным собеседником. – Я очень хотела, чтобы ты прибыл в Тар Валон по доброй воле, но тебе вздумалось морочить нам голову отговорками. Скорее всего, ты связался с теми несчастными дурочками, которые сбежали после усмирения той женщины, Санчей. Ты и правда считал, что они могут предложить что-то стоящее? В противовес Белой Башне? – Судя по голосу, она была в нем разочарована.
Сейчас Ранд мог двигать только глазами. Взгляд его вновь обратился к прислужницам, возившимся возле одного из сундуков. Он был открыт, и они доставали из него какое-то плоское блюдо. Некоторые из них казались совсем молоденькими, но другие… Все. Все они были Айз Седай. Пять женщин, достаточно молодых, чтобы черты их не успели приобрести отпечатка, накладываемого долгой работой с Силой, должны были – и сумели – усыпить их бдительность. Вот почему остальные вообще не поднимали глаз. Сейчас в комнате находились пятнадцать Айз Седай. Тринадцать – чтобы сплести щит, разорвать который не под силу ни одному мужчине, и еще две – чтобы связать его. Тринадцати было достаточно для… Льюс Тэрин исчез с паническим воем.
Галина забрала с колен Ранда Драконов скипетр и покачала головой.
– Теперь, Койрен, за все отвечаю я, – промолвила она, не удостаивая Ранда даже взглядом. – Изначально предполагалось, что, если дело дойдет до этого, руководство перейдет к Красной сестре. – И она передала скипетр черноволосой женщине: – Кэтрин, положи куда-нибудь эту штуковину. Преподнесем ее Амерлин, пусть позабавится.
Красные Айя! По лицу Ранда заструился пот. Ну хоть бы кто-нибудь вошел сейчас в комнату – Девы, Хранительницы, Сулин – кто угодно. Закричать, поднять тревогу, поднять на ноги весь дворец… Тринадцать Айз Седай, и главная – из Красной Айя. Имей Ранд возможность открыть рот, он бы завыл.
Когда отворилась дверь, Байн с удивлением подняла глаза – обычно ал'Тор принимал Айз Седай дольше – и непроизвольно перевела взгляд на прислужниц, выносивших сундуки. Но тут перед ней выросла черноволосая Айз Седай, и Байн встала чуть ли не навытяжку. Она не слишком хорошо разбиралась в том, что говорили ей другие Девы в Кэймлине, – в том, что некогда было известно лишь вождям и Хранительницам Мудрости, – а вот смотревшие на нее сейчас черные глаза словно хранили память о древнем прегрешении айильцев. Глаза удерживали Байн на месте, и она лишь смутно осознавала, что другая Айз Седай – тоже черноволосая – точно так же стоит напротив Чиад. Служанки во главе с еще одной, третьей сестрой тем временем удалялись по коридору. Байн призадумалась, не собирается ли Айз Седай убить ее за ту давнюю айильскую оплошность. Суровые темные глаза этой женщины безусловно предвещали смерть. Умереть Байн не боялась – успеть бы только закрыть лицо вуалью.
– Похоже, молодой мастер ал'Тор взял в обычай являться и исчезать из Кайриэна, когда ему вздумается, – твердым, как камень, голосом произнесла Айз Седай. – Мы не привыкли к столь бесцеремонному обращению. Если он вернется во дворец через несколько дней, мы тоже вернемся. Если нет… Наше терпение не безгранично. Она заспешила следом за прислужницами и сундуками. Как и ее спутница.
Байн переглянулась с Чиад, и они поспешили в покои Ранда ал'Тора.
– Что ты имеешь в виду? Как это – ушел? – требовательно спросил Перрин.
Уши Лойала дернулись к нему. но глаза, как и глаза Фэйли, были прикованы к камням. От Фэйли пахло… в этом сумбуре запахов, от которого Перрину хотелось кусать пальцы, он разобраться не мог.
Нандера лишь пожала плечами.
– Порой он так поступает. – Она выглядела невозмутимой, но запах, будто от крошечных колючек, выдавал досаду. – Да, бывает, что он исчезает на полдня, не взяв с собой ни единой Девы, которая могла бы прикрыть ему спину. Считает, наверно, что мы этого не замечаем. Я подумала, может, хоть ты знаешь, куда он подевался.
– Нет, – вздохнул он. – Понятия не имею.
– Не отвлекайся от игры, Лойал, – буркнула Фэйли. – Смотри, куда ты поставил камушек.
Перрин снова вздохнул. Он твердо решил сегодня не отходить от Фэйли ни на шаг. Рано или поздно она непременно с ним заговорит. Да и Берелейн не станет цепляться, когда с ним рядом жена. Ну что ж, отчасти так оно и вышло. Берелейн и впрямь оставила его в покое, но вот Фэйли, стоило ей узнать, что нынче он не собирается на охоту, тут же взяла в оборот не успевшего сбежать в библиотеку Лойала и усадила его за игру в камни. Так они и играли без конца, сидели и молчали. Перрин пожалел о том, что сейчас он не рядом с Рандом.
Лежа на спине. Ранд вперил взгляд в толстые стропила подвала, хотя по существу их не видел. Койка была узкой, но на ней лежали два перьевых матраса, подушки с гусиным пухом и добротные полотняные простыни. Рядом с койкой стоял крепкий стул и непритязательный, но хорошо сработанный столик. Мускулы еще болели, что и не диво, учитывая способ, которым его сюда доставили. В сундуке, сложив посредством Силы так, что его голова оказалась между коленей.
Звяканье металла заставило Ранда повернуть голову. Большим железным ключом Галина отперла маленькую дверцу окружавшей кровать, стол и стул железной клетки. Седеющая женщина с морщинистым лицом, боязливо просунув руки, поставила поднос на столик и тут же поспешно отступила от решетки.
– Я намерена доставить тебя в Башню живым и здоровым, – холодно промолвила Галина, вновь проворачивая ключ. – Ешь, не то тебя накормят насильно.
Ранд вновь уставился на стропила. Шесть Айз Седай сидели на стульях вокруг клетки, непрерывно поддерживая щит. На случай, если щит все же ослабнет, Ранд сохранял кокон Пустоты, но на барьер больше не бросался. Он уже делал это, когда его бросили в клетку, – некоторые Айз Седай рассмеялись, другие просто не обратили внимания. Сейчас он осторожно потянулся к саидин, к яростному потоку леденящего пламени, находившемуся где-то за краешком глаза. Потянулся, коснулся отрезавшей его от Источника невидимой стены и заскользил вдоль нее, стараясь обнаружить край. Нашел он нечто иное – место, где стена сменилась шестью точками. Дотянуться до Источника он все равно не мог, но, так или иначе, вместо монолитной стены ощущал точки. Шесть точек. Сколько прошло времени? Серая блёклость окружала его со всех сторон, будто погружая в летаргию. Видимо, он пробыл здесь достаточно долго, чтобы проголодаться, но Пустота отдаляла это ощущение, и даже запах жареного мяса и свежего хлеба, исходивший из-под прикрывавшего поднос полотенца, не вызвал у Ранда ни малейшего интереса. К тому же, как ему казалось, для того чтобы подняться, потребуется слишком много усилий.
Так или иначе, за это время в подвале сменилось двенадцать Айз Седай, и ни одной из них он раньше не видел. Сколько же их всего в этом доме? И где вообще находится этот дом? Ранд не имел представления, далеко ли его утащили в том сундуке, но знал, что большую часть пути проделал на фургоне или в телеге, – поскольку сундук немилосердно трясло. И как он мог забыть наставления Морейн? Говорила же дураку, что ни одной Айз Седай нельзя доверять ни на дюйм! Ни на волосок! Но ведь эти шесть женщин, чтобы удержать щит, должны направлять потоки саидар такой силы, что любая способная касаться Источника женщина запросто может ощутить их с улицы. Ему только и нужно, чтобы Эмис, Бэйр или кто-то еще, проходя мимо, заинтересовался, что же происходит в доме. Они, наверное, думают, что он исчез после того, как Койрен покинула дворец. Только вот пройдут ли они мимо? Все, что ему нужно…
Он снова осторожно, чтобы они ничего не почувствовали, нащупал щит. Так оно и есть, шесть точек. Это должно что-то значить. Сейчас бы самое время заговорить Льюсу Тэрину, но в голове Ранда не было ничего, кроме собственных мыслей, скользивших по поверхности Пустоты. Шесть точек.
Сорилея, спешившая по затянутой сумерками улице мимо большого каменного дома, где остановились Айз Седай, едва ощутила, что внутри по-прежнему направляют Силу, и не обратила на это ни малейшего внимания. Однако вовсе не потому, что ее дара хватало лишь на то, чтобы ощутить потоки Силы. Айз Седай не прекращали этого занятия с самого своего приезда, а у Хранительниц Мудрости были заботы поважнее, чем гадать, зачем им это надо. Во всяком случае, у нее, Сорилеи. Девы во дворце древоубийц уже начинали роптать, – дескать, когда Кар'а'карн вернется, ему придется кое-что объяснить. Сорилея слабо владела Силой, зато прожила на свете куда дольше любой из этих Дев, и сейчас на душе у нее было неспокойно. Конечно, Ранд ал'Тор приходил и уходил когда хотел – в этом мужчины подобны котам, – но на сей раз не только он перенесся невесть куда, но и Мин как сквозь землю провалилась по дороге из айильского лагеря во дворец. Вокруг Кар'а'карна нередко случались странные совпадения, но подобное Сорилее определенно не нравилось. Поежившись, Сорилея поплотнее завернулась в шаль и ускорила шаг, направляясь к своим палаткам.
